Архив фанфиков ТК

Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.

Внимание: это продолжение фанфика Константина Флоренского Love Blog, крайне рекомендуется ознакомиться сначала с ним.

Ещё внимание: я в частном порядке спрашивал его, не был ли «ещё один, уже покойный писатель», с которым Джедайт записал Рэй, Юкио Мисимой; Константин подтвердил, что действительно имелся в виду Мисима.

Предупреждения: мат, интернет-сленг, цинизм, пафос, аллюзии, убийства и трупы.

Да, и не ищите тут логику — зверь-обоснуй пасся в другом месте.

Парта стояла в заднем ряду в середине, и с неё, в случае чего, простреливался весь класс. Посреди парты лежала чёрная тетрадь, раскрытая на чистом развороте и тоже готовая к бою. В одну из строчек разворота с претензией на аккуратность были вписаны следующие слова:

Хозяин тетрадки на всякий случай зачитал это во весь голос и присовокупил:

Разорвалась смеховая бомба. Осколки поймала примерно половина класса, четверть — тяжёлые — слегли под парты.

Приговорённый, виновато положив руку на парту палача, обиженно загнусавил:

— Между прочим, это совершенно не смешно. В средневековье в Европе практиковалась такая пытка, палач показывал жертве раскалённый докрасна железный прут, а потом прикасался к нему другим, холодным. И у него вздувался вот такой пузырь! А некоторые падали в обморок.

Он показал, какой пузырь, и этим добил часть тяжёлых. Тут бы войти училке и начать воскрешать погибших и исцелять увечных грозными рёвами, но училка куда-то запропастилась.

— Спасибо, Господи, что Ты создал его! С кого бы я ещё так угорал?

— Умино, почему ты ещё жив? Давай, мы все хотим это видеть!

Урок шёл своим чередом. Градус веселья повысился настолько, что почти никто не шухернулся на быстрые женские шаги в коридоре, а немногие шухернувшиеся не стали предупреждать своих, видя, что бесполезно.

Она вломилась в класс, и дети зашевелились, приводя себя в подобие нормального вида. Только главный ботаник продолжал стоять спиной к доске и, не глядя в глаза главному заводиле, блеять, что тот неправ.

— Училка, блин! — забывшись, дёрнула Умино ближняя девчонка. Хотя все уже успели увидеть, что это не училка.

— Дети, прошу у вас минутку внимания — это интервью-у-у, — пропела вошедшая дамочка, крутнувшись вокруг своей оси и свистнув длинными косичками. Пока она тараторила и держала всеобщее внимание, откуда-то взялся дядька с непроницаемым лицом, расчехлил неслабую камеру и выдвинулся на позицию. Заводила с тетрадкой покосился на него и уступил командную высоту знающему человеку.

Дамочка своё дело тоже знала. Она со сверхъестественной быстротой опрашивала детей, выцепляя знающих и отфильтровывая болтунов. Да, Сакурада-сэнсэй совсем больная, но отпуск не берёт. Да, в параллельном классе трое ходят с ножами (попутно, методом сличения показаний, выяснилось, кто). Нет, в лавку к Джо никто не ходил. Из школы — полно, а из нашего класса никто. Да, у всех девочек бойфренды, а у вас муж или бойфренд, Асахина-сан[1]? Ходили, а как же. И туда тоже. Обычно? Мидзуно и Умино — на загрузку, остальные кто куда. А, тогда? Ну просто побузили, в принципе прикольно, но больше не будем. Да в интернете ещё прикольнее. Ну как, айсикью, двач, фейсбук... Нет, конечно, отакуевших нет, это же не модно! Он вон, хоть и задрот тот ещё, но тоже что-то пытается... Не, ну это совсем, вы что, разве можно.

Разговор зашёл-таки о сердечных делах, и Умино сказал, что средневековый арабский врач Ибн Сина считал любовь незаразной неизлечимой болезнью, симптомы которой снимаются только близостью с любимым человеком. На слове «близость» все заржали, как не на уроке. Другие дети считали, что любовь — это путь к счастью и успеху в обществе. Девочка Осака сказала, что любовь — это когда у тебя всё в порядке, а девочка Цукино горячо её поддержала. Ещё прозвучало мнение, что любовь в интернете это хорошо, а в жизни лучше.

Дети как знали, что за болтовню им ничего не будет, и вполне расковались. В диктофоне оказалась чуть ли не вся жизнь класса — мода, локальные акции, скандалы в кружках, всё.

— Ниндзя, блин, — буркнул заводила про журналистку. И, словно в подтверждение его слов, она и оператор испарились, и так же тихо и незаметно в класс зашла Сакурада, и не надо было смотреть намётанным школьничьим глазом, чтобы понять, что она вся заплакана. Дети прятали свои телефоны обратно под парты, а Умино пошёл её утешать. Остаток урока те, кто не имел охоты сидеть в чатах, обсуждали способы обмана школьной охраны, а кто-то вспомнил скандальное интервью с неким якудзой, взятое у него прямо в бане некой журналисткой районного разлива, и несколько детей горячо спорили, она это была или не она, а также реально ли пронести в баню камеру и клёвые ли у неё (не у камеры) сиськи.

Дверь выдержала неслабый удар. Двое парней в подсобке поморщились.

— Как ты смеешь запираться от меня на работе?! Я вынесу дверь! Я накажу тебя во имя нашей вечной любви!!

Если бы силу любви можно было применять против мешающих дверей, эта уже превратилась бы в горстку пепла.

— Я знаю, что вы там делаете!! Гомики!!! Вы же гомики!!!

— Сейчас охрана подойдёт... — грустно вздохнул крашенный под блондина. Некрашеный хмыкнул.

Тот не рискнул. Дверь стонала под ударами. По идее, вот-вот должен был настать черёд стонать под ударами охранникам. Но удары сменились удаляющимися шагами, и всё стихло.

— Придумала что-то. А, прикинь, сейчас с бензином вернётся, подожжёт всю контору твою. Я её знаю, она на всю голову того. Сколько она уже так, две недели?

— Уже три. Не трави, а? Нынче вся молодёжь как умом двинулась. Мы такими не были, скажи, Мамору? Или я неправ?

— Не, погоди. Про неё ты знаешь, а Унадзуки? Позавчера, не соврать, два стекла в кафехе раскокали. И одна другой баллончиком прыснула в лицо.

— Заткнись. Сестрёнка боится на работу ходить. Мама у меня амулетов накупила, вон, висят... дома не протолкнуться уже от них. И мне говорит: ходи молись почаще. Как будто это я сдурел, а? И это, Судзуки с четвёртого на выходные к своим ездил, в Цукубу, так там ничего! И нигде ничего! Только наш район, сечёшь?

— Слышь. А чего ты её трахнуть не хочешь? Хотя... кажется, понимаю.

— Мамору, как ты можешь быть таким... пофигистом? Вспомни хотя бы год назад! Ну? Было что-нибудь такое?

— Чем ты слушаешь? Да и какая весна, блин, скоро сезон дождей пройдёт!

— Ты сам как двинулся. Тебя утешить надо? Ну на: скоро придёт прекрасная могучая Сейлор Ви и покарает зло, и всё станет хорошо, развеется тьма, наступит царство света, все сольются в объятиях... и возляжет лев с агнцем... а студент со старшеклассницей... Эх...

— У меня уже слов нет, как всё достало... Что делать-то? Надо же что-то делать!

— Ладно, слушай. Говорю серьёзно. Вот ситуация. Что ты можешь сделать? Да ничего! Ну, психи разбушевались какие-то. Может, в воздухе что-то, а может, опять американцы на нас какую-нибудь херь испытывают. Привыкать, что ли? Так ты расслабься! Ну, и удовольствие получай, как без этого... А конкретно с ней, ну смотри. Какой тебе вред от этой тёлки? Надоела? Шли на хер, запирайся, охране скажи, чтоб не пускали. Мобилу сам знаешь, чтоб не названивала. А если совсем психанёт, ну что, не справишься ты с ней, что ли? Блин, ей четырнадцать лет! Смотри, как просто, ща покажу. Вот так... э, ну ты не сопротивляйся. А то, типа, сильный... Короче, руку вот так, потом сюда и так. И всё! Можно потом так ещё, и ногу сюда, и тогда вообще всё. И удерживаем до появления психбригады. Ну? Успокоил я тебя? Давай, пошли в зал, на людей поглядеть охота. Или тему сменим.

— Да у меня сердце болит! Не могу на это смотреть на всё, понимаешь? Неправильно это!

— Вон как. Тебе надо в супергерои тогда. Трико, знаешь, с маской... или фрак с цилиндром... а что, прикольно, тебе пойдёт. Будешь мочить зло во имя свободы, демократии и торжества японского пути. Сейлор Мотоки.

Сейлор Мотоки, разочаровавшись в беседе, плюнул.

Улицы и люди мирного города проплывали мимо, не создавая препятствий. Преодолевались ограждения, скруглялись углы зданий, не заострялось внимание на зажатых между хлипкими перегородками людского жилья кусочках чьего-то быта.

Ощерившийся золотыми рожками на крыше буддийский храм был обогнут по большой дуге.

Точило ненужный свет и вываливало на зыбкую землю невесомый жар когда-то суровое солнце.

Всё это было вроде бы здесь, но далеко, глубоко и сугубо постольку-поскольку.

Как на сетчатке отпечатанные, сверлившие всё существо росчерки четырёх иероглифов — ИМЯ! — вплавились на место и пропадали из виду. Посыл усвоен. Информация записана на носитель, разбухает и подменяет его собой. Имя было знанием, а знание стало силой. И сила гнала вперёд.

Всё это значит, что из округа Минато столичной префектуры в соседний округ Синдзюку не торопясь, но и не мешкая перепорхнуло очередное не замеченное по пути ни одним японцем привидение.

