Гадая, откуда бы он мог взяться, мужчина, наконец, заставил себя открыть глаза и увидел…

В сущности, больше всего это напоминало последствия драки или же попойки.

Прямо напротив него стоял на четвереньках Нефрит. Безобразно перепутавшиеся длинные волосы осыпались по обеим сторонам его лица и мотались по полу в такт сотрясающим его судорогам мучительного кашля, и он как-то странно распределил свой вес, как будто бы не мог, как следует, опереться на правую руку.

Джедайт лежал без движения, спиной к ним, тонкий и кажущийся удивительно уязвимым. Он едва дышал.

Слева от очнувшегося Кунсайта корчился его мальчишка. Он будто отбивался, будто хотел вырваться из невидимых несуществующих рук, но все усилия его были тщетны.

Что ж, по меньшей мере, он был жив.

Не раздумывая, Кунсайт наклонился, поднимая бьющегося, извивающегося подростка к себе в объятие.

- Нет, нет! - всхлипнул юноша, пытаясь высвободиться, оттолкнуть от себя более крупного мужчину. - Не надо больше... Прошу.

И он уже откровенно разрыдался.

- Сакура? - почти что напуганный его состоянием Кунсайт наклонился ближе, сжимая тонкие запястья раба.

- Пожалуйста, не надо... Мне так больно... Пожалуйста! - тощее тельце сотрясали мощные спазмы. - Не надо... Кунсайто-сама!

“Что же ты видишь?” - в молчании мрачно полюбопытствовал мужчина, пытаясь успокоить впавшего в истерику паренька, гладя его бока и спину, устраивая у себя на коленях.

Зеленые бездны чуть приоткрылись, влажными щелями сияя сквозь ресницы, и будто только сейчас поняв, кто держит его за руки, юноша вдруг всем телом подался в объятия Кунсайта, уткнувшись лицом в его плечо и захлебываясь рыданием.

- Кунсайто-сама! Не позволяйте им, пожалуйста! Я умоляю…

“Гордый Сакура, как только они посмели так сильно ранить тебя!”

- Тише, тише. Не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть. Я здесь. Я рядом.

Странно, но почему-то необходимость успокаивать, уверять, поглаживать, просто обнимать мальчишку неожиданно согрела его самого, смягчая, заполняя давящую пустоту внутри. Кунсайт вздохнул и уткнулся лицом в ароматные золотые волосы на макушке, уже чувствуя, но подсознательно не желая понимать, откуда исходит насыщенный темный запах крови и почему (он прекрасно чувствовал это бедром) брюки мальчишки под ягодицами насквозь пропитались подсыхающей влагой.

- Я с тобой, Сакура. Сакура. Поверь мне, все позади.

“Для тебя твой кошмар останется в прошлом, я позабочусь об этом, - подумал он, чувствуя укол легкой зависти: - Твой кошмар уже позади…”

Нефрит слышал их голоса, но не мог, да и не желал вслушиваться в слова. Правое легкое горело огнем, и каждый раз, когда он сплевывал, совершенно непотребные, какие-то травянистые на вкус, но совершенно очевидно кровавые ошметки вырывались у него изнутри. Он все никак не мог, наконец, откашляться, и у него уже голова раскалывалась от этого.

Это было больно, черт побери. И он только хотел, чтобы это прекратилось, не в силах заметить, как мутно зеленоватые ручейки сочатся у него из-под куртки, как ноет разорванная обоженная кожа на спине.

А-а, пошли вы все к черту!

Джедайт плакал. Впервые в жизни. Это было стыдно и унизительно, но он ничего не мог поделать.

Он плакал неподвижно и молча, и только влажные дорожки сбегали по его подтянутым скуластым щекам.

И дело даже не в том, что у него болело абсолютно все, так, будто бы он побывал под копытами лошадей, и он чувствовал себя усталым и изможденным, как никогда еще в своей, в сущности, не такой уж и долгой жизни.

Просто он помнил, что он видел в бреду. И ему было страшно. Он не хотел так. Он не хотел!

Он не знал, что ему делать.

Но он точно знал, что не шевельнется и не позволит остальным видеть свое лицо, пока слезы не перестанут сами по себе сочиться из его глаз. Наконец уже перестанут!

С почти завидной синхронностью надломанные всхлипы подростка и рваный кашель Нефрита стали утихать, пока окончательно не сошли на нет, и помещение наполнилось тишиной.

- Нефрит, пойди проверь выход, - наконец распорядился Кунсайт, без особенного удовольствия рассматривающий чудом не удавившие никого из них массивные обломки одной из колонн, по всей видимости, обрушившейся, пока они были без сознания.

- И на том свете тоже будешь командовать, да, Кунсайт? – себе под нос пробормотал их темноволосый товарищ, но все же подчинился приказу и, шатаясь, побрел в направлении, откуда они пришли.

В сущности, старшему из заговорщиков было наплевать на его личное мнение. Просто, за исключением его самого, Нефрит выглядел наиболее боеспособным. Джедайт так до сих пор не издал ни одного звука, и даже дыхание его было еле заметно по движению плеч. Что касается Сакуры, то мальчик затих на груди Кунсайта, и только руки его вопреки очевидной полной беспомощности всего тела мертвой хваткой цеплялись за одежду мужчины.

Проклятый шар мягко мерцал на полу, подсвечивая их застывшие фигуры.

Снова кашель, а потом из-за сколотой мраморной глыбы появилась всклокоченная шевелюра Нефрита.

На мгновение он встретился взглядом с Кунсайтом. Светло-синие глаза всеобщей женской любви поблескивали, будто желая поддразнить: “Я знаю что-то, чего вы не знаете”. Но, не говоря ни слова, он просто кивком позвал их следовать за ним.

Все также в молчании полукровка поднялся на ноги, вознося с собой безвольно обвисшее у него в руках хрупкое тельце мальчика, затем повернулся к их последнему товарищу.

- Джедайт?

- Я в порядке, - едва слышно прохрипел с пола храмовый воин и усилием приподнялся на локте, потом сел.

Кунсайт удовлетворенно кивнул и, ни к кому конкретно не обращаясь, приказал:

- Заберите шар.

Он бы предпочел сделать это сам, но у него просто были заняты руки, однако, когда, бормоча нечто недовольное, Нефрит направился к их добыче, охрипший голос Джедайта вежливо остановил его.

- Не беспокойся. Я захвачу его.

- Джед, ты точно в порядке?

- Да. Я уже иду.

Решив, что было бы неуважительно подвергать сомнению способность Джедайта самостоятельно оценивать свои возможности, Кунсайт, не оборачиваясь, направился к выходу, прошел мимо Нефрита, с легким сомнением наблюдающего за неуверенными движениями храмового воина, и, частично обойдя, частично перешагнув через наваленный у входа каменный мусор, уверенно шагнул сквозь тонкую пленку выхода.

В следующее мгновение он ощутил невыносимую боль. Страшную, въедающуюся, мучительную боль в глазах. Солнечный свет!

Он стоял, ослепленный, в безжалостном жарком потоке света, пойманный врасплох настолько, что даже не заметил, как следом за ним наружу вышли Нефрит и прижимающий к груди сделанный из собственного плаща округлый сверток Джедайт.

- Ну, как? Ничего себе сюрприз? – с несколько неуместным, казалось бы, в данной ситуации самодовольством спросил рядом Нефрит.

И когда к нему, наконец, вернулась способность видеть, полукровка обнаружил, что они все четверо стоят на дне глубокой воронки, еще одного нового котлована, внутри прежнего, на дне которого еще недавно располагался теперь исчезнувший с лица земли подземный город.

И высоко снаружи, над ними, насколько хватало глаз, вволю развернулось буйное и щедрое лето. Кунсайт почувствовал на себе вопросительный взгляд Джедайта, но промолчал. Он и сам хотел бы знать, что происходит.

