Уходя в ночь, он надеялся окунуться во тьму и забыться, но как обычно, помешала проклятая иллюминация, придуманная людьми. Чёртов искуственный свет, насквозь фальшивый, не хранящий в себе ни истинной красоты, ни истинного тепла.

То, что он так недавно потерял.

Ноги несут его куда-то к Токийской Башне — видимо, таков закон вещей; когда некуда идти, то идёшь к точке максимальной концентрации энергии.

Какая разница, в конце концов. Ему некуда идти и не на что смотреть. И красота тьмы не поможет ему забыться — кого он обманывает. Всё, чего он достоин — купаться в боли дальше, продираясь через проклятый искуственный свет.

Стук.

Удар обо что-то более-менее мягкое, маленькое, звук падания тела и рассыпания чего-то по земле.

— Ай!

Это «ай» выдирает из моря резкого света за воротник, и Кунсайт постепенно вновь обретает зрение — сначала рассеивается бело-жёлтая пелена, затем он видит размытые вещи, всё ещё пронзённые белыми пятными, и вот наконец...

Перед ним на земле сидит незнакомый юноша и поправляет на носу сползшие комического размера очки.

— Осторожнее, пожалуйста! — восклицает он и принимается шариться по земле. Кунсайт вглядывается: вокруг парня рассыпались продукты, выпавшие из бумажного пакета, который тот, видимо, нёс.

— Так не появляйся из ниоткуда, — тихо и хрипло отвечает Кунсайт и тут же хватается за горло. Сколько дней он уже не произнёс ни слова?..

— Простите?!.. — восклицает парень, поднимаясь вместе с пакетом. Он явно хочет парировать наезд, но... — Вам плохо? Ответьте! Ответьте, пожалуйста, вам плохо? Чёрт...

Кунсайт и ответить не успел, как вдруг раздалось шипение и сначала ему на лицо вылили немного воды, затем воткнули бутылку в рот, как младенцу...

— Чёрт... надо... надо, я щас вас... сердце, да? Я слышал, такие столкновения очень опасны для сердечников! Не волнуйтесь! Только не волнуйтесь!

Кунсайт глотает текущую в горло воду, пока бутылку не вытаскивают из его рта также резко, как и воткнули.

Кунсайта утаскивают. Кунсайт позволяет себя утащить. Свет снова заволакивает глаза, пока постепенно не начинает гаснуть...

Когда зрение возвращается, Кунсайт обнаруживает себя в темноте. Вокруг, где виднеются края горизонта, всё ещё виден мерзкий ореол света... но он виден лишь обрывочно. Что-то его укрывает, но...

Кунсайт поднимает голову вверх. Конечно же. Деревья.

Он находится на лавочке некоего парка или сквера, укрытый тьмой от окружающей мерзости...

— Вот блин, фонари не горят... совсем ничерта не работают, — раздаётся голос сбоку, и Кунсайт видит, что странный паренёк с продуктами сидит рядом с ним. И даже продукты всё ещё при нём.

— ...нормально, — всё также тихо и хрипло отвечает Кунсайт, чувствуя, как его дыхание становится ровнее.

— Правда? Нормально?.. а, конечно, нормально! Так значит, вам стало лучше?.. ну вот и отлично... — с облегчением вздыхает паренёк.

— ...да. Лучше.

— ...уверены?.. с сердцем не шутят...

Пацан, да что бы ты знал? Конечно, с сердцем не шутят, но разве же это его... что он мог...

— Я сам виноват.

— Что? Не, да не! Это же я вас не заметил!

— А?..

— Я должен был сам внимательнее смотреть, куда идти! Я же мог вас убить...

Кунсайт не понял, о чём волнуется этот человек. И именно это недопонимание отвлекло от мрачных мыслей.

— Неужели ты думаешь, что в битве одолел бы меня, человек? — с какими-то возвращающимися крохами силы и уверенности спросил первый Лорд.

На этот раз человек не понял, о чём волнуется этот Кунсайт.

— ...битве?

— С чего ты взял, что мог бы меня убить?

— С того, что вам было плохо...

— Не твоё дело, человек.

— Но я же вас толкнул!

— И что бы ты мне сделал?

— Столкновения очень опасны при больном сердце! Вы должны лучше меня знать! Как вы только столько прожили, так о себе не заботясь?..

— ...да... какая разница. Я сам виноват.

— Ну... как сами виноваты, если, наверное, курили или холестерин, то конечно же да, но главное не продолжать...

— ...к... какой холестерин?!

— Ну самый обычный, от вредных продуктов...

Кунсайту захотелось вцепиться в шею этого непонятливого придурка.

— Да какие к Серенити продукты?!..

— От которых накапливается холестерин!.. да... что вы на меня кричите? Я вас вообще не знаю!.. это ваше сердце, сами о нём и заботьтесь!.. я... главное, что вам не плохо, да?.. я пойду тогда, — паренёк кидает взгляд на Кунсайта и понимает, что никуда не пойдёт.

— Что мне холестерин и продукты, когда сердце разорвали надвое и уничтожили одну его часть, — холодно и невероятно пафосно отвечает Кунсайт.

— А... понимаю... девушка, да? — сочувственно кивает головой парень.

— Нет.

— ...парень?..

— Он погиб.

Воцаряется тишина.

— Мне... — парень сглатывает и неуверенно сжимает руками пакет. — Мне очень жаль.

— О чём тебе жалеть? Тебя там не было.

— Вы ещё...

— Я в этом виноват.

— Не говорите...

— Я же мог сам встать на пути! Отдать ей что угодно, выпросить, вымаливать, найти лекаря, остановить её, ударить первым... — Кунсайт говорит уже не с пареньком, а куда-то вперёд, задрожав.

