- … Дело здесь, прежде всего, в Вашей несостоятельности. Вам доверили одну из лучших военных частей, рассчитывая на то, что она и в дальнейшем останется таковой. А Вы умудрились за полгода сделать из нее среднюю школу для новобранцев. Очень среднюю, – ледяной голос лорда Кунсайта как ножом пластал воздух в длинном кабинете с низким потолком. Начальник части, стоял ни жив ни мертв, и не пытался оправдываться, он только проклинал судьбу, приведшею в его часть лично Первого лорда. Приведшую неожиданно, так что никто не успел не то что подготовиться, даже понять, что произошло. Потому Кунсайт увидел часть во всей красе. И то, что он увидел, его взбесило до белого и страшного, выжигающего мороза в глазах. Он только удивлялся, как этот "образец" не был никем замечен ранее. – И поскольку Вы уже доказали, что не способны руководить таким объектом, послезавтра Вам пришлют замену.

Начальник части не решился задать вопрос о собственной судьбе, но вопрос этот так явно читался во взгляде, что Кунсайт сообщил: "Вы же отправитесь на Северные Острова. Там как раз не хватает офицерского состава". Начальник части мог только пожелать себе удачи. Больше было не на что надеяться. Северные Острова были отделены от материка студеным, но никогда не замерзающим морем. Это море было примечательно тем, что нигде на нем невозможно было открыть портал. Это свойства передалось и островам. Потому военные части там были лишь для вида. Любой попавший на Острова мог сразу забыть всякие мечты о блестящей карьере.

Но нет такого дела, которое стало бы невозможным для целеустремленных людей, верящих в свое дело.

Этот совет был одним из многих. И потому никто не ожидал ничего необычного. Тема была тоже знакомая: приемлемость для Земли демонов условий союза с Иллюзионом. Королева Нихеления пока остерегалась заключать какие бы то ни было соглашения с соседями: могущественной империей, и королевством, только-только начавшим подниматься на ноги, потому она выдвинула неприемлемые для Черной Луны и Темносветия условия договора. И в течение полугода медленно и неохотно опускала планку. Нихеления стала королевой прежде, чем ей исполнилось десять лет. Тяжкий груз, непосильный для ребенка, интриги, заговоры, соперники. Не так давно ее подло ударили с тыла. Личная охрана, которой Нихеления доверяла, как самой себе, оказалась замешана в заговоре по похищению Золотого кристалла. Ходили слухи, что заговор не обошелся без Серебряного Тысячелетия. Слухи ничем не подкреплялись, но никто бы не удивился, окажись они правдой. Нихеления выдержала удар достойно: никаких обвинений в адрес Серебряного Тысячелетия, никаких громких слов и указов. Королева не хотела выносить скандал за пределы дворца, это могло вызвать волнения. Личная охрана (четыре девушки) бесследно исчезли.

Страшно, когда те, кому доверял, оказываются предателями. Но Нихеления ничем не выдала своего страха, уже на следующий день никто не мог бы заподозрить, что произошло. Королеве можно было лишь посочувствовать, и склонить голову перед ее истинно королевской выдержкой. Алмаз и Шаморон справедливо надеялись, однако, что это происшествие подтолкнет Нихелению к подписанию мира. Пока только обязательства не нападать, а в случае войны занять сторону союзников. Дальше – больше. По крайней мере, так надеялись Земля Демонов и Черная Луна.

- Пойми, - доказывал Нефрит, - ты говоришь, что не хватает квалифицированных работников. Но ведь среди энтузиастов почти все либо юмы со средним и неоконченным средним образованием, либо демоны со слабой магией. В основном – молодежь. Энтузиазма и энергии – хоть отбавляй. Но ни специального образования, ни профессии. Есть несколько с высшим образованием, но такие, кто потерял работу. И потом, ты не хуже меня знаешь о проблеме перенаселения. В городах не продохнуть. Какой минимум площади на человека? Двенадцать квадратных метров. А на самом деле? В среднем - меньше пяти.

- По-моему, мы уже толчем воду в ступе! – неожиданно и резко сказала Дана, - Джедайт, чего ты боишься? С каких пор наш великий ученый пугается смелых экспериментов? Колония не на краю спирали, это не аномалия, это просто планета, похожая по условиям на Землю. Кому было бы спокойнее, если бы туда отправились юмы, демоны, привыкшие к лаборатории и микроскопу? И потом, я понимаю этих ребят. За десятки лет у них впервые появилась возможность как-то выразить себя, доказать, что они тоже чего-то стоят. Каково им будет услышать, что они не нужны?