К тому же только теперь, на свету замеченные им отчетливые синяки и ссадины на строгом правильном лице храмового воина застали его врасплох. Значит, не только они трое, невозмутимый непоколебимый Джедайт тоже…

- Высоковато, - оценил тем временем глубину внутреннего котлована Нефрит. – Однако, стенки пологие. Выберемся. – На свету можно было видеть, что висок и часть волос у него тоже вымазаны странной зеленоватой субстанцией, невзирая на цвет все равно чертовски похожей на кровь. И, тем не менее, Нефрит улыбался. – Едем домой.

- Где будем искать наших лошадей? – коротко и как всегда по делу полюбопытствовал Джедайт.

Трое помятых усталых мужчин, один с обмякшим мальчиком на руках, шли по дну кратера, медленно поднимаясь по его пологой стене.

- Да, что их искать-то? Свистну и придут, - самоуверенно усмехнулся Нефрит и широко раскинул руки, будто купаясь во всем этом свете и тепле, будто хотел обнять простирающееся над ними лазурное небо, почти физически излучая радость и жажду жизни. – Меня животные любят.

- Понятно, подобное всегда стремится к подобному, - еще слабо, но уже с прежней ядовитой насмешкой пробормотал Сакура, и Кунсайт неожиданно ощутил острое недовольство тем, что первым, с кем осознано заговорил после своей истерики юноша, был не он. И все же юный раб выглядел еще слишком слабым, а старший заговорщик ощущал себя достаточно сильным, чтобы и дальше нести его на руках.

И потом… ему просто было… очень спокойно от того, каким приятным ощущалось у его груди теплое тельце.

Нефрит не ошибся. Лошади действительно сами пришли к ним. И выглядели они как раз так, как выглядели бы любые домашние животные после полугода (кажется так?) жизни в дикой природе. Заросшие, косматые, без седел и упряжи.

Сам темноволосый во всю похлопывал бока своего серого рысака, смачно чмокал его между ноздрей, с энтузиазмом трепал за уши, и тот со своей стороны тоже всячески радовался встрече, фыркая и дружелюбно пытаясь куснуть хозяина.

Кунсайт и Джедайт в это время хозяйственно решали, что Джед пока возьмет себе маленькую кобылку Зойсайта, а мальчишка поедет с Кунсайтом. Перспектива путешествия на крестьянской лошади весьма очевидно не приводила благородного храмового воина в восторг, но поскольку единственной альтернативой была щедро предложенная Нефритом возможность ехать у него за спиной, Джедайт, как всегда разумно, смирился с необходимостью.

И подсаживая мальчишку на холку своего гнедого перед собой, Кунсайт и сам не заметил, как про себя радуется тому, что ему нет нужды выпускать это теплое существо из своих объятий.

“Неужели я действительно успел привязаться к нему? Не может быть…”

Ароматный цветущий лес радостно приветствовал их, неким чудом сменив те мрачные дебри, через которые они пробирались… еще позавчера?.. прошлой зимой? Все казалось таким нелепым. Впрочем, не всем из них. Нефрит откровенно упивался летом, и лесом, и возможностью носится, как сумасшедший, взад и вперед на лошади. Он то и дело пропадал за деревьями и снова возвращался, своим беззастенчивым весельем развлекая все еще не до конца проклемавшегося Сакуру и, кажется, всерьез разозлив Джедайта. Кунсайту было все равно, но следует признать, все трое были изрядно удивлены, если не сказать, обрадованы, когда Нефрит вернулся из очередной своей вылазки с добычей.

Смешно, но возникало ощущение, что сама земля приветствует возвращение своих воинов.

Ближе к вечеру они обнаружили чудесную поляну у ручья, где и решено было устроить привал.

- Класс, - заметил Нефрит, разделывая каким-то одному ему известным способом добытую куропатку (без лука, без стрел, очаровал он ее что ли?) – Пища настоящих мужчин, правда, Джед?

Храмовый воин никак не отреагировал. Он сидел на траве, по-турецки подобрав под себя длинные ноги. На коленях он держал завернутый в плащ магический шар и, судя по неподвижно застывшим чертам лица, кажется, медитировал.

Не дождавшись никакой реакции, Нефрит переключил свое внимание на все еще непривычно тихого юношу.

- Эй, малыш, разожги пока пару костров.

- Не командуй мной, - независимо хмыкнул тот. – Мной командует только Кунсайто-сама, а не всякие там… - и все же детское любопытство не выдержало. – А зачем пару костров? И так ведь жара.

- На одном зажарим куропатку, - не отрываясь от своей работы, хозяйственно пояснил Нефрит, - а на другом просушим одежду. Не знаю уж как ты, а я не собираюсь ходить в одежде, вдоль и поперек заляпанной кровью… Черт, - он отложил нож и с мучительной гримасой размял плечи. – До сих пор болит. Такое ощущение, будто мне в спину врезалось солнце.

- Ну, для тебя это было бы немудрено, - поддразнил Сакура.

Нефрит фыркнул и явно хотел прокомментировать относительно весьма очевидных кровавых следов, подсыхающих на собственных брюках юноши, но сдержался.

И Кунсайт почувствовал, что благодарен ему за это.

Да и мальчишка, кажется, тоже все понял.

В молчании он покорно организовал два костра, а затем с расслабленным, довольным видом позвал:

- Нефрит! Смотри, как я могу.

На кончиках тонких пальцев родились и заплясали бледные язычки пламени, и юноша сдул их на сложенные шалашиком сухие сучья.

- Неплохо, - снисходительно отозвался темноволосый дворянин.

- Сам-то, небось, так не можешь, - снова не удержал яда юноша. – Только со звездами совещаешься.

- Между прочим, если бы я использовал свою магию, чтобы разжечь костер, я бы спалил пол леса, - гордо парировал Нефрит, заканчивая с куропаткой. – Мои силы слишком могущественны, чтобы тратить их на всякую ерунду.

- Ну-ну, - ехидно ответил юноша, зажигая второй костер. – Так я тебе и поверил.

- Да, я могу обрушить сюда энергию Звезд!

- Не верю! Урони хотя бы Луну!

- Луну… - Нефрит посмотрел на окрашенное теплыми красками заката яркое небо. Легкий ветер застенчиво игрался запутавшимися в его каштановых кудрях птичьими перьями. – Луна – это совсем другое дело, малыш. С ней лучше не связываться.

Лицо новоявленного воина огня приобрело насмешливо презрительно выражение.

- А говорил любую звезду…

- Луна, между прочим, не звезда.

- Как это так?

- Так это так.

- Но она же висит на небе и светит по ночам. Луна – самая главная звезда.

- Луна вообще не звезда. Луна спутник земли. Знаешь что это такое?

Подросток не ответил, но его лицо говорило само за себя.

- Ладно, иди сюда, смотри, - позвал его Нефрит и принялся чертить на песке окровавленными пальцами символическую карту солнечной системы.

Чистящий в стороне своего гнедого Кунсайт не мог не признать, что видеть, как его товарищ объясняет мальчику вещи, о которых он даже никогда и не говорил со своим рабом, как Сакура слушает его с широко открытыми изумленными глазами, было одновременно и приятно, и как-то… стыдно, что ли? И еще ему решительно не нравилось, что отношения подростка и темноволосого любимца женщин стали, похоже, налаживаться.

Однако…

- На Луне живет раса правителей, которой фактически и принадлежит Земля и другие внутренние планеты, а внешние находятся от нее в вассальной зависимости. Ей правит лунная богиня – Королева Серена. О ней ты уж точно не мог не слышать. Против нее-то мы и будем сражаться во имя освобождения Земли, – на несколько общей политической ноте закончил свою воодушевленную лекцию по астрологии Нефрит. - Ну, понял теперь?

- Понял, - с немного потрясенным видом выдохнул Сакура, затем укрытый челкой лобик его нахмурился, сузились изумительные зеленые глаза, и он заявил. – Только я думаю, что ты опять врешь.