Заметившие его по пути другие привидения обратили внимание, что оно не бродит бесприкаянно, как это принято у привидений, а ломится куда-то с целеустремлённостью, какая иногда встречается у живых. Но любопытствовать дальше привидения не стали, ведь интерес к жизни бренен, как бренно человеческое тело, и уходит он туда же, куда и оно, у многих — задолго до наступления смерти.

И солдаты, дежурившие на проходной Министерства обороны Японии (в прошлом — штаба Восточного регионального командования сухопутных сил самообороны[2]), не поприветствовали и не попытались задержать девочку-мико в залитом свежайшей кровью белоснежном хаори и расплывчатых, как подобает привидению, алых хакама с глубоко пропечатанными следами верёвки поперёк бёдер. Она проникла на территорию министерства беспрепятственно.

У неё не было действенных ушей, но если б были — в них стоял бы шорох и возня реанимационного отделения больницы вперемешку с мерным барабанным боем и хриплыми командами, отдаваемыми пустому строю.

У неё не было настоящего тела. Но всё её существо сотрясала дрожь предвкушения. Сейчас она предстанет перед Ним и отчеканит: «Сэнсэй! Доброволец Хино Рэй в Ваше распоряжение прибыла!»

Она это сразу придумала, чтобы Ему понравиться.

Лесная тропа, ночь, ливень и штиль. Вода падает стеной, и звук от неё как стена — что по листьям, что по земле. А закутанная во всё чёрное девушка на тропе не может ни идти ровно, ни дышать; но дорогу она знает. Ей не нужно вспышек молний, чтоб видеть вознёсшийся за краем леса жуткий силуэт европейского замка, такой неуместный после бамбуковых куп, стройных криптомерий и торговых автоматов. Она минует ограду и шлёпает по мощёной дорожке по щиколотку в воде. Дверь открывает маленькая девочка, привычно задирает голову — и узнаёт, сразу.

— Мидзуно Ами-сан! Вы вернулись! Как же я рада...

Но пылкую Сакико не остановить, и после не жарких, но ледяных объятий её майку можно отжимать. Отец — бледная тень самого себя, лёгкая добыча (ой) — не мечет громы и молнии, но лыбится, только что не лебезит.

— Добро пожаловать в наш пансионат. Я уже распорядился о фуро и комнате, всё будет готово вот-вот. Извольте проследовать сюда — для вас есть тёплое полотенце и чистая юката, чай поднесём сию секунду. Изволите сакэ?

— Ами-сан, Ами-сан! Обязательно спуститесь поговорить!

Но пока Ами сидит в горячейшей воде, обнимая левой рукой больное колено. У неё осунулись щёки, она запущена и немного посечена осколками гранаты. Она ловит нетбуком вайфай и едва сдерживает слёзы, читая через четыре анонимайзера сорок четвёртое неотвеченное письмо от матери, специально освоившей интернет. Из письма понятно, что полиции ничего не понятно. А из шифровки, вывешенной на форуме рукоделия юзером kawaii_kuroneko[3], следует, что в школе ничего не заподозрили.

Завёрнутая в слишком длинную юкату, расшитую чудищами и призраками, она подстерегает самого малодушного из местных слуг и узнаёт у него, что с тех пор, как они с девчонками останавливались в «Адамсе», данные о гостях в полицию не отправлялись. Слуга, пошатываясь, уходит отпаиваться виски. Через минуту Ами уже неудобно сидит у изголовья Сакико и рассказывает ей короткую грустную сказку.

«Как в жизни», — тихо вздыхает Сакико и засыпает. На следующее утро, конечно, начинается солнце, праздник красок, свежий ветер, ни одного посетителя и серьёзный разговор с хозяином пансионата, чьего имени и фамилии, кстати, Ами так и не узнаёт. Он совершенно дезориентирован давешним опытом, Ами жёсткими риторическими ударами расшатывает его ранимую психику неудавшегося экстрасенса и комплексующего отца-одиночки и, дав только возможность сохранить лицо, заручается его устным согласием отдать дочку на попечение компетентным специалистам.

Ами ещё в прошлый раз кидала такие взгляды и заводила такие разговоры, что он решил, что она из органов. Так что не надо совсем держать его за труса и тряпку.

Сакико, хорошая девочка, счастлива и немного взволнована. Её ждут приключения!

Из найденного в Сети. Самые ранние сообщения относятся к тому же времени, что и начало вышеописанных событий.

>> «Любовь, любовь, любовь!!!!!! Честно говоря любая девушка поймет меня... Ведь ничего нет прекрастнее чистой, прекрастной всепоглащающей Любви!! Это знает любая девушка с пеленок!!.. М ывсе с нетирпением ждем пока она придет и вот! Кто то будет смется но они не понимают... Мои однокласницы такие тупые! Но Любовь придет и к ним и тогда они узнают. Что это такое!!... Честно говоря еще не все при общились к этому вечному чистому пламенному самому прекрастному ..самому ниначто непохожему Чувтсву!!! которое всегда узнаёшь сразу. Все мои мысли о нем Он сводит меня с ума! Так хорошо, так сладко мне ни когда не было, это самое лутшее что только может случится с любым человеком!! Это так приятно что мне кажется я буду жить вечно и, это ни когда ни кончится! Кажется еще немного и я умру это убьет меня,,каждый раз когда он смотрим на миня то уже кажется что я долго не выдержу.......но Любовь привыше Жизни и Смерти!»

>> Этой не пойдет в прок..когда на уме одна любоФф.....то это уже не Ум а нечто другое!..

>> моар такого же [ссылка] [ссылка] [ссылка] только не спугните

>> Как страшно жить, да? Выйдешь на улицу, а там одни девочки в юппочках с финтифлюшечками и с сердечками в глазах? Анончик, тебе пиццу к компу тоже такие девочки доставляют?

>> Ыыы... умир без остатка. Могила за загсом, люблю гортензии.

>> ахаха... охохохохо... я пацталом, я нимагу выбраться!!.. памагит....теее

>> Это ППЦ граждане. Надо же НАСТОЛЬКО не иметь мозгов в своей хорошенькой головке.

>> Координаты сабжей в студию! Даешь скорейшую деанонимизацию поциенток!

Записи в блоге Такаси Хино, политика, «номер четырнадцать» в неофициальной иерархии Либерально-демократической партии Японии

|| Я завожу этот дневник как единственную, по-видимому, возможность выговориться. С возможностями этого сервиса познакомился за один вечер и не ожидал, что всё будет так просто. Интернет — свалка всего самого гнусного, что есть в человеческих душах, это ясно с первого взгляда, но я же не обязан рыться в чьих-то отбросах, а заметки мои не адресованы никому и никем, по-видимому, прочтены не будут. I. невероятна. Так хорошо мне не было с тех пор, как ушла моя О-Хару. Мне нисколько не хочется вспоминать её; нет, все мысли о ней, о моей I. Из товарищей никто ничего не заметил. Но моя энергия удвоилась, и я думаю, что буду иметь самый решительный успех по текущему делу. Я завышу требования, выставляемые делегатам M., и обставлю Q-куна. Но, конечно, всё это я делаю ради моей I., а не ради карьеры, которую полагаю делом довольно скучным и ненужным. Как же я жду новой встречи с ней.

|| I. встретила меня холодно, но проявила интерес к моим планам по работе. Она не только непредставимо прекрасна (о, окинавская кровь!), но и, вероятно, очень умна для простой куртизанки. Иногда мне кажется, что я готов ради неё на всё. Сегодня я выступал с речью в похвалу проекта, одобренного главой партии, и перешёл к общим вещам. Присутствовавшие отмечали, что едва помнят, чтобы кто-то так искренно и заразительно говорил о верности курсу партии и о любви к государству. Ничего удивительного — ведь все мои мысли были об I. Это была наша седьмая встреча — я помню все их наперечёт, в мельчайших подробностях. Перечень подаренного ей занял бы больше страницы. Она для меня как воздух. Думаю, на десятый раз нужно будет заговорить о женитьбе.

|| Получил выговор. Выскользнул из офиса и на двух такси полетел к ней. Непередаваемо! Непередаваемо!

|| Любовь заполняет всё моё существо. По-иному этого не передать. I. в третий раз отказалась позировать для портрета. А ведь я говорил с лучшими художниками! Она не хочет даже фотографироваться. Да, в любви есть не только розы.

|| Я опрометчив... раньше я сказал бы «преступно опрометчив». Прессу не смотрю, дела пустил на самотёк. Ночи и дни с I. Боги и будды, как она... возвышенна! Я хочу говорить о ней часами и не нахожу слов. Доходят какие-то слухи о дочери. Что ей ещё не так? Я ухлопываю на её образование целое состояние. Стоит напомнить кой-кому об этом.

|| Рэй втрескалась в какого-то безродного хлыща. Без скандала не могла. Нет ничего глупее подростковых страстей. Сослать её обратно в деревню, и точка. Поговорил об этом с I. Её смех стоит у меня в ушах и сейчас.

|| У I. есть друг! Еле печатаю, руки трясутся. Я поднял на уши кой-кого из приятелей. Вытрясу из негодяя всё! Пью таблетки. Много лет не пил. Заблокировал номер тестя на телефоне. Надо бы вообще всех заблокировать.

|| Видел заголовок на первой полосе: «Любовная лихорадка районного масштаба». Читать не стал. Не перестаю думать об I. ни днём, ни ночью.

|| Одурела девка. Да и старый пердун хорош, всё ей спускает. Сроду книг не читала, а тут увлеклась этим гомиком-кривлякой. Почему меня вообще это должно волновать?

|| Долго думал, с чего начать. Я чистил — мы называем это «чистить», хотя ничего грязного, конечно, там быть не может, — я чистил средний пальчик на левой ножке I., а она — нет, это непередаваемо. Негодяи как-то узнали, где мы устроились. Чёрт побери, не существует таких новостей, ради которых нужно отрывать меня от любимой! Всё-таки вломились. Я стерпел, не вышвырнул никого вон. Боги и будды! Рэй стащила свадебный кайкэн и всадила себе в горло! Жива, в коме. Счёт будет жуткий. Думаю, как разложить, мысли путаются. Заперся в туалете с ноутбуком. I. спокойна, как небожительница. Умеет успокоить и меня. Богиня моя единственная! Умер бы за тебя, клянусь всеми богами!

|| Всё кончено. Кончена жизнь, и я забыт. Живу в капсульном отеле. Ни вещей, ни счетов. I. сняла номер, умница, самая лучшая девочка. Носит еду. О, я бы отдал половину еды, только бы она появлялась чаще!

|| Чувствую полную опустошённость. Подчас не уверен, что ещё существую. Упросил I. отвести в интернет-кафе. Долго не соглашалась, наверно, неделю. Я преобразился. Время не считаю. Шепчут — «сумасшедший», «монах». Смешные. Я зарос, смотрюсь наверно страшно. В капсуле нет зеркала. Зашёл в туалет... Много думал. Всё — о ней. Она — высшее существо. Иногда я помню прошлую жизнь. Какой я стал — увидел бы тогда со стороны, только плюнул бы. Но она — со мной, со мной. Видит мою душу, оболочка же — пустое. Так полно я не жил никогда. Заполнен каждый миг, каждый крошечный уголок души. Наслаждение за гранью жизни и смерти. Мы — жрецы святой любви, мы отринули всё ради Неё. И это — навсегда.

