Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.  

 

Funny Valentine

Терновник

 

Колючий кустарник, окружавший замок, она заметила только вблизи. Издалека же были видны знакомая крепостная стена, возвышающийся над ней донжон, восемь сторожевых башенок по углам и гордо реющий в безоблачном небе бело-алый флаг с изображением крылатого змея. Издалека все было как обычно, как и должно было быть. Однако вблизи оказалось, что тропинка, ведущая к главным воротам, теряется в густых зарослях терновника.

Она остановилась, в недоумении глядя на неизвестно когда успевшие вырасти низкорослые деревца, преграждающие ей путь. Но потом вспомнила: «Ведь это же я! Для меня они должны расступиться!», и бросилась вперед.

Заросли действительно раздвинулись перед ней, но неохотно, словно какая-то сила управляла ими против их желания. Кусты, вопреки навязанной им чужой воле, тянули к ней колючие лапы, цеплялись за одежду, норовили поранить лицо и руки. Ей пришлось плотно закутаться в плащ и накинуть капюшон – ни одной, даже самой мелкой царапинки допустить нельзя, ни одной, даже самой крошечной капельки крови не должно пролиться.

Препятствие отняло много времени и сил: когда она наконец ступила на мост, а кусты плотной стеной сомкнулись у нее за спиной, солнце уже клонилось к западу. На нее навалилась усталость, какой она, кажется, не испытывала никогда в жизни. Больше всего ей хотелось присесть, хотя бы ненадолго, пусть даже на грязные дубовые доски, и отдохнуть. Совсем чуть-чуть… Она вскинула голову, устремив взгляд на ближайшую башню, напомнила себе, что дозорные отлично видят ее, а потому необходимо держаться достойно своего титула, решительно отбросила изорванный в лохмотья плащ и зашагала по мосту.

Лишь на полпути она заметила, что ее окружает странная даже для сумерек тишина. Из замка не доносилось ни голосов, ни ржания лошадей, ни лая собак. Ветер и тот затих, затаился. Ее шаги звучали глухо, почти неслышно. Она хотела было топнуть ногой, но почему-то побоялась нарушить окружающее ее мертвое спокойствие.

Она миновала мост, вошла в огромные открытые ворота, лениво удивилась тому, что никто не встречает ее, прошествовала по пустому двору и, подобрав длинные юбки, стала неторопливо подниматься по широким каменным ступеням. Лишь на вершине лестницы она в изумлении обернулась – ворота замка по-прежнему оставались распахнутыми настежь, и мост все так же был перекинут через ров. Единственной преградой для врага, реши он сейчас ворваться в замок, оказались бы заросли терновника.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнула она и в два прыжка преодолела оставшиеся несколько ступенек. В ответ не раздалось даже эха.

Она бежала по коридорам, взбиралась по лестницам, открывала двери, одну за другой, звала стражу, родителей, прислугу – хоть кого-нибудь, но встречала на своем пути лишь тишину и пустоту. Пусто было в холле и в столовой, в музыкальной комнате и комнате для игр, в тронном зале и в кабинете короля. Отчаявшись, она ворвалась в родительскую опочивальню и облегченно перевела дух: Его Величество и Ее Величество крепко спали. Отец – на спине, вальяжно раскинувшись между подушек, то и дело оглашая комнату громким храпом; мать – трогательно свернувшись калачиком и подложив под щеку ладонь.

– Папа! Папочка! – она потрясла отца за плечо, сначала тихонько, а потом уже бесцеремонно. Однако тот явно не желал просыпаться.

– Мама!

Ее Величество что-то невнятно пробормотала и во сне перевернулась на другой бок, так что дочь больше не могла видеть ее лица.

– Мама! Папа! Вставайте же! В замке такое творится!..

Удивительно, но ни король, ни королева и не думали внимать ее призывам. Один похрапывал, громко, с присвистом, другая лежала, тихонько уткнувшись носом в подушку.

«Да ведь они не спят!» – догадалась она и, испугавшись этой мысли, опрометью выскочила из комнаты.

На помощь! Кто-нибудь! Кто?..

Лекаря она тоже нашла в опочивальне. Сухонький седой старичок чинно лежал на узкой кровати, натянув одеяло до подбородка, и лицо его даже во сне (во сне ли?) сохраняло почтительно-бесстрастное выражение. Увидев его, она отшатнулась, как от мертвого.

 

Двое стражников спали прямо в коридоре, привалившись к стене.

В своей крошечной каморке рядом с покоями принцессы, устроившись на сундуке, мирно посапывала молоденькая служанка.

Старая няня, как обычно, дремала в гостиной, в кресле перед незажженным камином, уронив на колени вязание.

Алый луч заходящего солнца, проникший сквозь неплотно закрытые ставни, наискосок пересекал комнату, и в нем медленно и сонно кружились пылинки.

Она почувствовала не страх и не отчаяние – обреченность. Похолодевшими пальцами рванула узкий ворот платья и толкнула последнюю дверь…

И едва не лишилась чувств – у окна, на стуле с высокой резной спинкой сидела Добрая Фея, которая – о, счастье! – не притворялась спящей.

– Тетушка! Ты-то мне и нужна!

Она рухнула к ногам женщины и спрятала лицо у нее на коленях. Она думала, что расплачется – но нет, радость мгновенно вытеснила тревогу. Фея ласково погладила ее волосы.

– Тетушка, только ты и можешь помочь! – она вскинула голову и заглянула неожиданной гостье в глаза.

– Конечно, – улыбнулась та. – Именно для этого я и пришла. Глядите…

В пальцах Феи, очевидно по волшебству, возник странный предмет – деревянная палочка с заостренными концами, на которую была плотно накручена толстая шерстяная нитка.

Она с любопытством протянула руку, но тут же, опасаясь пораниться, отдернула ее.

– Что это?

– Веретено, Ваше Высочество. Помните, я рассказывала Вам?

Она вскочила на ноги и отчаянно замотала головой.

– Нет-нет!

– Ваше Высочество… – растерянно проговорила Фея. – Так, значит, Вы забыли? Тогда…

– Я помню! – выкрикнула она и вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. – Но… неужели… уже…

Гостья вздохнула с облегчением.

– Пора. Иначе будет поздно. Но не бойтесь, – проговорила Фея, вставая, – ведь Вы не умрете, а просто уснете. Это же совсем не страшно…

Женщина сделала шаг вперед, в то время как она испуганно попятилась назад.

– Ваше Высочество… – в голосе гостьи слышался легкий укор. – Вы уже совсем взрослые и не должны капризничать. Посмотрите, все уже приготовились ко сну. Его Величество и Ее Величество. И Ваша няня, и все Ваши фрейлины. И Первый Министр с супругой. И даже сыночек Первого Министра. А ведь он совсем еще маленький…

Женщина все говорила, а она продолжала пятиться, пока не споткнулась, не ударилась больно о низкий столик и не упала на кровать, застеленную медвежьей шкурой. Фея, как ни в чем не бывало, устроилась рядом.

– Вы будете спать, сладко-сладко, а потом придет принц, прекрасный и смелый, именно такой, о каком Вы мечтаете…

«Не придет! Он никогда не придет!» – вдруг осознала она.

– …придет и разбудит Вас. Но для того, чтобы встретить его, Вы непременно должны уколоть пальчик. Какая мелочь, правда? Вот увидите, Вам совсем не будет больно…

– Но… почему… я?.. – выдохнула она, стараясь смотреть в глаза Феи, а не на страшное деревянное острие.

– Потому, что… – женщина взяла ее руку, притянула к себе и вдруг изменившимся, чужим голосом объявила: – Ты – избранная.

 

«Ты избранная», – голос все еще звучал в ушах, странный, то ли мужской, то ли женский, и, что самое удивительное, смутно знакомый. В первые секунды после пробуждения Берилл была почти уверена, что когда-то слышала его наяву. Однако, немного подумав, решила, что это всего лишь эффект слишком яркого, слишком связного сновидения.

Она лежала в темноте с открытыми глазами, подтверждая тем самым, что против бессонницы и ночных кошмаров бессилен даже самый могущественный демон Темного Королевства.

– Ну и к чему это все? – спросила Берилл вслух.

Ответа, конечно же, не последовало. На мгновение ее обожгла мысль о том, что никто никогда не даст ответов на ее вопросы – мысль, таившая в себе такую невыносимую горечь, такие бездны отчаяния, что королева усилием воли прогнала ее и вернулась к обдумыванию своего последнего сна.

– К тому, что я была неправа? – предположила она и усмехнулась: – Разве я могу быть неправа…

Берилл села на кровати и, потянувшись, взяла со столика бокал. Она пила медленно, чувствуя, как с каждым глотком ледяной воды по телу растекается приятный озноб.

– О, боги, боги… – пробормотала королева, скользнув обратно в теплую постель и укутываясь в одеяло. И вспомнила – голос, послышавшийся ей во сне, в точности походил на тот, которым говорила пробудившаяся несколько дней назад Металлия. Вот только Берилл не помнила, чтобы темная богиня называла ее избранной.

«Металлия – не называла, – отмахнулась она и от этой мысли, – но разве я не избранная? Если не я, то кто тогда?»

 

● ● ●

– Пока результаты не впечатляют, – без тени смущения признался Повелитель Звезд. – Скажу прямо – попытки сбора энергии завершились скорее неудачей, чем успехом…

«Я бы сказала, что они завершились очевидной неудачей», – лениво отметила про себя королева, но возражать не стала.

– Однако сведения о мире людей, которые мне удалось собрать в эти дни, я считаю исключительно ценными для королевства. Кроме всего прочего, выяснилось, что каждая отдельная личность, со всеми своими желаниями, страхами, особенностями, сейчас играет в человеческом обществе куда более существенную роль, нежели столетия назад. А это лишний раз подтверждает преимущества моих методов перед методами м-м… даже не сказать «покойного» лорда Джедайта…

Услышь Берилл подобный доклад от кого-либо другого, она сделала бы один вывод – оправдывается. Причем, не слишком успешно. Но Нефрит даже самые глупые вещи умел говорить так, что в них хотелось верить.

– Вам остается только пожелать мне успеха, моя королева.

Она благосклонно кивнула. Пожалуй даже, чересчур благосклонно – ехидная улыбочка, заигравшая было на губах Зойсайта, тут же исчезла. Однако Повелителю Звезд и этого оказалось достаточно – на его лицо на мгновение набежала тень.

«Подумать только! Спиной чувствует, – восхитилась про себя Берилл. – Пожалуй, не стоит в следующий раз пускать сюда этого гаденыша…»

– Надеюсь, ты учтешь свои ошибки, Нефрит, – заметила она вслух. – Я еще не разучилась накладывать заклятие Вечного Сна. И думаю, все здесь присутствующие об этом помнят.

Королева бросила мимолетный, но красноречивый взгляд на Повелителя Огня. Тот стушевался – надо полагать, к удовлетворению своего врага – и до самого конца аудиенции оставался незаметным. Зато Нефрит на прощание отблагодарил ее еще одной обворожительной улыбкой.

«Как хорош, мерзавец… – подумала Берилл, глядя на гаснущее серебристое сияние там, где только что находился Повелитель Звезд, – …и знает, что хорош».

Оставшись в одиночестве, она представила, как это – коснуться его щеки, запустить пальцы в его длинные темные волосы, приникнуть к его губам, а потом откинуться, подставляя шею и плечи его поцелуям…

Берилл тряхнула головой, прогоняя наваждение, и встала с трона. «Интересно, нравлюсь ли я ему?» Она сделала несколько шагов и остановилась, закусив костяшку пальца. Над этим вопросом лучше было не задумываться.

 

Прозрачный кристаллик выскользнул из руки и покатился по полу.

– Ой, нет… – она кинулась накрыть его ладонью, но неловко поскользнулась, задела рукавом сложенные пирамидкой неиспользованные льдинки, и они с мелодичным звоном разлетелись по белоснежному мрамору.

Несколько часов работы пошли насмарку. Ледяные кристаллики перемешались, и все шесть букв, которые она успела составить, оказались испорченными.

– Ну вот, опять… – она шмыгнула носом, подышала на озябшие руки и принялась сгребать льдинки в кучку. – Уф… холодно все-таки…

Вообще-то холод не доставлял ей неудобств – к нему она уже успела привыкнуть. Вот только пальцы коченели, становились неловкими, и это делало стоящую перед ней задачу особенно сложной. Впрочем, она прекрасно понимала, что иначе и быть не могло. Такие дорогие подарки, какой ей был обещан, не достаются легко.

Если быть честной, то она знала, что эта попытка не увенчается успехом. А также – что рано или поздно она своего добьется. Когда-нибудь ей непременно удастся сложить все восемь букв, составляющих слово «вечность». И тогда…

– Тогда… – она зажмурилась от удовольствия. Потом потерла руки о меховой воротник куртки и решительно придвинула к себе горстку льдинок. – Ладно, попробуем сначала…

На этот раз кристаллики складывались не так ловко. Буква «ч» далась ей с таким трудом, что она решила передохнуть.

– Интересно, почему именно «вечность»? – пробормотала она и зевнула.

– А ты стала бы так трудиться над словом, которое означает что-то мелкое, мимолетное?

Она подняла голову и встретилась с его отстраненным льдисто-синим взглядом.

– Ты давно наблюдаешь за мной?

– Мне кажется, ты устала, – его рука на мгновение задержалась на ее плече. – Тебе стоит отдохнуть немного.

– Да, точно… – она пододвинула поближе шкатулку из белого золота и зачерпнула оттуда пригоршню переливающихся всеми цветами радуги камешков.

– Так как? Мое объяснение кажется тебе логичным? – снова заговорил он.

– Ну… я подумаю над этим… – она не лгала и действительно собиралась подумать.

– Тогда вот тебе еще одна версия: если хочешь заполучить целый мир, то и взамен нужно предложить что-то по-настоящему стоящее – например, вечность. Хотя бы вот так, символически, – он кивнул на разбросанные по полу льдинки. – Ты же хочешь завоевать мир?

Она уверенно кивнула.

– Еще бы.

Да, весь мир должен принадлежать ей. Она еще не знала, зачем. Вернее… не помнила. Но пока этого и не требовалось. Когда вселенная окажется в ее власти, сразу станет ясно, что делать.

Она пересыпала сверкающие камешки из одной ладони в другую. «Какие красивые! Наверное, и правда, лучше живых цветов». И тут словно крошечная иголочка уколола сердце. Оно на секунду замерло – не столько от боли, сколько от неожиданности, и вновь забилось ровно и спокойно. Она подумала, что из самоцветов – так же как и из льдинок – можно выкладывать на полу слова. Или картинки. Но сразу же расценила это занятие как глупое и бесполезное.

– Я продолжу?

– Так торопишься? У тебя много времени.