Застигнутый врасплох, Нефрит только моргнул.

- Но это же просто глупо, - возмутился Нефрит. – Зачем мне тебе врать о таких вещах?

- А потому что ты все время всем врешь! - с неожиданно проснувшейся прежней злостью огрызнулся мальчишка.

- Ну, не все время, - Нефрит, похоже, слегка смутился. – Периодически. И потом… - сверкающая белозубая улыбка: - как красиво и элегантно я это делаю.

И чувствуя себя победителем, Нефрит пошел проверить угли, на ходу скидывая с себя рубашку (от куртки он избавился еще раньше). В теплом вечернем свете на великолепных мускулах беззастенчиво обнажились волдыри и следы ожогов.

- Нефрит, подожди! Ты всю куропатку спалишь, - кинулся вслед за ним юноша.

- Не спалю. Я знаю, как жарить дичь. Мы запечем ее в углях.

- В глине?

- В малине! Где я тебе глину возьму.

Они все бранились и бранились. И даже куропатка, которая оказалась, в сущности, не так и дурна, не слишком помогала отвлечься от непрекращающейся словесной войны подростка с Нефритом. Их голоса резали слух как всегда беспричинным взаимным возмущением. Но Кунсайт вдруг неожиданно представил себе, как бы это было, если бы он… все-таки сжег своего Сакуру. Нефрит после этого, наверняка, вообще перестал бы с ними разговаривать. Они бы сидели в молчании, трое совершенно чужих людей. И так повторялось бы изо дня в день, изо дня в день.

В молчании Кунсайт поднялся со своего места и пошел прочь от костров.

Выше по ручью, он наткнулся на окруженное кустами жасмина могучее дерево, мягко шелестящее своей окрашенной теплыми мазками садящегося солнца листвой.

Огромные корни сами звали устроится между ними, вытянув все тело и привалившись плечами к стволу, и он незамедлительно принял столь любезное приглашение. У самых ног его мирно журчала вода, и отсюда совершенно не слышно было голосов его товарищей.

Возможно, он задремал или просто глубоко задумался, и ему опять стало плохо и тяжко внутри, и ни летнее тепло, ни красота леса не могли избавить его от этой тяжести.

А потом…

- Кунсайто-сама, вы сердитесь?

- Нани? – поднимая глаза на бесшумно подошедшего юношу, удивился Кунсайт.

Солнце переполняло золотые волосы ослепительной насыщенностью красок, словно лучший в мире художник, щедро бросая отчетливые, почти чувственные тени по всему стройному силуэту над ним. Юный раб стоял в обрамлении зеленой листвы и аромате цветущего жасмина, безупречный, будто само божество, даже в своей перепачканной и бедной одежде прекраснее всех на свете.

Большие зеленые глаза опущены в землю, на щеках смущенный румянец, юноша неуверенно произнес.

- Кунсайто-сама, а вы видели, как я вызвал огонь? - и без всякой связи с предыдущей мыслью. – Кунсайто-сама… Можно я подержу Вас за руку?

Мужчина просто кивнул, и осчастливленный подросток немедленно устроился рядом с ним на земле, неуверенно помедлив, прежде чем дотронуться до большой смуглой ладони своими тонкими ручками.

Ммм… тепло. Так странно, тепло, исходящее снаружи, тепло этого мальчика так верно и надежно исцеляло ледяной холод в его душе. Кунсайт и сам не заметил, как это произошло, или кто из них был инициатором, но вскоре они уже целовались, не разнимая рук, медленно и осторожно лаская губы друг друга. Ничего больше.

И все же, когда подросток тихонько отстранился от него и снова неуверенно посмотрел в землю, мужчина никак не ожидал, что за этим последует так просто и естественно сложившийся на пухлых губах вопрос:

- Кунсайто-сама, Вы хотите… Я имею в виду…

Короткое видение кровавых следов на брюках подростка, и, сглотнув, Кунсайт очень мягко произнес:

- Ты, кажется, собирался постирать одежду, Зойсайто?

Между ними повисла потрясенная пауза, а затем глаза мальчишки просияли двумя счастливыми звездами и белые ладошки крепче сжались на его руке.

- Вы… Вы запомнили, как оно назвало меня, Кунсайто-сама!

Незамысловатая радость волной накатила на мужчину, и он обнаружил, что сам чуть улыбается в ответ.

- Конечно, Сакура. Тебе очень идет это имя.

- Аригато! Домо аригато! – осчастливленный сверх всякой меры подросток повис у него на шее, прильнув к широкой груди мужчины, беззастенчиво ликуя и ласкаясь.

Такой теплый. Перепутанные шелковые нити волос под ладонями, тонкая спина струной прогнулась в ответ на нежность.

- Зойсайто, сладкий…

- Ннн? – вопросительно выдохнули мягкие губы ему в шею, прежде чем сомкнуться у него на коже не вполне уверенным, обожающим поцелуем.

Черт, ото льда внутри не осталось и следа, и мужчине стоило всех вообразимых усилий удержаться от того, чтобы не повалить мальчишку на землю и не овладеть им просто и незамысловато. Несколько глубоких вздохов, памятник самообладанию, и он даже смог вполне уверенным голосом напомнить:

Последовала серия недовольных звуков, где-то у него в области ключицы, и подросток, наконец, поднял лицо и отстранился.

- Как скажете, Кунсайто-сама.

Он поднялся на ноги и прошел к ручью. Легкий ветерок влюбился в выбившиеся из общей массы волос отдельные тонкие прядки на висках, когда, обернувшись через плечо, Зойсайт попросил:

- Не смотрите, пожалуйста.

Это было смешно. Так или иначе, он уже неоднократно видел его нагим. Небо, он уже делал с мальчишкой куда более худшие вещи, чем просто смотрел на его тело, но вопреки всякой логике, Кунсайт серьезно кивнул, закрыл глаза и для пущей убедительности еще и отвернулся.

Шорохи одежд, тихое, чуть даже болезненное шипение, затем плеск воды.

- Можно теперь смотреть? – теплый умирающий свет ласкал его закрытые веки.

- Нет.

И чувствуя, как жаркий свет садящегося светила, гладит изнутри его закрытые веки багровым и алым, Кунсайт подчинился требованиям юноши, сам не заметив, что на его губах рождаются столь редкие для них короткие и рваные звуки. Он сидел в окружении цветущего жасмина, под деревом, в двух шагах от оттирающего в ручье свои брюки полуголого юноши, сидел с закрытыми глазами, отвернувшись в сторону, и тихо смеялся.

Смесь удивления и возмущения в голосе:

- Кунсайто-сама!

- Ты такой забавный, Зойсайто.

В ответ он услышал только неразборчивое недовольное бормотание и более шумный плеск, но, не взирая на всю невозможную нелепость ситуации, так и сидел с закрытыми глазами, пока выбравшийся из ручья подросток не разрешил ему открыть глаза.

Что ж, наверное, это добровольное подчинение стоило зрелища краснеющего от смущения Зойсайта, полуголого снизу, обеими руками пытающегося стянуть свою длинную тунику чуть ли не до колен и в сапожках на босу ногу.

- Садись, - Кунсайт расстелил для него край своего плаща, на котором восседал сам и мягко спросил юношу: - Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - немного нервно улыбнулся тот, отводя взгляд. Тонкие пальцы снова нашли руку мужчины.

Сквозь ветви склонившегося над ними жасмина медленно опускалась темнота, и новоявленные воины огня и снега и льда купались в пьяном изумительном аромате пышных белых цветов.

- Кунсайто-сама, а можно я попрошу Вас… - не поднимая головы, тихонечко произнес вдруг подросток. - То есть спрошу Вас, Вы очень рассердитесь, если я... если мы... – и неожиданно, вскинув взгляд, глаза в глаза, всей почти что напуганной решимостью, почти мольбой: - Можно мы сегодня не будем ничего делать?