Послание в личку на неком форуме от свежесозданного пользователя Teisatsuhei[4] пользователю lonely_trixter_j

>> Приветики))) Чего в блоге писать перестал? Скучаю... Чмоки! Твоя (по-)читательница.

Письмо, отправленное с только что созданного адреса на один из адресов Джедайта

>> Приветики))) Думал, я не найду? Ответь. Скучааааю... Твои посты такие клёвые! Как в другой мир окунаешься!.. пиши ещё... а? чмоки чмоки. И не проси позвонить голосом ))) а то позвоню ведь ))))) Жду ответа, как соловей лета!

Письмо с того же адреса, отправленное на пять из шести разбросанных по Сети адресов Джедайта. Отправлено спустя несколько часов

>> Ух! Надеюсь, письмо дойдёт хотя бы на один ящик.... Как дела?)))) Я между прочим в последнее время только о тебе и думаю, даже на работе) Ты такой загадочный, так жаль, что не отвечаешь... А может... ? )))

Ответное письмо Джедайта неизвестной собеседнице

>> Хай. Много дел в оффлайне, больше писать не планирую. Адью.

>> ОЙ!!! МАМА!!!! Как же так, неужели я зря старалась? А, тебе наверно приходит по сто таких писем в день... Ура! Хотя бы один ящик ты проверяешь! Сейчас напишу тебе длиииинное письмо! Ой, только не стирай... Не длинное!

>> А ты, настырная! Конечно мне всё время пишут, я же был топовый блогер и всё такое. Чего хотела-то? Писать больше не буду, сказал же. Дел по горло!

>> Ого, ты в такое время за компом? А чем занят?)) И это, слушай, может, помочь тебе чем-то надо?! Я маленькая, но очень удаленькая! А то можно подумать, извини конечно, что у тебя какие-то проблемы!... Так пропадать внезапно... Ты скажи, если вдруг что-то надо! Серьёзно-серьёзно!

>> Ой... что же я хотела.....ну..может, просто познакомиться с тобой поближе...ты столько пишешь, хорошо-хорошо и про всё на свете, а о себе ни слова....никто про тебя ничего не знает((( кто ты? Я не очередная дурочка-фанатка, можешь проверить!

>> Влюбилась что ли? Или вирта хочешь? ;) Фотку давай

Ответное письмо пустое, в приложении — фотография молодящейся дамы в очках и с именным значком на груди

Ещё одно письмо Джедайту, отправленное с того же адреса днём позже

>> МАМА!!! ТЫ ЭТО ПОДСТРОИЛ??? какой ты жестокий......но знаешь что..я тебя не боюсь! А расскажи, как ты это делаешь??

Последняя запись в бумажном дневнике Рэй Хино перед отправкой в реанимацию

Сэнсэй был прав во всём. Эта страна продолжает катиться прямиком в ад. Дух Ямато погиб. Дух любви, прямоты, бесстрашия поруган и забыт. В этой стране нет возможности жить, как подобает человеку. Государство продалось американским собакам. Люди забыли, что значит — быть на своём месте и думать об общем благе. Защищать своих. Растить рис. Делать вещи, нужные честным людям, а не паразитам и иноземцам. Даже торговать.

Сэнсэй! Я тоже постигла, что путь воина — это смерть.

Вокруг неё происходили необыкновенные и довольно страшные события. Рушились судьбы, люди сыпались на контрольных, вылетали из кружков, кто-то перевёлся в менее престижную школу, кто-то вроде бы кончил самоубийством.

А девочка Нару не могла взять в толк, зачем так трубить о своих чувствах. Зачем сравнивать достижения, завидовать, ревновать, по-мелкому гадить мнимому врагу. Зачем так кичиться, что идёшь на поводу у собственных душевных неурядиц.

Вокруг шумели о «любовной лихорадке», шумели о вреде моды, шумели о массовом психозе. Потом зашумели о семейных ценностях, о благе быстрого взросления и о пользе обществу. Училки бранили и наказывали школьниц, директор — училок.

А девочка Нару была влюблена, и дни её жизни из разрозненной череды ни к чему не обязывающих мелочей превратились в очень прочную и связную цепочку.

Бизнесмен, богатей, модник, красавец, спортсмен, крутая тачка, обворожительный голос — всё это мишура. Масато Сандзёин общался с этим миром так, будто был в нём полновластным хозяином, — вот что было действительно круто. Он задавал дистанцию сам, какую хотел. Казалось, он может всё: и с самим премьером запанибрата, и с бомжом в парке — как с равным. То есть почему «казалось» — так и было. В свои четырнадцать Нару побывала не на одном великосветском приёме, повидала и бывших, и действующих премьеров, и на акул бизнеса всех мастей насмотрелась — так вот все эти люди в той или иной ситуации тушевались, показывали себя слабыми, не-хозяевами, не-собой; это было заложено в самую их повадку и явно против их воли — а Сандзёин был не таков. Великие актёры в исторических фильмах военных и послевоенных лет — вот кто мог бы с ним сравниться, но Сандзёин был живым и ощутимым. Причём в первое время Нару отлично понимала, что принц проскачет на своём коне и скроется в тумане, а она повздыхает и дальше будет жить свою жизнь девчонки — но Сандзёин обратил на девчонку внимание и приблизил её к себе. И всё завертелось...

Нару и оглянуться не успела, как провела в особняке Сандзёина первую ночь. Вся ночь прошла за компьютером — ничему не удивляясь, Нару искала для него в интернете информацию о некоторых событиях последних месяцев, на первый взгляд никак не связанных друг с другом. Он заранее отпросил её от школы на следующий день, и всё утро она проспала одна на самой большой и самой уютной кровати, которую видела в жизни. Сандзёин в это время общался с госпожой Маюми Осака. Не успела госпожа Маюми Осака подивиться, как это незнакомец уговорил её сделать неслыханную скидку на редчайший изумруд из России (весь разговор она была как в тумане, а как только покупка была оформлена — голова прояснилась), как незнакомец увлёк её (а не она его!) в переговорную, распорядился насчёт кофе и поделился планами относительно будущего её дочери Нару. Маюми сказала, что поговорит с дочкой. Нефрит купил у неё ещё и полосу серебра 960-й пробы и помчался домой — по его расчётам, Нару должна была уже выспаться.

В ближайшие дни состоялся самый неприятный разговор, какой когда-либо был у Нару с матерью. Жёстко допросив дочь и раздев её догола, Маюми удостоверилась, что Сандзёин обходится с Нару мягче, чем она сама; никаким ненадлежащим обращением с несовершеннолетней и не пахло. Нанятый накануне известный адвокат в тот же день получил расчёт и ушёл, надувшись, — он уже нацелился на долгое и доходное дело.

А для Нару начался период обучения, и теперь она если и вспоминала школу, то только с улыбкой. Её преподавателем был не Сандзёин; он лишь ставил ей задачи, решать которые она училась по ходу дела сама. Сандзёин кормил её вкуснейшей едой то в шикарных по виду, но всегда малоизвестных ресторанах, то дома (и тогда еда была ещё лучше), гонял в спортзал и бассейн, а всё остальное время, оставаясь верным принципу никогда ничего не объяснять, заставлял собирать информацию (сперва только по интернету, а потом и с живых людей), анализировать, делать выводы и — договариваться с самыми разными людьми о проведении самых неожиданных мероприятий, о ходе которых Нару потом обычно ничего не узнавала. Нару давала рекламу в престижнейшие издания. Нару составила досье на группу лоббистов, добивавшихся в муниципалитете закрытия одной радиостанции. Нару придумала концепцию промо-акции каких-то новых булок, которых ей ни разу не дали попробовать. Нару устроила уличную ярмарку и под видом конферансье сказала с трибуны вступительное слово; дальше она должна была фиксировать настроение публики и мониторить ход продаж сувениров, но Нефрит внезапно отменил задание и лично увёз её домой. Нару начала превращаться в хорошего специалиста по пиару и аналитике раньше, чем узнала, как это называется.

Нару обожала своего покровителя. Больше всего ей нравилось что-то ему объяснять — рассказы о некоторых элементарных вещах он выслушивал так, как будто вчера иммигрировал с другой планеты; стараясь доставить ему максимум удовольствия, Нару говорила внятно, не отвлекаясь на постороннее, в точном соответствии с заранее продуманным планом. Больше всего она мечтала, чтобы и он ей что-то объяснил; Нару каждый день узнавала массу нового, но ей хотелось выступить в роли слушателя, а не активного добытчика информации — хотя бы под предлогом того, чтобы поучиться и этому. Но кроме инструкций, вопросов и скупейшей похвалы она ничего от него не дождалась. В совсем редких случаях Сандзёин ободряюще касался её локтя, если сидел напротив, или, стоя сзади, проводил пальцем за ухом; и эти прикосновения жили потом в её теле по пол-рабочего дня, только она не подавала виду.

