Рабочий кабинет принца Эндимиона заливало полуденное Солнце. Его лучи наливали красками витражи оконных стекол, дробились на маленькие радуги в хрустале светильников, заставляли блестеть тисненые корешки книг, отбрасывали блики на рабочий стол темно-золотистого дерева.

Здесь, в Элизиуме, резиденции Земных королей, даже зима была какой-то праздничной. И совсем не холодной. Люди ходили по улицам города, лишь накинув легкие плащи, а ветер не заставил поежиться даже теплолюбивого Зойсайта, устроившегося на подоконнике открытого окна.

Эндимион отложил очередную пачку бумаг и прошелся по кабинету, разминая затекшую шею.

- Так, с местным дворянством все ясно…

- Яснее некуда, - Нефрит сделал пометку в своей черной папке, - Война закончена, и Дома это прекрасно понимают. Они могут сколько угодно ворчать, но до тех пор, пока мы живы, не осмелятся даже пикнуть вслух. Спасибо нашему главнокомандующему, - он шутливо отсалютовал Кунсайту стаканом с темно-красной жидкостью.

- Поддерживаешь репутацию пьяницы и ценителя вин? – ехидно осведомился с подоконника Зойсайт.

- Положение обязывает, - Нефрит усмехнулся и осушил одним глотком свой стакан, - вообрази, какая поднялась бы шумиха, если бы все узнали, что это – виноградный сок.

- Но зачем тебе этот маскарад?

- Пойми, Джедайт, я - глава разведки и дипломатического корпуса. И чем меньше меня будут бояться, тем больше будут при мне болтать. Вот нашего генерала должны бояться. И чем сильнее, тем лучше. Хотя ему для этого даже притворяться не надо.

- Не хочешь снова поступить в действующую гвардию? – улыбнулся Кунсайт.

- Нет, с меня хватит, - засмеялся Нефрит, и провел рукой по лицу, словно что-то вспоминая.

- Ладно, вернемся к скучным государственным делам… Что у нас на внешнем фронте?

- Как скажете, Ваше Королевское Высочество, - Нефрит ухмыльнулся и тут же посерьезнел, - Совет согласился назначить дату твоей свадьбы с принцессой Серенити на первый день весны.

- Почему ты решил перенести свадьбу?

- Потому что твоя коронация состоится за десять дней до этого. А брак с королем Земли - совсем другое, нежели брак с принцем, за которого все решает Регентский совет. Если бы коронация состоялась после свадьбы, то твоя жена стала бы соправительницей, коронованной по нашим законам.

- А что ты имеешь против моей невесты? – нахмурился Эндимион.

- Абсолютно ничего. Поверь, я искренне рад, что ты так любишь принцессу Серенити…

- Но?! Договаривай, Нефрит.

- Но мы все знаем, что этой свадьбы не было бы, не будь Земля столь богата ресурсами, а ты – совсем зеленым юнцом. По крайней мере, с точки зрения Дома Луны.

- То есть ты считаешь, что моя жена захочет влиять на политику Земли согласно интересам своего Дома? Я в это не верю! – в глазах Эндимиона появился стальной отблеск гнева.

- Ни в коем случае. Твоя невеста чиста, как горный хрусталь, и вряд ли в ее голове есть что-то, кроме любви к тебе. Но королева Серенити – совсем иное дело. Неужели ты думаешь, что она выдает за тебя свою дочь только потому, что вы любите друг друга?..

- Я не настолько глуп. Что еще по внешним делам?

- Все великолепно. Серенити - старшая рвет и мечет по поводу свадьбы Кунсайта с принцессой Плутона. Венера тратит свои богатства на бесконечные празднества, Юпитер строит новый перерабатывающий комплекс, Уран и Нептун официально объявили о помолвке своих наследников, Исследовательский центр Меркурия выиграл конкурс на проведение следующего Большого Научного Симпозиума Системы, приглашения уже разосланы. Так что готовься к командировке, Джед.

- А что Сандра?

- Банкиры Земли и Меркурия дали Дому Плутона кредит на восстановление гидропоники и преобразование климата. Мои агенты сообщают, что жители Плутона, покинувшие планету, срочно возвращаются. Сандра не теряет времени даром. Занятный у нас союзник… - Нефрит нахмурился, не зная, стоит ли продолжать.

- Что-то тебя тревожит?

- Мы о них почти ничего не знаем.

- То есть?

- Все, что я сумел узнать о Доме Плутона – это какие-то осколки, которые не складываются в общую картину. Я не знаю, кто у них ведает контрразведкой, но я рад, что мы с ними не воюем.

- Даже так? – заявление Нефрита было признанием поражения. Зойсайт не мог в это поверить. Глава разведки был умным и проницательным человеком, опасным противником, опытным дипломатом. Треть побед в гражданской войне за наследство принадлежала ему. И все собравшиеся здесь знали это.

- Именно так. Все что у нас есть – это слухи и косвенные факты. Плутон окружает себя тайной. Единственное, что меня радует – другие Дома знают еще меньше. За исключением, может быть, Сатурна.

- А что Сатурн?

- Готов признать тебя законным правителем после коронации и открыть на Земле свое посольство. Мы же теперь почти родня.

- То есть?

- Кунсайт, ты что, не знал, что твоя жена приходится кровной родственницей королеве Ио? Стыдно. Такую родню надо знать. Вот, пожалуй, и все. Через месяц – коронация, так что на большом балу в этот раз скучно не будет. Кунсайт, Джедайт, вот вам приглашения.

- Это действительно так необходимо, быть там? – Джедайт явно был настроен скептически.

- Ты же знаешь, как я не люблю эту шумиху… - Кунсайт вложил приглашение в папку.

- Знаю, знаю. Для тебя хорошо провести время – это бродить целый день по обледенелым утесам, рискуя сломать себе шею.

- Тогда почему ты так часто приезжаешь ко мне?

- Видимо, это заразно. А во-вторых, у тебя отличные винные погреба, - усмехнулся Нефрит и допил очередной стакан сока.

Герцог вернулся домой, когда окончательно стемнело. Нефрит прав, подумал он, открывая окно. Для него нет ничего лучше, чем эти скалы, это холодное море… Этого у него никто не в силах отнять. Он подставил лицо ветру… через какой-то час начнется буря. Молнии будут прорезать небо одна за другой, освещая ночь белым в синеву пламенем разрядов. Снег будет биться в окна, ледяной, острый, как стальной клинок… гром будет сотрясать стекла, море набросится на скалы, разбиваясь о камни в мелкие осколки брызг… И ветер… такой льдисто-холодный, что даже его сердце начинает казаться живым…

Кунсайт спустился вниз. Каминный зал был ярко освещен, двери в малую столовую распахнуты…

- Где герцогиня?

- У себя, ваше сиятельство…

- Скажи ей, что я вернулся, и подавайте ужин.

- Слушаюсь.

Вот уже час, как у нее непрерывно кружилась голова… Сетсуна глотнула обжигающе-горячего чаю. Это уже пятая чашка… да что с ней такое? Похоже, она действительно сделала глупость и простыла от морской воды. Очень глупо. Глупо и недостойно взрослой женщины двадцати пяти лет от роду. Еще глоток. Как же холодно… Приступ лихорадки закончился уже давно, да и не был таким уж сильным. Почему же ей так холодно… Не смей расклеиваться! Мелодичный бой часов показался ей непривычно громким… Пора спускаться вниз. Холодно… Она только несколько минут полежит, чтобы согреться, и спустится. Только сначала согреется…

Он погасил свет, и теперь зал освещало только пламя каминов. Вдалеке прогремел первый гром. Скоро гроза будет здесь… Сзади раздались легкие, почти бесшумные шаги. Он обернулся. Даже в полумраке, среди теней, отбрасываемых камином, было видно, как побледнела горничная.

- Ваше сиятельство…

- Ну?

- Герцогиня… она нездорова.

- Что? – от такого ровного голоса служанка побледнела еще больше.

- Я поднялась к ней… а она лежит, вся в ознобе, и холодная, как лед, - девушка сглотнула, набираясь смелости, - Ваше сиятельство, может за лекарем послать? Сын конюха поймал осколок… а ведь ее сиятельство не местная…

- Пошли за лекарем, быстро. И вели принести горячего отвара в старую башню, - Кунсайт почти сбежал по лестнице в холл, к телепорту.

Кретин! Дважды кретин! Если это действительно стеклянная болезнь… Он распахнул дверь в комнату Сетсуны. Своей жены.

Оба окна плотно закрыты, тяжелые шторы опущены. Камин горел в полную силу, но даже в его золотистом свете лицо Сетсуны казалось просто белым. Почти просвечивающим. Она лежала на кровати под покрывалом, рука судорожно стиснула его край… Какие тонкие у нее кисти… Даже отсюда видно, как ее знобит…

Он подошел ближе, коснулся ее лица… она прерывисто дышала, плечи тряслись в ознобе, ледяные руки намертво стиснули покрывало… И эта девушка вчера бросила ему вызов, это она еще сегодня утром спорила с ним… Кунсайту показалось, что его ударили. Холодной когтистой лапой в солнечное сплетение. Потому что сейчас он видел не воина, он видел девушку, беззащитную перед бурей, хотя и пытающуюся сопротивляться. Она мотнула головой, застонала, не в силах вырваться из болезненного сна… Этот стон заставил его опомниться.