У Кунсайта даже горло перехватило. Да, неужели ты мог подумать, что я… Я же знаю, что ты весь изорван внутри! И в любом случае, я никогда – НИКОГДА - не стал бы силой принуждать тебя к близости. Зойсайто…

Не слишком доверяя собственному языку, полукровка вслепую сорвал маленькую веточку жасмина и протянул ее юноше, убеждая подростка в том, что ему абсолютно нечего бояться,.

- Все в порядке, Сакура. Все хорошо, - наконец сказал он. - Мы просто посидим здесь рядом и отдохнем. Идет?

Тонкие пальцы неожиданно трепетно потянулись забрать у него белые хрупкие цветы.

- Спасибо, Кунсайто-сама, - едва можно было разобрать в тихом вздохе, когда Зойсайт вместе с жасмином поднял его руку к своему лицу и поцеловал. В этот момент он выглядел таким юным, таким уязвимым.

- Болит? – очень осторожно спросил мужчина, мягко касаясь рукой напрягшегося бедра юноши, и тут же пожалел о том, что спросил.

Золотые волосы взметнулись, подчеркивая судорожный кивок, и чувствуя, как испуганно напряглись мышцы под его ладонью, Кунсайт убрал руку. Черт, не надо было вообще трогать эту тему…

– Это все из-за лошади, Кунсайто-сама, - виновато пробормотал он в смуглую кожу на тыльной стороне ладони мужчины. – Если бы нам не пришлось еще потом столько ехать, я был бы даже рад…

- Тсс, тише, - Кунсайт снова ласково привлек мальчишку себе на грудь, поглаживая его по голове, успокаивая. – У нас еще будет возможность, а пока пускай у тебя сначала все заживет. Мы ведь никуда не спешим.

Серебряные блики лунного света зеркалами заплясали на мурлыкающей свою ласковую звонкую песенку бегущей воде. Цвел жасмин, пели ночные птицы, и тонкая теплая фигурка доверчиво обмякла в его руках, вплетая мягкий ритм своего дыхания в окружающие их звуки.

- Кунсайто-сама, а там, куда Вы едете, у Вас есть кто-нибудь? Женщина.

- “Берил”, - услужливо подсказала память.

- Ну, вроде как да, Зойсайто.

Даже в темноте легко было угадать, что юноша кусает губу. На мгновение прекрасные зеленые глаза вспыхнули двумя бешеными огнями, но тут же притухли.

- Кунсайто-сама, я ведь не буду мешать, правда? – золотоволосая головка беспомощно понурилась. Он тихо уткнулся лбом в плечо Кунсайта. – Только не продавайте меня, пожалуйста. Я буду все-все делать, все, что захотите, только не продавайте меня…

- Обещаю, - твердо ответил Кунсайт, обнаружив, что дает слово раньше, чем успел обдумать свое решение.

- Вы самый лучший, Кунсайто-сама, - и подросток снова прижался к его груди, всем телом размазываясь вдоль бока мужчины.

Мдаа, Берил-Берил. Конечно, не то чтобы Кунсайт чувствовал по отношению к ней какие-нибудь угрызения совести… Но, мягко говоря, Берил будет просто в шоке, если узнает… а еще точнее, когда узнает, с кем он ей изменил (в том, что кое-кто из спутников обязательно его заложит, Кунсайт совершенно не сомневался).

Это было даже смешно.

Мужчина передвинулся ниже, устраиваясь головой на ткани плаща, на ощупь обернул просторным полотнищем прижимающегося к нему юношу, и думал уже было заснуть, как неожиданно снова услышал этот мягкий шепот у себя в ухе.

- Кунсайто-сама, а Вы не думаете, что зря мы оставили эту штуку у Джедайта. А что если он с ней сбежит?

“Ах, ты ж маленький гаденыш, - хотел сказать ему Кунсайт. – Ты еще нас будешь еще и друг против друга настраивать?”

Но, вместо этого, он на ощупь вплел цветы жасмина в волосы Зойсайта.

Большое, все глянцевое от наливших его соков бардовое яблоко взлетело вверх и на секунду зависло над шумом, над копотью и жаром. Оно чуть повернулось, обозревая просторный обеденный зал вполне респектабельной таверны. Отблески света из огромного, причудливо оформленного камина, растопленного скорее ради света, нежели для тепла, налили румяный бок теплым блеском, и в нем на миг отразились тесно наставленные большие дубовые столы, стены, с которых дико скалились отрубленные кабаньи головы, громоздкая широкая лестница, с торжественной помпезностью поднимающаяся на второй этаж. А уже через мгновение пик славы вознесшегося плода миновал, и яблоко со свистом устремилось вниз. С пугающей быстротой понеслась ему навстречу заваленная раскиданными трупами карт поверхность одного из столов, замерцала серебром и золотом искусственная насыпь выигранных монет, отблеснул у самого дна колодец глубокой кружки и башней взмыла вверх стела одинокой темной бутыли.

Хлоп. Так и не достигнув стола, яблоко смачно врезалось в подставленную ладонь.

- Джед, ты в игре или нет? Выкладывай, что там у тебя? – Нефрит вольготно раскинулся на массивном стуле, обмахиваясь карточным веером. В светлых глазах его так и прыгали маленькие золотистые чертики.

- Нет, спасибо, Нефрит. Полагаю, я пас, - едва заметно скривившись, светловолосый дворянин аккуратно отложил в сторону свои карты и отодвинулся от стола.

- Что слабо, да? – доверительно хмыкнул Нефрит и повернулся к сидевшим напротив него двоим купцам: - Что ж, господа. Предлагаю повысить ставки.

И багряное яблоко вновь взмыло над столом…

Чуть в стороне тихо хмыкнул наблюдающий за игрой Зойсайт. Кунсайто-сама, как обычно, выглядел безразличным, сосредоточенным на каких-то более важных, более значимых проблемам. Они сидели в стороне от света камина, достаточно далеко, чтобы выглядеть непричастными к происходящему за соседним столом, и достаточно близко, чтобы все слышать и вмешаться в случае необходимости…

- О, опять я выиграл! Везет мне сегодня! – громко и весело рассмеялся Нефрит, подгребая к себе выигранные монеты. – Я знал, что я родился под счастливой звездой.

“Что ж, по меньшей мере, лишние тузы у него из рукава пока что не сыпятся”, – против воли мысленно согласился с ним золотоволосый юноша-раб.

Он и сам не замечал, что уже весь издергался, наблюдая за игрой. В конце концов, “невероятная удача” Нефрита в картах, да и, в сущности, почти в любых азартных играх была их единственным источником дохода. Конечно, в некоторой мере ему в этом помогал Джедайт с его инквизиторской школой распознавания человеческих пороков. Вдвоем они стабильно пополняли их общую казну (Кунсайта такое положение вещей, по видимому, вполне устраивало, поскольку позволяло ему лично ничего не делать, но при этом быть в доле).

- Не угодно ли молодому господину чего-нибудь еще? – застенчиво спросил у него из-за спины мелодичный голосок девочки-прислуги.

“Молодой господин”… В ответ на эти слова кровь сладким шорохом зашумела у него в голове. К нему никогда еще так не обращались…

Сила, радость, уверенность в себе пламенным вихрем понеслась по его жилам. Он был молод, красив и одарен магической властью. Он! Некогда жалкий раб теперь легко мог сойти за дворянина.

- Нет, господину ничего не угодно, - не оборачиваясь (вовсе ни к чему ей видеть клеймо у него на лбу) ядовито процедил Зойсайт и, чуть склонив голову в сторону Кунсайто-сама, отстранено добавил. – Неправда ли это так неприятно, когда подобным бесцеремонным образом прерывают наш отдых?

Он знал, что своими словами ни за что обижает девчушку, но ничего не мог с собой поделать: натерпелся подобного в прошлом – само вырвалось. К тому же играть дворянина было так легко и забавно.