– Целая вечность? – почему-то спросила она.

Он рассмеялся.

– Я думаю, ты справишься быстрее.

Она вздохнула, выбрала в шкатулке крупный рубин и, взяв его большим и указательным пальцами, принялась рассматривать на просвет. Алый, как кровь, как…

…и снова крошечная иголочка. Нет! Крошечный шип!.. алая капелька крови… алые, нежные и прохладные, живые лепестки. И терпкий, густой, сладкий запах…

Что это?! Горло словно перехватила чья-то невидимая рука, а глазам стало больно и горячо. Она сжала камень в ладони, так, что острые грани впились в кожу.

– Я же говорил тебе, не думай об этом.

Его голос, спокойный, ровный, привел ее в чувство.

– О чем?.. – нерешительно прошептала она.

– О цветах, конечно. Я же говорил, что это не принесет тебе ничего, кроме боли, – с легким укором напомнил он. – Ты ведь не хочешь страдать?

В его словах, в его взгляде она с удивлением угадала тревогу и заботу. Это было так непохоже на него, что она едва удержалась от того, чтобы кинуться ему на шею.

– Тебе уже лучше? – участливо поинтересовался он, коснувшись ее руки.

– Угу. Так ты считаешь, я справлюсь?

– Обязательно, – заверил он. – Я вот думаю… пожалуй, одного мира будет мало. Когда ты закончишь, мне очень хочется подарить тебе что-нибудь еще. Какую-нибудь мелочь. Ну, например… – он задумался, – …может, пару коньков?

– Коньки? Наверное, это здорово! – обрадовалась она.

– Вот и славно, – он погладил ее по щеке и уже собирался встать и уйти, когда она перехватила его руку.

– Подожди!

Он вопросительно приподнял бровь.

– Скажи, почему именно я? – у нее вдруг перехватило дыхание – от волнения, страха, предчувствия… – Я… избранная?

Он молчал, и в его взгляде читалось легкое недоумение. Похоже было, вопрос поставил его в тупик.

Она же чувствовала, что реальность становится неожиданно зыбкой, скользкой, прозрачной, что сама она – это в некотором смысле уже не она…

– Ну, конечно, избранная. – Он отступил на шаг, но она крепко вцепилась в его руку.

…смешение красок, звон в ушах, обрывки воспоминаний…

Она поняла, что не помнит его лица, которое еще секунду назад видела совершенно отчетливо.

…еще глоток воздуха, еще один толчок – вверх, на поверхность. К пробуждению…

Нет. Усилием воли она рванулась обратно. Но призрачная ткань сновидения таяла, расползалась тем скорее, чем сильнее она цеплялась за нее.

– Подожди! Я знаю, что это ты! – выкрикнула она, чувствуя, что голос предательски отказывает. – Я доберусь до…

– Ну, хорошо. Уговорила.

Последнее мгновение хаоса – и сон вновь обрел плоть, а его участники – свой привычный облик.

Они стояли друг напротив друга – королева и ее опальный лорд, недавно покинувший мир живых; и если он сохранял спокойствие, то ее переполнял гнев.

– Я жду объяснений, Джедайт, – потребовала она. – Что все это значит?!

Тот улыбнулся и пожал плечами.

– Кто-то из нас желал побеседовать. И, если мне не изменяет память, это был не я. Да, кстати… – Повелитель Иллюзий щелкнул пальцами, и поверхность под ногами стала мозаичным полом, а на ней из ниоткуда появились два мягких кресла, в одно из которых он опустился. – Прошу… это куда удобнее вашего трона.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – в голосе Берилл звучала нескрываемая угроза. – Что это еще за шуточки с ледяными буквами?

– Не знаю, моя королева, – невозмутимо проговорил Джедайт. – Это же ваш сон.

– Что?! Ты еще будешь отрицать…

– Ну хорошо, не буду. Я только подкорректировал. Придал форму, добавил связности. Но сон ваш. В нем ваши тревоги, ваша боль, ваши надежды… Да садитесь же! Мне, право, неудобно так…

Сама не зная почему, она подчинилась. Однако ее трясло от злости. Огромным усилием воли она взяла себя в руки, памятуя, что излишняя эмоциональность в такой ситуации ни к чему. И наконец поняла, что в происходящим кажется ей самым странным: Джедайт, всегда боявшийся ее, всегда заискивавший перед ней и старавшийся выслужиться, сейчас держался откровенно по-хамски.

«Что-то он слишком забывается…» Оснований для подобной самоуверенности, с точки зрения Берилл, у Повелителя Иллюзий не было. Да, ему удалось сохранить волю и память под ее заклятием и даже пробраться в ее сон. Однако она по-прежнему его королева, и он все так же в ее власти. Впрочем… его поведению нашлось одно объяснение.

– Ты сошел с ума, – уверенно заявила Берилл.

– Не угадала, – в тон ей ответил он.

– Да как ты разговариваешь?..

– Во сне все равны, – пространно заметил Джедайт. – Черт… дается мне, что разговор у нас не клеится. Может, перенесем его?

– Не вынуждай меня… – начала королева, твердо решив поставить наглеца на место.

– И правда, перенесем, – перебил тот.

И сон с хрустальным звоном разлетелся на тысячи радужных осколков.

 

– Проклятие! Проклятие!!! – от удара стойка балдахина опасно покачнулась.

Берилл вскочила и заметалась по комнате.

– Что за бред! Что за чушь! Может, это я схожу с ума, а? – обратилась она к невидимому собеседнику и с силой стукнула кулаком по столику. Потом ойкнула и, прижимая руку к груди, опустилась на кровать.

– О-ох… Металлия, ну за что это все мне…

Ее Величество завернулась в простыню, взяла со столика бокал с водой и снова зашагала по спальне. Правда, теперь уже спокойнее – туда, обратно.

«С чего я взяла, что это он? Приснится же иногда…»

Королева остановилась, сделала глоток, но на этот раз вода показалась ей слишком холодной, и она раздраженно выплеснула ее прямо на пол.

«Приказать принести вина или горячего чая? А, ну его…»

Стакан полетел в стену и с жалобным звоном разбился. Берилл, как была, в простыне поверх легкой ночной сорочки, упала на кровать и свернулась калачиком.

«А что если действительно он? Ну, я ему задам!»

Она снова встала, теперь уже нехотя, добрела до окна, потом до противоположной стены. Остановилась, опасливо глядя на осколки бокала, и предусмотрительно отошла подальше.

«А что? Неплохая идея…»

Королева сосредоточилась и попыталась переместить в спальню кристалл, в который было заключено тело Джедайта («Убить – и дело с концом»), но обнаружила, что не чувствует, не может нащупать его.

«Куда же я его забросила-то?» – встревожилась она. Впрочем, немного подумав, Берилл вспомнила, где именно должна была пребывать бренная сущность Повелителя Иллюзий – на Земле, в мире людей, где-то недалеко от входа в Темное Королевство. Она еще раз попробовала отыскать кристалл, но с тем же успехом.

«Похоже, я слишком устала… – заключила королева. – Ну, ничего. Как-нибудь в другой раз. И неважно, он это был или нет».

 

● ● ●

– Таким образом, передо мной встал выбор: вернуться с собранной драгоценной энергией или рискнуть ею и сразиться с четырьмя врагами сразу, – тоном заправского сказочника сообщил Повелитель Звезд. – Надо ли говорить, какое решение принял бы на моем месте любой, кто полагается в своих действиях на разум…

– Хорошо, – согласилась королева, – ты убедил меня.

На лице Зойсайта было написано разочарование.

– Так, значит, на этот раз тебе удалось избежать Вечного Сна… – заметил он, обращаясь к Нефриту.

Тот лишь презрительно скривился.

– Но ведь он действительно собрал много энергии… – Королева и Повелитель Звезд обменялись понимающими улыбками.

Берилл задумалась и искоса взглянула на Кунсайта. Тот едва заметно кивнул в сторону Нефрита, как бы намекая на состоявшийся накануне разговор. Она вздохнула и проговорила:

– Ах, да, Нефрит. Хочу напомнить тебе, что поиск Серебряного Кристалла не входит в число твоих обязанностей.

– Так и есть, Ваше Величество, – в глазах Повелителя Звезд вспыхнул лукавый огонек. – Но если я вдруг, совершенно случайно, найду его… разве Вы не оцените моих заслуг перед королевством?

– Хм… – Берилл изобразила задумчивость. – Мне всегда казалось, что делать три дела одновременно еще труднее, чем два. Я все-таки не рекомендую тебе разбрасываться.

– Не стану пренебрегать советом своей правительницы, – согласился Нефрит. Очевидно, он был зол.

– Да, и что касается Серебряного Кристалла, – Королева обернулась к Повелителю Огня с такой доброжелательной улыбкой, что тот побледнел…

 

– Ты покровительствуешь этому мальчишке. Почему?

– Потому, что Вы, похоже, относитесь к нему с предубеждением, – осторожно заметил Кунсайт.

– Ты хочешь сказать, что я несправедлива? – в ее голосе слышалась легкая обида.

– Отнюдь. Но Вы сами понимаете, что поиск Серебряного Кристалла – непростая задача, особенно по сравнению со сбором энергии. И о результатах можно будет говорить, только когда она будет полностью выполнена. Одно из двух: либо интересующий нас предмет найден, либо не найден.

– И энергия либо собрана, либо не собрана, – бросила Берилл и с удовольствием отметила, каким растерянным стало на миг лицо Повелителя Пространства. – Ну, хорошо, – она решила проявить благосклонность. – Я думаю, еще одно удачное путешествие лорда Нефрита в мир людей, и Металлия будет способна к более осмысленному контакту. Возможно, у нее найдется какой-нибудь дельный совет для твоего подопечного.

– Благодарю, моя королева.

– Кстати… – она покусала губы, словно сомневаясь, а на самом деле сдерживая смех, – до меня дошли слухи, что Зойсайт – твой любовник. Это действительно так?

Похоже было, Кунсайт опешил настолько, что потерял дар речи.

– Отвечай же! – потребовала Берилл.

– Ваше Величество… Вы приказываете мне?

– Нет, – беззаботно бросила она. – Это просто праздное любопытство.

Несколько секунд прошли в молчании. Королева наслаждалась произведенным эффектом.

– Довольно, Кунсайт, – смилостивилась она наконец. – Ты свободен.

 

Она летела. Парила над зелеными холмами, над равниной, расчерченной блестящими ленточками ручьев, над зарослями терновника. Отсюда крепостная стена, ров, мост казались совсем маленькими, а крылатый змей на знамени выглядел огромным.

Она возвращалась в замок, и никакие преграды не могли задержать ее, будь то каменные стены, окованные железом ворота или колючие кусты. Она бесплотно скользила сквозь сонную тишину комнат, сквозь теплый полумрак, и какое-то смутное, волнующее предчувствие не оставляло ее. Если бы она могла говорить, то вскрикнула бы, если бы у нее было сердце, то оно забилось бы чаще. Но вместо этого она вновь обратила свой взор за пределы замка и увидела, как оседает на ступени потревоженная вековая пыль, как дубовые доски и чугунные цепи моста все еще чуть дрожат в ритме чьих-то шагов, как стягивается, зарастает и вот уже становится совсем незаметной проложенная кем-то тропинка сквозь терновник.

Наконец-то! Радость всколыхнула ее сознание, собрала его воедино – и оно мгновенно переместилась в комнату, где все эти годы пребывало ее тело, погруженное в магический сон.

Принц бесцеремонно сидел на краю ложа и, склонившись, внимательно рассматривал ее лицо. Прядь его длинных темных волос почти касалась ее шеи. Да! Он был именно таким, как она представляла! Представляла так часто, так ясно, что теперь казалось, будто она давно знает его.

Через мгновение яркая картинка сменилась темнотой, и прикосновение его пальцев к своей щеке она уже не увидела, но почувствовала. Она, как и все смертные, теперь снова была заперта в своем теле, и это означало скорое пробуждение. А еще она ощутила запах – чуть уловимый, не поддающийся описанию, но ударивший в голову, как молодое вино. От этого запаха, от прикосновения, от явственно различимого живого тепла сладкая дрожь пробежала от низа живота по всему телу. И она уже думала не столько о снятии заклятия, сколько о поцелуе, за которым оно последует.

Однако… почему он медлит?

– Так что же ты медлишь? – услышала она и с ужасом поняла, что рядом есть кто-то еще; кто-то, кого она, залюбовавшись принцем, не разглядела.

– Хочу насладиться ее красотой, пока она молчит, – голос, прозвучавший у самого уха, был и нежен, и насмешлив; ее захлестнули одновременно обида и восхищение.

– А мне кажется, ты просто понял, что она не твоя.

– Хочешь попробовать сам? – с подозрительной легкостью предложил принц.

– Я думаю над этим…

«Нет!» Она не видела лица второго мужчины, присутствующего в комнате, но не могла избавиться от ощущения, что знает и его. И меньше всего ей хотелось, чтобы этот человек оказался ее спасителем.

– Ну что ж, думай. Решать тебе.

Она почувствовала, как принц поднимается с кровати, уступая место ненавистному незнакомцу; уходит, ускользает, навсегда, безвозвратно, и рванулась, чтобы вцепиться в его одежду, удержать, пусть даже силой – но не смогла пошевелить даже пальцем.

Последнюю искорку надежды зажгли в ней закипающие на глазах слезы – она мечтала, что хоть одна из них скатится по щеке, и ее избранник догадается, что она в сознании, что она все слышит и понимает – но долгие секунды проходили, а ее веки оставались сухими.

«Но почему?! – в отчаянии подумала она. – Почему решает он?»

– Наверное, потому, что я – Повелитель Снов. Ну, помимо всего прочего…

Реальность дернулась и поплыла. Через мгновение мир вновь стал устойчивым, но темнота уже не была такой безнадежной, а неподвижность – вынужденной. Берилл рывком села и открыла глаза.

– Самое очевидное объяснение, – добавил Джедайт, устраиваясь на стуле, который некогда занимала Добрая Фея. – Хотя можно поискать и другие.

Королева мрачно промолчала, исподлобья глядя на бывшего лорда.

– И не надо на меня так смотреть. Я же говорил – это твой сон.

– В таком случае, что в нем делаешь ты? – сухо поинтересовалась Берилл. К ней, наконец, вернулось ее обычное самообладание.

– Спасаю прекрасную даму от кошмаров, – с удовольствием объяснил Повелитель Иллюзий. – Забавно, конечно, что главным злодеем в этих кошмарах выступаю тоже я. Что, впрочем, неудивительно – особой симпатии к моей персоне с твоей стороны я не замечал. Гораздо интереснее роль Нефрита в этом представлении. Хотя… пожалуй и тут удивляться нечему. Ты же женщина, – снисходительно заключил он.