Поняв, что совет окончен, все засобирались. Сгребали со стола бумаги, перебрасывались короткими фразами. Только Рали, исполнявшая обязанности секретаря, стояла неподвижно, сосредоточенно глядя на небольшой графолит. Да Пауль – доверенная юма Нару так же сосредоточенно передавал информацию своему графолиту. Присутствие Нефрита не снимало с него обязанности отчитываться перед своей хозяйкой. Самой Нару на совете не было – леди ан-Звезды, урожденная ан-Камень ждала ребенка, и Нефрит, первые три месяца еще мирившийся с тем, что Нару, еще с той экспедиции на северо-восток к угольным шахтам, работала "запоем" практически не бывая дома; на четвертом месяце категорически запретил ей вообще покидать поместье. А также ездить верхом и упражняться в боевой магии, рукопашном и оружном бое. На все далеко не робкие замечания о том, что это мещанство и деспотизм, Нефрит реагировал, безапелляционно заявляя, что все это делается для ее же блага. В конце концов, Нару смирилась, предоставив бегать и ездить по всей стране доверенной юме – Паулю. Пауль, едва только не обожествлявший свою хозяйку, готов был ходить по углям, лишь бы добыть какие угодно нужные ей, образцы, сведения, и все что только ни понадобится.

Шаморон понял, не смог не понять, разговор этот не сулил ничего хорошего. Он сцепил пальцы рук и так их стиснул, что костяшки побелели и проступили под натянувшейся кожей, но его лицо осталось спокойным: "Помню".

Циозита называли беспутным сыном. Кто за глаза, а кто и прямо. Он был единственным поздним наследником лорда Цезия. Старый отец души не чаял в сыне, видя в нем опору и поддержку, достойного носителя силы Огня и наследника древнего рода. А Циозит был змеей, пригретой на груди. Учебе и самосовершенствованию он предпочитал шумные пьянки с сомнительными друзьями и не менее сомнительными женщинами, достоинству аристократа – грязную вспыльчивость кабацкого драчуна, сыновней почтительности – грязные, за глаза отпускаемые шутки.

Цезию много раз пытались раскрыть глаза, но старик был оглушен и ослеплен любовью к единственному позднему наследнику. Судить по рассказам старого лорда – не было никого умнее, талантливее, благороднее и достойнее его сына. Тому, чтобы глаза отца не раскрылись, активно содействовал сам Циозит.

Убил заслуженно, и многие после этого искренне были благодарны сыну Первого лорда. Циозит, завзятый дуэлянт, слывший непобедимым, и до безумства сам в том уверенный, не задумываясь о последствиях, полоснул ножом похабной шутки по самой чувствительной ране Кунсайта – смерти Аймин. Все, кто видел, запомнили навсегда бледное, неподвижное лицо Кунсайта, страшные от ярости глаза и спокойный голос, лишь отдаленно напоминающий человеческий: "Я убью тебя". Это была не угроза. Это было утверждение.

Понимая, что делает, зная до каждого слова все, что потом скажут, он стянул с негнущейся руки кожаную перчатку и швырнул в зеленоглазое лицо, обрамленное рыжими волосами. Циозит не уклонился, и перчатка глухо шлепнула его по лицу. Никто не даже не усмехнулся. Беспутный сын стоял, как деревянный, и в голове, давно отвыкшей от разумных рассуждений, впервые, наверное, зародился страх. Потому что Смерть, не воительницей Ауд, ищущей достойных перерождения, а оскаленной мордой лемнии заглянула ему в глаза. И слилась с бескровным лицом Кунсайта, на котором могильным огнем горели глаза. Кунсайт пообещал Смерти жертву, и она придирчиво оглядела жертвенного агнца. И осталась довольна.

Кунсайт убил Циозита. Убил на дуэли в присутствии секундантов, знавших, из-за чего и кем был брошен вызов. Все было законно. Лорд Цезий остался без наследника.