Играть дворянина?

Он побледнел. Эта новая сила слишком затуманила ему голову. Он опять забыл о своем истинном положении…

Сжавшись, Зойсайт осторожно посмотрел на Кунсайто-сама, с опасением ожидая его реакции на свою выходку. Но тот даже не удостоил его своим вниманием. Юноша понурился: иногда он совсем не понимал своего хозяина.

И веселый радостный смех Нефрита за соседним столом никак не способствовал улучшению его настроения.

- О! Эта партия тоже моя! Повысим ставки? А, господа? Не скупитесь, удача любит рисковых!!!

- Нефрит, может быть уже хватит? Господа, полагаю, не стоит далее продолжать игру.

Но разумный голос Джедайта пропал в туне.

- Еще вина! Мне и моим достойным партнерам!

- Нефрит, господа. Хватит уже…

Зойсайт хмыкнул, про себя удивляясь, как Джеду удается так искренне и убежденно говорить вещи, призванные побуждать людей к прямо противоположным действиям. Зеленые глаза весело блеснули, отражая холмик выигранных монет у предплечья Нефрита. Что ж, на несколько дней им хватит.

Как же ему нравилась такая жизнь! И рядом был его Кунсайто-сама…

Зойсайт бросил обожающий и благодарный взгляд на своего соседа по столу. Вот только… только почему…

Ведь прошел уже почти месяц, а они все еще не…

Влажные глубины переполнились невыраженной, не вполне осознающей себя тревогой. Кунсайто-сама, что со мною не так?

- Спорю, что сделаю! – снова привлек его внимание громкий голос Нефрита за соседним столом. - В лёт. Яблоко. Пополам. Да легко!

- Не слушайте его, господа. Он слишком много выпил. Он не сможет.

- Он сможет! То есть – я смогу. Я и не такие вещи делал, - Нефрит беспечно раскачивался на стуле, широко размахивая бутылкой. - Настоящему мужчине вино не во вред. Не изволят ли господа держать со мною пари?

Воин звезд не играл. Ему действительно было весело!

И без того порядком проигравшиеся купцы переглядывались и шептались друг с другом, но судя по лихорадочно поблескивающим глазкам, по меньшей мере один из них был явно не против принять спор.

- Ставлю все! Я смогу, - стул с грохотом приземлился у стола. – Кто-нибудь посмеет спорить со мной, будто Великий Лорд Нефрит не сможет бросить нож так, чтобы рассечь летящее яблоко на ровные половинки, а?

- Нефрит, одумайся, - Джед сокрушенно покачал головой, уже с откровенной тревогой взирая на выигранные монеты.

Зойсайт тоже слегка занервничал. Нефрит явно слишком много на себя брал. Деньги-то общие. Невольно начиная злится, юноша снова повернулся к своему хозяину, взором моля его вмешаться, пока их темноволосого товарища еще можно остановить.

Благородный профиль Кунсайто-сама оставался неподвижен. Чуть прищуренные светлые глаза индифирентно наблюдали за любовными забавами пламени в камине.

А за соседним столом уже били по рукам, заключая пари. Нервно ныл, намеренно накаляя страсти, Джедайт.

- Итак, господа. Вот яблоко, - левой рукой Нефрит продемонстрировал всем вышеупомянутый плод. – Вот нож, - и элегантным жестом миру был предъявлен длинный кинжал, едва не выскользнувший из грациозно-неверных пальцев.

Зойсайт сам не заметил, как его руки крепко вцепились в край столешницы. Нефрит, дурацкая твоя башка, ты же не сможешь!

- Внимание, господа!

- Нефрит, дай я брошу яблоко, - мягко предложил Джедайт.

- Не надо, я сам, - великодушно отказался Нефрит.

Ты, идиот, ты просадишь все наши деньги!!!

Чуть покачнувшись в сторону и тихонько бессмысленно посмеиваясь, Нефрит поднялся из-за стола, перехватил кинжал за лезвие.

Нефрит, возьми себя, наконец, в руки, придурок. Из-за тебя мы все будем ночевать на улице. Небо, ты, идиот, пожалуйста, сделай это! Только попробуй нас опозорить!!!

От напряжения Зойсайт и не заметил, что прокусил себе нижнюю губу. Он сам не до конца понимал, от чего он так распереживался.

- Ну! – выдохнул один из купцов, и в то же мгновение проклятое яблоко устремилось вверх. Следом коротко свистнул кинжал, и только волосы позера Нефрита бесстыдным изобилием разлетелись по плечам. А потом - в открытые ладони воина Звезд шлепнулись две ровные половинки яблока.

Они кровоточили соком, обнажая миру убитых зародышей своих семян, но совершенно никто не заметил этой маленькой трагедии.

- Нефрит, у тебя нож в потолке застрял, - в наступившей тишине деликатно заметил Джед.

Зойсайт чуть не подавился дыханием в неудачной попытке зловредно хихикнуть и, сам не замечая, как горят его щеки, как весело колотится в груди маленькое сердечко, с торжествующим видом повернулся к Кунсайто-сама… и застыл, неожиданно для себя встретившись с его светлыми глазами. Воин снега и льда смотрел прямо на него, и голод горел в его расширившихся зрачках. Две черные зеркальные бездны во льдах открыли Зойсайту его собственное отражение, и юноша на миг задохнулся от удивительного сознания того, насколько же он прекрасен.

А в следующий момент длинные пальцы Кунсайто-сама сомкнулись у него на запястье, увлекая его из-за стола. Радостное возбуждение, предвкушение, почти надежда охватили Зойсайта, спутывая мысли, сладким дразнящим холодком пробегая по коже. Опьяненный уже выплеснутым в кровь адреналином, он чуть ли не с откровенным энтузиазмом устремился за своим хозяином к лестнице.

Голоса Нефрита и Джедайта, спорящих о том, как теперь доставать нож, прочий шум таверны отдалились, смешиваясь, теряя для Зойсайта всякий смысл. Все что осталось – уверенная, почти навязчивая властности тепла большой ладони на его руке. Не глядя, куда ступает, словно во сне, Зойсайт поспешно поднялся за своим хозяином на второй этаж, едва успевая узнать дверь одной из комнат, которые они сняли на ночь, прежде чем она с грохотом захлопнулась у него за спиной.

Внутри царила довольная ночная темнота, будто для контраста нарушенная перечеркнувшим ее квадратом лунного света из единственного окна.

И – мгновение ужаса – он оказался в плену, заключенный в капкане сильных уверенных рук, крепко прижатый к телу Кунсайто-сама. Дыхание мужчины требовательно коснулось его лица, и по позвоночнику юноши волной скатилась крупная дрожь. А потом прохладные губы Кунсайто-сама нашли его рот, и он рассеянно понял, что уже отвечает на поцелуй…

Радость, свежесть, ощущение чистоты. Как ему этого не хватало! Так давно…

О, Кунсайто-сама!

Колени… колени не выдержали, подкосились, и только руки мужчины удержали юного раба от падения на пол. Млея, тая, Зойсайт всей душой доверился этим губам, этим объятиям, сам отчаянно обвивая шею любовника руками, зарываясь пальцами в прохладный шелк его волос.

И безмолвная жадная песня губ Кунсайто-сама у него на губах. Еще… еще… Слаще, настойчивее… Невыносимо!

Задыхаясь, Зойсайт запрокинул голову, открывая поцелуям мужчины беззащитное горло, добровольно и всецело отдаваясь власти Кунсайто-сама.

Влажная дорожка по коже, по шее, под ухом.

Зойсайт выдохнул горлом короткий обрывистый звук, плачущий и зовущий.

Кунсайто-сама!

Он весь трепетал в руках своего хозяина. Дрожали колени, руки, пальцы, мелко лихорадочно подергивались губы.

