Двери лифта бесшумно распахнулись. Макото зашла внутрь, набрала номер этажа и секретный код, позволяющий попасть в пентхауз. По пути наверх она критически осмотрела свое отражение в зеркальной стене. Сейчас нужно выглядеть возбужденной и немного потерянной, счастливой и несчастной одновременно. Она пригладила, а потом снова растрепала волосы и криво улыбнулась.

Открыл Курамото Йошио-сан, и как-то слишком уж нескоро. Впрочем, гостью он поприветствовал тепло, тут же пригласил войти и очень вежливо извинился.

– Ничего-ничего, я сама виновата, что пришла так поздно.

– Что вы, Макото-сан, разве это поздно, – ответил ей Йошио столь спокойно, что поток взаимных извинений тут же иссяк. – Устраивайтесь удобнее, Минако вот-вот освободится.

Леди Юпитер оглядела просторную гостиную. Со времени ее последнего визита обстановка здесь успела в очередной раз поменяться. Глянцевая плитка на полу повторяла цвет вечернего неба, так хорошо видимого в огромные, от пола до потолка, окна. Светлые стены были расписаны замысловатыми узорами тончайших оттенков кобальта и бирюзы. Вся мебель, включая диванные подушки и корпус компьютера, была белоснежной. Разбросанные по полу листы бумаги были последним, завершающим штрихом в этой картине.

– Красиво, – сказала Макото.

Йошио чуть склонил голову набок, и по его губам пробежала улыбка.

– Но вам, кажется, не слишком нравится.

Курамото-сан занимался дизайном интерьеров. Его работ, выполненных на заказ, Макото не видела. Но надеялась, что они в большей степени пригодны для жизни. Как можно в этом сказочном замке спать, есть, читать, болтать с подругами, мечтать – она не представляла.

– Отчего же, нравится. Но мне было бы не слишком уютно в такой комнате, – честно ответила она.

– Хорошо понимаю, – легко согласился Йошио. – Большинство людей разделяет ваши вкусы. Но хотя бы в своем доме я могу дать волю фантазии. И Минако довольна.

В последнее Макото не слишком верилось. Но мало ли у кого какие вкусы.

Йошио поклонился, извиняясь, и, устроившись на полу за низким столиком, погрузился в работу. Макото не знала, чем он занят – она видела только безмятежно-умиротворенное лицо, взгляд, устремленный на монитор компьютера, и пальцы, легко пробегающие по клавиатуре. Этот мужчина ей нравился. Она даже не прочь была закрутить с ним роман. Но, во-первых (и в-самых-главных), права на него принадлежали Минако. А было еще "во-вторых" и "в-третьих"…

Леди Венера впорхнула в гостиную, и не успела Макото глазом моргнуть, как та схватила ее за руки и заставила подняться с кресла.

– Мако-тян! Я слишком долго тебя ждала, – с укором воскликнула она.

Гостья сначала опешила, и лишь секунду спустя поняла шутку.

– Ах вот почему сегодня ты заставила ждать меня!

Минако звонко рассмеялась, обняла подругу за плечи и увлекла ее вглубь квартиры. В приоткрытую дверь Макото увидела спальню с такими же высокими окнами и зеркальным потолком. Большая круглая кровать отчего-то выглядела крошечной – может, оттого, что комната была еще больше; а может потому, что там совершенно отсутствовала другая мебель.

Единственным уютным помещением в этом жилище была кухня, куда Минако и привела гостью. Они болтали, пока хозяйка заваривала чай – весело, хотя и чуть принужденно. Но вот леди Венера сделалась серьезной, наклонилась ближе к Макото и тихо, почти шепотом, произнесла:

– Ну что, рассказывай, какое у тебя дело.

Та опустила голову. А когда подняла на подругу взгляд, на лице ее было именно то выражение, которое она репетировала в лифте – возбужденное и немного потерянное, счастливое и несчастное одновременно.

– Мина-тян, кажется, я опять… – она сглотнула, заставив себя произнести нужное слово. – Кажется, я опять влюбилась.

Ей очень не нравилось это говорить. Но сейчас был тот самый момент, когда необходимо сделать исключение.

– Ох… – Минако посмотрела на нее с состраданием. – И… опять все так же безнадежно? Ты уверена?

Макото молча кивнула.

– И кто он?

– Писатель, – нехотя призналась она.

– Он женат?

– Конечно, нет! И он ни с кем не встречается!

Минако потерла виски.

– Конечно, я могу тебе помочь. Но какая же это помощь… Ты ведь сама помнишь, как все заканчивалось в прошлые разы.