Королева выслушала эту речь терпеливо и спокойно и заговорила, только выдержав паузу:

– Ты закончил с толкованием моего сна? – приподнявшуюся бровь собеседника она решила считать положительным ответом. – Тогда нам пора попрощаться. Или… – она чуть повысила голос, – у тебя есть ко мне еще какое-то дело?

– Дело?.. – Джедайт вздохнул, разглядывая низкий потолок. – Вряд ли. Но, пользуясь возможностью, спрошу: ты уже пыталась от меня избавиться?

Глаза Берилл вспыхнули злостью. Как и всегда в тех случаях, когда в ней вскипал гнев, она не могла найти достойного ответа – едкого, бьющего точно в цель. А сорваться, дать волю эмоциям означало показать свою слабость.

– Пыталась. И ничего не вышло, – угадал Повелитель Иллюзий. – Верно. Так и должно было произойти. Небольшая модификация в заклинании – и ты потеряла связь с куском льда, в котором покоится мое тело. Можно, конечно, поискать его без магии. В конце концов, на физическом плане я до сих пор уязвим. Но… – он назидательно поднял вверх указательный палец, – ни Серебряный Кристалл, ни кристалл с замороженным в нем лордом Джедайтом так просто не находятся. Правильно?

– Неостроумно, – заметила королева.

– Действительно, – согласился он. – Растерял навыки.

– Решил попрактиковаться с моей помощью? Или… так, мелкая месть? – ехидно поинтересовалась Берилл.

– Мелкая – не мелкая, но отчасти месть, – подтвердил Джедайт. – Правда, вовсе не за то, о чем ты думаешь.

– А о чем я думаю?

– О том, что была деспотичной, несправедливой правительницей, отправившей меня в Вечный Сон, которого я якобы боялся больше всего на свете.

– Якобы… – усмехнулась королева, уже начиная догадываться, что к чему.

Повелитель Иллюзий пожал плечами.

– Главным было распустить слух. Разумеется, предварительно изучив заклятие и сделав кое-какие приготовления. А потом начать совершать одну фатальную ошибку за другой: подставить любимую юму Ее Величества, вызвать на бой сразу троих врагов и сбежать от них…

– Хватит! – оборвала его Берилл.

Она встала с кровати, прошагала сначала к дверям, потом к окну, оказавшись в результате рядом с Джедайтом, и, глядя на него сверху вниз, уточнила:

– Значит, сам рвался?..

– В одной сказке некий кролик слезно умолял не бросать его в терновый куст… – пространно ответил тот.

– Ненормальный! – рявкнула Берилл.

– Эту мысль ты уже высказывала, – напомнил Джедайт.

Она хмыкнула и отвернулась к окну – узкому, без стекла, демонстрировавшему не столько окрестный пейзаж, сколько толщину каменной кладки. Повелитель Иллюзий поднялся с кресла и внимательно заглянул ей в лицо.

– Собственно… насчет тернового куста. Там находился дом этого кролика, – проговорил он и пояснил: – Это – моя стихия. Здесь у меня есть все – свобода, власть. Физическое тело только связывало меня. Теперь же я могу бесконечно путешествовать по лабиринту снов. Так что мне следует скорее благодарить тебя, чем мстить.

– И где же твоя благодарность?

Судя по ухмылке Джедайта, признательности от него ждать не стоило.

– Но, вдруг, если покопаться в прошлом, у меня найдутся причины и для мести? – со странной серьезностью спросил он, поймав наконец взгляд королевы. – Я не очень хорошо помню. Только здесь начал находить разрозненные осколки себя прежнего и пытаться собрать их воедино. Сам не знаю, зачем. Говорят, что при перерождении высшие силы забирают у души память о предыдущих жизнях – из милосердия. Похоже, что правда…

– Кто говорит?..

Он пожал плечами:

– Люди. Кто еще придумал теорию о переселении душ?

– А-а… глупые людишки… – пробормотала она.

– Точно. Глупее некуда. А что… – Джедайт широко улыбнулся, – может, мне стоит поискать и твои воспоминания? В знак благодарности…

– У меня нет провалов в памяти, – огрызнулась Берилл, сама не понимая, на что именно злится.

– Тогда что же еще тебе предложить… – он задумался. – А как насчет того, чтобы заглянуть в сон лорда Нефрита? Романтическую обстановку обеспечу.

– Пошел вон… – процедила королева…

…и с неожиданной легкостью проснулась.

Она лежала, погруженная в тишину и спокойствие. Даже злость на Джедайта всего лишь горела ровным неярким пламенем. И только в каком-то отдаленном уголке ее души появилась неясная тревога.

Впрочем, на такие мелочи Берилл давно привыкла не обращать внимания. Она сделала несколько глотков ледяной воды, закуталась в одеяло и… вдруг поняла с удивительной ясностью – Повелитель Звезд значил для нее куда меньше, чем ей до сих пор казалось. Точнее, он по-прежнему оставался до головокружения приятным, заманчивым, желанным. Но самые сладкие ее надежды, самые глубокие и болезненные раны были связаны не с ним. Не с Нефритом. С кем-то или чем-то другим – вот только она никак не могла определить, с кем или чем.

 

● ● ●

 «Абсурд, – повторила она про себя. – Иначе не скажешь: абсурд, нелепость, бред. Может, это мне тоже снится?»

Берилл еще раз провела рукой над шаром, и последовательность картинок повторилась: полутемная спальня, в которой Нефрит говорил с загадочной человеческой девочкой; апартаменты Повелителя Звезд, где состоялась его странная беседа с Зойсайтом; ночная улица земного города, еще один разговор, откровенно глупый и бессмысленный, бой (который следовало скорее называть убийством) и смерть. Везде – явные свидетельства двойной игры, и косвенные – государственной измены.

– Но он же врет ей, это очевидно, – устало проговорила королева. – Подозревает, что она связана с Воинами, и пытается спровоцировать ее.

– Да, в первом разговоре с девочкой все сказанное Нефритом выглядят очевидной ложью, – согласился Кунсайт. – Меня даже удивляет, что она поверила – скорее всего, оттого, что слишком юна и наивна. Однако слова, произнесенные им перед смертью, дают повод подозревать, что некоторая доля правды в этой лжи присутствовала.

«Да ему просто хотелось покрасоваться! В конце концов, если уж смерти не избежать, то пусть о тебе будет кому плакать», – разозлилась Берилл. Но решила, что Кунсайт в принципе не в состоянии понять этого аргумента.

– Но даже если не брать во внимание девушку, – продолжал тот, – все равно на его счету слишком много серьезных проступков. Как видите, он нарушил Ваш приказ – не вмешиваться в поиски Серебряного Кристалла…

«Это был не приказ», – с раздражением подумала она и заметила:

– И все-таки следовало сообщить мне, а не вершить самосуд…

– И, наконец, каждый из нас четверых имеет право любым способом избавиться от того, кто мешает ему в исполнении Ваших приказов, – довершил Кунсайт. – Помните, мы заключили такую договоренность сразу после возрождения?

Берилл помнила. Договоренность была. И основания для убийства у Зойсайта тоже были. А неблагонадежность Нефрита, в которой королева только что убедилась, еще больше утверждала Повелителя Огня в его правоте.

«Не время проявлять гнев», – решила королева и голосом, в котором никто не угадал бы горечи, наполнявшей ее душу, произнесла:

– Пусть Зойсайт передаст Черный Кристалл мне. Хочу услышать, что скажет о нем Металлия.

 

Розы были великолепны – иные из них уже распустились, являя собой ни с чем не сравнимое совершенство королевского цветка, другие все еще спали в крепких, крупных бутонах. Как прелестны были лепестки – словно из нежнейшего белого атласа! Как чудесен аромат, свежий и пьянящий! И как остры и опасны – точно зубки хищника – шипы.

Она гордилась своими цветами. С заботой, которой никогда не удостоился бы ни один человек, она срезала лишние бутоны, обрывала сухие листья, осторожно убирала увядающие лепестки. Ей приходилось быть очень внимательной – того и гляди, поранишься о шипы. И это притом, что ни одной, даже самой мелкой царапинки допустить нельзя, ни одной, даже самой крошечной капельки крови не должно пролиться.

Поэтому она не имела привычки, работая, смотреть по сторонам. И не напевала себе под нос, как делают иные. Зато порой разговаривала с цветами – тихим-тихим шепотом, который не уловит человеческое ухо, или даже мысленно.

Она трудилась столь самозабвенно, что вряд ли заметила бы присутствие постороннего – если бы тень не легла так внезапно на розовый куст. Он неожиданности она забыла об осторожности и резко оглянулась.

– Простите меня, – очень вежливо сказала девочка в оранжево-зеленой пижаме. – Мне так интересно… зачем вы красите эти розы?

– Что? – удивилась она и машинально взглянула на свои руки. И замерла – оказалось, что, оборачиваясь, она уколола палец, да так сильно, что крупные капли крови, одна за другой падали на едва раскрывшийся бутон, и лепестки впитывали их, наливаясь багрянцем.

– О, нет! – воскликнула она, глядя на розу, на глазах превратившуюся в красную. – Королева же приказала посадить белые! – и сжала поранений палец здоровой рукой.

Однако кровь полилась только сильнее. Она принялась шарить по карманам в поисках платка, но находила что угодно, только не его: веретено с намотанной на него толстой шерстяной ниткой, красиво ограненный кусочек льда, горсть переливающихся всеми цветами радуги драгоценных камешков, миниатюрный боевой бумеранг и, наконец – большой прозрачный кристалл, излучающий таинственный серебряный свет. Все предметы, как на подбор, были колющими и режущими, и скоро ее руки покрылись новыми ранками и царапинами. Кровь так и лилась из них, а цветы сами тянулись к ней, поглощали ее со звериной жадностью. Она не успела и глазом моргнуть, как все розы на кусте стали красными.

– Красные розы! Что это? – произнес у нее за спиной капризный женский голос. – Я приказывала сажать только белые.

Она должна была обернуться и упасть лиц, но, поскользнувшись в луже крови, нелепо растянулась на траве.

– Отрубить ей голову! – раздраженно бросила королева.

«А вдруг это не королева вовсе? Надо взглянуть ей в лицо…» – она приподнялась, но успела увидеть только пышные оборки белоснежного платья. Ее схватили под руки и поволокли – по тесной, людной улице – как выяснилось, на городскую площадь.

Трон был установлен прямо напротив деревянного помоста. Она слышала голос королевы, отдающий приказы, но по-прежнему видела только подол ее платья. «Как бы мне посмотреть на нее…» – думала она, поспешно отводя взгляд от огромного блестящего на солнце топора. Черная кошка, сидящая у ног правительницы, виновато улыбнулась и продолжила умываться.

Ее толкнули в спину, заставив упасть на колени; кто-то грубо схватил ее за волосы и прижал щекой к плахе. Но в самый последний момент, уже предчувствуя опускающееся лезвие, она ухитрилась вырваться и вскинуть голову.

На троне вместо предполагаемой королевы сидел белый кролик. Он удивленно шевельнул усами и моргнул. И она поняла, что это сон.

«Проснуться! Проснуться!» Она пыталась шевельнуться, крикнуть, но граница яви была чудовищно далека. И, готовая ухватиться за любую возможность спасения, она неожиданно вычленила знакомый мотив в окружающей ее какофонии образов, крошечный островок реальности в мире сна. И все ее существо устремилось туда.

 

Такого бурного пробуждения в ее жизни еще не случалось. Ужас от пережитого, оскорбительная нелепость кошмара, запоздалая боль потери – все это навалилась такой тяжестью, что еще секунда, и Берилл разрыдалась бы. Если бы не почувствовала взгляд. Взгляд того, в чьем присутствии плакать было недопустимо. («О, боги! А в чьем можно?»)

Она несколько раз глубоко вздохнула и открыла глаза. Все та же спальня принцессы, та же медвежья шкура на кровати, то же узкое окно в каменной стене.

– Н-да… надо было вмешаться, – обронил Джедайт, внимательно разглядывая королеву.

– Что, уже надоело спасать прекрасную даму от кошмаров? – он рассчитывала, что слова прозвучат едко, но в них почему-то слышалась обида.

Повелитель Иллюзий пожал плечами.

– Дама, насколько я помню, дала понять, что не желает меня видеть.

– Но тебя это не остановило, – ее голос дрогнул, причем настолько явно, что она, натянув на себя шкуру, отвернулась к противоположной окну стене.

– Вообще-то на этот раз ты сама сюда пришла, – напомнил Джедайт.

Берилл не ответила. Она равнодушно рассматривала светлые прожилки на сером камне. Так прошло несколько минут. Послышались шаги. Королева была уверена, что Повелитель Иллюзий намеревается уйти, однако тот обошел кровать и, остановившись рядом с ней, протянул ей бокал с рубиново-красной жидкостью. Берилл сначала отшатнулась и лишь потом поняла, что это вино.

– Говорят, помогает.

– Говорят… люди? – растерянно пробормотала королева, сжимая бокал обеими ладонями.

– Не только. Например, Нефрит тоже так считал, – сообщил Джедайт и вернулся на свое обычное место – в кресло у окна.

Ей снова пришлось сделать усилие, чтобы сдержать слезы, которые вот-вот должны были выступить на глазах. А потом заговорить – чтобы ее не заподозрили в еще большей слабости.

– Уже знаешь…

– Я здесь не так уж оторван от реальности.

Берилл залпом выпила вино и, повернувшись с Джедайту, протянула ему пустой бокал.

– Он мне нравился, – призналась она.

Повелитель Иллюзий отставил свой кубок, из которого едва успел пригубить.

– Ну… я с трудом представляю себе женщину, которой бы Нефрит не понравился… – заметил он, наливая королеве еще вина.

– Хватит язвить! – возмутилась та. – Неужели нельзя просто слушать? Раз уж ты здесь оказался, пусть от тебя будет хоть какая-то польза.

– Ну, хорошо. Я буду слушать, – легко согласился Джедайт и, немного помолчав, добавил: – Если уж на то пошло, то мне он тоже нравился. Хотя и в несколько ином смысле.

– Да?.. А, может, все-таки в том же самом? – Берилл чувствовала, что хмелеет и веселеет. – Знаешь, до меня доходили разные слухи… Женщинам ты уделял на удивление мало внимания…

Джедайт закашлялся, подавившись вином.

– И из одного этого ты делаешь столь далеко идущие выводы?

– Это не выводы, а предположения, – хихикнула королева. – Они тебя задевают?

– Наш разговор становится на редкость идиотичным, – Повелитель Иллюзий нахмурился. – Я-то думал, ты хочешь поплакаться…

– Сейчас… – пообещала Берилл, но для начала решила допить свой бокал.