Теплое дыхание у его уха, посасывающие страстные звуки. Огонь в крови! Огонь по коже… огненные реки вслед за слепо стягивающими с него одежду большими руками…

Губы неудержимо дрожали… губы… Почему они? Не надо. Зачем сейчас… Просто… просто…

“Я так боялся, что Вы больше не захотите меня…”

- Кунсайто-сама?..

И Кунсайто-сама откликнулся на этот призыв, одним грациозным движением опускаясь на юношу сверху.

Его вес, его тепло, его запах – все сразу. На мгновение Зойсайту показалось, что он не вынесет столько ощущений одновременно. Слишком хорошо, слишком правильно, слишком! И Кунсайто-сама похоже не имеет ничего против все возрастающей неги собственных бедер Зойсайта, и не станет наказывать его за то, что он немножечко прижмется к твердому животу своего господина.

- Кунсайто-сама!

Тепло… Тепло, перерастающее в жар. В нестерпимый жар! И только дыхание Кунсайто-сама, только прохладная кожа его Кунсайто-сама могли спасти Зойсайта от этого дивного безумия, сжигающего юношу заживо.

- Красивый, - услышал он приглушенный выдох своего любовника, и чуть не расплакался от искренней нежности, наполняющей голос его Кунсайто-сама.

- Ааанн… Ннн.. Да-а… - с готовностью принимая их, резко выдохнул Зойсайт, где-то в самой глубине души удивляясь, почему же ему не было страшно?

Почему он даже… даже хотел этого?

Долгий стон радости и удовольствия прогнул худенькое тело, и юноша чуть не расплакался от сознания того, как нежен и заботлив его хозяин.

- Ммм… Горячий маленький Зойсайто, - в еще более глубоком, чем обычно, голосе Кунсайто-сама без труда можно было разобрать одобрение.

А Зойсайт уже ничего не соображал. Внимательные ласки пальцев Кунсайто-сама, ощущение его влажного дыхания, близость и одновременно недостижимость его большого гибкого тела просто сводили юношу с ума.

Жаркая волна удовольствия все росла… Сжигала его тело…

“Это… это просто невыносимо! Пожалуйста… пожалуйста… я больше не могу! Мне нужно! Мне так нужно! Мне так нужны ВЫ!”

И неожиданно пальцы хозяина оставили его. Мужчина выпрямился над ним, обе руки сжали горячие бедра подростка, одно движение – и Кунсайто-сама перевернулся на спину, поднимая Зойсайта и устраивая его верхом у себя на животе.

- Не бойся, Зойсайто. Хочешь сделать все сам?

Собственная воля?

Юноша растерянно замер, впервые в жизни сверху вниз глядя на своего хозяина, потом осторожно протянул руку, неуверенно коснулся кончиками пальцев Кунсайто-сама, густо покраснел и кивнул.

Не закрывая глаз, он приподнялся, резко выдохнул и одним рывком опустился на своего хозяина.

Именно этого момента он так ждал, с предвкушением и страхом одновременно. Как вспышка света и поток жара – единение двух тел!

Дыхание застряло у него в горле. Пальцы непроизвольно сжались в кулачки, яростно впились в простыню от избытка чувств и ощущений.

Так много! Так быстро!

Но боли не было! Он был готов к боли, но она не пришла.

Так иногда бывало и раньше, но сейчас это было как чудо. Светлое чудо, подаренное ему Кунсайто-сама!

Зойсайт почувствовал, как слезы неудержимо набухают у него на ресницах, и с трепещущим шипением втянул в себя воздух. Он был пока что не в силах начать двигаться, слишком захваченный ощущением заполненности, правильности и завершенности – этим волшебством, которое он еще только начал познавать с Кунсайто-сама.

О, Небо, Кунсайто-сама, Вы ведь не рассердитесь, если еще мгновение я позволю себе просто чувствовать Вас.

Вас только, Вас.

Все для Вас, Кунсайто-сама…

И срывом мыслей, чувств, ощущений, задыхающимся вздохом у самой грани провала – “Аишитеру”!

И прохладные пальцы ласково погладили его пылающее лицо, нежными прикосновениями убирая упавшие на него перепутанные пряди волос, убеждая не противиться, расслабиться, наслаждаться и дарить наслаждение.

- Сакура, - одно лишь слово, но в нем столько ласки, такое искреннее одобрение, желание и благодарность, что маленькое сердечко неожиданно наполнилось щемящей беспомощной нежностью.

Я - для Вас. Аишитеру!

И с этой мыслью Зойсайт начал воплощать свое чувство в жизнь. Он был счастлив. Просто и незамысловато счастлив уже тем, что способен доставлять удовольствие этому единственно важному для него человеку, а потом он вновь ощутил, как тело Кунсайто-сама касается той упоительно-сладкой точки внутри него. Юноша вскрикнул и весь прогнулся на кровати, ноги его жадно сдавили бедра мужчины, призывая, подталкивая его глубже внутрь.

И под таяющим льдом завораживающего взгляда Кунсайто-сама можно было коснуться себя, утоляя ставшую уже почти невыносимой болезненную страсть собственного тела. И не было ничего позорного в том, что он смотрит.

И можно было не боятся. И можно любить…

Любить – и боли не будет.

Любить! Любить!!! ЛЮБИТЬ!!!

Любить оказалось странно и немножечко страшно, но так хорошо…

Волна…Волна в нем поднималась все выше. Волна требовала все больше. Движения Зойсайта сами сделались быстрее, резче, отчаянней. Плененный в водовороте их единения, он зажмурил глаза, припал вперед, как за единственную опору из последних сил цепляясь руками за плечи Кунсайто-сама.

Волна играла его хрупким телом. Волна требовала, и он бился, он горел, он уже изнемогал в этом бешенном урагане страсти. Ему не хватало воздуха. Голова кружилась. Слишком много наслаждения… Слишком много!

Он просто больше не выдержит!

КУНСАЙТО-САМА!

Он был не в состоянии справится с этой лавиной чувств и ощущений, слезы брызнули из его глаз, и Зойсайт затрепетал и забился в спазмах неотвратимого освобождения.

Аишитеру! АИШИТЕРУ!!!

Волна обрушилась на него и накрыла с головой, смяла и оглушила, раздавила и уничтожила его.

Яростный ослепительный свет охватил все его тело, а затем пологом сразу обрушилась тьма.

Наверно, он закричал…

Темнота была уютной и мягкой. Она струилась прохладой по его коже, убаюкивала и усыпляла, убеждая довериться ее древней мудрости, сдаться бархатной ласковости ее заботливых лап. И все же…

- Какой ты у меня, оказывается, страстный, мой маленький Зойсайто.

Веки ощущались неподъемно тяжелыми, но он все же лениво моргнул, потом еще раз и приоткрыл глаза. Он лежал на боку, укрытый лишь ночной темнотою и лунным светом. Тень от перекрестия окна пристроилась у него на коленях.

А рядом с ним, мокрой поблескивающей глыбой возвышался контур плеча его Кунсайто-сама. Лунные блики восторженно катались по поблескивающим от пота ленивым очертаниям его мышц в такт размеренному ровному дыханию.

- Ты на секунду потерял сознание, Сакура, - смуглая рука неосознанным движением скользнула убрать с глаз локоны ледянистых волос, затем также естественно легла на плечо юноши. – Ты как себя чувствуешь?

Честно говоря, Зойсайт чувствовал себя просто прекрасно - усталым, но очень счастливым, довольным в каждой клеточке своего тела. Он смущенно потупился и на всякий случай кивнул, борясь пока за то, чтобы восстановить способность нормально дышать. Но Кунсайто-сама по всей видимости устроил и такой ответ. Большая ладонь ласково погладила его по щеке.

- Горячо было, да?

- Хумф… фам… оух, - купаясь в глубоких мягких звуках голоса Кунсайто-сама, одними выдохами ответил Зойсайт и, сам заулыбавшись бессмысленности такого ответа, просто потерся навстречу ласке своего хозяина, расслабленный и удовлетворенный.