Леди Юпитер похолодела. Это должно было случиться рано или поздно. Но почему сейчас? Нет, она еще не готова к такому повороту событий!

– Что… что же теперь делать… – пробормотала она, дрожащими руками разглаживая юбку. – Что делать, если у меня не выходит иначе… я же не виновата, что во мне нет чего-то… чего-то…

– Мако! – заговорила вдруг Минако так громко, так решительно, что Макото вздрогнула. – Это ведь не просто так! Все верно, такого не может быть. Да-да! Ты такая славная, такая добрая. Не может быть, чтобы тебя никто не мог полюбить. Это же… – она вскочила, ломая пальцы, – ну, конечно! Это проклятие!

– Какое проклятие? – в недоумении спросила Макото.

– Ну как же ты не понимаешь! – Минако на секунду склонилась к ней, обожгла взглядом и заметалась по кухне. – Кто-то наложил на тебя проклятие. Конечно, это же очевидно. У тебя есть враги? Кто-то, кто хочет тебе зла? Даже в Хрустальном Токио зло еще не до конца истреблено, и мы – главная его цель…

– Нет, что ты, Мина-тян! – Макото лихорадочно подыскивала слова, способные успокоить подругу. – Если бы это было проклятие, то оно появилось бы недавно. Но так было всегда, еще до того, как мы все познакомились.

– Так, значит, это проклятие тянется еще из прошлой жизни?.. – Минако задумалась и выглядела теперь почти обычно.

– Нет, – убежденно возразила леди Юпитер, – при перерождении все проклятия, благословения и подобная ерунда не сохраняется.

Она уже готова была добавить: "Так сказала Ами", но Минако, соглашаясь, кивнула.

– Просто я такой человек. Чтобы мужчина оценил, какая ты славная и добрая, нужно для начала привлечь его внимание. А этого я не умею. Не знаю, почему. Психологический барьер. Возможно, мне стоит проконсультироваться у…

– Не надо, – перебила леди Венера и неуверенным жестом поправила волосы. Ей было неловко за этот срыв, и Макото решила делать вид, что ничего не произошло, хотя поведение подруги ее напугало. Она даже готова была отказаться от того, зачем пришла сюда. Но Минако сама вернулась к прежнему разговору: – Я тебе помогу. Может, на этот раз действительно получится. Ты права. Нужно только преодолеть барьер.

Через несколько минут Макото вышла из высотного здания, придерживая рукой карман, где покоился крошечный сверток. В данный момент она жалела о своем визите (чуть позже это пройдет, и об этом она тоже жалела). Ей казалось, что она пользуется слабостью подруги. И здесь крылось то самое "во-вторых".

Курамото Йошио нравился Макото, но он производил на Минако странное действие. Он был спокоен, разумен, доброжелателен. Этот человек никогда и ни с кем не ссорился и даже не повышал голоса. Но с тех пор, как они с Минако стали жить вместе, леди Венера изменилась. Большую часть времени она была по-прежнему очаровательна, весела, остроумна; рядом с Йошио она выглядела счастливой. Однако наедине с подругами в ее поведении то и дело проскальзывало что-то странное, какая-то тень безумия. Макото – да что там Макото! – все приписывали это влиянию Курамото. Рэй прямым текстом посоветовала ей расстаться с этим человеком, другие намекали на это. Подобные разговоры Минако принимала в штыки. Она утверждала – и совершенно справедливо – что бывшие сейлор-воины предвзято относятся к тем, кто в прошлых воплощениях был на стороне тьмы. "Вы собираетесь преследовать их за старые проступки, за которые они уже пострадали и которых не помнят? Дайте им жить нормальной жизнью! Разве не ради этого мы сражались?" – так говорила леди Венера, и с ней сложно было спорить.

Ее и Йошио оставили в покое. Если можно так сказать. У Макото мелькнула очень неприятная мысль о том, что рядом с бывшим служителем тьмы Минако медленно сходит с ума, что Курамото-сан опасен. Возможно, стоит поговорить с Усаги и провести его через очищение. Но если это произойдет, то профилактические меры затронут не одного Курамото. А у леди Юпитер были основания подозревать, что Серебряный Кристалл выжигает из души не только тьму. Или же тьма это не совсем то, что мы думаем…

Ну и наконец "в-третьих", из-за которого роман Макото и Йошио был невозможен. Все любовные связи леди Юпитер были в юрисдикции Минако. В некотором смысле. Она снова нащупала в кармашке сверток, где лежала величайшая драгоценность – волос леди Венеры.