Кунсайт встал, поднял шторы, чуть приоткрыл окно. Стеклянная болезнь, самая коварная и подлая из всех хворей… он снял рубашку и лег рядом с Сетсуной, прижимая ее к себе. На долю секунды она напряглась, словно готова была оттолкнуть его, но тут же расслабилась и прижалась к нему. Ему показалось, что озноб, сотрясавший ее, стал чуть слабее. Ее рука отпустила покрывало и легла ему на плечо.

Когда-то давно люди верили в богиню, что в гневе разбила волшебное зеркало. И тысячи осколков разлетелись по миру, неся с собой болезнь... Она чуть пошевелилась, плотнее прижимаясь к его груди… Если с ветром или снегом осколок попадал в человека, его настигала болезнь. Потому простые люди и говорят “поймать осколок”… не изнуряющей лихорадкой страшна стеклянная болезнь, а долгим, мучительным ознобом, беспричинным переохлаждением. И чем сильнее организм сопротивляется, тем больше сил забирает озноб. Тем глубже болезненный сон, в котором замерзают насмерть… Громче звуков бури для него было биение ее сердца… Часы пробили полночь. И сколько не жги дров в камине, только труднее будет дышать. Только теплом другого человека можно согреть больного стеклянной болезнью. Может, поэтому люди до сих пор верят в то, что это пламя любви лечит ее…

Бесконечная, черная холодная бездна, наполненная пылью… Где она? Если это - Плутон, то почему под ногами нет скальной опоры? А если она в космосе, то откуда эта пыль?.. Проклятая пыль!.. Мельчайшие зеркальные осколки, они вьются вкруг нее, искажая свет, они впиваются в нее, причиняя боль. Пламя! И огонь, горящий в ее сердце, пламя ее звезды поглощает ее всю. Она сама – пламя. Нет ничего, кроме этого пламени, пустоты и зеркальных осколков… Ее пламя сожжет их…

Пламя металось в пустоте, но один осколок дробился на десятки и сотни, не сгорая. Пыль гонимая нездешним ветром, набрасывалась на нее колючими волнами. Все меньше места оставалось огню… Пыль не могла его погасить, но она мешала ему гореть. Ее огонь начал задыхаться, и она почему-то только сейчас почувствовала холод… Мертвый холод ее тюрьмы. Ядро дает тепло планетам изнутри, а с неба их освещают звезды. Бесконечность космоса греет огнями звезд и ожиданием новой дороги или возвращения домой… Здесь не было НИЧЕГО. Только холод, пустота и осколки… Они все ближе и ближе к источнику огня… И она понимает, что не справится с ними…

Откуда-то пришел ветер…

Но защитная вспышка погасла, узнавая его прохладу. Узнавая этот льдистый, влажный морской ветер со снегом, такой холодный… Такой свежий морской ветер… такой теплый, горячий в этой пустоте. Такой знакомый и близкий…

Ветер разорвал завесу осколков и добрался до огня, раздувая его. Пламя взметнулось вверх, ровное, сильное, веселое боевым хмелем. И охватило все осколки разом. “Мне не хватало тебя, ветер”… подумала она. И то ли померещилось, то ли действительно в ветре прозвучало: “Ты не погаснешь”…

Раздался звук. Чистый серебряный звон с примесью хрусталя… Выйдя из огня, она смотрела, как осколки, уже не зеркальные, а окрашенные в красный, зеленый, голубой, золотой цвета, собираются вместе. Собираются в витраж, оправой которому стала чернота Вселенной. Собираются в дверь.

“Иди”, - нет, теперь ей точно не мерещится, - “Иди и не оглядывайся!”

Она кивнула ветру, не поворачивая головы, и побежала к витражной двери. У самого порога остановилась. Улыбнулась своим мыслям и, не оглядываясь, шагнула. Ей не нужно было оборачиваться. Она и так знала, кто был ветром…

Она спала. Спала сном, совсем непохожим на тот, прежний… ее дыхание было ровным, дрожь больше не сотрясала ее, спокойно билось сердце… Ее рука расслабилась и теперь просто лежала на его плече. М-да, ну и хватка у нее, синяк долго не сойдет. Конечно, его можно вылечить за миг, но он прекрасно понимал, что не сделает этого…

Неужели рассвет? Как быстро… Ему показалось, прошел какой-то час… Бледный луч зимнего солнца добрался до постели, зажег несколько искр в темно-зеленых волосах, прыгнул зайчиком на лицо, заставив Сетсуну повернуть голову. Ему понадобилась вся выдержка, чтобы не вздрогнуть от этого движения… чтобы не прижать ее крепче к себе, не запустить пальцы в ее волосы, не провести тыльной стороной ладони по ее щеке, поймав тот самый миг, когда она откроет глаза… Что ты со мной делаешь?! Я хотел бы проклинать тебя, но не могу. Я думал, что смогу жить, как жил раньше… Это не так. Но я понял это только сейчас.

Он осторожно высвободился из кольца ее рук… волосы скользнули по плечу… Спокойно. Ты генерал или мальчишка?! Она что-то пробормотала во сне и обняла подушку, на которой он лежал минуту назад… Спокойно. Он натянул свежую рубашку, поднял с кресла мундир. Вечно эти слуги все успевают... теперь в комнате нет никаких следов его присутствия этой ночью. В комнате, где он жил десять лет назад…

Парк встретил его утренним бризом, по-зимнему холодным. Странно, ему показалось, что в комнате было гораздо теплее, хотя окно оставалось открытым всю ночь… Остро захотелось вернуться обратно в башню…

Ты горда, думал он, медленно идя по аллее к замку. Я однажды уже оскорбил в тебе женщину. Тогда мне было все равно… Но я не могу оскорбить в тебе воина. Я не могу и не хочу обидеть тебя сейчас. Я ошибся в тебе…Принял изумруд за стекло…

Она проснулась от странного, никогда прежде ею не испытанного, ощущения яркого света на лице. Свет был яркий и теплый, ей подумалось, что на ощупь он должен быть чем-то вроде алого шелка… Сетсуна потянулась и открыла глаза.

Солнечный свет нахально лился через распахнутое на ночь окно прямо ей в лицо, заставляя щуриться. Небо, сколько же сейчас времени?! Стрелки возвещали о скором наступлении полудня. Да-а, завтрак она проспала, но… Небо!.. Вчера… Что же было вчера?! Она вернулась с прогулки, разобрала часть вещей, которые прибыли из дома, написала письмо Хотару. Потом… потом с ней случился небольшой приступ лихорадки, совсем слабый, а потом… Дальше воспоминания шли какими-то обрывками… Головокружение, несколько чашек горячего питья, ощущение холода… Она собиралась прилечь на минуту, а затем спускаться вниз. Что же случилось?!

В раздумье девушка снова залезла на постель, машинально обняв подушку. Она, наверное, заснула. Но почему ее не разбудили? Должны были позвать к ужину… Что-то было не так. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь сконцентрироваться и все вспомнить… Запах. Подушка, которую она обнимала, пахла морем, каминным дымом, какими-то травами… и странным, но безошибочно узнаваемым запахом. Какого черта он делал в ее постели?!!

И почему она не прогнала его?! Почему спала, обнимая эту самую, пахнущую им, подушку, хотя такой привычки у нее никогда не было?! Сплошные “почему”.

Одеваясь, Сетсуна все пыталась понять… Она помнила страшный, леденящий холод, который преследовал ее во сне… Сон. Она остановилась посреди комнаты на половине шага, когда на нее нахлынул поток образов и ощущений из сна. Холод, пустота и осколки стекла, которые она пыталась сжечь. Ей это не удавалось, пока не пришел ветер… Ветер… Вот оно! Но почему он сделал это? Хотя… от НЕГО она бы и не ожидала иного. И все же…

“И все же ты решилась на эту игру”, - сказала она себе, - “Ты знаешь, что видения не врут. И сердце тоже врать не может. Оно просто не умеет”. Сетсуна подняла подушку и уткнулась в нее носом. Как там он сказал, нравится ли ей этот промозглый северный ветер? Да она его обожает!

Сколько же видели эти скалы? Сколько еще увидят? Они видели основание герцогства, жизнь и смерть, войны, мирную жизнь… Сколько возлюбленных убегало сюда, на берег, чтобы уединиться… или броситься вдвоем со скал в море.

Что для них одна человеческая жизнь? Много или мало… Десять лет… Десять лет назад он пригласил ее на эту скалу. Она отказалась прийти. Тогда он еще не понимал…

- Там ветер! Моя прическа пропадет. Нет-нет! Если ты так хочешь нарисовать мой портрет, Кунсайт, это можно сделать в студии…

Тогда, десять лет назад, он поклялся. Но что сейчас ему делать с этой клятвой?

Утес Судеб… Его резкие, как будто изломанные линии прочерчивали небосвод. Глубоко врезающийся в море темно-серой твердостью гранита утес. Сюда часто приходят люди… Вот и сейчас кто-то стоит наверху. Только он больше никогда не поднимется туда. Он поклялся.

С моря налетел порыв ветра, принес свежие запахи и весть о том, что вечером разразится еще одна гроза… Среди запахов моря ему померещился… не померещился. Это действительно она. Что ты делаешь со мной? Чего ты хочешь от меня?.. И почему мне кажется, что меня несет ветром куда-то… Но я не могу понять, куда… Наверное, я разучился смотреть. Тогда, десять лет назад.