Единственная запись в блоге, заведённом Кунсайтом в токийском интернет-кафе за час до смерти

|| У меня остался только разум. Душа — не моя, она рвётся покинуть тело; видимо, скоро это произойдёт. Воспользуюсь отведённым мне временем и надеюсь, что успею вовремя кликнуть Post in blog.

Прости, Берилл. Мы не уберегли тебя от жуткого проклятья. Как мне было мучительно от одной мысли об униженном положении сюзерена! Я скрежетал зубами, не в силах исцелить её. Я верил, что мы победим и всё будет хорошо. Страшно переживал я и за Зойсайта.

Спасибо, Бандана, — ты была лучшей. Я видел вас с Зойсайтом на камерах слежения, но простил тебе, как только понял, что произошло. Я допустил преступную ошибку — не начал действовать сразу. Я должен был хотя бы попытаться. Но я дал проклятой Идзанами околдовать и себя.

Кто бы подумал, что этим миром могут интересоваться божества сильнее нас. И какая страшная месть! Этот мир проклят, а мы — мы попали под раздачу. И мы видели гадину в зародыше, и должны были раздавить её.

Не могу. Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт, Зойсайт!!!!!!!!!!!!

Ещё есть немного сил. Конечно, она ведёт себя как новорожденный драконец. Ни с чем не спутаешь. Ничего не соображающая, но сносящая всё со своего хаотического пути сила.

И как подходит ей эта среда обитания. Интернет. Это дьявольское изобретение человеческого разума! Интернет, где со скоростью мысли плодится любая зараза, проникающая в головы людей. Страшно представить, какие козни можно строить с помощью этого адского ресурса. Какое будущее ждёт людской род! Но я этого не увижу.

Родилась ли она в безднах Интернет? Он ли — её порождение? Как мало мы знаем! В глубине ли веков спала она, чтобы проснуться сейчас, как предполагала Бандана, — или она есть порождение нового безжалостного века?

Как это мило, что проклятье Идзанами вызывает у жертвы непреодолимое желание вести дневник. Нет, проклятая, мне совершенно не жалко и не трудно. Добрые люди помогли разобраться с системой. Как видишь, пишу, пока есть силы. Но они на исходе.

Досье Банданы погибло. Как это больно: не могу даже собраться с мыслями, чтоб выложить хоть какие-то наработки. Четырежды ненавистная!! Ты стёрла из моей памяти даже имена подозреваемых!! Нет, это мой разум снедаем дьявольщиной, он погибает.

Мы предполагали, что за этим стоят сейлор-сэнси. Чушь! Когда они начали погибать, а Меркурий пропала, я заподозрил её. Но Бандана вычислила, кто она. Теперь мертва, не страшно. Но если я напишу её имя, то её смогут выследить. Она хороший воин, но бессильна одна. Как дать ей сигнал и не выдать? А, какая ей разница, что её, воина Света, лорд Тёмного Королевства Кунсайт... Вразуми меня Металлия!

Неужели слабому человеку суждено сделать то, чего не смогли мы, — могучие демоны, четвёрка лучших?

Пусть мир рушится. Для меня важно одно — вечно сжимать тебя в своих объятиях.

Да здравствует Его Величество император Сёва! В моей смерти прошу винить подлых американских оккупантов!

Из переписки Нефрита и Нару по электронной почте

Выпроси у Маюми жемчужное колье для дамы сорока лет, 159 см, полная, цвет кожи молочный. Пусть оформит как подарок. Отчитайся. Если не буду вечером, оставь в тайнике №4 и ложись спать. Водитель предупреждён.

Мама удивилась, но у неё слишком много дел, чтобы думать об этом. Думаю, через три-четыре дня забудет, если не напоминать. Жду.

Я сделал все необходимые манипуляции. Достань колье. Иди вечером на корпоративный приём в «Мицуба». Ты в лёгкой депрессии, не болтай. Вотрись в доверие супруге третьего секретаря отдела кадровой политики, как его там. Извинись от меня и подари колье, обязательно скажи, что кланяюсь её младшей дочери. Не задерживайся сверх этикета. Водитель знает. Отчитайся сразу.

С разговорами никто не подошёл. Касахара-сан была страшно рада, велела передать, что по тебе скучают все, а сильней всего — собаки. Сказала, что все бизнесмены — ветреный народ. И что младшая дочь вспоминает тебя каждый божий день. Я тоже скучаю.

Срочно. Полное досье на пиар-команду супермаркетов «Аринаси» по вашему району.

Работала ночь, день и ночь. Видела в окне стрижей. Досье в приложении. Не устала. Спокойной ночи!

Нашли в сети программу-каталогизатор досье. С виду неизвестная. Разберись, стоящая ли? Если да, подумай о внедрении.

Огромное спасибо за вчерашний день! Прости, если что-то невнятно рассказала. Я очень ценю моменты, когда ты бываешь со мной, это так помогает мне в развитии. Ты знаешь, мир обычно кажется мне огромным и сложным, а я в нём — как полуразумная личинка, но когда ты рядом, то кажется, что весь мир — между твоими ладонями. Каталогизатор сделан бестолково, нам такой не нужен. В приложении обоснование. Не наказывай тех, кто его нашёл.

Нару. Ты созрела для очередного посвящения, но это будет сильнее, чем всё, что с тобой было, и сильнее, чем всё, что ты можешь представить. Приготовься к тому, к чему приготовиться невозможно. Медитируй на неожиданность. Крайне необходимо смягчить шок, чтобы ты быстрее восстановилась. Напиши, как настроение, через двенадцать часов.

Не может на меня ничего подействовать сильнее, чем встреча с тобой. Я готова.

— Я была в большом доме для больных, и я была в большом доме с солдатами, — на удивление внятно рассказывает Сакико. — И на кладбище тоже ездила. Там были люди, человек сто! Сначала я испугалась, и они хотели меня прогнать. Но один знал отца. И они поздоровались со мной как с большой! И всё рассказали мне про того старого дядю, писателя. Ты же знаешь? Он ушёл очень нехорошо: захотел умереть красиво и доверился одному глупому мальчику, который его очень любил. Перед смертью его ругали, он злился и горевал. И сейчас горюет, но делает вид, что злится. У него солдаты, есть несколько почти настоящих, понимаешь? Но в основном — пустая форма, сапоги и ремень. Ужасная жизнь... Ами-сан, я так боюсь умереть! На том свете пусто, и все глупые и злые...

«На этом тоже», — подумала Ами про себя, а сказала: — Продолжай, хорошая.

— Да... Хино Рэй-сан! Господи, Господи! Она... это как игра или сон. Она лежит в белой кровати, белая, неживая. Иии... И играет. Как будто служит этому дяде! Он командует пустыми мундирами, они гуляют, играют в войну. Стараются погромче стукнуть сапогом, а звука-то нет! Он кричит много непонятного, чаще всего про государя императора. Не зовёт его по имени, наверно, это не наш император. Я боюсь, что это император мёртвых... А Рэй-сан смотрит на это, как на мультфильм.

Сакико видела мультфильм всего однажды, и это было для неё прогулкой по раю.

— Потом они играют в семью. Рэй-сан ставит пустую плошку, втыкает палочки, только они не держатся. Он как будто ест ими... Как будто пьёт из пустой чарки. И она стелет ему постель, тоже ненастоящую... и они поют... а голоса нет... Как шум прибоя, без слов... представьте, как будто море умерло, но продолжает шуметь. Ами-сан! Я очень люблю вас. Я очень любила ваших подруг, мне жаль, что они умерли. Но не заставляйте меня больше ходить к неживым! Пожалуйста!

Ами встала. В неверном свете проступили неизбежные декорации — какие-то ящики, капающие трубы и прочая дребедень. По-хорошему, ребёнку в таком месте делать нечего.

— Не заставите? Вы разрешите мне пойти домой? Папа же волнуется...

Ами вздохнула — и построенная ею башня из кубиков сахара рассыпалась. Ами вздохнула опять, от досады.

Тяжело быть таинственным мстителем, а Воином Света — и того тяжелее. Полжизни просиживаешь в темноте, портишь себе глаза, а гоняются в основном за тобой; да и слёз и горя вызываешь никак не меньше, чем предотвращаешь. Диалектика.

Включив нетбук и продравшись сквозь смехуёчки новых каментов на сайте oshiokiyo.jp и на зеркале для гайдзинов iwillpunishyou.com[5] (и отметив неуклонный рост посещаемости), Ами лишний раз убедилась, что дьявольски хитрый противник то ли лишён присущего всем злодеям (как следует из поп-культуры) чувства собственного величия, то ли вообще не пользуется интернетом.

Впору было пробиваться на телевидение с новой передачей про экстрасенсов, с Сакико в главной роли, и поднимать тему уже там. Но сколько времени уйдёт на одну раскрутку...

Ещё раз: тяжело быть таинственным мстителем. Тяжело без связей в Интерполе и преступном мире, без денег, без команды и даже без толковой анонимности.

Тред с закрытого раздела на одном популярном форуме с дурной репутацией

>> Итак, что мы имеем. Парень из золотой молодёжи и несколько великовозрастных лоли, невозбранно уёкнувшись[6], стали героями. В дрыноёбстве и бусидофажии, ЧСХ, не замечены или не палились. Про первую, кстати, писали, что в коме, доказательств смерти анон не нашёл, обращаюсь в подотдел /r/. Обращаю внимание анона, что дрочила на Мисиму и сделала тащемта расово верный дзигай[7]! Ещё одна скинулась под поезд, но эта вроде из них самая нормальная. Туева хуча школьниц и не только самовыпилилась на почве ~~недое~~ несчастной любви. И самое мякотко: грёбаный тунгусский терминатор, ёбнувшийся с телебашни и не оставивший трупа (!), а перед этим вынудивший фалломорфировать целое интернет-кафе, ~~МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА~~ КТО ТУТ УМЕЕТ ЗАВОДИТЬ БЛОГ? (см. мозгоразрывающее видео, спасённое аноном с вражеского ютуба). И не забудем про борцуна-лоли, которая срёт кирпичами и обещает СТРАШНУЮ МЕСТЬ в стиле небезызвестного онеме... короче, мина-сан, это непорядок! кто-то явно ловит лулзы жырнее, чем мы!