Два других волоса дожидались ее дома. Один – из некогда срезанной пряди, бережно хранимой в шкатулке; другой, длинный, золотисто-рыжий, был тайком похищен с одежды некой особы. Именно эту особу и вспомнила Макото, разглядывая приготовленные для ритуала предметы, и в очередной раз одобрила свой выбор. "Очень даже ничего", – пробормотала она, жмурясь от удовольствия.

Аккуратно и неторопливо она плела косу из трех волосков, повторяя раз за разом: "Пусть семь дней и семь ночей разгорается, семь дней и семь ночей пылает, семь дней и семь ночей тлеет. А как срок истечет и косу расплетет, пусть погаснет".

Трижды по семь – двадцать один день. "Думаю, хватит", – констатировала Макото, пряча косичку, которую по прошествии названного срока необходимо было расплести, между страниц книги. Приворот подействовал безотказно. В ту же ночь мужчина и женщина, связанные обрядом, были вместе. И она для него была нежным ветерком, звонким ручьем, райской птичкой; он для нее был далекой звездой, непостижимым смыслом, отблеском божества в смертном мире.

На следующий день леди Юпитер видели в обществе молодого подающего надежды писателя. Слухи утверждали, что держались они не как деловые партнеры и даже не как приятели; скорее уж эти двое очень походили на влюбленную пару.

* * *

Месяц спустя таким же вечером леди Юпитер сидела в кресле в приемной Токийского Научного Центра и листала до тошноты неинтересный журнал по микробиологии. Кроме нее в комнате находилась леди Меркури – глава Научного Центра, которая явно пребывала не в настроении, то быстрым шагом проходя мимо кресла, где устроилась Макото, то нервно перелистывая какие-то бумаги. Один раз она уронила на пол ручку.

– Давай я пойду вместо тебя, – снова предложила леди Юпитер.

– Мако, с какой стати ты будешь принимать отчет об исследовательской деятельности лаборатории? Это будет выглядеть, мягко говоря, странно.

– Ну зачем же отчет? – возразила Макото со всей безмятежностью, на которую была способна.

Ами редко позволяла себе раздраженный тон, и леди Юпитер не на шутку боялась его.

– Понятно же, что истинная цель этой встречи – отнюдь не отчет. Я могу поговорить с ним неофициально.

Леди Меркури посмотрела на подругу, на секунду задумалась и решительно встала.

– Нет. Мы уже договорились.

Макото вскочила следом.

– Тогда я пойду с тобой. В качестве группы поддержки.

– Это будет еще хуже, – поморщилась Ами и быстрым шагом вышла в коридор.

Леди Юпитер последовала за ней.

– Возьми у него эту чёртову бумажку с отчетом, обменяетесь двумя фразами – и уходи. А уж я найду повод задержаться.

– Перестань. Это моя обязанность. – Ами нажала на кнопку, вызывая лифт.

– Я хочу тебе помочь. Это не запрещается.

– Мако… нет.

Леди Меркури вошла в лифт и, обернувшись, покачала головой. Двери бесшумно сомкнулись.

Макото посмотрела на красный огонек кнопки, пристукнула каблучком и, недолго думая, помчалась вниз по лестнице. Спустившись на три этажа, она замедлила шаг, у дверей лаборатории и вовсе остановилась, переводя дыхание. Ами, очевидно, была уже там.

Леди Меркури отлично умела делать вид, что помощь ей не нужна. Практически все верили ей – кроме Мако. Мако знала, как ее подруга не любит Накано Хиро, как неприятны ей эти регулярные встречи с ним, как сложно ей отказаться от добровольно взятого на себя обязательства. Леди Юпитер давно готова была освободить подругу от него, даром, что наблюдение за упомянутым субъектом не имело никакого отношения к науке.

От лаборатории доктора Накано не ждали особенных достижений. Вернее, уже не ждали. Поначалу на Хиро возлагали большие надежды. Причиной были слухи о том, что в прошлом воплощении он курировал все научные исследования в своем мире. В школе Хиро учился легко и как будто даже с ленцой, неизменно получал наивысшие баллы, выигрывал всевозможные конкурсы; с такой же легкостью он окончил университет, блестяще защитил диссертацию, через несколько лет был назначен на должность заведующего лабораторией, и на этом его великолепная карьера застопорилась. Лаборатория довольно успешно развивала его старые идеи, сотрудники выступали на конференциях, публиковали статьи, но на счету Накано не было никаких революционных разработок, никаких выдающихся открытый. Он делал ровно столько, чтобы оставаться на своем месте, и ни на йоту больше. Возможно, он достиг своего интеллектуального потолка. А может именно та ленца, та изящная небрежность, которую Хиро с ранних лет проявлял в учебе, которую учителя считали показушной, оказалась самым искренним проявлением натуры бывшего повелителя иллюзий. Казалось, он добился всего, чего хотел, и больше уже ни к чему не стремился.