Полгода спустя где-то в трущобах нашли рыжеволосого ребенка, с удивительно яркими зелеными глазами и огромным магическим потенциалом. Это был Зойсайт. Внебрачный сын Циозита, один из многих, но единственный, кто выжил, единственный, кого не сожгла заживо врожденная сила Огня.

- Меня оглушила его смерть. Я увлеклась его эмоциями, и его смерть стала на какую-то часть и моей. С тех пор ни разу я просто не встречала никого, чьи чувства были бы так же видны. Никого настолько тонкокожего. А сегодня…, - Эгле потерла виски, - Это сумасшествие какое-то. Это Зойсайт, я знаю, но… Мне кажется, я видела Циозита. Не в облике Зойсайта! Пойми: самого Циозита! Меня как ударило, когда я поняла, что чувствую. Он презирает тебя и считает трусом…

- До завтра, - ответил Шаморон. "Эгле, как мне не хочется, чтобы это было правдой. Тебя оглушила вернувшаяся способность. Но только ли? Прости, Эгле, если был резок. Нет ничего губительнее напрасной паники. Поверь, я верю тебе, и, если Зойсайт и правда настолько тонкокож, что ты насквозь видишь его, и если правда, то, что ты сказала… Лучше б оно было неправдой. Я надеюсь, что, даже получив свою способность, ты больше не увидишь Циозита. А если увидишь… Боюсь быть пристрастным, только Эгле не способна клеветать. Может, это слишком громко "не способна", но это так. У нее это в крови. А Зойсайт? Я боюсь оказаться пристрастным. Может ли Зойсайт быть двуличным? Может. Берилл научила этому всех четверых. И Кунсайта тоже. Зойсайт. Как там называл его Нефрит? Рыжая бестия? Нефрит - хранитель силы Звезд. Дар предвидения у него в крови. Стоп! – осадил себя Шаморон, - Я надеюсь на эмоции. Нефрит не любит Зойсайта, потому что тот был его подопечным еще во время обучения, он мешал ему. Незаконнорожденный мальчишка, дерзкий, невоспитанный, с повадками звереныша, свалившийся на голову потомственного аристократа, привыкшего к общению с равными по воспитанию и образованию. Тут невзлюбишь, пожалуй. А факты? Зойсайт вспыльчив, импульсивен, перепады от бьющего через край энтузиазма до полной апатии. Он похож на большого ребенка: то рассуждает разумно и верно, а то лезет напролом, потому что еще не хватает знаний и опыта найти верную дорогу. И Циозит. Холодный, расчетливый, лицемерный. Вот уж точно – бестия. Когда трезвый. Зойсайт его сын, его плоть и кровь. И, что самое главное, его наследник. И если сын в отца… Нет, фактов мало. Эгле и Зойсайт. Меж двух огней, - Шаморон невесело усмехнулся, - Если придется выбирать… Нет. Выбирать не придется. Факты, а не эмоции. Решение, а не выбор. Пока Циозит не проявился, а если проявится, придется действовать быстро и четко. И жестко. А если Эгле клевещет? Прости, Эгле. Эгле, Зойсайт. Пока только вопросы, а не ответы. Предчувствия, гипотезы. Надо ждать. Да рассудит нас Время", - Шаморон сам того не заметив, произнес судебную формулу, не использовавшуюся уже много лет. Так говорили раньше, когда невозможно было на основании имеющихся фактов доказать виновность или невиновность подсудимого. Если тот, спустя время, попадал под обвинение вторично, ему вменялось и прошлое преступление. Хотя сейчас это был не знак возвращения к устаревшей системе. Это была всего лишь всплывшая в голове фраза. К месту, надо сказать, всплывшая. Было слишком мало фактов, чтобы судить о чем бы то ни было. Был, по сути, камень, брошенный в воду, от которого пошли круги. Правда, Эгле попусту такими "камнями" не швырялась.

Исгерд стояла на неокрепших еще ногах и затягивала пояс. Пальцы слушались плохо, руки подрагивали, но она упорно воевала с ремнем. Этого можно было бы и не делать, только Исгерд, по правде, чувствовала себя голой без кольчуги и привычных ножен за спиной. Еще не оправившаяся после болезни, она особенно остро чувствовала собственную беззащитность, мысленно сравнивала себя с линяющим раком, который, в мучениях сбросив старый панцирь, оказался мягок и уязвим. И цеплялась за свой пояс, как за некую призрачную защиту. Что-то внутри, правда, подсказывало, что ничего ей не угрожает здесь, в лесном доме беловолосой ведуньи, что тело ее вовсе не собиралось умирать, Исгерд все же не особо верилось. Она помнила, что еще десять дней, по словам ведуньи, назад, едва не умерла. Да она помнила, что почти почувствовала под ногами палубу погребальной лодьи. И цеплялась за широкий пояс, питавший призрачную еще уверенность: буду жить. Окрепну, справлюсь. Быть не может, чтобы не справилась.