>> я нихуя не понял! анон, может ты и есть рак, убивающий уютненькое?

>> это пришельцы. я знаю, это пришельцы, им нужен наш мозг! паника на улицах, кровь льётся рекой, всё запружено трупами Я ЭТО ВИДЕЛ

>> бусидошница кстати сдохла не зря, анон отрыл фоточке [ссылка]

>> оооо вот это годное гуро! скромно но с каааким вкусом!

>> ото ж бы не со вкусом. видел, анон? вот такенную бечёвку ногами разорвала. ябвдул (при жизни конечно, вырубайте свои детекторы, блджад)

>> школьник-кун с раена сообщает, что слухи о массовом помешательстве лоли нисколько не преувеличены, ГОЛАКТЕКО ОПАСНОСТЕ

>> Пикапер-кун реальне одобряе деятельность пришельцев. Так держать космическе воене!!11 алсо, пикрелейтед, хуец заквадрачен[8]

>> их даже троллить неинтересно (зевнул...) фапали бы лучше, анон-домо[9]. есть же годный прон

>> деанонимизируй и потролль родственников, мудило

>> омг троллота зохватывае потусторонние миры!!! [ссылка]

>> Применяя экстрасенсорные способности, мужчина шантажировал умершего приятеля. ААА МАМА РОДИ МЕНЯ ОБРАТНО

>> вот это ТРУЪ хикки, нашъ человекъ, ибо ваистену!

>> а терминатор-то прав, нас всех пожрет ктулху и начнётся это с интернета. мозги уже повернуты не туда у большинства населения

>> ну а мы тут все время о чем, анон?? с добрым утром фхтагн, блджад!

>> ацкий отчод мента, якобы занимавшегося сабжем! смотри, анон, пока кровавые коанщики[10] не выпилили [ссылка]

>> нипаверю что они там интернетами не пользуются

>> А накуй оно им сдалось? Они же невозбранно имеют фапабельнейших тян IRL и им не нужно фапать. Так-то!

А вот какое письмо получила Ами на адрес, указанный контактом на её сайте таинственного мстителя M.

>> Привет, M.! Ты тоже заметила, что за чередой странных исчезновений, помешательств и самоубийств в Минато стоит кто-то один? У меня есть некоторые соображения по этому поводу. Неплохо бы встретиться, поговорить. На твоих условиях! С приветом, N.

Ами подумала, но ничего не придумала и ответила так:

>> Не знаю, кто ты, провокатор или очередной дурак и шутник, но с какой стати ты решил, что я стану зря тратить на это время? Потрудись выйти на свет, и я накажу тебя во имя любви и справедливости!

>> M., я бы написала здесь твоё настоящее имя, но ты ведь впадёшь в панику и опять переберёшься в какой-нибудь другой клоповник и зря потратишь нервы и здоровье. Интернет тесен, а реальный мир ещё теснее. Я так понимаю, ты — настоящий воин в матроске? Ну так вот, я тоже не так давно была обычной школьницей, а теперь — даже не совсем обычный человек. Тяжело, зато масса новых возможностей. Скажи, ты подозреваешь, что это не человек действует, а существо из параллельного мира? Если да, то ты ошибаешься. И вообще, всё там куда как менее серьёзно, чем можно подумать. Я не знаю до конца, какие у тебя возможности, но прошу по дружбе (да!) — воздержись от резких действий.

>> Так и не вижу доказательств, что у тебя реально что-то есть. Признайся, что блефуешь.

>> Тебе ведь знакомо такое имя — Нана Асахина? Она расследовала именно это дело, а потом погибла при очень странных обстоятельствах. Знай (если ещё не знаешь), что она как раз была из другого мира.

>> Может, тебе ещё и известно, кто за этим стоит? И как можно уничтожить злодея? Угрозы, кстати, меня не пугают.

>> Уверена на 95%, что известно. В отличие от известного персонажа, я с процентами не вру, если сказала — 95%, значит, 95%.

На этом переписка неуловимой и таинственной мстительницы Ами Мидзуно с незнакомкой прервалась.

А вот что случилось в один из дней в доме Умино. Точнее, у самых дверей его подъезда.

— Ой, добрый вечер, Умино-сан! Спешите на встречу?

— Ничего-ничего, не волнуйтесь. Простите, если испугала вас. Я пришла навестить вашего сына! Не волнуйтесь, ночевать не останусь; такси уже вызвано, я сыта, мне надо только поговорить с ним. О деле, Умино-сан!

Мамаша Умино, на секунду забыв о приличиях, глаза в глаза уставилась на собеседницу. Тут же этикетно потупилась, начала этикетно хихикать — но собеседница раньше неё успела сорвать чёрные очки и тоже потупиться, напуская на себя вид прилежнейшей школьницы.

Вид прилежнейшей школьницы чудовищно не вязался с наведённым обликом женщины-вамп бизнес-класса.

Как все малообеспеченные дамы, Умино-сан умела влёт оценивать стоимость любого костюма. Не считая драгоценностей (их было очень мало, зато какие!), одноклассница сынишки принарядилась на три-четыре её месячных бюджета.

— Откуда вы знаете, что я... — подала голос Умино-сан, обращаясь к захлопнувшейся за сногсшибательной Нару двери подъезда.

Действие переносится в комнату Гурио. Нару без пиджака, зато в полуразвалившихся тапках на фоне раскиданных жестянок, коробок, грязной посуды и околокомпьютерного хлама смотрится несколько чужеродно. У Гурио тоже интересный вид: если сказать мягко — затрапезный и недоумевающий.

— Умино-кун, твоя мама будет отсутствовать долго. Соберись — сейчас будем говорить.

Умино-кун не собрался. Он даже не предложил даме сесть. Тогда дама, не видя в помещении годных для сидения поверхностей, сходила в прихожую и вернулась с тумбочкой, оставив за собой цепочку из туфель, сандалий и тапков. Выбрала лист пупырчатого полиэтилена, перевернула его незапылённой стороной вверх, накрыла тумбочку и села.

— К-как дела, Нару-тян? Так давно тебя не видел!

— Спасибо, неплохо. Были дела, но, как видишь, нашла время навестить школьного приятеля.

— Нару-тян... а может, уже нельзя тебя так называть? Ха-ха, ты извини, если отвыкла от простого обращения! Правда, может, к тебе по-другому надо?

— Можно и по-старому. Но ты прав, я больше не Нару Осака — и это законно, законней и быть не может. — Она достала из умопомрачительной сумки умопомрачительную визитницу (ни один эксперт из живых не определил бы материала). Susan O’Sackley, прочёл Умино.

— Не выключай компьютер. — (Умино и не думал). — Покажи-ка тот секретный сайт, где делают особую, любовную магию, и как ты им управляешь.

«БЛЯ ПАЛЕВО!» — прочла Нару на лице Умино. Никакие очки с толстыми линзами не спасли.

— О чём ты говоришь? — услышала она ушами. — Ты что, Нару-Сью, хочешь сказать... Ты подозреваешь... что я как-то замешан в недавних скандалах с двойными самоубийствами и привидениями? А! Но это не так! А-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха! Конечно, как ты могла подумать? При чём тут я?

— Ты, может быть, подумала, что раз я ни в кого не влюбился, значит, это я всё и устроил? Конечно, это не так! Психологи говорят, что бывают люди, не подверженные сильным эмоциям! Они даже обнаружили корреляцию между типом личности и телосложением. К примеру, я — типичный флегматик! Ха-ха-ха! Меня не проймёшь такой ерундой! Это не в моём характере... Потом, как ты знаешь, у меня группа крови...

— Ты запостил этот камент сорок четыре минуты назад?

Нару ткнула стилом в планшет и им же поманила Умино. Умино подкатился, сунул вперёд любопытный нос и тайком потянул её духи. Помимо духов, от Нару веяло очень приятным: одновременно теплом и свежестью.

— А п-почему у тебя там видно? У тебя разве м-модераторские права?

— Ну что, ну и я! — Умино подбоченился, не вставая с колен, — очень уж ему нравилось быть так близко к Нару. — Кто мне запретит постить что хочу и где хочу?

Умино всмотрелся в пододвинутый поближе планшет. Софт был ему незнаком: какой-то табличный процессор, но с необычным представлением «выпадающих» древовидно организованных данных. Наверно, так чувствует себя ткнутый в несанкционированную лужу кот: очень уж неприятно выглядят сотни твоих же текстов, постов и комментариев, вывешенные с разных ников и даже разных айпишников на самых разных форумах, имиджбордах и блогах и собранные вместе на чужом компе.

Нару дала Умино время посопеть, врубаясь в смысл показанного. Ячейки с комментариями ветвились, и каждый самостоятельный блок неизменно начинался с поста со ссылкой на чей-нибудь с виду нейтральный блог, реже — на графический файл, залитый на очередной бесплатный хостинг. К ранним таким постам обычно был приписан текст вроде «зацените» или «вот ещё нашёл», а потом они в основном шли одной ссылкой, что говорило об ориентации на проверенную аудиторию.

— У тебя-то у самого есть такая база? Если нет, могу скопировать, — сказала Нару.

Планшет уплыл из-под взгляда Умино. Нару встала. Умино поднял голову и задумал манёвр — тоже встать, а вставая и как бы ища опоры, взяться за её колено. Но Нару отшагнула, и пришлось вставать обычным образом.

— Ты нашёл блоги всех людей, которые потом влюблялись, сходили с ума или кончали самоубийством. Даже того, который был здесь в командировке, а потом вернулся в Сэндай!