И Кунсайто-сама неожиданно легко и естественно засмеялся этим негромким покровительственным смехом, от которого Зойсайту сразу стало очень хорошо где-то в груди. И через несколько секунд он тоже смеялся вместе с хозяином. Мир был прекрасен.

- Ха, я весь липкий, - бессмысленно радостно заявил юноша, чувствуя, как медленно сочащаяся из него вязкая влага остывает прохладой между бедер, и попытался вывернуться на боку, чтобы посмотреть на себя сзади.

- Я тоже, - весело хмыкнул Кунсайто-сама, открытой ладонью вытирая свои грудь и живот. – Сейчас принесу что-нибудь, чтоб нам почиститься.

Лунные блики всколыхнулись, подчеркивая грациозное движение севшего на кровати мужчины, и не вполне осознающая себя, почти бессмысленная паника толкнула Зойсайта вслед за ним. Во всполохе пышных волос стройное тело змеей обвилось по торсу хозяина, опрокидывая его обратно.

- Не ходи некуда, - уткнувшись носиком в растрепанные белые пряди у самой шеи Кунсайто-сама почти настойчиво взмолился Зойсайт. – Не хочу отпускать тебя, - тонкие руки сжались крепким собственническим объятием: - ни на минуту…

- Зойсайто. Сакура, - даже не видя его лица Зойсайт мог сказать, что Кунсайто-сама мягко улыбается, подчиняясь, и сердце весело запрыгало от того, что можно безнаказанно обвить бедра дворянина ногами, ближе, надежнее прижимаясь к нему.

Мой хозяин. Мой…

А потом он ощутил, как длинные пальцы скользнули сквозь перепутанные золотые кудри, освобождая их от пленяющего пышную роскошь тонкого ремешка. Большая ладонь нежно огладила по запевшей от удовольствия шее, по плечу и вниз по руке, к узкому запястью, подняла бледную кисть к лицу мужчины.

- Благодарю тебя, Сакура. Это было изумительно.

- Иие, Кунсайто-сама! – мгновенно пробуждаясь от охватившей его легкой дремы дернулся Зойсайт, даже сквозь зарождающуюся грезу безошибочно распознав истинный смысл этих осторожных прикосновений.

Не отпуская пытающегося высвободиться запястья, Кунсайто-сама неохотно открыл глаза.

- Что-то не так, Сакура? – вопреки всей мягкости фразы голос его неожиданно испугал Зойсайта своим непоколебимым звучанием.

Глупый! Ты мог подумать, что обладаешь этим Божеством, лишь по прихоти облачившимся человеческой плотью! Как можно было забыть, кто ОН и кто ты…

Он никогда… никогда не… чтобы ты не сделал… как бы не старался… Он не для тебя!

- Так нельзя, Кунсайто-сама. Вы… Вы - мой господин, мой владелец… - запинаясь от страха под пристальным взглядом ледяных глаз, сбивчиво пробормотал Зойсайт. - Вы - мой хозяин. Это неприемлемо!

- Угу, - согласился с ним Кунсайто-сама, снова принимаясь целовать безнадежно вырывающиеся пальцы. – А еще я твой любовник. И я нахожу вполне приемлемым подобный способ выразить мою благодарность за то наслаждение, которое ты мне даришь.

- Кунсайто-сама… - предательская влага сама навернулась на ресницы, заспешила солеными дорожками по щекам, грозя сорваться на грудь Кунсайто-сама, и во всполохе взметнувшихся волос юноша повалился на грудь хозяина, распластавшись повдоль всего его тела, заглушая свой жар приятной прохладой его кожи. – Мне тоже так хорошо с Вами! Так хорошо! Спасибо Вам, Кунсайто-сама... Спасибо Вам!

Тепло… доверие… нежность…

Аишитеру.

Мягкий ночной свет долго не мог налюбоваться на разметавшихся на мятых простынях любовников, на их переплетенные руки, перепутавшиеся волосы. Бледный эмалевый юноша спал на груди мужчины, пряча умиротворенную улыбку под ключицей своего хозяина и господина.

Мужчина не спал. Льдистый ядовитый свет струился под его веками, в тени темных ресниц. Льдистый свет его взора ласкал взлохмаченные кудри на макушке подростка.

Потребовалось не меньше двух часов, чтобы Джедайт очнулся. И все это время Нефрит героически провел рядом с ним, согревая храмового воина своим телом. Лишь иногда бранился на пушистые волосы своего товарища, щекотавшие ему нос.

Что же касается шара, то Кунсайт просто убрал его в одну из седельных сумок так, чтобы сидящий у него за спиной Сакура не соприкоснулся с этой дрянью даже случайно. Так было надо.

А вскоре после этого вышло так, что они и вовсе расстались.

Первым откололся от них Нефрит, после того, как им предоставили приют в женском монастыре, незамысловато сообщивший остальным, что он “поотстанет” и “догонит их позже”. Джедайт был решительно против, но Кунсайт дал понять, что ему лично наплевать и сам он ничего предпринимать не намерен. От такого равнодушия Джедайт явно в экстаз не пришел, но спорить тоже не стал. А потом заявил им, что поедет вперед - “предупредить Берил”.

По-своему это было даже здорово. Они остались вдвоем с Зойсайтом, предоставленные сами себе. Наверно, еще ни с кем на свете Кунсайт не разговаривал просто для удовольствия, ради банальной радости общения, не продумывая наперед каждое свое слово, каждую фразу. К тому же Зойсайт в любом случае был теперь одним из них, одним из хранителей Земли и заговорщиков - его пора было просвещать.

Вдвоем они сидели возле костра, и Кунсайт рассказывал мальчишке об узурпации Земли Луной, о политике, о сложностях наследования. И чем больше он говорил об этом, тем более нелепой, ненужной, посторонней казалась ему эта борьба, эта война... Глупые игры пустых амбиций.

Зойсайт был опасен, это невозможно было не понимать. Даже сейчас, полностью в его власти, зависимый и уязвимый, он мог представлять для ледяного аристократа опасность. И все же, Кунсайт верил ему. Верил ему по той же простой причине, по которой не доверял всем остальным. По той же причине, по которой спокойно спал с ним щекой к щеке. Просто он видел, что Зойсайт предельно искренен в своих чувствах. Искренен в смехе, в печали, в злобе, в презрении, в нежности, в том, как без страха и без оглядки отдается страсти в его руках.

Время неторопливо текло мимо них, с каждым вздохом, с каждым шагом темно-гнедого жеребца сквозь пышное летнее разнотравье неудержимо приближая их к столице.

Нет, конечно, никто при дворе не рухнул при виде Зойсайта, но определенное впечатление он произвел.

Даже прячась под тяжестью хозяйской руки Кунсайта.

А встреча с Берил оказалась короткой и на удивление незамысловатой.

В полутемном холле личных покоев укутанный мягко мерцающей официальной мантией их ждал Джедайт. Вежливый кивок в качестве приветствия, деловая официальная полуулыбка.

Затем нежным шорохом длинного платья по мраморному полу к ним вышла Берил. Тень среди теней. И этой тени Кунсайт отдал их драгоценную добычу. Оружие против Небес.

Невидимые в полутьме призраки обмена взглядами и, наконец - голос:

- Кунсайт.

Его имя прозвучало, как приказ. Приказ следовать за ней. Он подчинился. Почему бы и нет.

В следующей комнате было немного светлее.

И почему-то ему показалось, что Берил стала заметно старше. Странно, он никогда не задумывался, кто из них старше по возрасту…

Нет, она по-прежнему была прекрасна, но этот год явно не пошел ей на пользу. Язык не поворачивался сказать ей “принцесса”.

Тяжелое молчание объяло обоих напряженной давящей тишиной.

Ну, и что она ждала, чтобы он ей сказал?

Однако Берил заговорила первой.