Айфос-ведунья смотрела на Исгерд, и понимала, зачем та затягивает жесткий ремень. Айфос нарочно не помогала ей, боясь обидеть, поняв уже ее волчью гордость. Она, как все больные, едва не отправившиеся за последнюю черту, отчаянно цеплялась за признаки жизни. Прежней жизни. И больше всего пугало ее, что она вдруг не сможет уцепиться за эту самую жизнь. Айфос больше не сомневалась: кольчуга, меч, лук и длинный боевой нож принадлежали Исгерд. Ей и только ей. Она и сейчас была крепка больше, чем иные в добром здравии. Понадобись – найдет в себе силы и драться. Правда, свалится потом, как подкошенная, да встанет ли? Айфос думала, лучше бы все было спокойно. Она смотрела на Исгерд и думала, что здоровой та была на загляденье сильна. Оружием наверняка владела едва не лучше, чем собственной рукой, потому что меч у нее был не из тех, какие можно купить на торгу. Славный булат с неповторимым серебристым узором переплетенных полос на золотисто-буром фоне. Такие достаются воинам, сумевшим это заслужить. И красивые добротные ножны были сделаны точно под этот меч. Так воин благодарит стального товарища, не раз выручавшего. Искусно украшенная рукоять со сложным плетеньем неведомых Айфос рун ловко ложилась в руку. Но веяло от меча чужим холодом, как от пса, которого из-за болезни хозяина кормит чужой человек. Посмотришь на такой меч – и поверишь в легенды об оживавшем оружии, отказывавшемся служить неправому. Такие мечи легко распарывают и кольчугу, если ведет их умелая и сильная рука. Айфос вспомнила о кольчуге Исгерд, которая отчищенная от крови лежала в ларе. Добрая стальная рубашка из ровных блестящих колец. Она была распорота наискось через всю грудь. И меч, сделавший это, рассек кожу и мясо до самых ребер. Кости, к счастью, не пострадали. Рана заживет ровно, но рубец все ровно останется. Длинный, четкий.

А Айфос еще долго сидела, вертя в руках веретено, и думала, как порой шутит судьба. Она-то ушла от людей, ушла из своего мира, надеясь, молясь Богам, чтобы никогда больше не пришлось использовать магию. Она нашла мир, где магов не было, и стала жить в лесу, луча людей из ближних деревень. Лечить она умела. Ей помогли выстроить дом, за помощь она платы не брала, но люди часто благодарили, кто как мог. Она жила там уже много лет, была сыта тем, что выращивала на своем огороде, не вспоминала о том, как когда-то не мыслила себе жизни без магии. И почти забыла, как это – колдовать, когда судьба заставила вспомнить. Потому что Исгерд выбросил к ее дому телепорт. Телепорт такого заклинания, какому когда-то научила Айфос мать. И Исгерд, непривычная к магии, никогда в жизни не сталкивавшаяся с ней, раненная, не превозмогла того, что делает с человеком первый в жизни телепорт, и Айфос вызвала из памяти заклинание. Пришлось. Знала она, что это заклинание, эта память потянет за собой и другие, но не жалела. И не корила себя. Потому что спасла не одну жизнь. Айфос смотрела на спящую Исгерд и думала, что та, наверное, сама еще не знает, что Боги даровали ей Свое благословение – благословение стать матерью.

- Оно и видно, - пробормотал Кунсайт. Шаморон никому еще не рассказывал о том, где был, и что с ним приключилось за триста лет. Всячески избегал разговоров на эту тему. Кунсайт, единственный, пожалуй, кому Шаморон мог бы все рассказать, не давил. С ним самим при Берилл произошло много такого, о чем он предпочел бы забыть.

__________________

Прошу прощения за несоответствие в течение времени в разных мирах. В мире Айфос оно течет медленнее, чем в Темносветии. (Автор)