Вот он, утес Судеб. Сто шагов. Так мало. Так много… Шаг. Там, на утесе, действительно самый сильный ветер… шаг… самый свежий… шаг… Оттуда так хорошо было любоваться закатами… ночными летними грозами… Там, почти на самом краю, стояла, подставив лицо ветру, его жена.

На ней был вчерашний черный полевой мундир без знаков различия, а волосы убраны в узел на затылке. Своевольная темная прядь билась на ветру… Холодном северном морском ветру. Льдистом, свежем, пьянящем…

Она не замечала его. Сетсуна стояла на краю утеса, закрыв глаза, и улыбалась. Герцог застыл, глядя, как она медленно подняла руки к голове и стала вытаскивать шпильки. Волосы обрушились темно-зеленым водопадом ей на спину… Вот ветер подхватил их… Понес темно-зеленые пряди, такие шелковистые на ощупь… Почему я не ветер… Тогда бы я играл твоими волосами, ты бы улыбалась мне… Доверчиво подставив лицо и закрыв глаза…

- Сетсуна, - сами собой шевельнулись губы. Почти не слышно. Но даже этого хватило, чтобы она обернулась.

Она обернулась. Ее темно-вишневый взгляд проникал, казалось в самую душу. Она знает.

- Кунсайт! Иди сюда, здесь так хорошо! – она улыбалась. Улыбалась. Ему.

Она не могла знать, что за утес у нее под ногами. Как не могла знать и о его обещании. Не могла знать, что он поедет этой дорогой… Она просто любовалась морем. И звала его разделить эту красоту…

Будь, что будет.

- Да. Здесь самый лучший вид.

- И самый сильный ветер… - она снова закрыла глаза, а ветер, словно в насмешку, мазнул одной из прядей по его лицу.

- Это самая северная точка материка на планете.

- Правда? Значит, дальше к северу – только острова?

- Да. Только острова. Там никто не живет, только птицы и тюлени.

- Там, наверное, красиво…

- Когда я был там в последний раз, то не думал об этом… - надо было остаться в живых самому и вытащить остальных…

- Что со мной случилось вчера? Я заболела? – она знала. Все знала.

- Да. Ты подхватила стеклянную болезнь, - девушка вопросительно посмотрела на него, - Это местная хворь. Очень подлая, и… часто смертельная. Человек не понимает, что с ним и замерзает во сне.

- Спасибо.

- Что?

- Что спас меня. И что не стал… заострять внимание на моей слабости.

- Я не хотел оскорбить гордость воина, - она кивнула. И снова улыбнулась, - Как ты узнала?

- Подушка. Она… пахла тобой.

- Буря… об этом я не подумал… Ты сильно разозлилась?

- Нет, - ну не говорить же ему, что полчаса прижимала к себе эту проклятую подушку!

- Пойдем в замок? Скоро обед.

- Пойдем. А куда ты ездил?

- Смотрел, какой урон нанесла буря, - Кунсайт спрыгнул с камня и протянул руку. Сетсуна оперлась на нее и тоже спрыгнула на тропу, - Сегодня снова будет гроза. Видишь, море – как будто свинцовое.

- Никогда не думала, что море может быть такого темного цвета. Я ведь видела его только на картинах… А на Нептуне море совсем другое.

- Да. Оно больше похоже на тропические моря Земли.

- Ты был на Нептуне?

- Да. Давно… Восемь… нет, девять лет назад. Как раз перед началом войны.

- Ты мне расскажешь?

- Потом.

Малую столовою заливал непривычный для середины зимы солнечный свет. Все вокруг будто несло в себе какой-то намек на праздник, - ветер с моря, неожиданно теплая погода, солнечные блики в витражах и на хрустале фужеров… Или это ей просто кажется после серого Плутона. Ее любимой, но мрачной от вечных напастей планеты…

- Могла бы меня и не ждать, - раздался голос за ее спиной.

Позор! Как можно было расслабиться до такой степени! Она не замечала его до последней секунды!!! Салага, ты, Ваше Высочество, а не ловец! Вот, что значит, три дня без тренировок…

- И отравиться чем-нибудь из вашей кухни? Ну, нет, не надейся, так легко ты не овдовеешь.

- Жаль. А я так рассчитывал на это, - лицо абсолютно серьезное, но левая бровь насмешливо надломилась… Бездна, до чего же хорош… - Прошу.

Некоторое время за столом царило молчание, нарушаемое позвякиванием столовых приборов. Сетсуна с облегчением отметила, что слуги не стали оставаться в столовой после сервировки. Она ненавидела есть, когда кто-то стоит за спиной…

- Ну, как тебе земные яды? – продолжил за обедом пикировку Кунсайт.

- Очень вкусно. А что это за блюдо?

- Обыкновенное. Тушеное мясо в соусе, салаты из теплицы… Местное северное меню. А вино с юга, из Нефритовых виноградников.

- Мне положительно нравится земная кухня.

- А какое на Плутоне национальное блюдо?

- Белковый концентрат три раза в день, - спокойно ответила Сетсуна, накладывая себе на тарелку еще мяса.

- Шутишь? – почти утвердительно сказал он. Белковый пищевой концентрат входил в состав армейского НЗ, - гадость неописуемая.

- Абсолютно серьезно, - покачала головой она, - уже двадцать лет только на нем и сидим. С тех пор, как последняя оранжерея вышла из строя. Гадость, конечно… Но привыкнуть можно.

Кунсайт передернул плечами.

- Я бы не смог.

- Ты? – она усмехнулась, - смог бы. Особенно если точно знаешь, что ничего другого ни завтра, ни послезавтра на обед не получишь.

- А синтезаторы?

- И продать Луне на корню всю планету?! Ну, уж, нет! Лучше я на концентрате сидеть буду.

- Могу приказать. Мне, как генералу, полагается пищевое довольствие. Так что запасы есть.

- Испугал! – засмеялась она.

Когда кто-то в последний раз смеялся в этом доме?.. Он не помнил. Но это было давно… Как непривычно слышать здесь смех… Так же, как улыбаться самому.

- После обеда я покажу тебе замок.

- Хорошо.

Кунсайта не оставляло ощущение, что он сходит с ума. Или с ума сошел весь мир?.. Судьба от души смеялась над ним, когда он говорил о жизни врозь. С кем угодно, но не с этой женщиной. С женщиной, обожавшей скалы и соленый морской ветер… с женщиной, всем туалетам предпочитавшей полевой мундир. Женщиной, которая живет по канону чести плутонианских воинов.

Или всего лишь делает вид?.. Старая боль резко напомнила о себе. Тогда ты тоже поверил женщине, которую почитал совершенной. Ты верил, что ее душа чиста и прозрачна, но драгоценный камень оказался стеклом.

Ты водил ее по этим самым коридорам десять лет назад, гордясь замком и родом. Сейчас ты ведешь по ним другую… Первой ты верил безоговорочно, но напрасно. Поверить ли снова?.. Поверить женщине… существу непостижимому…

Поверить?! Ей?! Она заключила с ним сделку! Согласилась продать себя!... А ты понял, чего она от тебя хочет?.. Где мне понять ее, когда я не могу понять себя. Понять, хочется ли мне бежать от нее, или никогда не отпускать от себя…

- Это портретная галерея, - спокойный голос Кунсайта отразился от стен эхом.

- Твои предки?

- Только самые выдающиеся из древних. И последние пять поколений, - он прошел вглубь зала. Шаги за спиной были гораздо медленнее, чем он ожидал. Обернувшись, он увидел, как Сетсуна медленно идет вдоль портретов, рассматривая каждый из них. Он остановился.

- Ваш род – потомственные военные?

- В той или иной степени. Вот, например, - основатель рода Кунцитов, кстати, тоже Норманн, - боевой маг. Он первым овладел силой этого камня. Неприметного, но очень опасного. А его правнук добился обязательного магического обучения в армии. Ну, это военачальники прошлых лет, когда Земля еще не была единой… А Кейн Кунцит был разведчиком. Это после него у нас в роду все беловолосые.

- А почему?

- Он поседел в плену, где провел пятнадцать лет, после провала своей последней миссии. Потом бежал, вернулся домой. И только тогда женился.

- А это кто?

- Это жена Кейна Кунсайта, герцогиня. Очень сильный боевой маг из рода Лазуритов. Она ждала Кейна двадцать пять лет, - если бы не знал точно, то никогда бы не поверил, что бывают такие женщины. Хотя, может, это сейчас их больше нет…

- А это твой дед?

- Да, а ты откуда знаешь?

- Он был министром иностранных дел при короле Алмазе. Подписал договор с Плутоном о взаимопомощи. Нам тогда приходилось туго. Земля была единственной планетой Альянса, кто действительно пытался помочь нам. Кроме Сатурна, конечно.

- А-а, договор о военной службе… Но ведь все так и осталось на бумаге.

- К сожалению.

- Это мой отец. Он погиб в гражданскую войну. На восьмом году, в болотах Малахита. А это - мама.

- Боевой маг? Причем из Топазов… - С ума сойти, она разбирается в камнях и потоках… На глаз… Хотя, она, все-таки принцесса… Курс магии входит в обязательную программу особ королевской крови…

- Одна из лучших. Она ушла после окончания войны. Да третий день.

Она молчала. Ей хотелось положить пальцы на рукав его серо-стального повседневного мундира, но она просто стояла.