— Мало ли что! Это была модная тема, я тебе прямо сейчас назову четырёх человек, которые так развлекались! Я просто перепосты делал!

— Ты специально постил ссылки на малоизвестных или вообще не имеющих отношения к делу ресурсах, зная, что их найдут и перепостят!

— Вот эту — нашёл юзер Downtless, а я перепостил и даже сослался на него, видишь?

— Твой Downtless — мелкая сошка префектурального правления Канагавы и ничего сам не может! А ты пролез на его любимый закрытый сайт и дал там ссылку, ещё и разрешил не ссылаться на себя, как будто это он нашёл, — а ему и радость! Смотри сюда!

Пальцы Умино дёрнулись. Как у всякого уважающего себя мастера кунфу по переписке, у него был развешан по hotkeys немалый арсенал обидных фраз, которые можно было постить во мгновение ока, отвечая за минуту в десятке-другом тредов. Здесь подходила фраза «В сети анонимусов нет», которую к нему ещё ни разу не применяли, а он иногда применял и оттого мнил себя знатным деанонимизатором.

«Задрот детектед», — завертелась в его голове новая фраза. Но сказать так даме он не мог: правило «В сети дам нет» в реале не действовало.

— А главное: первую ссылку на блог жертвы ты давал не только раньше всех, но даже раньше, чем там появлялись соответствующие записи!

— Ладно, Нару, — сказал Умино. — Ты пришла сказать мне, что нехорошо смеяться над чувствами? Но послушай, ведь это интернет. Ты СОВЕРШЕННО не понимаешь, в чём суть интернета. Не надо ходить сюда с обычными представлениями о морали. Интернет это не кабинет массовой психотерапии, не собрание школьной организации и не встреча анонимных алкоголиков. Здесь не место интеллигентским рассусоливаниям, «ах, правильно ли я поступил», да «что делать», да «кто виноват». Здесь нет ответственности, нет социальных рамок. Здесь с тобой может случиться что угодно, и ничего нельзя принимать всерьёз. Чем больше ты будешь просить, чтоб над тобой не смеялись, тем громче будут смеяться. Чем больше будешь выпячивать свою личность, тем радостней тебя втопчут в безликие ряды анонимусов. Здесь не общество, здесь каждый сам за себя, каждый действует без оглядки на других. Только здесь можно почувствовать себя самим собой. Побыть личностью. Здесь смеются над бусидошниками, над жополизами, над коммуняками. АУМ Синрикё пустил ядовитый газ в метро, а мы смеёмся. В Кобэ от землетрясения погибли тысячи, а мы смеёмся. Невада-тан зарезала одноклассницу макетным ножом, а мы смеёмся и просим ещё. Мы бездумно смеёмся надо всем, над чем не принято, наши предпочтения не объяснишь вашим здравым смыслом, мы спорим бесцельно, но до победного конца, мы — истинное лицо человечества!

— Значит, торчащий гвоздь получает по шляпке?

— Именно так! Интернет — свободная от законов зона, здесь нет...

Нару аккуратно взяла его предплечье двумя руками, и вентиль силы перекрыл поток красноречия. Умино нехотя повернулся к Нару спиной, но легче почти не стало. Сигнал, поступавший ему в мозг от правой руки, был настолько остёр и неприятен, что он забыл, что у него есть ещё и левая.

— Пусти, — хором сказали оба (с очень разной интонацией). Умино повторил второй раз, для доходчивости: — Пусти. — Но Нару не пустила.

— Показывай своё тайное место. Ты был настолько неосторожен, что чуть не проговорился о нём. Показывай.

Они подошли к компьютеру, не расцепляясь. Нару регулировала натиск, как вор, орудующий в замке отмычкой.

— Руку! — хныкнул Умино, обнаруживая, что так и не вспомнил про вторую.

— Вводи адрес, не видишь — у меня руки заняты.

Стук клавиш, перемежаемый бэкспейсами, пыхтением и шмыганьем.

Нару оттеснила головой голову Умино. Замороченный адрес, да ещё и в невиданной доменной зоне: не .org, не .com, не .jp и даже не .info. Ниже красовался список примерно на полпейдждауна; львиную долю составляли строчки Deleted user.

Тут надо сказать, что Нару даже ощутила что-то вроде волнения. В последние месяцы такие вещи, как мучительная смерть многих друзей и подруг, жуткие картины другого мира и трансформации собственного тела, мало затронули её на эмоциональном уровне. Но теперь перед глазами Нару встала воплощённая мечта тысяч и тысяч долбоёбов всех экономически развитых стран мира. Она знала, что такое «фанфикшен» и «пейринг», и со смеховой культурой интернета тоже была знакома, хоть до недавнего времени и поверхностно. Инвайт на какой-то закрытый (типа «элитный») ресурс оголтелых глумцов (иначе, чем «лепрозорием», Нару его про себя не называла) ей выслал тот же Умино, но, если бы не последние события, этот инвайт пропал бы зря. А с год назад её уговорили прочесть RPS, где президента Путина съяоили — она уже забыла, с кем, но точно не с Бушем, разрекламировав текст как юмор высшей пробы. У Нару тогда возникло чувство невыразимой гадливости, на мерзком жаргоне интернетчиков — «сквикнуло»: из живых людей, взрослых и уважаемых, сделали каких-то кукол и валяли их в песочнице, куда вместо песка по ошибке навалили кучу человеческих испражнений; захотелось отвернуться и забыть. А теперь перед её глазами стояло два имени, два живых человека, соединённых «слэшем», и это значило, что кто-то набил эти имена и слэш на клавиатуре, нажал Enter и превратил их живую жизнь — в посмешище, в намалёванную на заборе непристойность, в глянцевую фотку с потёками спермы, в гадкий, неестественный, пенопластовый, ядовитый, гнилостный фанфик.

Да, всё время, пока вы это читали, Умино мучался от крайне непривычной для него боли в плечевом суставе и не придумал ни единого способа высвободиться. Не злоупотребляй интернетом, если не хочешь попасть в такую же беду, читатель.

— Как же ты это делаешь? — спросила Нару, исподволь ослабляя захват. — Показывай.

— Это не я! — крикнул Умино, и было понятно, что это правда. Нару ещё чуть-чуть облегчила его положение, и это было правильным ходом. Захваченный ложной надеждой на освобождение Умино признался: — Это админка!

— Так, — сказала Нару, осмыслив услышанное. И выкрутила ему руку по-настоящему, позволив себе перелить эмоции в действие и дать им угаснуть. А когда визг утих, спокойно сказала: — Вводи пароль к админке.

Умино не заставил себя ждать. Нару выпустила надоевшее предплечье (стук, стук, хлюп) и позволила себе осознать, что только что была готова перевоплотиться прямо тут. Подчёркивая свою человеческую сущность, она плавно придвинула обеими руками клавиатуру, а ногой — кресло, и села в него.

Дело в том, что в Тёмном королевстве принято осваивать два способа управлять своим телом: нервами и мышцами, как люди, и магией, ибо первые имеют свойство уставать и травмироваться, а вторая — иссякать и блокироваться недоброжелателями. Так вот последние описанные движения Нару выполнила с максимальной осознанностью и без всякой магии, как бы ни хотелось её применить (все предыдущие тоже, но тогда и применять не хотелось). Ей ужасно нравилось быть человеком и решать проблемы по-человечески — юный возраст сказывался, не иначе.

Кликала мышь, журчали клавиши, шелестели кулера — такое молодое и уже такое вечное звуковое сопровождение человечьей жизненной возни. Умино уделял своей руке столько внимания, сколько не уделил бы и полностью обнажённой Нару, окажись она вдруг в его распоряжении.

— Всё с тобой ясно, — проговорила Нару и остановила взгляд на чёрных, как ночь, занавесках со следами когда-то давно наклеенных, а теперь отколупнувшихся звёздочек. Ей захотелось сделать паузу; но это было человеческое — и в данный момент ненужное; и она отринула это. И Умино, точно почуяв что-то жалкими остатками человеческой своей души, обратил на неё свои зарёванные красные глаза — и на том, что заменило ему душу, стало черно, как черны были свободно свисавшие ниже её колен брюки, и холодно, как холодны полярные льды, громоздившиеся над ним в виде кружева её рубашки и подмигивавшие с филигранного кольца с зелёным камнем на её спокойно лежащей руке.

— И про пейринг с уже умершим ты не сам додумался? Не сам... И журналистку не ты убил? Не ты... А что она из другого мира — не знал? А кто такой этот lonely_trixter_j — не знаешь?

— Это же тролль... Знатнейший тролль, один из серьёзнейших в интернете... Очень крутой! Его весь ЖЖ знал, все чаны на него дрочили... ой, прости... а потом он пропал... Мне просто повезло... Нару, а откуда ты знаешь про другие миры? Мне так не по себе стало, когда ты это сказала.

— Рассказывай, как этот трикстер-джей завёл свой первый блог. Я же правильно нашла у тебя в папке TEMP архив старых скриншотов админки?

— Ну, я решил прикольнуться... Раз сказали, что правда можно делать такую магию... Купил тетрадку, типа под Death Note, но правила писать было влом, да и мало ли кто бы как это понял, поэтому сбацал по-быстрому этот сайтец, сделал, чтоб его поисковики не индексировали, ну и вместо капчи — простейший тест на наличие мозга. А в тетрадке только адрес указал, и всё. Кто-то и зарегился... Потом смотрю, а это он, сам трикстер-кун! Ни фига, думаю. Уж этот-то наворотит!

— Нет... там, кто зарегится, тот обязан всегда блог вести. Типа, свобода воли нарушается, не можешь не писать. А я и так... Ну и те, кого записали, те тоже... Это ж как бы что получается? Халявные лулзы в неограниченных количествах! Влюбляешь людей друг в друга, а они обязаны об этом писать, сиди, ищи их по интернетам да лови лулзы... Мне, по правде, надоело уже это дело. Не доставляет. А почему ты не спрашиваешь, откуда вообще вся тема взялась? Не интересуешься магией?