В комнате понемногу темнело, но ни один из присутствующих не спешил создавать источник света. Хотя Повелителю Снов это, кажется, не должно было стоить вообще никаких усилий. У Берилл даже мелькнула мысль, что интимная полутьма наступила именно по его инициативе. Впрочем, размышлять на эту тему она не стала, и вспомнила о великодушном предложении Джедайта побыть ее исповедником.

– Скажи, ты разговаривал с Нефритом? Ну… так же, как со мной сейчас?

– Нет. Теперь, видимо, уже и не поговорю… – («Кажется, жаловаться здесь собиралась я», – обиделась Берилл). – Я заглядывал в его сны. Но он, в отличие от тебя, меня не узнал. Так что…

– И что в них было, в этих снах? – с любопытством спросила королева.

– Тревога, ожидание больших неприятностей, чувство вины… тебя интересует что-то конкретное?

– Э-э… да. Конкретно – я, – Берилл осмелела. – Мне интересно, нравилась ли я ему. Ты ничего на этот счет не видел?

– Не видел. Но это совершенно не важно. – Джедайт усмехнулся и бросил на нее холодный, острый, как ограненная льдинка, взгляд. – Пояснить?

Королева инстинктивно отодвинулась подальше и почувствовала, что ее щеки вспыхнули.

– То, что он не был влюблен в тебя, ты и сама знаешь. А желать можно почти любую женщину. Почему бы и не тебя? Главное, чтобы обстоятельства к тому располагали.

Берилл открыла было рот, чтобы возмутиться, но Джедайт перебил ее.

– А в вашем с ним случае, – уверенно заявил он, – обстоятельства не располагали вообще.

– Значит так, по-твоему?!

– Конечно, так. Нефрит прекрасно понимал, что должность твоего фаворита – не синекура. Да, он пользовался своим обаянием, и многие вещи, которых ты не простила бы ни мне, ни остальным двоим, сходили ему с рук. Но заходить дальше он не рискнул бы. Поэтому совершенно неважно, насколько привлекательной ты ему представлялась. Разве я неправ?

– Прав, – мрачно подтвердила Берилл. – По-своему.

– Ну, у каждого своя правда…

– А мне было бы легче, если бы я знала, что… а-а… – она махнула рукой и продолжать не стала.

– Ну, тогда… – Джедайт поднялся, чтобы наполнить ее опустевший бокал, – считай, что он любил тебя, но злая судьба разлучила вас.

– Дурацкий совет, – буркнула Берилл.

– Зато каким полезным он станет, если им рационально воспользоваться.

– В мире много нерационального.

– Я бы сказал – в основном благодаря женщинам.

Королева разозлилась.

– Если тебе так не нравятся женщины и их нерациональность, если ты сам всегда действуешь умно и логично, то какого хрена ты вообще тут делаешь?! Компании приятнее не нашлось?! – выкрикнула она и с громким стуком опустила бокал на столик.

Повелитель Иллюзий вздохнул.

– Пью за упокой лорда Нефрита. Я, кстати, тоже не успел поинтересоваться, что он думал обо мне. Жаль… вдруг бы удалось заключить с ним политический союз. Глядишь, оба живы были бы…

– А я и так скажу, что он о тебе думал, – в голосе королевы слышалось нескрываемое злорадство. – Мне он успел признаться. Сразу после твоего отбытия. Цитирую дословно: «Джедайт был дураком». Ну как?

– Н-да… – Джедайт грустно вздохнул и почесал переносицу.

Берилл почувствовала себя отомщенной и следующий бокал налила себе сама.

– Надо было мне его отправить в Вечный Сон, как я и грозилась, – задумчиво проговорила она. – Пили бы сейчас втроем…

– Ему было бы плохо здесь. Куда хуже, чем тебе. Эта реальность – совсем не для него.

– Ну что ж, меньше поводов сожалеть о несбывшемся. Может быть, это мое проклятие – терять тех, кто мне дорог?..

Джедайт посмотрел на нее не то с удивлением, не то с возмущением, но промолчал.

– Зачем ты подставил Тетис? – неожиданно вспомнила королева.

– Я тебе объяснял, – Повелитель Иллюзий поморщился.

– Гад.

– Кто бы сомневался.

– Готова поспорить, что ты не просто использовал ее, потому что это оказалось удобно. Она тебе не нравилась, и ты все выискивал способ отомстить, – выдала Берилл и с интересом посмотрела на собеседника, ожидая ответа.

– Да, она мне очень не нравилась, – раздраженно проговорил Джедайт. – Считай, что я двух зайцев убил одним выстрелом.

– Бедная девочка… – королева вдруг почувствовала острую жалость – не столько к своей погибшей фаворитке, сколько к себе. – Так и приходится расплачиваться за свои чувства…

И вот тут Джедайт неожиданно взорвался.

– Какие еще чувства?! – он вскочил на ноги, в мгновение ока оказался возле кровати. – Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Юма – бездушная кукла! У нее нет ни своих мыслей, ни своих ценностей, ни своих желаний! Все – обман, видимость. Ее кажущаяся индивидуальность – отражение сильной личности, находящейся рядом. Хочешь, открою тебе страшную тайну? Металлия, в отличие от высших богов, не способна создать полноценную жизнь – только вот такой суррогат. И ты, с душой, запертой в клетку, и кастрированной памятью, на него купилась. Тетис была твоим отражением. Тебя это, наверное, умиляло, а вот меня – нисколько. Тоже мне подарок – твоя копия, обожающая меня в той же бесцеремонно-хамской манере, в какой ты ненавидела!

Эта страстная речь воодушевила Берилл. Наконец-то ей удалось пробить самоуверенное спокойствие Повелителя Снов!

– Ненавидела?! Еще чего! – она спрыгнула с кровати и оказалась нос к носу с Джедайтом – если учесть, что она не уступала ему в росте, выглядело это весьма внушительно. – Много возомнил о себе! Да я тебя презирала!

– А-а, таки в прошедшем времени! – радостно отметил тот. – Ну, да, судя по твоему тону, ненависть я наконец заслужил!

– Да-а… Я оценила… – опасно спокойным голосом заметила она. – Теперь вижу, что мог бы заслужить и при жизни… Надо полагать, эта ненависть была бы взаимной.

– Отнюдь, – к Повелителю Иллюзий вернулись его обычное хладнокровие. – Не стоит проецировать на себя мое отношение к Тетис. Если выбирать из вас двоих, то ты мне куда приятнее и интереснее. Но я думаю, ты и так догадалась.

– В каком смысле? – насторожилась Берилл.

– В том, что я разговариваю с тобой сейчас.

– Ха! Какую великую честь мне оказали! Я так тронута! Его Совершенство Повелитель Иллюзий снизошел до меня! – королева повернулась на каблуках и направилась к выходу. – А вот ты мне неинтересен. Счастливо оставаться в мире бреда и галлюцинаций!

Она распахнула дверь…

…и переместилась в мир яви.

Ее переполняло необъяснимое радостное возбуждение, в котором не было ни тени скорби или тоски.

 

● ● ●

Поначалу все было очень даже забавно. Она догадывалась, что этот спектакль устроен во многом для нее: Зойсайт в образе юной девушки со смешными хвостиками, подвешенный за руки высоко над землей, выглядел необыкновенно трогательно. Не менее впечатляющим было появление таинственного помощника врагов, похищение лже-воительницы и коварный удар в спину. Разъяренный Повелитель Огня, с воплем несущийся за ускользнувшим противником, был просто великолепен. Однако забавное кончилось быстро – в тот момент, когда помощник Воинов лишился маски.

Королева вскрикнула и в изумлении замерла над шаром. Она не помнила этого лица; вернее, не помнила, где именно видела его. Но с той минуты все остальное уже не имело значения. Ни ранение Зойсайта, которое накануне она едва ли не предвкушала («В страданиях таких красавчиков есть что-то необыкновенно эротичное»), ни защитницы «добра и справедливости», которых она наконец-то увидела воочию. Ее мысли занимало другое: где и когда она встречалась с этим человеком, кем он был для нее? В том, что их связывало что-то, она даже не сомневалась.

Берилл очнулась, когда поняла, что Кунсайт тоже ранен, воительниц стало уже пятеро, а Зойсайт, со свойственным ему безрассудством, готов в одиночку кинуться в бой. Она вмешалась и приказала отступать.

Следующие два часа королева металась по тронному залу, кусая губы, заламывая руки, не в силах дать объяснение тому, что с ней происходит. Потом стояла у святилища Металлии, но та, как и следовало ожидать, ответила молчанием на ее невысказанную просьбу. В конце концов, после долгих мучительных сомнений, она вызвала Кунсайта и, ссылаясь на волю богини, отдала приказ ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не покушаться на жизнь человека в смокинге и маске. Скорее всего, Повелитель Пространства не поверил ей, но ослушаться королеву он не мог.

Это принесло Берилл такое облегчение, что, вернувшись в свои покои, она упала на нерасстеленную кровать и уснула, едва ее голова коснулась подушки.

 

Она бежала. По холмам, очертания которых едва угадывались в темноте, по равнине, наполненной запахами ночных цветов, перепрыгивая ручьи, поблескивавшие серебром в лунном свете. Ступив на давно не хоженную тропинку, она остановилась и весело пригрозила кулаком равнодушному ночному светилу.

Заросли терновника, сотню лет надежно охранявшие вход в замок, расступились перед нею, и в поспешном движении колючих веток ощущались трепет и почтение. Она стрелой пролетела по мосту, в мгновение ока промчалась через двор, миновала внутренние ворота, но не свернула в коридор, оканчивавшийся безнадежностью девичьей спальни, а устремилась вверх.

Крутые ступени винтовой лестницы неприятно холодили босые ноги. Она поднималась, опираясь на стену башни, стараясь держаться подальше от пропасти в ее центре. «Конечно же, все не может быть легко», – утешала она себя.

Через несколько минут – а, может быть, часов; а, может, и дней – она наконец оказалась на открытой площадке, залитой холодным призрачным светом, где на усыпанном цветами ложе спал человек. Кутаясь в легкий плащ, не спасавший от беспощадного пронизывающего ветра, она осторожно приблизилась к лежащему. И остановилась, завороженная – так невыносимо прекрасны были мраморная белизна его кожи, темная глубина сомкнутых век, легкая улыбка, застывшая на бледных губах. Коварная богиня Луны усыпила его, чтобы вечно любоваться этой красотой, – подумалось ей. И, вероятно, глядит с неба, изнывая от злобы и бессилия, потому что сейчас – через минуту, через секунду – сон, который должен был длиться вечно, прервется. И юноша, похищенный богиней, отныне будет принадлежать ей.

Она опустилась на колени рядом с ложем и с нежностью убрала прядь волос со лба спящего. Что-то необыкновенно приятное происходило с ней, с ее телом, с ее душой, и она уже думала не столько о снятии заклятия, сколько о поцелуе, за которым оно последует. Затаив дыхание, она склонилась над юношей, и вдруг вспомнила его имя – Эндимион; это имя отозвалось в сердце вспышкой чудовищной боли, и перед тем как потерять сознание, она успела испугаться собственного крика.

Очнувшись, она обнаружила, что ее голова покоится на груди юноши. В глухой ночной тишине она слышала свое хриплое, неровное дыхание и мерное, медленное биение его сердца. «Ну уж нет, меня так просто не остановить!» – она приподнялась, цепляясь за одежду спящего – тот даже не пошевелился, и вновь потянулась к его губам. И новый приступ острой боли заставил ее скорчиться на полу. Перед глазами поплыли цветные пятна, а потом, точно из тумана, начали проступать картинки: лица – мужские, женские, смеющиеся, печальные, злые; дворцы, улицы, мосты, фонтаны, фейерверки. В ушах звенело от смеха, криков, гула, грохота.

Видение резко оборвалось. Она перевела дыхание, села, поджав ноги, вскинула голову и крикнула молчаливой ущербной Луне:

– И не надейся, я не отступлю!

Она взглянула на лицо юноши, на мгновение залюбовалась тенью длинных ресниц на его щеке и приготовилась повторить попытку («Уж теперь-то у меня получится!»), но кто-то бесцеремонно схватил ее за плечо.

– Ну, хватит уже… – произнес знакомый голос, перемещая ее в странное подобие яви внутри сна.

Берилл глубоко вдохнула, сдерживая клокочущую ярость. Между тем ложе со спящим юношей растаяло без следа, ветер утих, а воздух заметно потеплел.

– Кто тебя просил вмешиваться?! – заорала она, вырвавшись из рук Джедайта. – Оставь меня в покое!!

– Вот уж не знал, что это называется покоем! – прокричал тот в ответ. – Или у тебя появился вкус к самоистязаниям?!

Королева молчала, тщетно пытаясь подобрать нужные слова. «Опять выгляжу глупо!»

– Я же предупреждал, что это не принесет тебе ничего, кроме боли, – мягко проговорил Джедайт. – Забавно, но похоже, что твое подсознание восприняло мои слова слишком буквально.

– Не вижу в этом ничего забавного, – процедила она и отошла к краю площадки. Здесь не было даже намека на ограждение, и высота приятно щекотала нервы.

«Интересно, что будет, если прыгнуть?»

– Может, спустимся вниз? – предложил Повелитель Иллюзий.

– Ну, что ты. Мне тут нравится. Хоть какое-то разнообразие.

– Почти что вырвалась из клетки…

Берилл решила не комментировать это замечание и уселась, свесив ноги в пустоту, казавшуюся в ночной темноте бездонной.

– Ты знаешь, кто это был?

– Знаю. Но тебе лучше не вспоминать.

– Какая забота… какое милосердие… – насмешливо протянула королева.

Джедайт вздохнул и опустился рядом.

– Я просто не вмешиваюсь. Пока что ты сама создаешь себе препятствия. А захочешь – все вспомнишь. Может быть…

«Неужели эти воспоминания так печалят его?»

– Все было настолько плохо? – сочувственно поинтересовалась она.

Повелитель Иллюзий раздраженно хмыкнул.

– Не могу ничего сказать насчет тебя, а у меня все было очень даже хорошо. У меня было все, чего только можно пожелать – удача, богатство, слава. Меня ценили, уважали, любили. И вот появилась ты. И из-за твоей прихоти… нет, из-за твоей дури… а-а, черт… – он откинулся на возникшие из воздуха подушки и заложил руки за голову.

Берилл почему-то не разозлилась.

– А я ничего не помню. Наверное, мне стоит извиниться? – совершенно искренне спросила она.

Джедайт покосился на нее с удивлением.

– Интересно, что было бы, если бы я его все-таки поцеловала?..

– Ничего бы не было. Это же сон.