- Вот, пожалуй, и все, - он стоял уже в дверях. Сетсуна вышла из галереи, кинув взгляд на последнюю картину. Потом она вернется сюда, чтобы рассмотреть ее получше…

- Хочешь увидеть еще что-нибудь?

- Ты не показал мне самого интересного.

- Да? – в его глазах появилось уже знакомое ей холодное выражение. Но отчего?..

Они все одинаковы… Все. Лживые, продажные существа, падкие на блеск золота… И ты – тоже. Такая же… Чья-то холодная рука привычно сжала его существо. Такая же…

- Конечно. Где в этом замке оружейная? – ледяная перчатка разжалась и осыпалась на плиты пола с жалобным звоном. Ветер подхватил его, швырнул навстречу теплым потокам воздуха, несущим с собой первые признаки еще далекой пока весны…

- На первом этаже.

- Ну так пойдем, - в вишневых глазах заплясали искры нетерпения, - или мне нет туда доступа?

- Я просто не думал, что тебя это заинтересует, - нет, эта женщина – просто наказание какое-то!

- Если бы приехал на Плутон до свадьбы, то знал бы. Вообще, знал бы на ком женишься.

- Если бы я познакомился с тобой до свадьбы, то удрал бы подальше. Женился бы на тихой, спокойной принцессе, вроде Венеры… И никто бы не переворачивал всю мою жизнь с ног на голову.

- Венера превратила бы твою жизнь в ад.

- Отнюдь, - совершенно серьезно сказал он, - Она бы уехала в столицу, где спокойно тратила мои деньги, а я бы жил спокойно тут. Денег у меня много, ей бы хватило…

- Да, не повезло тебе со мной. Я не из столь приближенного к Луне Дома, не столь красива, не столь известна… Моя планета на грани краха… одно утешает, - со мной тебе не грозит смерть от скуки.

- Это уж точно. Вот, пришли.

Дверь в оружейную на первый взгляд ничем не отличалась от других дверей в замке, но Сетсуна чувствовала чары, оплетавшие не только дверь, но пронизывающие все стены насквозь. Кунсайт отодвинул кусок дверной рамы, за которым оказался замок. Ключом к нему должна была служить рука входящего.

- А если попытается войти посторонний?

- Прилипнет. Если конечно, успеет дотронуться до замка. Да, чуть не забыл, - Кунсайт остановился по другую сторону двери, - Приложи руку.

Она послушно вдавила правую ладонь в замок. Кунсайт прикоснулся ко второму, находившемуся чуть выше. Под его рукой вспыхнуло зеленым, под рукой Сетсуны – янтарным светом.

- Добрый день, генерал, - раздался ниоткуда ровный баритон.

- Добрый день, Страж. Запомни нового человека.

- Имя?

- Сетсуна, герцогиня Кунсайт. Принцесса Плутона.

- Полномочия?

- Абсолютные.

- Позывной?

- Офицер, - ответила она, опередив мужа. Тот дернул бровью, но промолчал.

- Добрый день, офицер.

- Офицер?

- Все жители Плутона имеют статус военных. А все члены королевской семьи - кадровые офицеры.

- Интересно. Вот, здесь весь арсенал. Холодное и магическое оружие. Во втором помещении – тепловое, а патроны и склад – в подвале. Ты что, не слушаешь?

Она не слышала. Ее взгляд метался между копьями, нагинатами, мечами и метательными ножами. Сетсуна застыла посреди зала, не зная, куда подойти в первую очередь. Вот ее глаза остановились на паре мечей, что висели недалеко от входа. Ножны в простой потертой темной коже, той же кожей оплетены рукояти… но даже по ножнам угадывается точный и плавный изгиб клинка, способного перерезать пушинку и перерубить гвоздь… но в рукоятях холодным голубым огнем горят два камня. Такой холодный, морозный свет могут испускать только магические, полностью разбуженные кунциты.

С трудом она заставила себя вдохнуть. Вдох получился жалкий, с каким-то всхлипом, но все-таки она снова дышала.

- Твои? – вырвался хриплый вопрос из ее горла.

- Фамильные, - в глазах Кунсайта зажглись огоньки гордости.

- Никогда не видела такого… Эти мечи невозможно повторить… - в ее глазах горел какой-то сумасшедший огонь, не то аметистовый, не то рубиновый… Он не раз видел, как горят глаза при виде его коллекции у друзей, но так… не жадность, и даже не почтение… она просто влюбилась в пару клинков… Очень немногие отличали эти мечи от остальных. Пожалуй, Нефрит… еще Эндимион. Ну и Зуацит, конечно. Его глаз художника невозможно было обмануть. Жадеит тоже, но уже после войны. До тех пор он вообще не интересовался оружием…

Но Сетсуна… Невозможно подделать такой взгляд, он идет из самой глубины. Да, эту женщину пуще любых драгоценностей порадует хороший клинок. Она знает, что это такое. Знает. Иначе не распознала бы в двух неприметных мечах сердце арсенала – Зимних Братьев. Воин. Провалится мне на месте, если у нее не ранг воина…

Она так и стояла, замерев перед стойкой. Не смея подойти ближе, не имея сил отойти. Напрочь забыв, что герцог стоит за ее спиной, девушка очнулась, только когда широкая мужская спина закрыла ей обзор.

- Смотри, - он снял длинный меч со стойки и вынул клинок из ножен. Сталь переливалась серебристыми волнами, внутри клинка рождались голубые искры, фиолетовыми бликами, отражаясь в ее глазах.

- И многие знают об этих мечах?

- Об этих немногие. Я, Эндимион, остальные трое… Еще кастелян замка. Ну, и ты. А вообще о фамильном оружии Кунцитов ходит куча легенд. Одни в них верят, другие – нет… никто не знает, сколько там правды, - Кунсайт вспомнил, как тоже самое Нефрит говорил о Плутоне. Интересно, сколько правды в тех легендах?

- Но здесь есть кое-что интересное и помимо Зимних братьев, - клинок вернулся на свое место на стене, - Пойдем. Смотри, это все – боевое оружие, оно в прекрасном состоянии.

- Кроме той стены, - Сетсуна кивнула на центр первого зала, - зачем здесь это…

- Барахло? – договорил он с усмешкой.

- Я этого не говорила, - вздернула подбородок его гордая супруга.

- Но подумала. Это, дражайшая герцогиня, ловушка для гостей. Проверка, каковы их мотивы.

- Ловко. И многие покупаются?

- Я не вожу сюда гостей. А при моих родителях – да, многие попались на эту удочку, - а она даже не дошла до оружейной… - Ты можешь брать любое оружие отсюда. Тренировочный стенд – вон там.

Он только успел заметить, как мелькнула темно-зеленая коса, а эта… посланница бездны уже снимала со стены армейский меч. Самый простой. С ним он начинал десять лет назад… Клинок метнулся вверх-вниз, завертелся веером, отражая блики ярких ламп. Похоже, меч радовался ощутить себя в ее руках после стольких лет одиночества. Одиночества и спокойствия, которого он сам искал тогда вместе с этим мечом на морском берегу… Которое он нашел…

- У тебя здесь просто сокровищница, генерал! – ее веселый голос сам был как клинок. Звонкий, мелодичный… рождавший сладкую боль где-то в глубине…

- Скажи, все жители Плутона так понимают оружие? – он подошел ближе и, не глядя, послал в полет пару ножей, сняв их со стены. Он знал, что ножи воткнулись прямо в глаза мишени.

- Честно говоря, нет. Например, моя сестра… совсем ничего не понимает, - широкие “крылья” с тонким свистом вспороли воздух. Сай, пущенный ее левой рукой, застыл в диафрагме мишени. Мишени, которую она даже не видела, - Прекрасные ножи. А “дракона”, я смотрю, у тебя нет.

- Если бы я знал, у кого он есть… - “дракон” - оружие легендарное, загадочное. “Дракон” уникален уже тем, что не создается в кузнице, а рождается.

- Послушай, можно я останусь тут на пару часиков?..

- Хоть до утра, - он усмехнулся и пошел к выходу.

- Кунсайт.

Он обернулся.

- Спасибо.

Чего же ты хочешь от меня? Сетсуна, женщина, ты перевернула весь мой мир… ты бежишь от меня и преследуешь меня… Он сел на подоконник. Гроза уже отгремела, и сквозь промоины в снежных облаках на землю лился звездный свет. Падал снег.

Падал снег, как всего двое суток назад… То, что ты просишь, нельзя купить за деньги, украсть и взять силой… Правды? Верности? Доверия…

Пальцы скользнули вверх-вниз по каменной оконной раме. Верность нельзя купить за деньги, это так. Настоящую – нет, нельзя. Ты получила ее. В тот миг, когда я увидел тебя, я понял, что больше не посмотрю ни на одну женщину, кроме тебя. Тогда я почти ненавидел нас обоих за это. Тебя – за то, что влечешь меня. Себя – что не остался равнодушен. Потом я понял.

Правда. Если хочешь, я дам тебе ее. Я расскажу. Почему-то мне кажется, что ты поймешь меня. Я… да, я готов поверить тебе. Смешно… Я думал, что не поверю больше ни одной. Но тебе… Пальцы снова гладят серые камни стрельчатого окна… Вот ветер принес в открытое окно запахи скорой весны… Сейчас? Значит, весна будет ранняя. Как десять лет назад, - бешенная весна, пьяная от цветов и морской свежести… Когда руки сами тянутся к инструменту или кисти… Что ты делаешь со мной?!!