— Как ты общался с древними богами — расскажешь маме. Или санитарам, — ответила Нару. — Мне пора, спасибо за беседу. Пожелала бы удачи, но с такими данными... не люблю, когда мои пожелания не сбываются. Пароль я помню, спасибо. Менять не советую.

Поднимаясь и шагая вслед, Умино решился на смелый поступок — протянул руку и взялся за край её рубашки. И его сковало смертным холодом, да так, что всякая жизнь в его теле прекратила своё течение. А потом сразу расковало обратно.

— Маме привет, — сказала Нару и в первый раз за вечер улыбнулась. — Она у тебя нормальная.

Надутый Умино, не убирая тумбочки, не собирая рассыпанной обуви, запер дверь своей комнаты и уселся за комп — гонять подзабытые ретро-игрушки. От блогов, социальных сетей и всего такого прочего ему хотелось выблевать всю душу.

А вот что случилось примерно в это же время на просторах Тёмного королевства.

Это было в очередном без конца изгибающемся и пересекающемся с самим собой коридоре, проложенном с целью обхода одной застарелой и всем осточертевшей временной аномалии — хотя она всё равно ощущалась местами-временами (сложно объяснить, как это, но поверьте). Спеша по своему обыкновению по делам, Джедайт буквально налетел на вылетевшее из-за складки пространственно-временной ткани прелестное юное создание, способное в один миг покорить холодное сердце и сделать его обладателя покорным рабом всепоглощающего жара страстей.

— Лорд Джедайт! — воскликнуло налетевшее создание и сделало тёмнокоролевский эквивалент книксена. Его когда-то специально придумали, чтобы изобличать внедрившихся шпионов с вражеской Земли, — человеку, чтобы сделать такой книксен, пришлось бы переломать себе половину суставов. — Позвольте же мне отнять несколько секунд вашего драгоценного времени и представиться! Я — новая йома лорда Нефрита, Нару-Сью!

И Нару-Сью с самым счастливым видом взглянула на немного смущённого лорда своими блестящими глазами.

— Да, да, — буркнул Джедайт. Он мысленно напомнил себе о существовании Нефрита — подумать вечером, не пора ли внести в лавблог и его, — и двинулся дальше.

Но пространство и время в этом коридоре вели себя совсем странно, и по прошествии неизъяснимого количества времени лорд снова (то есть это для нас с вами — снова, а для него — не снова) увидел прекрасную Нару-Сью, только теперь издали и со спины — и ему не оставалось ничего, как идти в её сторону и гадать, откуда он знает, что её зовут Нару-Сью и что она — новая йома лорда Нефрита, которого, кстати, тоже надо бы с кем-нибудь спейринговать, а то что он отрывается...

— С вашего позволения, ваша милость, — говорила Нару-Сью через время в ту или другую сторону от всех описанных событий. — Как вы соизволите сейчас предположить, я — двойной агент ТК/Земля, специальность — популяризация деятельности ТК в интернете, то есть примерно то же, чем занималась — (личико Нару-Сью на мгновение стало скорбным) — одна из подручных покойного лорда Кунсайта, да пресытится его душа на пиру с древними богами, — её звали Онивабандана.

Джедайт растерялся — он привык общаться со всеми по интернету и совершенно отвык от такого натиска в реале, если это можно было назвать реалом. Он едва заметно растопырил пальцы, словно готовясь набить ответную реплику, и Нару-Сью это заметила.

— О, ваша милость ищет средство подключиться к Повсеместно Протянутой Паутине, — засмеялась прозрачным серебряным смехом обворожительная демонесса, разумея придуманную людьми Земли для облегчения демонам работы с ними сеть Интернет. — Позвольте мне предложить свою помощь, ведь с этим будет меньше мороки, нежели с вашим ноутбуком, да и приём, осмелюсь предположить, будет получше... — В её холёной руке материализовался смартфон новейшей японской модели. — К какому из земных провайдеров ваша милость предпочитает подключаться? У меня установлена связь почти со всеми.

Джедайт совсем стушевался. Краем своего разума он поймал мысль, что интересно было бы влюбить эту смазливенькую девушку в себя, вписав её с одним слэшем рядом с собой. Краем души он ужаснулся этой мысли.

— Я хотела бы воспользоваться случаем, — продолжала между тем врать Нару-Сью, — и выразить своё восхищение оригинальным методом сбора энергии, разработанным вами, ваша милость. Позволю себе заметить, что не в меньшей степени им восхищалась — ах! как некстати пришедшаяся к слову покойная Онивабандана, которую вы, ваша милость, изволили поставить в столь неловкое положение и в такой щепетильный момент — непосредственно перед смертью... Позвольте заверить вас, ваша милость, что я питала к ней самые тёплые чувства и в наивысшей степени восхищена цинизмом и бессердечием, с какими вы отправили мою подругу в небытие! Ах, ваша милость! Вы ведь не могли не получить её полных искреннейшей фандевочковости писем на ваш адрес, а также столь милостиво поспособствовали продвижению её карьеры, закатав в погребальную печь и её начальницу — главного редактора... Впрочем, насколько я смогла понять, ваших подручных она так и не расшифровала, и те продолжают эксплуатацию столь искусно подобранных вами батареек, заодно питая энергией живительного смеха лучших представителей аудитории интернета, его элиту? Позвольте же мне выразить уверенность, что я полностью разделяю её восхищение вашими выдающимися достижениями в области художественного троллинга и вообще всеми подвигами, совершёнными живой (как я вижу) легендой земных интернетов — топовым блогером lonely_trixter_j!

И Нару-Сью замолкла, делая вид, что наслаждается произведённым эффектом. В душе же у неё был мрак и светлая грусть. Ей ужасно хотелось к Нефриту — просто обнять его за плечи и посидеть рядом, причём этого хотела и человеческая её сущность, и созданная на потребу тому же Нефриту демонская.

— Так, так, так, — сказал Джедайт. — Ты знаешь про лавблог!

— Конечно, — сказала Нару-Сью с грустью. — Посмотри, как ко мне Нефрит относится. — И с пафосом добавила: — К простой йоме!

— Что же нам теперь делать? — задумался Джедайт. — Может, пойдём куда-нибудь? Обсудим ситуацию? Нужно же договориться, например, ты обязуешься...

— Обязуюсь! — горько усмехнувшись, перебила его йома. — Я обязуюсь, чтобы у Нефрита всё шло хорошо. Джедайт, просто не пытайся нам мешать. Этот мир разлагается. Смотреть смешно, как ты пытаешься что-то с ним сделать. Валяй, если выйдет — поаплодирую, но успеха не желаю. Начальство в пожизненном неадеквате, два из четырёх лордов мертвы, Металлия... да что Металлия! Скажи, что будет, если Нефрит вдруг поставит ей столько энергии, что хватит для пробуждения? Правильно! Кому это нужно, кроме Берилл? А она свихнулась... Итак — лорду Нефриту ничего не нужно от вас, лорд Джедайт, и пусть ваша милость найдёт в себе силы ответить взаимностью! И хотя он не знает о нашем разговоре, я очень прошу вашу милость отнестись к моим словам — как к его. В противном случае вам придётся очень сильно испугаться — как бы не посильнее, чем когда вас разоблачила Бандана. Скажите, а вы живо представляли, с каким брезгливым выражением лица вас одним ударом убивает лорд Кунсайт?

— Почему ты меня не боишься? Мне ведь до интернета дойти — один шаг, а там я уже...

— Потому что для любви нет преград! — с огромным жаром возразила Нару-Сью. — Как вы, жрец любви и её палач поневоле, этого не понимаете? Впрочем... я открою вам тайну. Я люблю лорда Нефрита. Всевышний одарил меня высшим даром — я люблю его сама, без колдовства, без сетевой магии. Готова поклясться, что вы никогда и не видели такого, а ведь по Замыслу — это должно быть нормой. И вы ещё сомневаетесь, что этот мир разлагается... Любовь в этом мире стала таким редким товаром, что в неё уже не верят, что её уже не узнают, что за неё уже принимают самые извращённые, самые грязные чувства, обратные её истинной сути. Ведь истинная любовь растворяет. Она исцеляет тебя от «тебя» — от того, что мешает тебе жить, отравляет всё твоё существование наносным и ненужным. Меня, Нару-Сью, не существует — ведь я не желаю ничего для себя. И таков естественный порядок вещей, ваша милость. Так неужели вы думаете, что какие-то фокусы с расставлением слэшей на меня подействуют?

Джедайт и верил, и не верил услышанному. Он ещё весь горел проверять, сопоставлять, экспериментировать, комбинировать, наносить удары, рваться вперёд — и уже весь знал, что Нару-Сью говорит правду, на фоне которой всё неправда и сущие беспричинные пустяки.

И ему запомнился такой момент. Девица-йома Нару-Сью пропала из виду, но её присутствие чувствовалось спиной, шеей и затылком; и он ощутил её лёгкое-лёгкое, совсем человеческое дыхание на своём ухе, и мягко-мягко она коснулась его плеча; и были ему на ухо сказаны слова, и не успели слова эти отзвучать, как Нару-Сью пропала окончательно.

Джедайт покрутился на месте и, не совладав с собой, ринулся к себе — описывать произошедшее в бумажном дневнике. Хотя совершенно не собирался этого делать.

Встреча была достойна лучших режиссёров стиля арт-хаус.

По коридору света уверенно прошлась, стуча тяжёлой тупоносой обувью, невысокая ухоженная девушка в ярко окрашенном дождевике, джинсах и зеркальных чёрных очках.

В тёмном углу наметилось небольшое шевеление. Порскнула с высокого окна небольшая кошка, сшибла в полёте маленькую летучую мышь и растворилась во тьме.

Не хватало вспышки молнии и хорошего удара грома за окном.

Щелчок затвора. Шумный вздох. И к кромке света осторожно приблизилась невиданная воительница.