– Разве сон не влияет на явь?.. Наверное, я все-таки вспомнила бы… – королева мечтательно прикрыла глаза; и ей в голову пришла интересная мысль… – Послушай, ты, кажется, говорил, что тебя любили…

– Хм. Я имел в виду несколько не то.

– А утверждал, что у тебя было все… – с явным разочарованием проговорила Берилл.

– Все, чего хотелось мне. – Джедайт, очевидно, злился. Хотя и старался скрыть это. – Я и не искал счастья с одной единственной женщиной.

«Что за существа – мужчины?.. Говорят о себе с непомерной гордостью даже тогда, когда гордиться, казалось бы, нечем…»

– Ты никогда не был влюблен?

– Не помню. Наверное, был. Я еще не полностью восстановил память. Как-то не соберусь. Да и надо ли?..

Сама не зная почему, Берилл рассмеялась – счастливо и беззаботно. Повелителя Иллюзий это раздосадовало.

– Хочешь знать, что было до… до той твоей выходки? – резко заговорил он. Королева повернулась к нему, стараясь не выдать свою заинтересованность. Джедайт продолжал, не глядя на нее: – Была империя, сильная и процветающая. Не побоюсь громких слов, великая империя. Все началось с нескольких княжеств, объединившихся еще до нашего рождения, но мы покорили соседние страны и заставили их присоединиться к нам. Мы старались не проливать лишнюю кровь. Появление новой провинции означало не завоевательный поход, а шараду, которую удалось решить – самым простым и изящным способом.

Берилл устроилась поудобнее, неожиданно обнаружив рядом с собой пару подушек. Рассказ Повелителя Иллюзий походил на сказку и ни о чем не напоминал ей. Но слушать было интересно.

– После нескольких блистательных побед на нас обратило внимание древнее, могущественное и очень загадочное государство – Лунное Королевство. Назрела необходимость поделить сферы влияния в мире, а война между нашими странами, скорее всего, обернулась бы катастрофой для обеих сторон. Впрочем, именно… – Джедайт усмехнулся. – Ладно, не будем об этом. Так или иначе, Лунное Королевство само предложило нам договор. Тогда мы впервые встретились с их императорской семьей и военной аристократией. Честно сказать, я был потрясен, потому что о женщинах-воинах до той поры слышал только в легендах.

– И как, они оправдали ожидания?

– Более чем, – глаза Джедайта блеснули из-под полуопущенных ресниц. – Они были изумительны. Дети, что ходят сейчас по земле – бледные тени тех амазонок. Как ни странно, мы быстро нашли общий язык с воином Марса. Хотя… что странного? Нас увлекали вовсе не идеологические споры… Она почему-то пожелала сохранить наш роман в тайне. Подобные просьбы женщин не обсуждаются…

Королева неприязненно поморщилась – ей совершенно не нравилось слушать о таких вещах – но Повелитель Снов не обратил на это, казалось бы, никакого внимания.

– А потому официально я флиртовал с воительницей Юпитера. Она не обладала ни яркой красотой, ни огненным темпераментом моей пассии, но меня подкупало то, с каким изяществом эта женщина соединяла в себе аристократическое воспитание и милую мальчишескую бесшабашность. Я любил дразнить ее. Она злилась и… прощала меня.

Берилл чувствовала, что закипает. Однако острое, болезненное любопытство не давало ей прервать этот не вполне приличный рассказ.

– Но моей тайной мечтой было разгадать значение каждой из ста улыбок воина Меркурия. Это развлечение обещало быть по-настоящему утонченным, и я предвкушал его, как ребенок в начале обеда предвкушает десерт, – голос Повелителя Снов стал вкрадчиво-мягким. – А прекрасная воительница каждый раз, когда мы встречались взглядами, то чуть опускала ресницы, то смотрела прямо и открыто, то задумчиво морщила носик – и во всем этом определенно был тайный смысл, который…

– Мерзавец! Ты специально мне это рассказываешь, чтобы позлить! – догадалась королева и набросилась на Джедайта с кулаками.

Тот ловко увернулся, перекатившись на бок, вскочил на ноги и расхохотался. Берилл кинулась было наверстать упущенное, но подумала: «А, ну его…» и, улыбнувшись, опустилась обратно на подушку.

– Что это с тобой сегодня? – поинтересовался Джедайт, занимая свое прежнее место.

– Перестала покупаться на дешевые уловки?

Повелитель Иллюзий обиженно промолчал. Берилл решила продолжить разговор.

– А кем ты был в этой своей империи?

– Неужели непонятно?

– Императором?

Джедайт снисходительно улыбнулся.

– Полководцем.

– Тоже неплохо.

– Ты выбирала лучших.

«Интересно, что же я сделала с ними?» – подумала Берилл. И спросила:

– Ну, с еще двоими, кажется, ясно. А что, Зойсайт тоже был полководцем?

– А что, не верится? – передразнил ее Джедайт и, немного помолчав, сообщил: – Он командовал «особыми отрядами». Это долго объяснять… Он родился в стране, которая была завоевана одной из первых. И, говорят, даже возглавил мятеж. Кажется, тогда он и повстречал Кунсайта; тот повлиял на него так сильно, что Зойсайт сам перешел на сторону империи и убедил своих союзников прекратить сопротивление. Впрочем, я не участвовал в той войне и не знаю, сколько в этой истории правды.

– Так их трогательные отношения начались очень давно, – заметила королева.

– Да, Кунсайт сразу взял Зойсайта под свое крылышко. А тот изо всех сил старался оправдать его доверие. И у него хорошо получалось, – слова были сказаны с удивительной теплотой, и Берилл это не понравилось.

– Может быть, насчет твоих порочных наклонностей слухи и врали, но эти двое точно спят вместе, – заявила она.

– Боги, боги… почему женщин так волнует проблема мужеложства?.. – Джедайт картинно закатил глаза. – Тебя очень интересуют подробности их интимной жизни?

– Значит, твою интимную жизнь обсуждать можно…

– Ну, хорошо. Давай обсудим твою. Правда, придется подождать, пока ты ее вспомнишь.

– Как вспомню – обязательно…

Похоже, что согласие Берилл не удовлетворило Повелителя Иллюзий.

– Неужели привязанность обязательно должна основываться на плотском влечении? – продолжал возмущаться он.

– Ты так хорошо думаешь о них?

– Не в этом дело. Просто совершенно не важно, как именно Зойсайт относится к Кунсайту – как к любовнику, как к отцу или как к брату. Главное, что он любит Повелителя Пространства, и тот вполне разделяет его чувства.

«Совсем не понимаю, к чему это он». Королева со скучающим видом разгладила складки на платье. Ее клонило в сон.

– Знаешь, в Зойсайте действительно есть много от женщины, – задумчиво произнес Джедайт. – Он может жить одной своей любовью, в то время как Кунсайта волнует слишком много других вещей. Точно так же, как ты живешь своей болью…

– Что за глупости… – она легла на спину, чувствуя, что веки неудержимо слипаются.

– Может, конечно, насчет тебя я и ошибаюсь… – согласился Повелитель Иллюзий. – А вот он, наверное – самое счастливое существо в Темном Королевстве.

«Действительно, что это со мной сегодня? Ах, да… я же влюблена… – поняла Берилл, ускользая в сон. – Зойсайт… самое счастливое… подумать только…»

 

● ● ●

Забавным поначалу все казалось и на этот раз. Больше того – поначалу все было просто прекрасно. Собираясь на встречу с Кунсайтом, Берилл пребывала в отличном настроении: дела у ее подчиненных, судя по последнему докладу, наконец-то пошли на лад, а с ней лично вот-вот должно было случиться что-то удивительное, что-то прекрасное. Что-то, что развеет ту тревожную тоску, которая не давала ей покоя в последние месяцы.

Но, переместившись в тронный зал, она получила странное ментальное послание от Повелителя Пространства. Оказалось, что едва собранные и доставленные в королевство радужные кристаллы исчезли, а сам Кунсайт поспешно отправился на место своей недавней встречи с противниками – выяснить, что произошло. Берилл раздосадовано фыркнула и поспешали к шару. И от увиденного ее бросило в холодный пот.

Несколькими часами позже, стоя у святилища богини, она гадала, что же испугало ее больше: страшная пробоина в ауре Эндимиона, восковая бледность его лица и неуместно спокойная умиротворенная улыбка – улыбка человека, шагнувшего за грань смерти; или девочка в белом платье, державшая на коленях его голову. Девочка выглядела хрупкой и безобидной, но Берилл безошибочно угадала исходящую от нее опасность. И даже – как ей показалось – почти вспомнила, кто это…

Но в те секунды, когда она, оторопев, разглядывала изображение в шаре, ей было некогда разбираться в своих чувствах. Рана, очевидно, была нанесена Эндимиону Зойсайтом, и, едва осознав это, Берилл тут же приняла решение – легко, без колебаний, с полной уверенностью в своей правоте. Повелитель Огня напрасно надеялся, что ему удастся остаться самым счастливым (а, может, единственным счастливым?..) существом в Темном Королевстве. И когда Кунсайт, отразив атаку четверки сейлор-воинов, материализовался посреди тронного зала, поддерживая за плечи раненого Зойсайта, она просто исполнила задуманное, быстро и хладнокровно – выслушивать оправдания не было времени. Чтобы спасти Эндимиона, следовало поторопиться.

Несколькими часами позже, стоя у святилища богини, она поняла, что рано или поздно пожалеет о поспешной казни Повелителя Огня – мощь противника росла, а силы королевства таяли. Но в тот момент она не раскаивалась ни в чем. Радостное волнение, охватившее ее, искупало все.

Металлия одобрила появление Эндимиона в Темном Королевстве. Металлия была довольна. Металлия согласилась помочь…

 

Кунсайт был мрачен и зол. На следующий день королева встретила его в комнате рядом со святилищем, куда она поместила Эндимиона, и готова была поклясться, что Повелитель Пространства, глядя на лежащего без сознания юношу, мечтает об убийстве. Однако Берилл была уверена, что он никогда не предпримет попытки претворить свои мечты в жизнь – не потому, что боится смерти, а потому что не умеет нарушать приказов.

– Серебряный Кристалл упущен, – произнесла она, и ей почудилось, что Кунсайт вздрогнул. – Ты должен вернуть его.

– Да, Ваше Величество. Этим я и собираюсь заняться, – голос Повелителя Пространства был блеклым. Да и сам он выглядел подавленным и каким-то изможденным.

«Скорее всего, не спал этой ночью, – заключила королева и с удивлением поняла, что не чувствует обычного в таких случаях злорадного удовлетворения. – Неужели мне его жаль?»

– Металлия утверждает, что Эндимион очень хорошо подходит ей, – заговорила Берилл, желая не то поддержать, не то задеть Кунсайта. – Когда лечение закончится, он присоединится к тебе. Я думаю, это компенсирует… наши потери.

В действительности, она сама не понимала, чего Металлия хочет от Эндимиона. Богиня изъяснялась столь расплывчато, что у нее закрадывались не слишком приятные подозрения.

– Да, Ваше Величество, – согласился Кунсайт и, бросив на чужака последний, полный неприязни взгляд, попросил разрешения удалиться.

«Не желает получить помощника? – предположила королева. – Или, может быть… тоже помнит его?»

Оставшись в одиночестве, она долго стояла над восстановительной капсулой, не решаясь протянуть руку и прикоснуться к своему драгоценному трофею. Потом – тем же жестом, что и во сне накануне – убрала волосы со лба юноши и, набравшись смелости, коснулась губами его губ. Здесь, в реальности, это не составляло труда. Но и волшебного эффекта от поцелуя не последовало.

 

Прозрачный кристаллик выскользнул из руки и покатился по полу. Мальчик кинулся накрыть его ладонью, но неловко поскользнулся, задел рукавом сложенные пирамидкой неиспользованные льдинки, и они с едва уловимым звоном разлетелись по белоснежному мрамору.

Ледяные кристаллики перемешались, и все шесть с таким трудом составленных букв оказались испорченными. Мальчик шмыгнул носом, подышал на озябшие руки и с удрученным видом принялся сгребать льдинки в кучку.

«Вообще-то, он не должен чувствовать холода, – немного удивилась она. – Наверное, просто привычка…»

Она наблюдала за своим пленником с симпатией и сочувствием. Сложить из непослушных кристалликов слово «вечность» – очень непросто.

Мальчик считал это чем-то вроде договора: в случае успеха ему был обещан целый мир в подарок; однако ему была известна лишь часть правды. Для нее, глядевшей на его старания через волшебное зеркало, происходящее было ритуалом. Если малыш справится со своей задачей, то формально он обретет свободу; однако в действительности, правильно разместив последнюю льдинку в последней букве, станет всецело принадлежать ей. Но разве принадлежать тому, кому желаешь принадлежать – не свобода?

Она улыбнулась, поправила локон и, откинувшись в кресле, умиротворенно прикрыла глаза. Кажется, она задремала, потому что, в следующий раз взглянув в зеркало, обнаружила, что у мальчика появился собеседник – которого не должно, не могло было быть!

Этим собеседником оказалась девочка – отвратительно живая, тошнотворно теплая, глупо дрожащая от холода.

– …и совсем ничего не помнишь?

– Я не могу помнить то, чего не было, – надменно бросил мальчик, неохотно отрываясь от своего занятия. Третья буква была уже почти закончена.

– Но это было! – в отчаянии воскликнула девочка. – Было, поверь мне, пожалуйста!

Мальчик только равнодушно пожал плечами, глядя на то, как она утирает слезы рукавом потрепанной курточки.

– Подожди… – в глазах девочки мелькнула надежда. – У меня есть для тебя кое-что…

Незваная гостья расстегнула куртку и достала странный вытянутый сверток, который прятала под ней.

– Розы… ты помнишь наши розы? – девочка развернула тряпицу и извлекла на свет немного помятый белый цветок. – Она уже не такая красивая, какой была когда-то… пока я ее не срезала, но…

– Хм. – Мальчик протянул руку, но так и не коснулся увядших лепестков. – Действительно, драгоценные камни куда красивее.– Он пододвинул к девочке шкатулку из белого золота и откинул крышку. – Посмотри сама. Ведь, правда?

Девочка бросила на сокровище испуганный взгляд и, громко всхлипнув, кинулась к мальчику. Она вцепилась в его одежду и, спрятав лицо у него на груди, горько расплакалась. Мальчик не оттолкнул гостью, но и не обнял ее вздрагивающие плечи. Он просто сидел неподвижно, глядя в пустоту. Однако пару минут спустя он забеспокоился, заозирался и зачем-то поднял с пола брошенную девочкой розу. И тут же вскрикнул, выронив ее. Теперь мальчик испуганно рассматривал свою ладонь, на которой выступила алая капелька крови. Девочка перестала плакать, что-то шепнула и взяла его за руку. И тут случилось нечто непредвиденное и совершенно недопустимое – глаза мальчика наполнились слезами.