Холодный металл переплета не дает успокоения, только острее зуд в пальцах. Никогда так остро не хотелось прикоснуться к струнам… За гранью слуха уже звучит мелодия. Старая, старая песня… Нет… это играют где-то в парке. Или в старой башне. Он прищурился, - в темноте оконного проема можно различить женскую фигуру. Она сидит на подоконнике и перебирает струны на слух. Слишком знакома всем эта мелодия, чтобы нуждаться в нотах.

Звуки лютни казались частью этой ночи. Продолжением синего неба, серебристого снега, падавшего на скалы, самих скал… на фоне необычно тихого этой ночью моря… Но чего-то не хватало…

Мелодия чуть изменилась, когда к первой лютне присоединилась еще одна, вторя ей чуть более низким голосом. Напоминая о старых деревьях в горах, о пещерах и волчьих стаях. Волки, там, в горах, тоже поют. Они тоже чувствуют близость весны… В запахе леса, в ветре… Голос двух инструментов был еще одним голосом приходящей весны.

Вот музыка зазвучала тише… еще тише… вот она почти затихла… и зазвенела закаленными клинками страстей в крещендо… Поднялась сине-серебристой… нет… темно-зеленой, изумрудной прохладной волной, и опала… Как короткая летняя гроза… штормовая волна… Водопад темных волос на ветру…

Холодный камень оконного проема холодил спину… зимний ветер бросал пригоршни снега в комнату… Желтый диск Луны, такой необычно большой и яркий… Почему-то только сейчас он заметил лютню в своих руках. Что ты делаешь со мной?!!

Что ты делаешь со мной?!! Сетсуна стукнула кулаком по камню оконного проема. Ты преследуешь меня и бежишь от меня… Всюду мне мерещится твое присутствие, твой взгляд… Почему ты смотришь на меня, словно хочешь убить… а стоит мне отвернуться, как я снова чувствую жар твоего взгляда. Как тогда, на свадьбе… Вот и сейчас, когда кто-то подхватил мелодию… Почему мне кажется, что это ты?.. В замке не горело ни одно окно, но она чувствовала, ощущала этот взгляд. Это он! он… ОН…

До рассвета оставалось чуть больше часа, и имение спало крепким сном. Ни одно окно не горело, ничто не нарушало тишину странного, немного нереального времени между ночью и утром. Герцог Кунсайт сидел на подоконнике распахнутого настежь окна и вел с собой молчаливую беседу. Самыми мягкими обращениями в ней были “сопляк” и “мальчишка”…

Он бросил попытки уснуть, когда в третий раз явился один и тот же кошмар. Буря, чего бы он сейчас не отдал за привычный и такой безопасный для него сон о Войне за Корону… Подумаешь, бой в ледяной пустыне, раненый Нефрит, который не мог идти сам, а на третий день у него не осталось сил, даже чтобы ругать его, тогда еще полковника Кунсайта ,что он не бросил его и не ушел один… Или за другой, когда год спустя Нефрит сам тащил его, почти мертвого, так что даже не было сил зарезаться, из окружения, по Малахитовым болотам… Все эти сны были знакомы до последней снежинки или листа… Последней капли пота, крови и хрипа из слабого горла. Вместо них его мучила она. Даже сейчас перед его мысленным взором стояла ее фигура на морском берегу… Темные вишнево-карие омуты глаз, то улыбающиеся, то упрямые… Она преследовала его во сне и наяву…

Потому он и сидел сейчас на подоконнике и пытался вправить самому себе мозги, уговаривая себя не лезть в очередную авантюру. Это ведь не диверсия, когда ты один в окружении врагов, которые тебя убьют при первой возможности, это гораздо хуже… Самым смешным было то, что все уже решено. Он сам все решил еще вчера…

Окно на верхнем этаже Старой башни, обращенное к морю, тоже было открыто, и цветные витражи, пока еще темные, поблескивали в свете низкой Луны. Так же блестят ее волосы, когда на них не падает свет, и они кажутся черными… Что она делает с ним?! Кунсайт поднял с дорожки пару камешков и запустил один из них в окно. Тот ударился о витраж с легким стуком и упал. Что я делаю?.. Второй камешек отправился вслед, но женская рука перехватила его у самого стекла.

- Доброе утро, - она присела на подоконник и улыбнулась ему с таким видом, будто Кунсайт уже три года будит ее таким образом. Но она с первой их встречи не переставала удивлять его.

- Покатаемся верхом?

- Буду через минуту.

Так, а вот это уже типично женский ответ… Интересно, сколько продлится ее “минута”? Его матери требовалась четверть часа, а ей – три часа…

Через пятьдесят девять секунд толстая дверь распахнулась, и герцогиня Кунсайт предстала перед мужем в своем обычном мундире и сапогах, разве что поверх кителя – зимний форменный же бушлат вместо плаща.

- Ты не перестаешь меня удивлять.

- То ли еще будет, - улыбнулась она, - какую лошадь мне можно взять?

- Любую. А ты вообще-то умеешь ездить верхом? – запоздало спросил он.

Принцесса только улыбнулась.

… Туман нетерпеливо приплясывал на месте, ничуть не удивляясь, что его разбудили и оседлали раньше обычного. Кунсайт погладил его по морде, успокаивая, но тот неожиданно вскинул голову, дернув герцога за руку. Нет, эта женщина положительно сошла с ума! Сетсуна вывела из конюшни Бурю. Каким образом эта невыносимо вредная и своенравная вороная кобыла позволила оседлать себя, было загадкой. Трое конюхов сломали себе ноги, пытаясь оседлать и выездить ее. Но с момента смерти старого Германа это не удавалось никому…

Буря получила свою кличку за то, что родилась глубокой ночью в страшную грозу и уже с детства отличалась крутым и своевольным нравом. Она кусалась, сбрасывала со спины наездников, не давалась в руки, когда ее хотели оседлать, в общем, вела себя соответственно своему имени - ругательству.

- Я не знаю, как тебе удалось ее оседлать, но это самая злая и своенравная лошадь в конюшне, Сетсуна.

- Мы с ней поладим, - улыбнулась его невозможная жена, и, не дожидаясь помощи с его стороны, одним движением взлетела в седло. Буря пряданула ушами, нервно затанцевала, но Сетсуна что-то зашептала ей на ухо, нежно поглаживая по холке, и кобыла успокоилась.

- Ну, поехали?

- Поехали. 

… Широкая тропа поднималась в горы, темнея меж заснеженных склонов. Все выше и выше, к перевалу… С тех пор он был здесь всего дважды. Или трижды?.. Если бы ему сказали, как он окажется здесь в следующий раз… А ведь десять лет назад он мечтал… Впрочем, что толку вспоминать об этом… О желании встретить рассвет… Тогда ты почему ты везешь ее на перевал?..

- Как тебе это удалось? – он и сам не знал, о чем именно ее спрашивает. Как она вошла в его мысли и сны? Лишила покоя? Каждый раз переворачивая его мир с ног на голову и разбивая броню одиночества, которую он возводил слой за слоем многие годы… Или он просто продолжал разговор о Буре?

- Наверное, она почувствовала во мне родственную душу. Если верить моей матери, я самая упрямая и своевольная из принцесс, а если верить тебе, то я просто проклятие какое-то, - улыбнулась Сетсуна.

- Да уж, вы с этой кобылой друг друга стоите, - Да, Сетсуна, ты – проклятие. Сладкое, мучительное проклятие… - Мы почти приехали.

- А куда?

- Сейчас увидишь, - до перевала оставался еще один поворот. И десять минут до рассвета.

Восточный перевал открылся перед ними неожиданно, словно вынырнув из-за поворота. Они остановились на самом верху, глядя на долину, с трех сторон окруженную Снежными горами – естественной границей владений герцога. Низкая, словно нарисованная Луна светила им в спины. Сетсуна спешилась и остановилась у края тропы, ведущей вниз.

Горы тянулись в обе стороны от нее, словно чьи-то огромные крылья. Вторя им, она раскинула руки, отдаваясь ощущению камня под ногами и ветра вокруг нее. Ее взгляд перебегал от одной вершины к другой, вторя склонам и ущельям… Горы…

- Как красиво… - оказывается, она сказала это вслух… Сетсуна чувствовала его шаги за спиной, вот он подошел совсем близко, стоит практически у нее за плечом… но поворачиваться не хотелось.

- Смотри, - тихо сказал он, и в тот же миг первая вспышка солнечного света проникла через ущелье… Свет бежал, и горы из синих становились сиреневыми, потом розовыми, а яркие лучи пробирались все выше, зажигая вспышки в ущельях, и вот уже первые вершины засверкали почти нестерпимым белым светом. Свет играл на снегу, на ледяных сколах, подбираясь все ближе. Сердце переворачивалось от такой красоты, от ощущения чуда… Чуда, когда звездное небо распахивается тебе навстречу… Или когда впервые на моих глазах он улыбнулся, а в льдисто-голубых глазах появились и пропали серебристые искры… Рассвет...

