Мелкими буковками в скобочках=): творение навеяно фильмом Такеши Китано “Куклы”, фильмом Тарантино “Убить Билла”, а также произведениями японской литературы (особо сеньк Рю Мураками). Людям, страдающим яоем, как и я, сочувствую, и рада за тех, кто еще не инфицирован. Это произведение не претендует на звание литературного. Это произведение может не являться произведением. Посвящено Владу (какому не скажу, все равно вы его не знаете, а он, слава Металии, не заходит на этот сайт). Претензии, пожелания и мнения можете послать *_~ по адресу sonnychan@mail.ru

что я с приятностью ожидаю старости.

Остается лишь одно:

Я ждал тебя.… Так ждут любви, страсти. А я ждал тебя. Так ждут счастья бесконечных наслаждений. А я вновь ждал тебя. Я смотрел в свое опустошенное нутро, выдранные, опороченные внутренности и хотел тебя. Я был один, пустой и униженный. Ты смотрел на меня и не брал с собой. Молча проходил мимо, когда меня брали другие, и я не мог противиться их холодным рукам. Он был похож на тебя и не был тобой. Я ошибся, ты был совсем близко, а я смеялся прямо в глаза, ненавидел тебя до тошноты, до судорог. В твоих живых руках я не замечал того безнадежного интереса, что бывает на краю.

Вскоре я встал на одну дорогу с тобой, но ты был там раньше. Ты шел, а я бежал изо всех сил, но все ж не мог догнать тебя.

Теперь ты совсем близко. И я чувствую запах твоих волос. Они тонкой паутинкой щекочут мне ноздри, врастают в меня. Я чувствую, если ты отойдешь от меня - я растаю, растворюсь в бездне. Паника распространяется со скоростью тока крови, постепенно поражает все. И руки панически тянутся к твоей спине, и глаза панически впиваются в пушистый водопад волос, и паническая судорога вырывает из панически сжатых губ тихий неслышный стон. За секунду ты поворачиваешься и видишь мое искаженное искренностью лицо.

А ты даже не удивлен. Ты воспринимаешь мои судорожные порывы как должное. И холодно отвечаешь еле заметным движением руки. Улыбка уродует живой ноткой утонченные печатью пустоты черты бледного лица.

Я знаю, ты любишь смотреть на мотыльков в фонаре. На их веселый танец в отблесках догорающих тел. Похоже они просто ждут своей очереди за порцией нектара смерти, чтобы продолжить освещать других одержимых. Они нетерпеливо похотливы в своей страсти. Я понимаю мотыльков, а ты понимаешь лампу в фонаре. В моей голове нежно тукает зов твоего тела.

- Зойсайт! Ты опять за мной шпионишь? – грубый голос, разбивает тонкий лед моих иллюзорных грез, и я вижу, как нехорошо сузились твои глаза.

- Пошел ты! – я пытаюсь уйти от тебя, но твои белые руки железным кольцом сжимают руку, чуть выше локтя. Черт, мне же больно! Зубы трутся друг о друга, тихо скрипят.

- Нефрит, отпусти немедленно! Я Кунсайта позову… - говорю я зло и неуверенно, а ты … засмеялся, запрокинув голову, и отпустил.

Когда ты исчез в темноте пустой аллеи, я достал из плафона одного мотылька. Он был маленьким, белесым и у него не хватало крыла. Наверное, оно осталось внутри фонаря. Я аккуратно положил его на ладонь и стал смотреть, как ветер треплет его трупик. Запахло озоном, тяжелые холодные пальцы сжали мне плечи, тяжелое дыхание, змеясь и пробираясь по волосам, щекотало кожу. Я сжал ладонь и мотылек превратился в пыль, когда разжал – белый пепел посыпался на снег.

- Кунсайто-сама… - выдыхаю я, изображая томную печаль. Пустота у меня внутри совокупляется с тошнотой.

Так я люблю Кунсайта…

- Нефрит тебя цепляет? – он играет моей рукой, считает мои пальцы. Я отворачиваюсь и чувствую его прохладные, влажные губы на шее.

- Все в порядке Кунсайто-сама, - я смотрю в его равнодушные глаза.

- Не хмурься, Зой, тебя портят морщины на лобике, - он целует меня в лоб и переносит в спальню.

Черный шелк оттеняет его белые волосы, ванильную кожу и он победно на меня смотрит. Я не хочу, он это видит, но он желает меня и притягивает мое податливое тело к себе. Его холодные пальцы скользят по рукам, по животу, впиваются в ноги. Холодные слезы катятся по моим щекам, и он собирает их своим мокрым, шерстяным языком.

Так Кунсайт любит меня…

Его жесткий профиль четко прорисовывается в темноте, впитывает белый, серебристый цвет полной луны. Белые длинные пряди тонкими змеями лежат на подушке и на моей шее. Он красив. Но я пресытился его красотой, также как и он моей. Во сне он также цинично, лицемерно спокоен. Я чувствую, как во мне поднимается жгучая ненависть к нему и отвращение к себе. Если останусь с ним хоть на секунду я разобью, исцарапаю его идеальное лицо. Кунсайт лежит на спине, дыхание ровное и спокойное, гадко спокойное. Отвратительно спокойное. Я зажимаю рот рукой, и вылетаю на балкон. Телепортируюсь в сад. Я задыхаюсь от запаха, от его дурманящего запаха. Я весь пропитан его слюной, его потом, его непереносимым запахом.

Я почти бежал по заснеженному саду. Я смотрел на полную луну, освещающую синеватый снег на сосновых ветках. И слезы собирались на щеках ледяными крупинками. Я шел среди чернильного снега и не мог избавиться от гадливости к себе. Я все шел и шел, не зная, куда и зачем.… И вдруг увидел тебя. На краю сада ты седел на бревне и смотрел на реку, безумно облизывающую корку льда. Ты держал стакан и лил в себя темную жидкость. Я хотел вернуться на аллею и не смог. Желудок упал вниз, и я шагнул к тебе. Спина в серой униформе ссутулилась, вздрогнула, и ты обернулся. Я молчал и разглядывал свои сапоги.

- Садись, – произнес ты, и я послушно сел рядом. Но все же не мог посмотреть на твое лицо.

- Пей, - и мои зубы стукнулись о край стакана, и мне обожгло внутренности.

Ты молчал. Я не знал, что говорить и тоже молчал. А снег все шел, крупными белыми хлопьями садился на ресницы.

- Зойсайт, - наконец посмотрел на тебя. Темные волосы обрамляли матово белое чуть смазливое лицо, на котором выделялись непримиримые глаза цвета ночного неба.

На густых черных ресницах таяла, как мотылек, снежинка. Я убрал ее дрожащими пальцами и приложил подушечки к своим пересохшим губам. Ты поставил стакан на скорузлую кору, чернеющую в свете луны. Я впился пальцами в горячую ладонь и ощутил твои теплые мягкие губы, гладкие фарфоровые зубы и привкус виски от порхающего во мне языка.

И почувствовал Его. Твой ни с чем не сравнимый терпкий, пряный запах. Запах самой смерти.

P.S. Все претензии к Lady Jad, ето она меня заставила отправить…=))))))))))))