Конец игры

(с) Астис

Поначалу, я еще пыталась что-то изменить – время, пространство, сила, души – все трещало на куски в моих руках от отчаянных попыток переиграть безумную Фортуну. Но когда – в очередном витке – перегорело что-то отчаянно ненужное, но отчаянно важное в глазах Кунсайта – я опустила руки.

Я села на трон, оскалила клыки и заговорила заносчивым, холодным и вечно недовольным голосом. Я подняла руки над шаром и твердой, четкой походкой последних идиотов повела королевство к гибели. Я вернула Эндимиона, потому что с его присутствием развал превратился в неудержимую лавину неудач. Я убила Зойсайта, потому что – несмотря ни на что – могло произойти что-то непоправимое, для всех нас. Я позволила Зойсайту убить Нефрита, потому что больше жить ему было незачем, а кто я такая, чтобы отказывать своим подданным в праве – хотя бы! – на смерть по излюбленному сценарию “и пусть они заплачут”. Я заморозила Джедайта, едва успев не услышать. Впрочем, услышь я – все обернулось бы еще хуже. Все как-нибудь исказилось бы, как-нибудь извернулось и пошло бы по привычной колее.

Я ничего не делала, когда они убивали Кунсайта, и никак не помогала Эндимиону. Я словила эту чертову розу собственной грудью и как в последнее откровение ринулась в силу Металлии. Гнилую, холодную, дрожащую силу, которая корчила за спиной моей рожи “все равно подведу, все равно кончусь, все равно меня не хватит!”

Я говорила Принцессе о том, что мира коснулась скверна и старательно не верила в предательство, старательно не верила в конец всего того, что и было собственно мной, что и было мне – каким-никаким, а домом.

Чтобы в последний момент не пришлось переигрывать. Чтобы все закончилось.

Я не думала о том, что проиграла в самой большой игре своей жизни – так и не стала свободной, так и не удержала в себе личность, так и не смогла превратить всех нас из марионеток и наглядных пособий “что такое хорошо, а что такое плохо” в людей. В глупых, никчемных, зацикленных, зашореных и до ужаса свободных людей.

Я боролась честно и яростно – словно актер, поверив в свою роль как в последнюю истину, вдруг пугается направленного на него пистолета – я желала смерти Серенити и не позволяла желать смерти для себя.

Я была Берилл. Темной Королевой Темного Королевства.

Я была.

И лишь кто-то чужой плакал моими глазами, сгорая в очищающем пламени кристалла. Кто-то чужой шептал моими губами, сухими от жара, обескровленными от усилий:

- Не все ли ей равно – с какого боку битой...*

Неправда. Берилл – была!

Меня – никогда не было.