…Рассвет на Восточном перевале. Давняя, почти детская мечта, так неожиданно сбывшаяся… Сбывшаяся, хотя десять лет назад он разучился мечтать. Как разучился надеяться. По крайней мере, так он думал все эти годы… Его взгляд не отрывался от гор, а рукам безумно хотелось лечь на ее плечи и притянуть к себе. Всего-то на полшага… Он не смел. Не смел все эти полчаса, пока они молча стояли на перевале, продуваемом необычно теплым для зимы ветром. Все говорило о скорой весне…

… Она никогда не думала, что горы могут быть такими… бездна, она до самозабвения любила Плутон, но такое было возможно только на Земле… Этот рассвет и горные хребты будили в ней состояние какого-то хмеля, когда хочется забыть об всем и целый день только бродить по горам… К этому примешивалось присутствие Кунсайта, такого близкого и далекого одновременно. Чуть уловимое тепло его тела под форменным зимним мундиром земной армии, его запах… Сетсуне безумно хотелось сделать полшага назад и прислониться к его груди. И подставить лицо теплому пьянящему ветру… Голова кружилась от высоты. Или от чего-то другого?

Она повернулась, машинально нащупывая опору правой рукой. И сжала его сильные пальцы раньше, чем поняла, на что опирается. Взгляд Кунсайта тоже был немного шальным, но она ясно увидела в нем тень беспокойства.

- Что с тобой?

- Я чувствую себя пьяной, - почти рассмеялась она, - Ноги подкашиваются, - и это у нее!

- Это от высоты, - ответил он и потянул ее к лошадям.

- Нет, - решительно мотнула она головой, - Просто здесь… слишком красиво. Не умещается внутри…

Эта женщина действительно любит горы… Любит так же, как он… Рука сильнее сжала ее ладонь. Почему-то Кунсайт был уверен, что Сетсуна улетит, если он отпустит ее. Просто оторвется от земли и взмоет над горами.

- Пойдем, - еще минута, и он сделает глупость, о которой пожалеет. А, может, и не пожалеет…

- Пойдем. Только, - запнулась она, потом вздохнула, и решительно продолжила, - ты помоги мне забраться в седло. Боюсь пролететь мимо, - улыбнулась она. Если уж расписываться в собственной слабости, то без излишнего надрыва.

Кунсайт только кивнул, и они двинулись к лошадям. И всю эту долгую минуту он не выпускал ее руки. Его пальцы были почти горячими, несмотря на холод вокруг. Как и ее собственные.

 Лошади мерно рысили вниз по тропе, теперь залитой солнечным светом, а всадники тихо разговаривали. Кунсайт рассказывал о хребтах Северных гор, о всегда проходимом восточном перевале, о торговой дороге, что проходила чуть в стороне… Сетсуна хвасталась труднопроходимостью плутонианских гор, обилием пещер и ущелий… Тропа влилась в дорогу, оставив горы позади…

Через три часа Кунсайт собрался уже повернуть в замок, но передумал.

- Поедем к морю?

Сетсуна кивнула, сверкнув глазами. Она поселилась бы на берегу, будь такая возможность, - подумал герцог. Ему вспомнилась ее фигура на краю Утеса Судеб… То, как ее волосы плясали на ветру… Какой краской можно их передать?.. И сколько часов пройдет, пока он найдет нужный оттенок… Буря! О чем он думает?! Он, десять лет не прикасавшийся ни к лютне, ни к кисти… даже не вспоминавший о них… до вчерашнего вечера. До звуков лютни из открытого окна и первых признаков скорой весны…

…Это плохо кончится. Это просто не может закончиться хорошо. Он уже давно не верил в сказки и всегда ожидал худшего. Даже теперь. Тем более теперь. Чудес не бывает.

Словно в насмешку над ним на безоблачном северном небе вовсю светило солнце, пуская маленьких, но нестерпимо ярких зайчиков на снегу… И на волнах маленькой бухты, где он тоже не был очень давно… оказывается, его владения настолько велики, что можно десятилетиями не бывать в некоторых уголках.

Он помнил эту бухту до последней скалы, последнего камушка на галечном пляже, некогда поднятом землетрясением из морских глубин. До сих пор в шторм бухту заливало, и, наверное, до сих пор сюда выносит причудливые раковины, обломки деревьев, водоросли… Кто теперь собирает их здесь, надеясь найти жемчужину в створках? Когда-то он был одержим этой идеей – найти здесь жемчужину. Хотя откуда жемчуг в холодном северном море… Но он искал, и пытался ловить солнечных зайчиков на волнах…

Сетсуна любовалась редкостным, почти невозможным зрелищем – герцог Норманн Кунсайт улыбался каким-то своим мыслям. Как удивительно меняется его лицо… В него приходит… нет, не мягкость, что-то иное… что-то, подобное солнечному свету на острых гранях скал.

- Здесь я пытался поймать солнечного зайчика в детстве… - потом он учился здесь ловить ветер…

Один. Всего один луч звезды вырвался за пределы плотного тумана. Ловил солнечных зайчиков…

- А ты пытался когда-нибудь поймать звездный свет? - один луч, всего один…

О чем она спрашивает?..

- Нет.

- Хочешь попробовать? – но этого достаточно, чтобы увидеть звезду.

- Что?

Сетсуна соскочила с коня и повернулась к нему.

- Давай. Попробуй поймать звездный свет! – ритуальная фраза вызова на поединок… Она серьезно? Кунсайт спешился, хлопнул Тумана по крупу. Обе лошади спокойно отошли к скалам, где сквозь песок пробивалась сухая осенняя трава.

- Попробуй поймать ветер! – они замерли друг против друга в основной стойке.

Что ж, посмотрим, чему их учат на Плутоне. Кунсайт только слышал о “Стиле Звездного света”. Ходили слухи, что на Плутоне даже есть пара Ловцов. Ну, это вряд ли… Но Мастера там есть точно… А уж для принцессы наверняка нашли лучших учителей…

Есть только звездное небо… Она чувствовала, что за внешним туманом скрывается яркая звезда. Посмотрим, не обманываюсь ли я…

Она была звездой, ее пламенем и светом. Свет не знает преград. Его можно увидеть, можно остановить, но нельзя поймать. Даже в полной темноте луч света найдет свою цель. Зеркало изменит путь, но оно неспособно ничего сделать с лучом света. Точные, певучие движения… Огромное ночное небо в паутине звездных лучей…

Ветер пел внутри него… Холодный, льдистый северный ветер… В нем угадывались запахи морской соли, леса и близкой весны. Он сам был ветром, могучим потоком, который невозможно удержать. Ветер можно поймать парусом, но парус станет пленником ветра и сможет только следовать за ним… Точные, стремительные движения… Ветер над холодным северным морем…

Они обменялись парой ударов, словно знакомились… Нет, они действительно знакомились. Кто, как не они понимали это…

Удар, блок, поворот, удар, смена стойки, удар, блок… Гранитно-серая и угольно-черная фигуры двигались в каком-то необычном ритме, ведомом только им двоим… Все ярче свет, все сильнее ветер… Все быстрее и быстрее движения, сильнее и опаснее удары. И ни один из них не достигает цели.

Свет нельзя поймать, но можно отразить… Свет нельзя удержать.

Ветер можно поймать, но нельзя отразить… Ветер нельзя удержать.

Все быстрее и быстрее двигались они в точном, расчетливом танце смертельных ударов, прекрасных в своей законченности, четкости и плавности. Не битва, - танец на морском берегу… беседа двух понимающих друг друга людей… Песня во имя мира…

Удар, блок… шелест воздуха… Поворот, внезапная остановка и встреча двух лиц… и два голоса сливаются в один.

- Ты – Ловец!

- Продолжим? – чуть прищуренный взгляд светлых глаз, изломанная левая бровь…

- Конечно, - небесное спокойствие вишнево-карего взгляда…

В его руках сверкает простой армейский меч, который она встречает парой своих клинков, и к их беседе добавляется песня стали. Меч сменяют крылья, а у нее – саи, которыми так удобно ловить чужое оружие… Но стальные жала только пронзают воздух и сменяются новым оружием. Снова и снова…

В разговоре двух Ловцов не может быть лжи. Ей просто нет места, когда беседуют ветер и звездное небо.

Они остановились одновременно, застыв живыми статуями напротив друг друга. И коротко поклонились, отмечая конец беседы. Только шумело море, и гнал легкие облака ветер.

- Не хотел бы я встретиться с тобой в бою, - довольно проговорил Кунсайт, рассматривая дыру на рукаве. Меч с легкостью разрезал бушлат и китель.

- Я тоже, - улыбнулась Сетсуна, подняла с берега срезанную прядь волос и сунула в карман, - Поехали в замок? Если честно, есть ужасно хочется.

- Поехали.

…Так прошла неделя. Он звал ее кататься верхом, то в горы, то на южную окраину, то к морю… Потом они разминались в парке, невзирая на погоду, и шли завтракать. После чего занимались каждый своими делами, что для Сетсуны означало просмотр и подписание огромного количества бумаг и долгие споры с матерью по прямой связи. Несмотря на поток денег, хлынувший после свадьбы, Сандра категорически отказывалась выделять дополнительное финансирование на армию. Сетсуну просто бесила подобная недальновидность матери, - как можно жить, надеясь на здравый смысл и милость других держав? Мать все время говорила о климате и оранжереях, но Сетсуна стояла на своем. И добилась-таки увеличения ассигнований. Мать могла говорить что угодно о ее выборе, но Сетсуна была тем, кем была, и с ее мнением Сандра должна была считаться…

Сетсуна дочитала указ о расконсервировании оборонительного комплекса на Хароне, довольно хмыкнула и поставила внизу свою подпись. Ну вот, теперь Внутренние планеты поймут, что Плутон – это не только былая слава и не основанная ни на чем гордость… Принцесса положила указ в лоток для уже подписанных бумаг, которые теперь уйдут на Плутон, и прошлась по комнате. Сидение в кабинете – явно не ее стихия…

Она уже привычным движением прислонилась к каменной раме стрельчатого окна и стала смотреть на море… Ты вела себя, как эгоистка, Сетсуна, наследная принцесса Плутона. Теперь ты видишь, чего лишило бы планету твое упрямство? Да, она понимала и видела. Но не могла не спрашивать: “А что же будет со мной? Я ведь тоже живая…” Эти семь дней были прекрасными и мучительными… Ловить на себе его взгляд и самой следить за ним, когда он отворачивается… Стоять, скованной собственной клятвой и не сметь прикоснуться к нему, просто взять за руку… Не сметь, опасаясь того, как Кунсайт отшатнется, как рухнет такой тонкий, только наметившийся мост между ними… Но не будь того ночного разговора после свадьбы, не было бы и этого моста.