- Ты спишь с ним, ведь правда? – спокойный, подчеркнуто равнодушный тон. Что ж, он ждал этого вопроса. Может быть, не так быстро, но ждал.

С невозмутимым видом Кунсайт кивнул головой.

Волна темно-рыжих волос взметнулась у него перед глазами, и Кунсайт обнаружил, что смотрит на гордо выпрямленную спину молодой женщины: - Я догадалась.

Легко быть догадливой, когда у тебя есть такой Джедайт.

Впрочем, вслух он, конечно, этого не сказал, но где-то в самой глубине души ощутил себя, ну, скажем, не вполне комфортно.

- Надеюсь, ты понимаешь, что как четвертый из избранных хранителей Земли, он не может больше оставаться твоим рабом? И если уж так случилось, что это… существо… оказалось одним из нас, в интересах будущей компании против Луны, он должен получить военное образование и соответствующую подготовку.

Сказано серьезным деловым тоном. Берил, не надо его так ненавидеть, это же я сделал тебе больно.

- Не беспокойтесь, моя королева. Я обо всем позабочусь, - без колебания ответил мужчина.

- Прекрасно, можешь идти, Кунсайт. Ты свободен.

Она так и не обернулась к нему, но мужчина все-таки секунду помедлил, прежде чем оставить покои своей будущей королевы.

Она стояла на расстоянии вытянутой руки перед ним. В изобилии волос - прямые породистые плечи. Так и зовут: “Дотронься!”

Лилейно-белая кожа:

“Дотронься! Дотронься, чтобы мы могли брезгливо вскипеть под твоими ладонями двумя еще свежими обидами. Познай беспомощность того, как мы с отвращением отпрянем у тебя из-под пальцев!”

Прости, Берил. Я не хочу касаться тебя. Во мне нет жажды к твоим плечам.

Просто... прости, Берил.

- Приятного Вам дня... моя королева.

У них еще будет время, чтобы обсудить события на политической сцене, разработать новые планы действий. Джедайт уже, наверняка, целенаправленно занимался этим вопросом... Так или иначе, они повязаны общей целью, повязаны ею крепче, чем клятвой на крови. И Берил, и Кунсайт понимали, что необходимы друг другу, и что оба они знают об этом.

Хотя, к чему лгать самому себе. Он прекрасно знал, что потерял. Интересно, почему ему было все равно?

Впрочем, оказавшись снаружи, он бесстрастно приказал Зойсайту возвращаться домой, а сам отправился по делам.

Вернулся он уже поздней ночью. Успешно разрешивший все насущные проблемы, сытый после роскошного ужина у одного своего знакомого законника и вполне довольный собой.

На расстеленной кровати его ждала обнаженная, рассерженная и напуганная тишина. Испуг всмотрелся в его лицо большими зелеными глазами, не смея пристать к своему хозяину ни с одним из столь неприкрыто раздирающих его вопросов.

“Где Вы были, Кунсайто-сама?” - кричали его глаза, его поза. Весь страх неожиданно оказаться лишним, нежеланным, ненужным в этой столице роскоши и богатства. “Я все ждал-ждал, Кунсайто-сама... Зачем Вы так со мной?”

- Зойсайто, - мужчина сел на краю кровати, внимательно всмотрелся в напряженное чистое лицо. Пальцы сами потянулись коснуться натянутой щеки, ласково, нежно... - У меня есть для тебя подарок, - мягко шепнули тонкие губы.

- Браслетка? –почти уверенным предположением вспыхнула искренняя чистая радость.

И было даже жаль видеть в огромных сияющих глазах свое холодное равнодушное отражение, отрицательно качающее головой.

- Нет, Зойсайто, - и Кунсайт вложил в бледную маленькую руку свиток пергамента.

- Что это? – не распечатывая, немного настороженно спросил юноша.

- Твоя свобода, - без печали, без радости, вообще без всякого выражения ответил Кунсайт и начал раздеваться. Долгое молчание не понимающе наблюдало за ним, потом – сладкое тепло тонкого тела прильнувшего сзади к его плечу, к его боку, нерешительный тихий шепот в шею, в длинные белые волосы.

Медленно мужчина обернулся и посмотрел ему в лицо.

Потом они занимались любовью.

И он любил юношу так нежно, как никогда раньше. Каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждой лаской будто прощаясь с его доверчивым теплом, с его преданностью и искренностью, с ЕГО Зойсайтом.

И будто чувствуя это, тот нервничал в его объятиях, закусывал губы, глубоко заглядывал в глаза мужчины, испуганный и несчастный, как еще никогда не был в постели своего последнего хозяина. Казалось, он хотел спросить напрямую, но все никак не решался. Так и не решился, наконец, забывшись усталым тревожным сном в надежном объятии больших рук.

- Сакура, - в тишине легкое касание губ по лбу, сквозь спутанные золотые пряди по вмятине клейма. Осторожно, чтобы не разбудить его исцеляющим касанием холода и покоя.

Полукровка сам не знал, что он сделал, просто знал, что получиться. И пальцы, скользнувшие следом за губами по чистому лбу, не ощутили и следа былой позорной отметины.

Затем он тихо развернул ребенка на живот и занялся шрамами у него на спине…

Мальчику это будет нужно.

Под внимательными пальцами мужчины он рождался для новой жизни… незамаранным.

Ведь кроме самой настоящей, юридически верно оформленной вольной, Кунсайт распорядился подготовить для Зойсайта еще и другие документы. Не менее юридически верно оформленные, но поддельные. Рекомендательные письма. Родословную. Приглашение на учебу в военной академии…

Осторожно, чтобы не разбудить, мужчина бережно прижал к губам тонкую кисть подростка. Абсолютное совершенство. Они не посмеют усомниться в твоей крови.

Ведь даже прекрасно зная из какой грязи он вытащил подростка, Кунсайт сам не уставал удивляться правильности и пропорциональности всех линий его тела, безупречным чертам лица, плавной и хищной грациозности движений, певуче-упоительной нежности его кожи… Опять же речь юноши была слишком чистой, слишком правильной для раба, так что аристократ не раз и не два задумывался над правдоподобностью всей истории.

Аристократы, конечно, не особенно жаловали те земли, откуда, по словам Зойсайта, шел караван, но все же… Кунсайт, например, сам бывал там несколько раз…

Его даже передернуло от этой мысли.

Он, конечно, не был так неудержимо любвеобилен, как Нефрит, но и воздержанием отнюдь не страдал… И он даже не мог вспомнить ни одной из тех женщин, даже не мог с облегчением сказать себе, что среди них точно не было тоненькой златовласки с зелеными глазами…

Нет, есть вещи, о которых лучше не думать! Есть вещи, про которые лучше сказать себе, что этого не может быть и навсегда выкинуть их из головы!

Лицо Кунсайта оставалось невозмутимым, но руки его на спине юноши так и свело, так и сковало безжалостным спазмом.

И тепло… И подсыхающие липкие следы на их телах…

Что было то было, время не обратимо вспять. Ничего уже не исправишь. Просто есть вещи, о которых лучше не думать… Совсем.

А надо просто зарыться лицом в разметавшиеся золотые кудри, утонуть в дразнящем запахе сакуры вперемешку с запахами жаркой летней ночи, и недавнего секса, и собственного тела Кунсайта, и можно больше не думать.

Но не думать не выходило.

Расстались они довольно сухо и буднично. Оба давно знали, что так все и будет. И юному аристократу Зойсайту, почти уже курсанту Академии Ее Величества, не могло хватить места в теплой нише, согретой в душе Кунсайта маленьким, диким и преданным рабом.

Сайонара, мой Зойсайто.

Не будешь ли ты ненавидеть меня тогда? Ненавидеть за то, что я был твоим хозяином. За то, что видел тебя грязным, беспомощным и жалким. За то, что обладал тобой…

За то, что позволил тебе поверить мне.

Прощай, Сакура.

Будь счастлив.