 

Волшебное зеркало треснуло, и она в ужасе отшатнулась от осыпающихся осколков. Все пошло не так! Маленькая мерзавка смешала ей все карты! Она вскочила и, путаясь в длинных развевающихся одеждах, бросилась в Ледяной Зал. Она бежала по широким светлым коридорам, она летела, почти не касаясь пола, но чей-то голос насмешливо подсказывал ей: «Поздно… поздно».

Зал был пуст. Только на мраморном возвышении в центре красовалось идеально сложенное слово «вечность». Она с криком пнула шкатулку с драгоценностями и разметала бесполезные льдинки. Ритуал завершен неправильно! Мальчик, такой нужный, такой желанный, единственный в мире, ускользнул от нее!

Она опустилась на пол, дрожа от злобы и бессилия. И увидела забытую мальчиком розу. Она удивленно моргнула – цветок почему-то оказался не белым, а красным. Да и выглядел не таким уж увядшим и помятым. Заинтересовавшись, она подняла розу с пола, и тут же вскрикнула, выронив ее. Секунду спустя она испуганно рассматривала свою ладонь, на которой выступила темно-пурпурная, почти черная капелька крови. Боль поначалу была несильной, но уже через минуту стала невыносимо-жгучей и стремительно распространялась по всему телу.

«Нужно заплакать, – отчего-то решила она. – Если я заплачу, то все изменится». Но слезы комом стояли в горле и никак не желали пролиться из глаз. «Поздно! – смеялся кто-то внутри нее. Она сама? – Поздно…» Поздно – она знала это точно. Роза, которая принесла мальчику освобождение, ей могла подарить только смерть.

– Почему?! – выкрикнула она, задыхаясь от обиды.

Ее уже не пугали ни страдание, ни небытие. Ее уже не трогала сегодняшняя потеря. Куда больше ее ранила чудовищная несправедливость произошедшего в далеком прошлом. Почему никто не пришел за ней – давно, когда ее еще можно было спасти?

 

Берилл тихонько застонала, все еще ощущая отголоски призрачной боли. Она сидела на сером камне смотровой площадки. Где-то рядом хлопало на ветру знамя с белым крылатым змеем – единственный звук, нарушавший тишину. На далеком горизонте полыхал закат, но холмы внизу уже были скрыты мраком.

Королева знала, что Джедайт рядом, у нее за спиной – иначе как бы она оказалась здесь? – но он молчал, и она не решалась ни обернуться, ни заговорить. Ветер был ледяным, и Берилл заключила, что это тоже прихоть Повелителя Снов.

Она поднялась на ноги, посмотрела в лицо Джедайта, который, надо полагать, все это время выжидающе сверлил ее взглядом, и потребовала:

– Я хочу проснуться. Я не желаю с тобой разговаривать.

– Н-да? – выплюнул тот. – А вот я желаю кое-что тебе сказать.

– Поторопись. Мне не до тебя.

– Надо же… – насмешливо протянул Джедайт. – Государственные дела ждут? Кого-то еще собираешься убить?

Берилл смерила его презрительным взглядом.

– Не помню, чтобы Зойсайт так скорбел о тебе.

– Еще бы. После знакомства с Металлией и потери памяти немудрено разучиться скорбеть. – Повелитель Иллюзий усмехнулся и принялся вышагивать туда-сюда по площадке.

– Что-то еще? – поинтересовалась королева.

– Да. – Джедайт остановился рядом с ней. – У тебя ничего не выйдет. Ни победить этих девчонок, ни заполучить себе Эндимиона.

– Пожелание? Или предсказание? – уточнила она.

– И то, и другое. Воинов у тебя не осталось. А Эндимион… он уже сделал свой выбор. Давным-давно. И вряд ли его можно изменить.

– Это мы еще посмотрим, – отрезала королева. – А на сегодня аудиенция закончена.

– А мне кажется, что нет, – нагло возразил Джедайт.

– Ха! – Берилл отступила к краю площадки, торжествующе вскинула голову и шагнула в пропасть.

 

Ее полет был долгим, и перед тем, как очнуться от сна, она вспомнила все, что ее память милосердно прятала в своих самых отдаленных уголках.

Крошечное королевство, с северо-запада граничившее с великой империей, внушавшей всем соседям восхищение и страх, с юго-востока – с Пустынными Землями, откуда привозили лучшие шелка, пряности и яды.

Свое детство, безмятежнее которого и вообразить себе нельзя; свою юность, омраченную двумя открытиями: первое состояло в том, что вчерашние подруги по играм теперь совсем иначе произносили слова «Ваше Высочество», обращаясь к ней – словно находились за невидимой и непреодолимой стеной, второе – природа оказалась не слишком щедра к ней в отношении красоты, зато не поскупилась, наделив огромным ростом; она вспомнила внезапную смерть матери и свою поспешную коронацию. Возможно, – догадалась она позже, – жизнь королевы оборвалась неслучайно. Возможно, для кого-то это был первый шаг в решении задачи о захвате страны, отделявшей империю от Пустынных Земель. Ибо не успела Берилл взойти на трон, как легионы принца Эндимиона уже стояли у ее границ.

Она сдалась без боя – победить в этой войне было невозможно. Точнее… существовало одно средство, о котором правительницы их страны под строжайшим секретом рассказывали своим дочерям. Однако это средство было настолько пугающим, а плата за него – настолько высокой, что Берилл не решилась использовать его. Из окон дворца она наблюдала за тем, как имперские войска маршируют по улицам столицы, как ее вчерашние подданные приветствуют иноземного принца, и, до боли закусив костяшку пальца, повторяла про себя, что плакать сейчас не время.

Эндимион сделал ее наместницей. Он был неизменно мил, одаривал ее улыбками и комплиментами, однако не допустил ни малейшей поблажки при составлении договора, в то время как она уступала ему даже там, где можно было и настоять. Перед каждой встречей она надеялась, что на этот раз ее ждет нечто большее, чем разговоры о делах, но ее надежды так и не оправдались. Как-то раз наследник императора намекнул, что не имел бы ничего против любовной связи с ней, но не может себе этого позволить – из политических соображений. Возможно, он подразумевал совсем другое, – рассуждала потом Берилл, – а я услышала в его словах то, что желала услышать.

Спустя неделю договор был подписан, и принц покинул провинцию. Они расстались так тепло, что юная королева еще долго не могла обрести покой. Да и не желала – в последних словах Эндимиона ей почудилась жаркая надежда на новую встречу. И Берилл ждала ее, мечтала о ней – выслушивая скучные доклады министров, беседуя с имперскими наблюдателями, гуляя с придворными дамами по саду, в одиночестве засыпая в своей постели. Она тосковала не больше, чем в те времена, когда принц жил во дворце – ведь тогда он был почти так же недосягаем. Однако, вне всяких сомнений, их что-то связывало – словно тонкая ниточка протянулась от столицы бывшего королевства в сердце великой империи. Берилл писала письма своему возлюбленному, но никогда не отправляла их – из тех же политических соображений. Возможно, когда-нибудь все изменится, – думала она, – возможно, когда-нибудь мы с Эндимионом сможем позволить себе больше, чем сейчас.

Она искала повод посетить империю и, конечно же, нашла его. В будущем договоре с Лунным Королевством, о котором уже шептались во всех провинциях, речь непременно пойдет о Пустынных Землях – территории, на которую претендуют обе сверхдержавы. А кто может стать лучшим советником в этом вопросе, чем она?

Столица потрясла Берилл своим великолепием. Будучи правительницей целой страны, она никогда не видела ничего подобного. Широкие улицы, дворцы, мосты, фонтаны – все это настолько очаровало ее, что она почти не чувствовала зависти.

И почти забыла о формальной цели своего визита. Ее разговор с Эндимионом вышел не слишком содержательным, скомканным, и тема Пустынных Земель в нем прозвучала лишь мельком. Но для Берилл главным было другое: она видела своего возлюбленного, слышала его голос и даже однажды коснулась его – он подал ей руку, когда они поднимались по лестнице. Первые два дня, забыв о государственных делах, она была безмятежно счастлива.

Однако наступил третий день – день, когда провидение свело Берилл с несколькими имперскими аристократками, обсуждавшими столичные новости и предстоящий визит послов Селены. Ей во всех подробностях описали и прославленных генералов империи, которых сплетницы неплохо знали, и воинов Лунного Королевства, которых они никогда не видели. Именно в такой последовательности, поскольку местная знать (по крайней мере, самые романтично настроенные ее представители) предвкушала женитьбу кого-нибудь из полководцев на какой-нибудь из воительниц. Кого и на ком – предположений было множество; каждый возможный вариант обсуждался долго и подробно, и занятие это показалось Берилл необыкновенно увлекательным. Правда, кое-кто утверждал, что подобный брак не имеет смысла – супруги все равно не смогут быть вместе. Берилл согласилась – она, как никто понимала, что политика – враг влюбленных. Хотя, – предположила она, – ради скрепления союза между странами кто-то мог бы сделать исключение. Ах, для скрепления союза принц Эндимион женится на племяннице королевы – Селенити, – небрежно сообщили ей. Эти сведения были не новы, и никто уже не считал их особенно интересными.

 В тот день прежней Берилл не стало. Ей казалось, что перемена произошла мгновенно. Это походило на дворцовый переворот, в котором одна из граней ее «я», до сих пор остававшаяся в тени, воспользовалась смятением и захватила власть. Еще вчера – наивная романтичная девочка, Берилл резко повзрослела, обнаружив в себе ум и силу, о которых раньше даже не догадывалась. И, главное – теперь она не намерена была отступать.

Она отправилась на бал, чтобы увидеть свою соперницу. После чего окончательно утвердилась в намерении заполучить Эндимиона любой ценой. Селенити принадлежала к тому типу женщин, который Берилл не выносила – глуповатая и добрая, готовая помочь каждому, причем с такой милой бестолковостью, что от этой помощи хотелось поскорее отказаться. Подобные женщины, где бы они ни находились, тут же привлекали к себе мужчин, а потому никогда не оставались без внимания и защиты. А еще им, как правило, удивительно везло. Берилл жаждала не просто отнять у Селенити принца, она желала сокрушить ее веру в неистребимое добро и всепобеждающую справедливость.

Она стала на удивление спокойной и расчетливой. Берилл с детства обладала живым умом, радовавшим мать и учителей, а позже позволившим ей постичь основы управления государством; и сейчас, в сочетании с бесстрастностью и четко поставленной целью, этот ум превратился в смертоносное оружие.

Юная королева провела еще несколько дней в столице, чтобы узнать побольше об Эндимионе и Селенити, а заодно об имперских генералах и воительницах Селены. Пока она плохо представляла, что именно собирается предпринять, но ее учили, что любые сведения могут оказаться полезными. Ступив на родную землю, Берилл поняла, что давно приняла решение, хотя и не признавалась себе в этом. Последнее, тайное средство, которое она так и не рискнула использовать для защиты королевства, теперь уже не пугало ее – цель оказалась важнее любых средств. В первую же ночь королева, воспользовавшись тайным ходом, спустилась в подземелье дворца, где был спрятан алтарь темной богини.

Мать рассказывала ей, что столетия назад Металлии поклонялись и приносили жертвы; теперь же богиня была забыта. Возможно, она спала, возможно – была заточена в магической тюрьме какими-то высшими силами. Как бы то ни было, правительница страны имела право стать ее жрицей и просить об исполнении своих желаний.

Превращение в демона Берилл прошла с легкостью. К ее удивлению, и она сама, и мир вокруг остались прежними – если не считать переполнявшей ее теперь магической силы. Перемены, произошедшие с ней несколькими днями раньше, были куда существеннее – с тех пор она не согласна была довольствоваться малым.

Металлия желала властвовать над миром, и идея стать правительницей новой великой империи показалась Берилл чрезвычайно заманчивой. Кирос, отец Эндимиона, сделал для исполнения этого замысла очень много, покорив окрестные страны. Оставалось только избавиться от старого императора. А перед этим – подчинить себе его полководцев, которые смогут продолжить завоевания, и стать женой Эндимиона. И никакого мира с Лунным Королевством!

Берилл с воодушевлением приступила к обдумыванию своей стратегии. Сведения, собранные во время визита в столицу, действительно оказались полезны. Для каждого из пятерых будущих служителей Металлии нужно было изобрести ловушку, попав в которую, он добровольно подчинится богине. Каждый из пятерых был шарадой, которую требовалось решить – самым простым и изящным способом.

Поначалу все складывалось на удивление удачно. Кунсайт появился в ее дворце сразу после сообщения о тайном пакте племен, населявших Пустынные Земли, и готовящемся нападении на империю. Умело поданные ложные сведения, созданная силой Металлии иллюзия, несколько нужных намеков в нужное время – и генерал с легкостью согласился принять предложенную магическую силу. Подловить Зойсайта оказалось еще проще – достаточно было убедить его в том, что Кунсайту угрожает серьезная опасность. С оставшимися двумя генералами Берилл встретилась уже в столице империи. «Неопровержимые доказательства» коварных планов Лунного Королевства и пример Кунсайта и Зойсайта не оставили Джедайту и Нефриту выбора. Последним – и самым важным – шагом оставался Эндимион. Над этой шарадой Берилл размышляла дольше, чем над всеми остальными, вместе взятыми, но позже так и не смогла понять, в чем ошиблась. Принц, поначалу поверивший ей, ускользнул из-под самого носа Металлии, и богиня наотрез отказалась рассказывать о том, что между ними произошло.

Но шанс еще есть, – убеждала себя Берилл. Эндимион отправился искать защиты у Селены, а разрушение Лунного Королевства было самой заветной мечтой Металлии. И эта мечта осуществилась – не прошло и нескольких дней, как страна, военной мощью и богатством превосходившая даже великую империю, пала перед силами Тьмы. Берилл не помнила боевых действий, не знала, что стало с Воинами планет, Селенити и Эндимионом. Зато в ее памяти отчетливо вспыхнул момент, предшествовавший гибели – Серебряный Кристалл в руках Селены и обжигающий розовый свет, заполнивший пространство. У правительницы Лунного Королевства тоже было тайное средство – не менее страшное, чем у Берилл.

 

Ее трясло. Она залпом выпила стакан ледяной воды и спряталась под одеяло. Через некоторое время ей стало легче. Но перед глазами все еще стояли развалины дворца Селены, залитые смертоносным розовым сиянием. Дальше, по-видимому, все было настолько ужасно, что Берилл не помнила об этом даже сейчас.

«Неужели мне опять это предстоит? – подумала она и тут же одернула себя: – Что за странные мысли…»

Проиграть второй раз было бы глупо. Кроме того, Эндимион сейчас принадлежит ей. Впрочем… принадлежит ли?