Камешек стукнул в открытое окно. От этого мальчишеского жеста у нее каждый раз замирало сердце, - так не увязывались холодный ледяной герцог и звуки лютни под ночным небом… шальное выражение глаз на озаренном рассветом перевале, шатание под ее окнами… Она узнавала угаданное ею еще тогда, на свадьбе. Тепло его руки под перчаткой… ощущение защищенности… свет звезды за туманом… Последний портрет в галерее... Редкие улыбки в светло-голубых глазах…

Сетсуна высунулась в окно:

- Пожалей своих садовников! Все дорожки разворотил… Поднимайся наверх, у меня не заперто.

Сетсуна успела активировать малый пересылочный портал и установить в его центре лоток, когда дверь комнаты открылась.

- И у тебя бумажные дела? – понимающе вздохнул Кунсайт, глядя, как исчезает в портале внушительная стопка документов.

- У принцесс тоже есть свои обязанности. Не думаешь же ты, что я посвящаю свое время вышиванию?

- Не могу себе представить тебя за вышивкой.

- А как прошло твое совещание?

- Как всегда… Три недели до коронации, Зойсайт то радуется, то исходит ядом от злости, Нефрит проверяет по десятому разу списки приглашенных, чтобы не вызвать скандала… Джедайт мотается по планете от одной чрезвычайной ситуации к другой, а я бездельничаю. Почетный караул – не моя забота, а с обеспечением безопасности все уже ясно.

- С ума от скуки не сходишь?

- Скоро начну, - насмешливый излом левой брови и намек на искру смеха во взгляде, - пошли в горы? До вечера, пешком?

- Пошли. А то я скоро озверею от этих бумаг, - от одного воспоминания о трех с лишним часах бумажной работы у нее опять заломило шею, и Сетсуна потянулась, сидя в кресле…

За разговором они отмахали несколько миль, и скоро достигли скальной гряды. Солнце клонилось к закату, и пора было возвращаться… Но Кунсайту не хотелось уходить. Ему все еще не верилось, что это происходит с ним, с человеком, который… который вот уже десять лет чувствовал себя живым только под пулями, под носом у смерти… С клинком в руке… В смертельной скачке по острым скалам… Он искал спокойствия… но нашел одиночество. Жгучий холод ледяной пустыни вместо свежего морского ветра… Да, там не было места боли, страху… Вообще ничему. Только четыре близких человека, которых он все равно старался не подпускать слишком близко, и безликие фигуры вокруг.

Она должна была стать еще одной безликой фигурой… безликой, безмолвной фигурой в белом платье и непрозрачной вуали. Именно такой она явилась ему в тот первый день… Но ее глаза были непреодолимым зовом в бездну… Ее вызов… Чего бы она не хотела тогда, она разбудила его. Разбудила еще раньше… в тот миг, когда он встретился с ней глазами. Как больно быть живым… Режут глаз цвета, обрушиваются звуки… Обжигает горло воздух, саднят пальцы, чувствуя каждую шероховатость камня, каждую прожилку древесины, каждый удар ее пульса…

- Кунсайт, что с тобой? – он стоял, прислонившись к скальной стене, пальцы сжимают камень, в глазах – дикая помесь опьянения и безумной ясности…

- Весна скоро, - всего два слова, но в них…

- Полезли наверх? – Бесшабашное веселье в вишневых глазах… - Наперегонки?

- Полезли!

В их руках материализуются веревки с крюками – стандартное армейское снаряжение, и вот уже кошки взлетают вверх, зацепляясь за уступы.

- Готова? – она только улыбается в ответ, - Пошел! – срывается с губ армейская команда. Он знает эти скалы, каждую трещину, каждый камень – это его скалы, его родина…

… Ей ли, выросшей на опаснейших скалах Плутона, впитавшей саму суть камня, боятся гор, робеть перед ними?..

Они двигались вровень, легко и быстро, и вот уже меньше трех метров до плато… Кунсайт рванулся вперед, подтянулся и протянул ей вниз руку:

- Давай помогу.

Она удивленно смотрит на него снизу:

- Я и сама справлюсь…

- Я знаю, - серьезно говорит он.

И он действительно знает. Сетсуна протянула руку, и Кунсайт без заметного усилия втащил ее наверх.

- Зачем?

- Тебе нет надобности что-то мне доказывать. Так зачем отказываться от помощи? – Быть рядом с ней, хотя бы так…

- Просто я привыкла справляться сама, - они стоят на самом краю, так близко друг к другу… Разве ты сама не хочешь прикоснуться к его руке? Хотя бы так…

- А может, это просто предлог… чтобы взять тебя за руку?..

Наверное, даже всезнающее небо не знало, кто из них двинулся первым, но это не имело значения. Просто секунду спустя они уже целовались прямо там, на самом краю скального плато.

…Она падала, парила в космической пустоте, пронизанной теплым звездным светом, почему-то пахло морем…

…Он летел, подхваченный ветром, куда-то вверх, в небо, откуда неслись запахи близкой весны…

Больно, очень больно отрываться… терять поток света, отпускать ветер… Прохладная ткань земного мундира под кожей ее щеки… Ощущение ее плеч в его руках… мягкие пряди волос, выбившиеся из строгого узла ее прически…

- Тебе тоже нелегко? – он даже не спрашивает. Он знает. Она кивает, - Но ты не отступишь.

- Нет.

Какое-то время они стоят, просто прижавшись друг к другу…

- Кунсайт, посмотри, как красиво! – серебристо-белые языки густого тумана наползали на тропу, оказывается, они уже покрыли низину…

- Красиво. Но теперь мы застряли… Через несколько минут туман поднимется к нам. А внизу вообще невозможно будет что-то разглядеть.

- А, по-моему, нам вполне по силам спуститься, - Сетсуна присела на корточки и ощупала скалистый край, - скала крепкая, а вниз можно и на ощупь…

- Можно, - кивнул он, - Но тропа узкая и по обрыву… Идти не меньше трех часов.

- Ты прав, лучше заночевать здесь… - Сетсуна огляделась в поисках подходящего убежища, но ничего не нашла, - Хотя на открытом месте будет прохладно.

- С той стороны есть пещера.

Пещера в скале была довольно просторной, и когда-то обитаемой. Темное пятно от кострища, правда, очень старого, сваленные в углу толстые поленья…

- На всю ночь нам этого не хватит… - с этими словами в руке Сетсуны материализовался армейский топорик.

- Я сам. Ты лучше запали костер прямо сейчас.

- Хорошо, - кивнула она.

Зажигалка была в кармане бушлата, как и еще куча разных полезных мелочей… Слабый свет заходящего солнца еще пробивался в пещеру, но скоро и его не будет. Только неизвестно, то ли все скроет туман, то ли солнце успеет раньше закатиться…

Кунсайт, пригибаясь, вошел в пещеру с охапкой сучьев в руках. Почему-то внутри что-то дрогнуло, когда он увидел небольшой костер и армейский котелок с водой на наскоро сложенном из камней очаге… Спокойно. Это просто еще одна глупая мечта двадцатилетнего мальчишки…

- Теперь сможем продержаться до утра, - он положил дрова к остальным и принялся стряхивать снег с воротника.

- Сильный снегопад?

- Не особо. Но поверь, ничего приятного в сочетании с туманом, - герцог материализовал РД, вытащил упаковку пищевых концентратов, отложил ее в сторону… и вспомнил разговор за обедом неделю назад, - Как насчет национальной кухни Плутона?

- Можно. Только давай всухую, а? Я в котелке лучше чай сделаю, чем на эту гадость воду тратить. Так, где он у меня? – Сетсуна принялась шарить по карманам, и, наконец, извлекла из бушлата бумажный сверток с зеленым чаем.

Нет, она что, серьезно готова есть белковый концентрат в сухом виде?.. Это же на вкус еще хуже, чем тот же самый концентрат, но разведенный в воде… Тем временем Сетсуна высыпала чай в котелок и сняла его с огня.

- Ну, надеюсь, твое пищевое довольствие не просрочено? - в принципе белковый концентрат не портится со временем, только на вкус становится еще более мерзким…

- А ты что, просроченный не ешь?

- Ем. Но только, когда нет ничего другого, - серьезно ответила она.

- Ну, тогда держи – Кунсайт, с трудом пытаясь сохранить серьезное выражение лица, протянул жене непрозрачную упаковку с маркировкой земной армии. Та невозмутимо вытащила нож и вскрыла пластик, заглянула туда…

- Шуточки у тебя, Кунсайт…

- Какие?