В предплечье Кунсайта что-то утыкается и тот, не переставая дрожать, отвлекается на это.

...рисовые продукты в упаковке?

— Это онигири, — говорит парень. — Готовые. Я... я отцу купил, но ничего, завтра сам ему с утра приготовлю. Вот. Поешьте.

— Что...

— Поешьте. Легче станет. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

Кунсайт берёт в руки упаковку, неуверенно начиная вертеть её в руках. Он лишь сейчас замечает, что дрожит.

Снова воцаряется тишина.

— Меня Умино Гурио зовут.

— Кунса... Сайто Кун.

— О... прямо так, Сайто-кун? — голос паренька становится смущённым. — Я... ладно, тогда давайте я тоже Умино-кун.

— Ладно, Умино-кун.

— Вы не стесняйтесь! Ешьте. Сразу, вот... вот я знаю, станет легче!

Кунсайт неуверенно поддевает ногтём пищевую плёнку, которая сдерживает шарики, и разрывает её. Аккуратно кладёт упаковку на скамейку, чтобы продукты не упали.

...когда он в последний раз ел?

— Ты что, тоже на личном опыте что-то такое знаешь? — вдруг спрашивает Кунсайт, поднося один рисовый шарик ко рту.

— А... нет, не я. У меня... у моей девушки не так давно так тоже дорогой ей человек умер. У меня есть девушка.

— Вот оно что, — отвечает Кунсайт.

— Она славная. Тоже долго грустила. Еда — она, знаете... есть надо, даже когда не хочется. А когда больно и грустно, не хочется, конечно. Но надо. Поешь — и полегче становится, и жить уже не так плохо... а жить тоже надо. Вы молодец, что живёте.

— ...я не собираюсь совершать самоубийство, — отвечает Кунсайт и берёт второй нигири.

— Вот! Вот, правильно, молодец, Сайто-кун. Ведь вы же... извините, не знаю подробностей, но ваш... э... любимый бы был рад, что вы остались живы и живёте, правильно?

— ...правильно, — Кунсайт задумывается.

— Вот и я про то же. Но когда грустно, это уже и... не жизнь. Вы всё равно уже ничего не можете поделать.

— ...ничего.

— Не подумайте! Вы не виноваты. Всякое случается. И даже когда думаете, что вы виноваты, то это... это всё неправда! Это из-за желания, чтобы всё было не так. Но уже ничего не изменить. Это, к сожалению, так. Но вы живёте и вы сами говорите, что ваш любимый рад этому, так вот... живите!

Кунсайт берёт третий нигири. Он больше не дрожит.

Какие глупые и смешные вещи говорит этот непонятный человек. Однако разве... разве нет правды в этих глупых вещах? Есть. Иногда правда бывает глупее всего на свете.

Он поворачивает голову к Умино, который как раз сейчас принялся протирать очки.

«Когда Тёмное Королевство воцарится над этим миром, надо будет его превратить в разумного демона. А девушка... позаботимся о его девушке».

— Ты прав, — Кунсайт берёт четвёртый нигири. — Сейчас это не жизнь. А у меня... а у меня полно работы.

«...на ту, что без сомнений убила Зойсайта и назвала его мусором!»

— Работа может вам сильно помочь, — Умино надевает очки обратно и аккуратно поправляет их. — Отвлечёт. И вы принесёте пользу обществу. Заведёте много новых знакомых.

«Польза?.. да, польза. Королева ведь тоже не вечна... когда мы воцаримся, я уверен, от смены режима никто не откажется...»

— Вы улыбнулись! — радостно восклицает Умино.

— А?.. правда?..

— Да чтоб я носки свои съел! Правда!

— Ты видишь в темноте?

— Ну... глаза привыкают ведь, конечно, вижу.

Кунсайт берёт пятый нигири.

— Где вы живёте? — спрашивает Умино. — Я могу вам вызвать такси... уже всё-таки поздно.

— Сам дойду.

— Уверены?

После разговора с ним? Конечно, уверен.

Нигири больше нет, и Кунсайт чувствует себя заново родившимся. Зойсайта нет. Но он остался. И он удостоверится, чтобы могилу Зойсайта украсили не только лепестки сакуры, но и прах Эндимиона вместе с королевой Берилл. Вот уж кто точно вместе упокоится, голубки!

Кунсайт зловеще смеётся, что заставляет и Умино чувствовать уверенность в том, что «Сайто-кун» благополучно дойдёт до дома.

— Спасибо, Умино-кун, — Кунсайт встаёт с лавочки. — Как мёду напился.

— Я же говорил, поешьте и легче станет!

— Нет... не в этом дело...

Кунсайт не понимает, отчего, но рядом с Умино он чувствует себя окутанным истинной красотой и теплом. Не так, как с Зойсайтом, конечно, но... но этого достаточно, чтобы Кунсайта не беспокоили проблески света. Достаточно, чтобы Кунсайт принял от Умино еду. Достаточно, чтобы Кунсайт его выслушал и казалось бы, слушал и слушал дальше...

Упаковка отправляется в мусорную корзину, и мужчина с юношей вместе идут к выходу из парка, не торопясь.

На выходе они приостанавливаются. Их встречают уличные огни Токио.

— Ну... прощайте, Сайто-кун. Тут наши пути расходятся. Рад был вам помочь.

— Увидимся ещё, Умино-кун, — улыбается Кунсайт, смотря на него.

Умино смеётся:

— Ну, возможно!

— Я тебя найду.

Они делают шаг вперёд.

— Это... Сайто-кун... хочу ещё сказать... плакать — это не стыдно. Честно. Клянусь.

— Мне... мне просто свет режет глаза.