«Интересно, если бы кто-нибудь из генералов разгадал мои планы, хватило бы у него милосердия остановить, отговорить? Хотя… все равно пути назад не было».

 

● ● ●

– Нет, я не могу отдать такой приказ, – твердо сказала королева. – Вы действуете вместе, и Эндимион должен участвовать в проводимых нами операциях. Тебе отдана руководящая должность, и, по-моему, этого достаточно.

– Хорошо… – тихо проговорил Кунсайт. – В таком случае я прошу Вас освободить меня от занимаемой должности и лично принять командование.

– Мне? – брови Берилл удивленно поползли вверх.

– Вы можете наблюдать за операцией и отдавать приказы посредством магического шара, – напомнил Повелитель Пространства. – Прецеденты уже были, и Ваше вмешательство всегда оказывалось чрезвычайно своевременным и полезным.

«Льстец…» – уныло констатировала Берилл.

– Я подумаю… – пообещала она, уже зная, что никогда не последует совету Кунсайта. За Эндимионом – так же, как когда-то за Нефритом – наблюдать категорически не хотелось. «Боюсь… разочароваться?» – Однако пока ты по-прежнему остаешься главнокомандующим. Можешь идти.

 

«Чего он добивается?» – Берилл стремительно перемещалась от двери к дивану, от дивана – к сооружению, некогда бывшему камином, а от бывшего камина – обратно к двери.

Каменный пол, по которому она ступала, помнил шаги ее матери – теперь она знала это. А странные трещины и выпуклости на стенах были не архитектурными изысками, а следами разрушения и многовекового запустения.

Какая нелепость! Генерал должен командовать армией, а не горсткой уродливых юм, а королева – править королевством, а не полуразрушенным ушедшим под землю дворцом. Как трудно жить с этим знанием! Прав был Джедайт – лучше бы она ничего не вспоминала.

«И все-таки, чего добивается Кунсайт?» Берилл остановилась, покусывая палец. «Может, он хочет организовать гибель Эндимиона в бою и обставить все так, чтобы убедить меня в своей непричастности?» Следующий отрезок пути от дивана к камину она проделала очень медленно. «Или изобразить его плохим воином, скомпрометировать его в моих глазах?» Королева вновь остановилась у двери. «Или вызвать мой гнев и отправиться вслед за Зойсайтом? Ох, как бы он не воспользовался тем же методом…» – испугалась она.

Несколькими часами позже королева вновь обсуждала поднятую Повелителем Пространства тему, но уже с Эндимионом.

– Я хотел бы действовать самостоятельно, – уверенно заявил тот.

– Хорошо, у тебя будет такая возможность, – пообещала Берилл, как ни странно, искренне. На этот раз отказать она не могла.

«Какая поразительная солидарность… – горько усмехнулась королева. – А ведь девчонки всегда держатся вместе, и не так слабы, чтобы сражаться с ними в одиночку».

– Почему ты не хочешь сотрудничать с Кунсайтом?

– Ни один из нас не может подчиняться другому, – Эндимион чванливо вздернул подбородок. – У нас слишком разные методы.

Берилл растерянно оглядела собеседника. Какая-то очень неприятная догадка кольнула ее.

– Подойди сюда, – позвала она.

Эндимион улыбнулся и, вместо того, чтобы сесть на диван рядом с королевой, устроился у ее ног.

«Мой!» – Берилл задохнулась от восторга, запуская пальцы в его волосы.

Рука юноши чуть задержалась на ее колене, скользнула по бедру, а через мгновение головокружительный, до нереального желанный поцелуй унес остатки рассудка. Сил не было даже для того, чтобы пошевелить рукой, даже для того, чтобы унять дрожь в пальцах. Хотелось принадлежать, раствориться, растаять, не помнить ни о чем, уступить ему право быть уверенным и властным; избавиться от себя самой, от воспоминаний, от обрывков мыслей, которые то и дело всплывали в сладком и горячем хаосе.

«Неужели действительно мой?..» – Берилл мягко отстранила от себя Эндимиона, чтобы взглянуть ему в глаза. И похолодела, увидев в них абсолютную пустоту. На секунду ее охватила паника. От возбуждения не осталось и следа.

– Не сейчас, – тихо, но решительно сказала она.

– Как пожелаете, моя королева, – на лице Эндимиона мелькнуло разочарование, но оно тоже было каким-то пустым и холодным.

«Что им двигало?» – спрашивала себя Берилл, глядя на закрывшуюся дверь. Просто похоть, не скрашенная и каплей восхищения, уважения, нежности? «Но ведь когда-то я была согласна даже на это… – с грустью подумала она. – Подарок Металлии? Как неудачно… Может, просто не ко времени? Может, со всеми мужчинами так бывает?»

Нет, что-то не так – результат путешествия от дивана к двери. Как будто эта пустота, это безразличие, маскирующееся под покорность, скрывают под собой ненависть… «У него есть причины ненавидеть меня?..» Что-то еще – от двери к камину – что-то еще не так…

– Все не так! – Берилл ударила ладонью по перекосившейся каменной полке. – Это не Эндимион!

Да, те же черты лица, тот же голос, та же осанка. Но это не тот Эндимион, каждое слово которого было откровением, каждый жест – совершенством, который точно знал, чего хочет, и всегда добивался желаемого – очаровывая, убеждая, пугая. Для того Эндимиона не существовало непреодолимых преград, непобедимых врагов и неприступных женщин.

Что с ним стало? Почему его спокойная уверенность превратилась в мальчишескую заносчивость, остроумие – в болтливость, бесстрашие – в склонность к пустой браваде?

«Может быть, и как воин он никуда не годится? Может, Кунсайт именно это хотел мне показать?»

Может, в этой жизни он – всего лишь обычный мальчишка, проживший восемнадцать лет среди обычных людей, и только какая-то часть его души смутно помнит о великом прошлом.

«Может быть, причиной тому…» – Берилл испугалась. Она прекрасно понимала, что не имеет право строить догадки, подобные той, к которой сейчас пришла.

 

Она выбежала из дома, и зажмурилась от яркого утреннего солнца. День обещал быть чудесным. Она пробежала мимо кустов розовой акации, задевая их рукой, и ее платьице тут же стало мокрым от мелких капель росы, собравшейся за ночь на листьях. Впрочем, ее это ничуть не расстроило. Она звонко рассмеялась и устремилась вперед – по дорожке, усыпанной золотистым песком, мимо клумб с нарциссами и желтыми тюльпанами, мимо статуй прекрасных нимф и пухлых купидончиков – и скоро оказалась у пруда. Здесь она замедлила шаг, чтобы немного полюбоваться водяными лилиями, прятавшими свои нежные лепестки в тени ракит.

Дальше начиналась кленовая аллея. Летом это место было тенистым и прохладным, но нынешняя молодая листва не могла стать препятствием для солнечных лучей. Бежать по дорожке вприпрыжку было весело, но главная цель путешествия ждала ее впереди – в старой, запущенной части сада.

Она сошла с аллеи и осторожно ступила на тропинку, плутавшую меж растущих в беспорядке деревьев – она даже не знала их названий. Тропинка была узкой и заросшей; чтобы пройти по ней, время от времени приходилось пригибаться или раздвигать ветви руками.

Наконец она добралась до чугунной решетки, увитой молодой порослью вьюнка. Оставалось пройти совсем чуть-чуть вдоль ограды, чтобы оказаться на небольшой лужайке, где росло несколько кустов шиповника – это было ее любимое место в саду.

Она была совершенно равнодушна к ухоженным и постриженным деревьям, аккуратным клумбам, статуям, мостикам, скамеечкам и беседкам. Никакие прогулки по саду не могли сравниться с удовольствием упасть в высокую, нескошенную траву – сочную зелень с лиловыми и желтыми крапинками полевых цветов, долго-долго глядеть на высокое небо в редких облачках, отмахиваться от мелких бабочек и радужных стрекоз, слушать, как жужжат толстые шмели над цветками шиповника. И, зажмурясь, вдыхать сладкий, пьянящий аромат – пока не закружится голова…

Ее сердце забилось в предвкушении. Она отбросила упавшую на глаза челку и облизнула губы. И шагнула на лужайку.

Поначалу она просто не поверила глазам. Потом моргнула несколько раз, пытаясь прогнать кошмарное видение. Но это не помогло. У нее перехватило дыхание, а кровь отхлынула от лица. Трава была скошена и убрана, и теперь лужайка походила на большой зеленый ковер. Но – самое страшное – кто-то выкорчевал шиповник, и на его месте красовался ровный ряд скучных розовых кустов, усыпанных одинаковыми белыми цветами.

С ее губ сорвался громкий обиженный вопль. Она бросилась к проклятым розам с одним желанием – вырвать, сломать, растоптать; и с размаха налетела на стеклянную стену. В тот же миг свет по эту сторону стены померк, а лужайка вздрогнула и поплыла.

«Не успею!» Забыв о боли, она вскочила на ноги и вновь рванулась к стене. Она исступленно колотила ее кулаками, что-то кричала, но лужайка с розами с каждой секундой отдалялась, а здесь, за невидимой, но ощутимой преградой, наступала тьма.

Ей не было места в новом, выверенном, прекрасном мире.

– Так не может быть, так не должно быть… – всхлипнула она…

…и проснулась.

Она лежала, прижавшись щекой к теплой медвежьей шкуре. Перед глазами была стена из серого камня в светлых прожилках. Сверху нависал низкий темный потолок.

Берилл приподнялась и огляделась. Спальня была пуста. Королева удивленно потерла глаза и зевнула. Подумав, она встала с кровати и выглянула за дверь. В гостиной тоже не было ни души. Только золотистый солнечный луч, проникший сквозь неплотно закрытые ставни, наискосок пересекал комнату, и в нем медленно и сонно кружились пылинки.

Она не спеша побрела по коридору, в задумчивости остановилась у лестницы, потом спустилась вниз. Ворота были заперты – это Берилл заметила издалека. Она пересекла двор и через боковую дверь выбралась за стену. Перекидной мост, как и следовало ожидать, оказался поднят. Она сначала с опаской поглядела на мутную воду во рву, потом с тоской – на далекие холмы. «Интересно, где находится механизм, который опускает мост?» – подумала королева, печально вздохнула и вернулась внутрь замка.

– Эй! – позвала она, поднимаясь по центральной лестнице. – Где ты?

Ответа не последовало.

– Давай поговорим, – почти жалобно попросила Берилл.

Прошло несколько минут, прежде чем Джедайт возник из ниоткуда и молча позволил взять себя под руку. Они шли по полутемному узкому коридору, и Берилл поймала себя на том, что ей стало немного уютнее и спокойнее. «Ну и утешителя я себе нашла», – чуть не рассмеялась она.

– Ты идешь прямиком к своей гибели, – неожиданно сообщил Повелитель Иллюзий.

Королева замерла, как вкопанная. Джедайт усмехнулся и пояснил:

– Ты правильно догадалась, Эндимион сейчас – никудышный воин. Только мешает Кунсайту. Если так и дальше дело пойдет, то вам всем недолго осталось.

Берилл облегченно перевела дух, вновь взяла Джедайта под руку, и они продолжили путь.

– Скорее всего, когда он находится рядом с тобой, в Темном Королевстве, Металлия почти полностью контролирует его сознание. Но стоит ему оказаться на Земле, как его истинная сущность начинает пробуждаться. Я думаю, Эндимион сам не понимает, что происходит. Просто что-то не дает ему причинить вред этим девочкам… – Джедайт улыбнулся. – Наверное, нечто подобное было и со мной. Подсознательно я не желал им смерти.

– Помню, помню. У тебя были другие планы, – обронила Берилл.

– И это тоже.

– Знаешь… кажется, есть еще одна причина, – вдруг призналась она. – Металлия… он ведь сбежал от нее, когда ритуал обращения в демона уже начался. Я думаю, она успела что-то сделать с ним, и это повредило его рассудок. Теперь я вспоминаю, что, даже помогая девчонкам, он вел себя… не слишком умно.

– Насколько я помню, он вел себя, как идиот, – заявил Джедайт. – Впрочем, это могло быть заранее продуманной игрой…

– Да-да, – весело поддержала Берилл. – Как и в твоем случае. Интересно только, какой цели он этой игрой добивался?

– Спроси у него, – хмыкнул Повелитель Снов. Кажется, обиженно.

– Он не помнит своей жизни на Земле. Может, ты заглянешь в его сны?

– Там – полный хаос. Похоже, твоя версия все-таки верна.

«Лучше бы ты этого не говорил…» Королева почувствовала знакомый холодок недавней тревоги.

– Что мне теперь делать… – пробормотала она.

– Позволь Кунсайту действовать самостоятельно. Держи Эндимиона при себе, – Джедайт истолковал ее вопрос по-своему, и Берилл решила не разубеждать его.

– Что-то не верю, что самостоятельно у него получится лучше. Возможно, он, как и ты, подсознательно не желает…

– И все же это единственный шанс, – заметил Повелитель Иллюзий и для убедительности добавил: – Он не слишком-то жаловал воинов Лунного Королевства. По крайней мере, не был так очарован ими, как остальные.

Они остановились на пороге тронного зала. Джедайт критически оглядел помещение, прошел внутрь и устроился на возвышении рядом с троном. Берилл принялась расхаживать туда-сюда. До сих пор такое она позволяла себе только в одиночестве. Но на этот раз присутствие постороннего почему-то не смущало ее.

– Послушай… зачем ты советуешь мне это? Ведь ты и сейчас не хочешь их гибели?

– Твоей гибели я тоже не хочу. В чьи сны я тогда буду являться?

– А как же твои амазонки?

– Амазонки… Как ни странно, из всех, с кем я был связан в прошлом, ты единственная способна вести осмысленный диалог во сне. Правда, среди обычных смертных я пока не искал. Но, думаю, там шансы еще меньше.

– Ха! – Берилл остановилась, вскинув голову. – Я – уникальная! Я – избранная, как некогда утверждала Металлия! Как по-твоему, я смогу жить такой же жизнью, что и ты сейчас?

– Не знаю, – Джедайт пожал плечами. – Дается мне, никому, кроме меня, подобное существование не понравится. Психика смертного просто не выдержит. Впрочем, ты демон… К чему такие вопросы?

– Не знаю, – копируя тон собеседника, ответила Берилл. – Так, значит, дар Металлии все-таки пришелся тебе по вкусу?

– Я же добровольно на него согласился. Правда, не зная последствий… Но, как видишь, мне удалось сбежать из-под неусыпного ока богини. Так что минусы моего положения исчезли. Остались одни плюсы.

«Интересно, он действительно так считает, или это шутка?». Королева поднялась по ступеньками и по привычке опустилась на трон.