На этаже было тихо и пусто. Рабочий день уже закончился, а подчиненные доктора Накано не имели привычки оставаться на службе сверх положенного. Да и сам заведующий задержался лишь потому, что у него была назначена встреча с высшим начальством.

Мако собралась с духом, постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла.

– …можно сказать, произвел фурор, – говорил доктор Накано. – Однако грант г-н Болд так и не получил. Возможно, человечество еще не доросло до его открытия.

Он развел руками с такой светлой и ласковой улыбкой, что Макото на секунду усомнилась в сарказме последней фразы, и лишь потом перевел взгляд на гостью и приветливо кивнул ей.

Ами сидела на диване, прямая, как стрела. Эта поза не казалась ни напряженной, ни неестественной; напротив, она была полна спокойствия и непринужденного величия. Накано расположился в кресле напротив, закинув ногу на ногу. Между ними стоял низкий стеклянный столик, на котором поместилась стопка журналов "Новости биохимии", раскрытая книга обложкой кверху и два бумажных стаканчика с кофе из автомата – почти пустой перед Накано, почти нетронутый перед Ами.

– Я искала леди Меркури, – сказала Макото. – Надеюсь, не помешала?

– Нисколько, – радушно ответил Накано и жестом пригласил ее присоединиться к компании.

Ами вежливо улыбнулась уголком губ, скользнула взглядом по бумагам, которые держала в руке, и положила их на диван. Если она и злилась, то ничем не выдала этого. "А скоро совсем перестанет злиться. Надолго ее не хватает", – подумала Мако с нежностью.

Она решила воспользоваться паузой, возникшей в разговоре с ее появлением, и перехватить инициативу. Для начала Макото села на диван, оказавшись между доктором Накано и леди Меркури.

– Принести вам кофе? – галантно предложил мужчина.

От кофе она не отказалась бы, но если Хиро уйдет, то ей придется объясняться с Ами.

– Нет, спасибо. – Она пододвинула к себе лежащую на столе книгу и прочитала на обложке: – "Жорж Сименон". Это из старых?

– Совершенно верно, моя милая леди Юпитер, – охотно ответил Накано. – Это детективная история. Я их очень люблю. Знаете, – обратился он почему-то к Ами, – порой мне даже бывает жаль, что в нашем прекрасном мире не совершается преступлений. Если преступник умен и удачлив, то его разоблачение может оказаться чрезвычайно интересной аналитической задачей.

– При совершении преступлений страдают невинные люди, – светским тоном заметила леди Меркури. – Если цена интересной задачи для вашего ума – их жизни и благополучие, то она слишком велика. Доктор Накано засмеялся.

– В этих историях, – он постучал пальцем по обложке книги, – жертвы зачастую не так уж невинны. Порой преступник вызывает больше симпатии, чем пострадавший. Хорошо, хорошо, – Накано примирительно поднял руки. – Я передергиваю. Но что же делать человеку, главный талант которого состоит в умении раскрывать преступления?

Макото растерялась, и ответила снова Ами:

– Природа таит много загадок, и наука призвана разрешать их. Если же вы предпочитаете не просто отгадывать загадки, но и устранять несправедливость, то в нашем мире есть еще болезни, стихийные бедствия, несчастные случаи.

Хиро нахмурился и с серьезным видом возразил:

– А если бороться с природой, болезнями и несчастливыми случайностями не так увлекательно, как с человеком? Природа и случай безличны. Гораздо интереснее, когда тебе противостоят чьи-то воля и разум.

Ами начинала закипать. Макото чувствовала это, даже не видя ее лица.

– Каждому приходится поступаться чем-то, – вмешалась она. – Взрослый человек должен это понять и принять. Только ребенок может надеяться на исполнение абсолютно всех своих желаний.

– Вы абсолютно правы, леди Юпитер! – чуть ли не с жаром согласился Хиро Накано. – Именно к этой мысли я и подводил!

Этот наглый и не слишком изящный ход окончательно разозлил Ами и привел Мако в восхищение. У последней складывалось впечатление, будто доктор Накано догадывается, чувствует, что визит леди Меркури вызван отнюдь не интересом к исследованиям его лаборатории и не страстью к его персоне, а необходимостью проследить, не пробудилась ли в нем Тьма, некогда всецело владевшая его душой. Казалось, он намеренно заставляет подозревать себя. И именно это убеждало леди Юпитер в его чистоте. "Если бы что-то такое и правда случилось, он вел бы себя осторожнее".