- Армейские, - улыбнулась Сетсуна и вытащила из подпространства свой рюкзак, - Подсунул мне дегидрированный комплексный обед вместо моего любимого концентрата…

- Ну, извини… - в глазах герцога не было даже намека на раскаянье.

Час спустя в пещере стояло молчание, нарушаемое только стуком ложек о стенки котелка, который быстро опустел.

- Красота, - заявила Сетсуна, вытаскивая из рюкзака скатанный спальник и флягу. Бушлат давно служил ей сидением, как и Кунсайту, но, похоже, никто из них не мерз, - я могла бы здесь поселиться…

- Летом я жил здесь неделями… Сначала убегал, потом родители махнули рукой и разрешили…

- Почему ты пошел в армию, Кунсайт?

- Армия – лучшее место, когда надо что-то забыть.

- Получилось?

- Нет. Почему ты так на меня смотришь?

- Просто вспомнила твой портрет в галерее…

Последний портрет в череде картин… Молодой двадцатилетний юноша сидит на скале, на морском берегу… Снежно-белые волосы плещутся по ветру… Светло-голубые глаза сверкают теплыми серебристыми искрами озорства… и чего-то большего. Норманн Кунсайт двадцати лет от роду, беспечный, счастливый… житель старой башни…

- Портрет… Человека, изображенного на нем, давно уже нет… - а боль осталась…

Год спустя политическая необходимость потребовала брака Советника Принца Эндимиона и одной из принцесс Солнечной Системы.

Кунсайт закончил свой рассказ и некоторое время просто сидел, прислоняясь к стене пещеры. Просто сидел и смотрел сквозь пламя костра в темные глаза своей жены.

- О чем ты думаешь?

- Интересно, как повернулось бы все, познакомься я с тобой тогда…

- Мне тогда было четырнадцать… В тот год погиб отец.

… Она была Принцессой. Но свой путь она выбрала сама. Еще в детстве она предпочитала куклам баталии на ковре, а вышивке – метание в цель. Нет, она любила музыку, и от лютни Сетсуну оторвать было так же сложно, как и от оружия. Матери, сатурнианке по происхождению, не очень это нравилось. Но отец одобрил выбор дочери. Он и сам не раз учил ее на татами, и разыскал для нее своего старого наставника. “Он помог мне стать мастером, вырастит и тебя”. Она не стала мастером. Она стала Ловцом. Но отец не увидел этого.

- Всю свою жизнь я была на войне… Плутон находится в осаде с тех пор, как вошел в Систему… Политика Внутренних планет душила нас все эти годы. И все было закономерно – закрывались форпосты, выходили из строя оранжереи. Одни жители уходили под землю, в старые города-убежища, другие покидали планету. Дисбаланс климата породил пыльные бури. Когда-то плодородная земля стала смертоносной… Отец и его офицеры спасали людей, в тот день разрушился последний воздушный купол. Они все остались там, когда от взрыва обрушились скалы.

Траурная церемония проходила на Луне. Она вообще не понимала, зачем это нужно. Отца не вернуть, даже с телом не проститься, не отдать последние воинские почести. Тем более, какое дело Луне? Политические игры и интриги были тогда чужды ей. Тогда, в четырнадцать лет, она еще не была Ловцом… но уже тогда она видела фальшь во взглядах Серенити и Афро, сдержанное сожаление Ареса и Меркурия. Невыплаканные слезы матери и тети Ио. Нереида и старый король Урана не приехали вовсе. И Сетсуна была благодарна им за это. Прощальная церемония стала для нее одним из главных уроков – выпало позорное испытание – терпи его. Важно лишь то, что есть на самом деле. Смешки и взгляды, вспышки фотокамер – ничтожное шевеление пред вечным звездным светом.

- Я была высокой нескладной девчонкой… Совсем некрасивой. Думаю, ты бы не посмотрел на меня. Вернемся в замок, я тебе покажу снимок.

- Думаю, он есть в досье на тебя, которое мне всучил перед свадьбой Нефрит.

- Глава контрразведки лично собирал обо мне сведения? Мне стоит быть польщенной, - усмехнулась Сетсуна, - И как?

- Не знаю. Я его не читал.

- Я тоже.

- Что “тоже”?

- Не читала досье на тебя. Перед свадьбой мне его принес заместитель главы разведки.

- Все равно там правды едва половина.

- А в моем – и того меньше.

- Да, вы, плутонианцы, насквозь пропитаны тайнами.

- Это неплохой способ защитить себя, не так ли?

- Один из лучших. Ну, что, отбой?

- Пожалуй…

Наблюдая за тем, как Сетсуна быстро достает из РД спальник и пристраивает бушлат себе под голову, Кунсайт подумал, что вряд ли ему удастся заснуть… Но он сможет смотреть на нее всю ночь…

- Спокойной ночи, генерал.

- Спокойной ночи, офицер.

Он все-таки уснул. И очутился посреди бескрайней ледяной пустыни… Это не остров Тагирен, и не архипелаг… Во все стороны тянутся лед и снег, отовсюду бьет холодный, какой-то злой ветер… Ледяное крошево и снежинки кажутся стеклянными осколками… Это действительно осколки прозрачного стекла… Цветные, окрашенные в алый цвет, они падают на снег… Нет, это просто кровь. Его кровь из многочисленных ран, нанесенных этими осколками… Холодно. Как холодно…

Как может быть холодно здесь ему, урожденному северянину и магу?! Ему, который шел по острову Тагирен трое суток без еды и оружия, с раненым Нефритом на плечах в тылу у Сапфиров? Здесь будет холодно любому, - пришло понимание. Этот ветер – не тот, что несется над морем, или даже над островом Тагирен и меж лиан Малахитовых болот. Этот ветер… Ветер пустоты… И осколки его желаний, так никогда и не сбывшихся…

И женская фигура в белом, не торопясь, идет к нему. Холодные морские волны в ее глазах… Мертвый блеск металла на светлых волосах… Она знает, что он никуда не сможет убежать от нее…

Не сбывшихся?!

И фигура в черном идет к нему с другой стороны. Идет скользящим хищным боевым шагом. Раскаленными углями жжет ее взгляд… Плещутся по ветру темные волосы, сверкая искрами живой стали. Она знает, что должна успеть…

Холод дарил покой, заставлял забыть о ранах от осколков…

Тепло призывало вспоминать… И каждая, даже давно зарубцевавшаяся рана, открывалась и яростным прибоем накатывала боль…

Больно? Значит, живешь…

Они подошли к нему одновременно…

- Ты останешься здесь, - надменно сказала она, - Ведь тебе некуда идти. Все разбито.

Осколки мечтаний, так никогда и не сбывшихся…

Не сбывшихся?!

- Пойдем, - улыбнулась она, - Дорога уже открыта.

И мир раскалывается надвое… Слепящая белизна пустыни… Глубокая бездна звездного неба…

Он шагнул. Шагнул, вцепившись в ее руку так, что стало больно собственным пальцам, способным ломать железо. Она пришла за ним…

Морские волны лениво набегали на галечный берег бухты. В воздухе стоял запах соли, дыма и недавней грозы… Вечернее солнце висело над морем, неяркое, теплое…

- Так мы идем? – раздался голос за спиной.

Он обернулся.

- Идем, - он легко поднялся и взял ее за руку.

Они шли по мелкой гальке на самой кромке воды. Шторм как и много раз до этого, выбросил на берег раковины… Он взвесил в руке одну целую, не расколотую бурей – черную и блестящую… Потянулся за ножом и разжал широким лезвием створки…

Значит, несбывшихся?..

Костер догорел, только жарко тлели угли, расчищенные от золы… тлели и роняли красные отблески в гранатовую глубину глаз.

- Ты что не спишь? – удивился он.

Вместо ответа Сетсуна подошла к нему, коснулась рукой лба… Сиди спокойно, генерал…

- Тебе приснился кошмар…

- Нет. Просто странный сон, - но почему тогда в голове звенит, как после магической контузии? Неужели тоже на холоде осколок словил? Возможно… Но тогда она… Черная фигура, обжигающий взгляд… Ледяная пустыня, полная смертоносного снега… Да, осколок…

- Ты метался и горел, как в лихорадке… - Сетсуна присела рядом с ним. Только сейчас Кунсайт заметил ее черный бушлат рядом с собой. И багровый синяк на тонком запястье… Да, он отчетливо помнил, как сжал ее руку, шагая в бездну, полную звезд… Она действительно пришла за ним… В груди стало горячо, как будто там растаяло что-то острое и холодное… Она пришла за ним…

- Извини…

- Ерунда. Пройдет.

- Конечно, - Кунсайт аккуратно взял ее запястье в свои руки, словно отогревая… - Вот и все.

- Спасибо, Норманн… - почему он на нее так смотрит?! – Я что-то не то сказала?..

- Меня очень дано не называли по имени…

- Извини, - потупилась Сетсуна. Надо же было такую глупость сморозить!

Она потянулась за курткой, чтобы уйти на свое место, но Кунсайт удержал ее, и Сетсуна обернулась.

- Не надо.

Не извиняйся. Не уходи. Не оставляй меня одного.

Хорошо.

Первые лучи зимнего солнца осторожно пробирались внутрь пещеры, освещая двух человек, что сидели у скальной стены.

- Знаешь, она действительно была там.

- Жемчужина?