– Забавно, что один Эндимион не поддался искушению… – задумчиво произнес Джедайт. – Получается, что он был чище нас? Проницательнее? Или в нем, в отличие от нас, изначально не было Тьмы?

– Или он сумел ее побороть? – предположила королева.

– Ищешь самое лестное для него объяснение… – Повелитель Иллюзий беззлобно рассмеялся. – Слушая тебя, даже я всегда был готов поверить в его невероятные достоинства.

Берилл поспешно прижала ладони к щекам, чтобы скрыть выступивший румянец.

– Это и раньше было заметно? – осторожно спросила она.

– Что? – переспросил Джедайт, казалось, совершенно не осознавая щекотливости вопроса. – А-а, это… Конечно, было. Когда ты с жаром рассказывала о коварстве Селены и об опасности, грозящей империи, у тебя на лице было написано, что ты по уши влюблена в Эндимиона. А заодно метишь в императрицы. Как говорят, одним выстрелом – двух зайцев…

– Как это глупо, должно быть, выглядело… – пробормотала королева.

– Глупо? – удивился Джедайт. – Да нет, мне ты показалась очень даже умной. Умной, сильной, преданной. Я еще подумал: вот повезло этому проходимцу с женщиной. Никакого сравнения с пустышкой Селенити!

– Ты и правда так подумал? – обрадовалась Берилл.

– Хм. Как выяснилось, я все равно сильно недооценил твой ум. А уж о коварстве и говорить нечего.

– Еще бы, Тьма и во мне была изначально, – прошептала она, стараясь не выдать захлестнувшего ее восторга.

Подумать только! Пока она изводила себя ревностью и строила планы мести, кто-то оценил ее выше обожаемой всеми принцессы Лунного Королевства. Ах, если бы…

– Как жаль, что даже во сне нельзя изменить прошлое… – королева закрыла глаза и откинулась на спинку трона.

– Ну отчего же? Во сне как раз можно. Другое дело, что этим вряд ли повлияешь на настоящее, – услышала она.

– Что бы мы ни делали, придем к тому же?

«Тогда пусть я призвала Металлию вовсе не из-за Эндимиона… Пусть я не хотела, чтобы кто-то… кто-то другой… делал комплименты воительнице Юпитера и разгадывал улыбки воительницы Меркурия. Так или иначе, настоящее остается неизменным…»

– Но вдруг так получится изменить будущее? – догадалась она.

– Ты все равно его не знаешь, – не открывая глаз, она увидела, что Джедайт нахмурился.

И улыбнулась. Происходящее все больше напоминало обычное сновидение. Образы становились зыбкими, чарующе-неуловимыми.

– Металлию обмануть непросто, – напомнил Повелитель Снов.

– Но ведь Эндимиону это удалось.

«Почему Эндимиону? – слишком поздно спохватилась Берилл. – Если уж кому удалось, то Джедайту!»

– Ну и посмотри теперь на него.

– Посмотрю. Как проснусь – посмотрю.

– Вот и спи, принцесса Шиповничек… – услышала она у самого уха. – Скоро ты увидишь самый страшный из своих снов…

 

Но Берилл проснулась. И в последний миг, на грани яви, увидела забытую картинку из своей прошлой жизни: Эндимион, закрывающий собой Селенити от ее удара.

«Так, значит, это я его убила… – без удивления заключила королева. – Причем, во всех смыслах. Что ни говори, того Эндимиона больше нет…»

 

● ● ●

– Я никогда не приму очищения!

Берилл сдержала судорожный вздох и подалась вперед, жадно вглядываясь в темноту в воображаемой глубине шара.

«Даже сейчас он хранит верность…»

– …вот только кому? – беззвучно прошептала она, пытаясь разобрать последние слова Повелителя Пространства. Это ей не удалось.

А через мгновение с ослепительно-белой вспышкой ушел… «…последний из моих воинов». Королева с тоской взглянула на сидящего у ее ног Эндимиона. Теперь она не отпускала его далеко от себя – дело было не столько в совете Джедайта, сколько в том, что бывший принц уже успел побывать на Земле и, столкнувшись с Селенити, не в пример Кунсайту, без колебаний согласился на очищение. Правда, сейчас он не помнил об этом.

Берилл снисходительно улыбнулась, и губы юноши дрогнули в ответной улыбке. В его взгляде по-прежнему была пустота.

«Неужели придется самой?» Королева провела рукой над шаром, и изображение погасло. «Как же страшно… Может быть, очищение… это выход?»

Нет, она добровольно ступила на путь служения Металлии и пройдет его до конца.

Берилл закрыла глаза и… провалилась в сон.

Она лежала, прижавшись щекой к теплой медвежьей шкуре. В сгущающемся сумраке прожилки на сером камне были почти не видны.

Ни в спальне, ни в гостиной не было ни души. Солнечный луч, проникший сквозь неплотно закрытые ставни и наискосок пересекавший комнату, стал кроваво-красным.

В коридоре оказалось темно настолько, что передвигаться Берилл смогла только ощупью.

– Эй! Где ты? – крикнула она. Ответа не последовало.

Спускаясь по лестнице – медленно, боясь споткнуться, она еще раз позвала Джедайта.

– Ну помоги же мне. Сделай что-нибудь…

Безрезультатно.

– Почему, когда ты действительно нужен, тебя нет?

Берилл пересекла двор, открыла боковую дверь и оказалась за пределами крепостной стены. Она с тоской поглядела на тяжелые цепи, удерживающие мост, на заросли терновника по ту сторону, на темнеющие холмы – и бросилась в ров, навстречу мутной воде и острым кольям.

 

Крик, вырвавший ее из сна, по пробуждении обернулся стоном. Берилл открыла глаза. Она по-прежнему сидела на троне, а Эндимион встревожено смотрел на нее снизу вверх.

– Что-то случилось, моя королева?

– Я… задумалась.

Нужно что-то делать – скоро враги будут здесь. Берилл коснулась рукой шара и увидела пятерых девочек, бредущих через заснеженную пустыню.

«Плохо, что они не чувствуют холода, – досадливо поморщилась она. – А то можно было бы просто подождать, пока замерзнут…» Способность воинов оставаться живыми в лютую стужу, не имея на себе ничего кроме легких коротких платьиц, ее нисколько не удивила – в этом была определенная логика, и, как это часто бывает во сне, задумываться над ней Берилл даже в голову не пришло.

Ничего удивительного королева не увидела и в том, что неожиданно вспомнила о тайном резерве, припасенном на случай внезапного вторжения – демонических девах. «Уф, значит, самой сражаться не придется, – с облегчением поняла она. – И что же я раньше о них не подумала?»

Пять бабочек, сотканных из холода и сна – против пяти воительниц Селены. Как правильно, логично и красиво! У Берилл захватило дух, когда она поняла, насколько идеально все складывается. Вдвоем с Эндимионом они наблюдали за каждой битвой, по окончании которой душа очередной воительницы, плененная иллюзией, застывала ледяным цветком. «Куда красивее живых!» – отметила королева, любуясь четкостью ограненных лепестков и играющими на них бликами холодного солнца.

Гармония нарушилась, когда воительница Марса уничтожила противницу, оставшись при этом в живых. Берилл разозлилась настолько, что сама готова была кинуться в бой – но последняя, пятая бабочка уже распростерла над девочкой смертоносные крылья, и через мгновения их переплетенные сущности распустились ледяной розой. Королева раздраженно кусала губы – Марс чем-то очень не нравилась ей. Вот только чем? Но еще большую неприязнь она испытывала к избежавшей гибели Селенити.

Все складывалось не так… Настроение Берилл изменилось, и как будто иной аромат разлился в воздухе – аромат затаенной печали. «Нужно поскорее прекратить это», – решила королева, глядя на девочку, отрешено сидящую на снегу. Она коснулась волос Эндимиона – нежно, словно в последний раз – и переместила Селенити в тронный зал.

«Это битва между нами двумя, и выиграет ее та, кто владеет самым страшным оружием». Берилл усмехнулась. Пока что преимущество на ее стороне – Эндимион опустился на одно колено и поцеловал ей руку. Ах, как приятно было видеть лицо принцессы в тот момент! «Все только начинается, малышка».

– Пора. Уничтожь ее, – приказала она юноше.

Берилл знала, что ни одна атака Эндимиона не убьет Селенити. Но она желала ранить не столько тело, сколько душу проклятой девчонки, и лучшего способа было не придумать. Принцесса должна уйти из этого мира сломленной, разуверившейся в своей любви и своей правоте, и ради достижения этой цели она готова была на любые жертвы.

На губах королевы играла злорадная улыбка, хотя каждый удар, который Эндимион наносил Селенити, приносил не столько удовлетворение, сколько боль – она видела, что душа юноши разрывается между Тьмой и памятью, и знала, чем – рано или поздно – закончится это противостояние.

«Уже знаю? – удивилась она, еще недавно верившая в свою безусловную победу. – Неужели даже это зло я не успею совершить? Стоит поторопиться».

И все же она опоздала – всего на мгновение, позволившее памяти взять верх над Тьмой – и воочию увидела картинку из своей прошлой жизни, которую больше всего хотела бы забыть: Эндимион, закрывающий собой Селенити от ее удара.

На этот раз принц был не так безобиден, как столетия назад, в Лунном Королевстве. Его оружие – кроваво-алая роза – ранило не столько тело, сколько душу, принося освобождение… «…нам обоим», – заключила Берилл.

С этого мгновения Эндимион был уже не важен. Не важно было и то, что никто не пришел за ней – ни давно, когда ее еще можно было спасти, ни сейчас. С этого мгновения в ее жизни оставался единственный смысл, единственная цель – Металлия.

И аромат, который наполнял воздух теперь, был ароматом гибели. Именно его источали два исполинских цветка – белая роза, скрывавшая в своих лепестках Селенити, и еще один, принадлежавший ей, название которого она не помнила, да и некогда было вспоминать. Сладко пахли смертью переполнявшая Берилл сила Металлии и нежное розовое сияние, крупица за крупицей разрушавшее защитную сферу.

«Неужели мне опять это предстоит? Наверное, будет настолько ужасно, что я потом не вспомню», – подумала королева. Сфера разлетелась на куски, и сладость стала невыносимой.

Берилл поняла, что конец наступил для всех – для нее, для Селенити, для Металлии – и эта мысль вспыхнула радостью в ее угасающем сознании.

 

● ● ●

Люди часто не помнят своих снов. В особенности если они просыпаются с воплем: «Опаздываю!», одеваются впопыхах и, не успев позавтракать, выскакивают из дома.

Девочка со смешными хвостиками (заплетенным с вечера – потому что утром времени всегда не хватало) исключением не была. Она сломя голову неслась по улице Дзюбан в направлении школы, и меньше всего на свете ее заботило, что ей снилось накануне.

Этот вопрос совершенно не интересовал и ее одноклассницу, бежавшую по той же улице, хотя и с явным преимуществом в скорости.

А вот юная кинозвезда в школу не торопилась. Сегодня у нее были назначены съемки – уважительная причина прогулять уроки – и девочка нетерпеливо поглядывала на часики в ожидании автомобиля. Ей было не до сновидений.

Как и жрице храма Хикава, которая убирала опавшие листья с дорожки, ведущей к святилищу. Она остановилась, опершись на метлу, проводила снисходительным взглядом бегущих школьниц и вновь вернулась к своему делу.

Лучшая ученица среди второклассников средней школы Дзюбан (а, говорят, и всей Японии) на занятия не опаздывала. Она стояла у окна классной комнаты и улыбалась. О чем она думала – не знает никто. Но одно можно сказать точно – не о снах.

Да и вообще, странные мысли в это утро посетили разве что студента первого курса Технологического Института Азабу – когда мимо него пулей пролетела девочка с хвостиками. Сняв темные очки, юноша долго смотрел ей вслед – с этой школьницей он прежде не встречался, но ему казалось, что он знает, кто это. А еще он ни с того, ни с сего подумал, что не знает, кто такой он сам.

Ах, да… Белый кот и черная кошка, дремавшие на крыше дома все той же девочки с хвостиками, напротив, хорошо помнили, что им снилось этой ночью. Но есть мнение, что кошки большую часть жизни спят и некоторые сны принимают за явь.

 

Она летела. Сначала бесплотно скользила сквозь сонную тишину комнат, сквозь теплый полумрак, потом, рванувшись, пронеслась мимо винтовой лестницы и взмыла над площадкой из серого камня.

Легким прохладным ветерком к ней пришел восторг от созерцания открывшегося простора. Отныне для нее не существовало преград. Она миновала крепостную стену, ров и заросли терновника. Она парила над зелеными холмами, над равниной, расчерченной блестящими ленточками ручьев, наслаждаясь обретенной свободой и сознанием того, что эта свобода будет вечной.

Заметив внизу знакомую фигуру, она хотела было крикнуть, дать о себе знать, но вспомнила, что пока у нее нет голоса. Впрочем, это не огорчило ее. Человек внизу вскинул голову и помахал рукой. Ее ничуть не удивило – как это часто бывает во сне – что с такой высоты она различает его лицо и улыбку.

Она летела над рощицей, приветствовавшей ее шелестом листвы, над мелкой речушкой, впадавшей в озеро, над старым деревянным мостиком, становясь тяжелее, обретая плоть; потом – низко над тропинкой, взбирающейся на холм. Земля была все ближе и желаннее, и все настойчивее – стремление ощутить под ногами твердь.

Еще секунда – и она стояла на вершине холма, всем телом чувствуя теплый ветер, вбирая в себя звуки и запахи.

А потом она опустилась на траву, зеленую с лиловыми и желтыми крапинками полевых цветов, и заплакала.

 

Конец

---

Regards & apologies:

Автор благодарит
Тихе и Моргейну за (хи-хи) пэйринг (ненавижу это слово, но все же…);
Тай за помощь в вычитке текста;
Ngaladel за прекрасную королеву, которая меня вдохновляла;
Рыжему солнышку, которое этого фика, скорее всего, никогда не прочитает – за привитое мне трепетное отношение к психоанализу;

и приносит извинения
Тате за то, что это творение порядком напоминает она-знает-что, которое давно задумано, но все еще в процессе;
Леночке за то, что в этом фанфике так никого и не изнасиловали;
поклонникам пары Нефрит-Джедайт в частности и яоя вообще – за неоправданные надежды (если таковые были);
членам антиджедайтской коалиции.

Ах, да. Копирайты или на что автор в фанфике намекает:
Ганс Христиан Андерсен «Снежная Королева» (и другие сказки);
Братья Гримм «Шиповничек»;
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»;
Джоэль Чендлер Харрис «Сказки дядюшки Римуса»;
миф о Селене и Эндимионе;
один очаровательный анекдот про француженку (кому интересно – спрашивайте на форуме).