Воин в матроске, прошедший ребрендинг, причём явно не от хорошей жизни. Русская СВД с глушителем на плече. Защитные пластинки по всему телу. Маска и очки. Чемоданчик со сложной техникой на поясе. Всё закопчённое и несвежее. Хромота, потерянный вид.

Сложно представить двух более разных девушек. Но вот обувь у них была одинаковая.

Нару смотрит на неё, и её чуть знобит от сострадания — но тут же становится тепло от человеческого. По школьным понятиям надо бы кинуться вперёд, обниматься и тихо визжать друг дружке в ухо. Но это уже отгорело, чувства близости нет, и нет желания восполнить разлуку прикосновением. А особенно не хочется обнимать винтовку.

Ами вцепляется — не в ствол на плече, а в ящичек на поясе. Сжимает, наверно, до побеления пальцев. Совсем другая.

Удар попал в цель. Эти слова были сказаны с той же интонацией, с какой Ами — бесконечные полгода назад — сказала, обращаясь и к учительнице, и ко всему классу: «Я решила пример». Тогда Нару узнала, что рвущаяся наружу радость выражается не прыжками и воплями, а простым тихим словом и скупой улыбкой, — и теперь возвращала знакомице долг благодарности.

— Ты помнишь Масато Сандзёина? Он демон. Демон Тёмного королевства лорд Нефрит, такой полный титул. Взял меня под своё крыло — непостижимо, но правда. Раньше он служил вместе с Джедайтом. Но теперь у них всё развалилось, и он, по сути дела, может уходить в отставку. Так вот — я люблю его по-настоящему, а не так, как жертвы блога. Это не любовь дурака и эгоиста, выставленная на посмешище эгоистов и дураков. Ты ещё веришь, что так бывает? Или ты вся теперь — таинственный мститель?

— Скажи сразу, Нару, — глухо молвила Ами. — Ты готова как-то помочь мне в этой войне? Как? Иначе — зачем ты пришла?

— Но ведь... как ты не видишь? Этот мир разлагается!

— Я должна бороться, чтобы искоренить зло! А вместе мы сможем больше!

— Ами, я расскажу тебе кое-что. Ты сама невольно помогла мне это понять, так что прими благодарность — если сможешь. Ты видела, как работает блог. Всё лучшее, что есть в человеке, ставится с ног на голову, кидается в топку, уходит в выхлоп, в смех, в отбросы. Но ведь так устроена вся культура, которая называет себя лучшей, элитной. Блог — лишь естественное продолжение, венец её развития. Вместо любви у них даже не трах — вместо любви у них пейринги. Вместо смеха — стёб и лулзы. Они сами о себе говорят — жрать, срать и ржать. Ничего больше не нужно. Сами проговаривают это и кичатся. А ведь мы живём в век изобилия, Ами. Жратвы всем вдоволь, она не прельщает, а уссываться со старых шуток всё сложнее и сложнее. А шутка — всегда маленькое зло. Как будто бы безобидное. Но всё приедается, и хочется смеяться громче и дольше, и поводом к шутке становятся всё более и более важные вещи. И человек уже не замечает, что не может смеяться, не топча святое. Ничто не хорошо, ничто не плохо, всё — повод для стёба. Они стебутся над самою своей сущностью — над чувствами, чистыми и искренними. И они стебутся над тем, что стебутся над ними. Это огромная машина, которая поглощает человеческий материал, а на выходе даёт одни отбросы — бессмысленный громоподобный смех, от которого стонет и сотрясается небо. Ужасно?

— Ты видишь одну сторону. Смотри, вот вторая. Ты веришь, что это хорошо, а то — плохо. Но это «веришь» исходит из тебя же самого, а «ты» — это очень скверный инструмент познания мира. Знаешь же все эти штуки с оптическими иллюзиями? Без специальных уловок и приборов твои глаза врут тебе почти всегда, и так во всём. Но если для материальных вещей мы придумали измерительные приборы, то чем измерять мораль? Ведь любую ситуацию ты примериваешь на себя, пусть не напрямую, пусть через призму каких-то установок, но и тогда — как легко упустить из виду нюанс, от которого зависит всё... А смех, Ами, — это способ выйти из себя. Да, с водой можно выплеснуть и младенца, но младенец должен быть на резиночке, и этот младенец — ты сам. Ой, на коан[11] похоже получилось... Легко сказать: анонимные армии интернета — легионы зла, и «гыгы» и «ололо» — их боевой клич. Но как вытравить из человека самую его суть? Посмотри на историю имиджбордов. Их прибивали, и не раз, но всегда появлялись новые. Это не стихийное бедствие — это делают люди. А может, ты думаешь, что в интернете мало таких, как ты, непримиримых борцов со злом? Правда, они это зло называют по-иному, но принцип тот же! Эта борьба будет вечной, и горе тому, кто ждёт высокой награды, вкладываясь в победу одной из сторон! Ты говоришь — борьба за любовь и справедливость. Но много ли любви и справедливости в самой твоей борьбе? Подумай, что будет, если ты проиграешь? А если победишь? Понятно, что твоя поза мстителя — лишь поза. Но как ты хочешь поступить с Джедайтом?

— Убить. Но прежде — разузнать тайну блога и уничтожить проклятое орудие дьявола!

— Но... как ты не боишься? Ведь стоит ему узнать твоё имя...

— А ты, воин, боишься? Я открылась ему без страха, он это видел. На мгновение он решил, что у нас паритет и что теперь надо вечно жить в страхе гарантированного взаимного уничтожения, как США и СССР в «холодную войну». Он читал Death Note и успел подумать про наручники, я готова поклясться в этом. Но потом он понял. Если вписать в блог его — он сгорит или сгниёт, как десятки его жертв, а если вписать меня — ничего не будет. Кроме того, что будет без всякого блога...

Ведь душа человеческая не вечна, Ами, как не вечно тело и материальные вещи. Старится и тело, и душа, и совсем не обязательно — в унисон. Видела ты немощных стариков с горящими глазами, с живейшим умом? А тусклых пресыщенных юнцов, которым ничего не интересно? Но наша с Нефритом любовь — как всякая живая, настоящая любовь, какую с огнём не найти в этом злосчастном мире! — она выравнивает этот процесс. Мы горим ровно и сгорим одновременно. Иначе и быть не может.

— Нару. Ты тоже видишь, что этот мир разлагается. Неужели тебе ни капельки не хочется изменить его к лучшему? У тебя ведь столько сил!

— Они мне нужны для другого, Ами, — сказала Нару и поднесла палец к губам одноклассницы. Как-то получилось, что шлем её валялся где-то в стороне, и чумазое измождённое лицо смотрело открыто и горделиво. — Я сейчас пошучу. — Она склонилась, едва не касаясь лба Ами своим, и прошептала слова, которые повергли бы любого, кто мыслил сходно с Ами, с Джедайтом, с сотнями им подобных, в глубочайший фейспалм.

В её исполнении это звучало примерно так: мээку рабу нотто уоо.

Но Ами поняла. И беспомощно огляделась, как человек, искренне заблудившийся в роще из трёх сосен: сосны устремлённости, сосны расчёта и сосны сна разума.

И Нару ласково показала глазами в сторону — туда, где за стенкой на груде тряпья тихо-тихо спала Сакико.

— Ребёнок несчастен, — сказала Нару. — Один из миллионов несчастных детей на этой планете, но — из-за тебя. И ты можешь сделать ребёнка счастливым.

— Но ведь это так мелко! Одна-единственная жизнь в сравнении с...

— В сравнении с чем? Что ты можешь сделать большего, чем своими силами облегчить жизнь одного человека, раз уж он всё равно пришёл в этот мир и достался тебе в подопечные? Вспомни — «мы в ответе за тех, кого приручили».

— Выбор за тобой. Но подумай хорошенько — чего ты хочешь? Как сделать мир лучше, чем он есть? Не придумали ещё способ обратить ржавчину — обратно в железо, пепел и золу — в сухие дрова, а мёртвую душу, зажившуюся в теле, — в живую! Не довольно ли перестать нести в мир новые страдания? Полюби её, Ами, и как знать — может быть, она и станет тем якорем, который удержит тебя и даст прожить жизнь, как человек? И тогда тебе не будет страшен ни Джедайт с его блогом, ни иные невзгоды... но и воевать уже не захочется. Выбор за тобой. Ами, через час у Нефрита заканчивается встреча. Я должна ехать — он расстроится, если сразу не увидит меня дома. Прости — и прощай. Думаешь, почему у меня такой вид? Всё то время, пока я говорила с тобой, я не переставала думать о нём ни на минуту. И знала бы ты, какие глупости я иногда думаю... Прости. Нефрит поклялся, что никогда не нападёт на тебя. Я не просила, он сам. Прости!

— Что, если ты обманываешься? Что, если Нефрит тебя не любит?

[1] Кто плохо помнит сериал: под псевдонимом «Нана Асахина» работала на Земле подчинённая Кунсайта Бандана

[2] Именно в этой локации 25 ноября 1970 года совершили ритуальное самоубийство писатель Юкио Мисима и его юный сподвижник Масакацу Морита

[3] Чёрненькая кошечка (яп., трансл.)

[4] Разведчик (яп., трансл.)

[5] От яп. и англ. «Я накажу тебя»

[6] От яп. уёку — «правый» (о политической ориентации)

[7] Ритуальное самоубийство женщины-самурая путём перерезания яремной вены кинжалом-кайкэном. Считается хорошим тоном связать себе перед этим ноги, чтобы из-за судорог тело не осталось лежать в некрасивой позе

[8] В Японии запрещена порнографическая продукция, где изображения половых органов не искажена до неузнаваемости; обычно соответствующие места замещаются серыми квадратиками

[9] Суффикс домо передаёт значение множественности с оттенком пренебрежительности; что-то вроде «жалкие анонишки»

[10] От яп. ко:ан-тё:са-тё: — «агентство общественной безопасности

[11] Имеется в виду дзэнский коан. Со службой безопасности связи нет, это просто омонимы.