Ами изучала полученные от Накано бумаги, демонстрируя своим видом, что развивать эту скользкую тему не хочет. Она тоже чувствовала, что Хиро ее провоцирует. Теперь, когда в разговоре возникла пауза, все взгляды обратились к ней.

– У вас есть какие-то вопросы? – совершенно иным тоном, сухими и деловым, спросил Накано.

– Нет, – голос Ами был все так же спокоен, а улыбка доброжелательна. – Я изучу ваш отчет. Тогда, возможно, вопросы появятся.

Она поднялась с дивана и вопросительно посмотрела на Мако.

Та сделала вывод, что леди Меркури все-таки приняла ее предложение.

– Ты будешь у себя? У меня небольшой разговор к доктору Накано.

Ами кивнула, попрощалась с Хиро и вышла.

– Уф… – с облегчением вздохнул Накано. – Где ты была, дружище? Я сто лет не видел тебя и чертовски соскучился. Дай я тебя наконец обниму!

Он вскочил с кресла, схватил ее за руки, заставив подняться, и заключил в объятия. Этот жест больше походил на дружеский, чем на романтический. От Хиро пахло дорогим парфюмом и немного кофе, воротничок его белой рубашки был безупречно чистым. Мако слышала, как бьется его сердце и ее переполняла радость.

Наконец он разомкнул объятия, отстранился, держа девушку за плечи, и требовательно спросил:

– Так чем же ты была занята?

– Личной жизнью.

– О… – Накано удивленно поднял брови, хотя Макото была уверена, что он в курсе ее последнего романа. Хотя бы потому что в курсе был весь Хрустальный Токио. – Надеюсь, эта личная жизнь уже немного наскучила тебе.

– Немного наскучила, – согласилась она. И об этом тоже уже должно быть известно.

– Вот и славно! – обрадовался Хиро. – К слову сказать, сегодня я совершенно свободен. Как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке?

О подробностях своей собственной приватной жизни доктор Накано деликатно умолчал. Но насчет того, что он "свободен" Макото не сомневалась – уже больше недели прошло с того дня, как она расплела косичку из трех волос – леди Венеры, Хиро Накано и его новенькой рыжей лаборантки. Что касается ее собственных романов, то она давно научилась устраивать их сама. Среди жителей Хрустального Токио леди Юпитер имела репутацию соблазнительницы, и лишь старые подруги по привычке считали ее неудачливой в любви.

– Не сегодня. – Макото задумалась; точнее, сделала вид. Она уже давно решила, что именно ответит. – Завтра. Сегодня я занята.

– Хорошо. Завтра, – согласился Хиро, и ей послышалась легкая досада в его голосе.

Она чмокнула его в щеку.

– Мне пора, Ами заждалась.

Слова Хиро:

– До встречи! Созвонимся, – застали ее уже в дверях. Она махнула на прощание рукой.

Макото пролетела по коридору, сделав на ходу несколько танцевальных па и, только остановившись на площадке перед лифтом, вспомнила, что обещала Ами проверить Хиро. "Расспрошу его завтра. Подробно и серьезно", – пообещала она себе.

Мако постояла перед лифтом, потом направилась к лестнице и стала медленно подниматься по ступенькам. При этом она мечтательно улыбалась.

Хиро Накано был посредственным биологом, но неплохим руководителем. А еще он обладал удивительным даром заводить знакомства. У него были приятели среди ученых, писателей, музыкантов, коммерсантов, чиновников. Он умел со вкусом выбирать одежду, разбирался в дорогих винах, любил старую музыку и ультрамодный авангардный театр. Он обожал рассказывать байки и писал дрянные стихи, которые охотно признавал дрянными. Одним словом, он был ве-ли-ко-ле-пен.

Женщины так и липли к нему. Накано относился к ним со снисходительным умилением, легко заводил любовниц и столь же легко расставался с ними. Он считал, что женщине положено быть хорошенькой и не слишком умной, смотреть на него снизу вверх и исчезать, когда она наскучит ему. Именно такие отношения и обеспечивал приворот. Лишь ее, Макото, он звал "дружище", лишь по ней он скучал, лишь с ней изредка – но и это дорогого стоило! – говорил всерьез.

Она научилась не ревновать его и теперь даже находила свою прелесть в быстротечных связях, после которых они снова и снова возвращались друг к другу. Когда-нибудь, когда Хиро окончательно утвердится в мысли, что ни с какой другой женщиной, кроме нее, он не может встречаться больше месяца, привороты уже не понадобятся. Еще немного – и станет меньше недоговоренностей и тайн.