До самого замка тана Адамант ехал верхом за спиной Кунсайта, держась за его порядком поношенную дорожную куртку. Ильвинг упорно молчал, только резкими ударами каблуков подгонял и без того быстрого коня. Земля, чёрная, влажная после недавнего дождя, глухо отзывалась на скачку Гюллира.

В ушах Адама этот стук отдавался ещё и тихим, неясным звоном – какой бывает после недавно перенесённой болезни, когда ты уже здоров и радуешься, как открытию, нежданной высоте неба и прозрачности воздуха, но ощущаешь слабость во всём теле, похожую на томление.

Его чувства были обострены до предела. Младшему Нидхёггу не хотелось думать ни о возможном – очень возможном – гневе брата, ни о таком близком, мучительном и ясном страхе Фенрира. Адаму казалось, что стоит напрячься, и он услышит острые, колющие мысли Кунсайта в слепящей вьюге его эмоций. А навстречу, из-за линии горизонта, к ним ползли удушливо-тёмной грозовой тучей мысли Наследника.

Когда они ворвались во двор замка, первым, кого увидел Кун, был Хаген – связанный и под стражей, он сидел в отдалении от Принца, мрачно расхаживавшего рядом с импровизированной плахой. Плаху соорудили из больших дубовых брёвен. Кунсайт сразу узнал их: в детстве он часто лазал по ним в дровяном сарае. Торопливо соскочив с коня и при этом чуть не вывихнув лодыжку, Ильвинг бросился к отцу.

– Эндимион II может себе это позволить, – заметил Хаген, поднимаясь и с удовольствием разминая затекшие руки и ноги. – И не забывай о страже, могут донести.

Кунсайт, внимательно следивший за Хагеном, вдруг увидел, как он изменился в лице.

Беловолосый юноша со светлыми волчьими глазами низко поклонился.

…Адамант в замке тана Ульвдалира занимал небольшую комнатку, убранную очень просто. Руководствуясь собственным вкусом, он в первый же день приказал вынести старинное ложе с пологом, убрать ковры и портьеры мрачных кровавых оттенков. В его распоряжении остались лишь лёгкая кровать из самого дешёвого дерева, пара грубо сколоченных стульев и стол.

Зато из окна взору Адама открывался роскошный вид на всю долину. Никто не знал об этом, но младший Нидхёгг уже дважды ночами, по-воровски, выбирался на волю по самодельной верёвочной лестнице. До самого утра он бродил по лесам и купался в ледяной речной воде. Диких животных беглец не боялся, а ночью видел не хуже кошки.

Адамант протянул руку и поднёс к губам бокал. Телесная слабость всё не проходила, и для него приготовили особое вино, сдобренное специями и целебными примесями. Душистый горячий напиток бодрил и проступал каплями пота, приятно холодившими тело.

В дверь тихо постучали, но никто не вошёл. Слугам была хорошо известна замкнутость Адама и его стойкое нежелание видеть кого бы то ни было, кроме брата.

– Сын тана Хагена просит встречи, господин.

– Впусти его. И уходи сам.

Дверь беззвучно отворилась. Кунсайт, в парадной одежде, слегка поклонился, на что ему ответили учтивым кивком, сидя в кровати.

– Рад видеть тебя, Фенрир. Прости, что не могу принять хозяина этого дома подобающим образом, – подросток указал на один из стульев.

Комната обстановкой напомнила Ильвингу охотничий домик в родовом лесу. Только её обитатель совсем не походил на охотника: первое впечатление юности говорившего с ним сейчас смывалось слишком ясным и пристальным взглядом ярко-синих, не детски глубоких глаз. Ворот его холщовой измятой рубахи был развязан, тёмные волосы слегка растрепались, на лбу, висках и бледной коже груди блестела влага.

Кунсайт опустился на предложенный стул.

– И тебе здесь нравится? – спросил он недоверчиво.

– Ещё как! – усмехнулся Адамант. – На что это, по-твоему, похоже?

– Честно? – хмуро отозвался Кун. – На хибару нашего лесника.

– Да? – задумчиво переспросил собеседник. – Но это как раз то, что нужно: я ведь не родовит, а по отцу вообще происхожу из торгового сословия.

Кунсайт поперхнулся и закашлялся.

– А ты не знал? – мягко отозвался Адам. – Кажется, это стало ударом для тебя.

– Не то, чтобы ударом… – пробормотал Ильвинг. – Отец сказал, что ты его племянник… Он передаёт тебе привет.

С лица Адаманта исчезла улыбка. Он устало опустил голову.

– Больше всего мне жаль, что я не могу выказать господину Хагену своё почтение. Думаю, он понимает это. Что бы ни случилось в изменчивом мире, мы навсегда связаны кровными узами, а будущее сблизит нас ещё больше. Позволь мне передать князю Хродвитниру это… – подросток, покопавшись, достал из-под подушки великолепное кольцо с рубином.

Кунсайт помедлил с ответом.

– Отец ничего не примет от Принца Эндимиона, – проговорил он холодно. – Но я могу отдать кольцо как знак твоего уважения тану.

Адам внимательно посмотрел на Куна и встретился с прямым, светлым и беспощадным, как клинок, взглядом.

Ильвинг повернул подарок, чтобы солнечный луч, падавший от окна, отразился в рубиновых гранях. Имя Наследника вызвало в душе – как и раньше – вспышку гнева, но в его отношениях с новым знакомым это не имело значения.

– Ты не будешь жалеть, что расстался с кольцом? – спросил он. – Всё же напоминание о близких…

– Память о близких нужно хранить в сердце, а не в кармане, – ответил Адамант.

Потемневшие синие глаза снова твёрдо смотрели на Кунсайта, на бледном лице обозначились скулы.

– Фенрир, если предки Эндимиона принесли смерть в Волчью долину, то Принц за это не в ответе.

– Ты видел всё собственными глазами, – сквозь зубы произнёс Кун, не отрывая взгляда от алого, как кровь, камня. – Он продолжает преследовать нас, как его родичи травили Волка со своими псами на бесчестной охоте!

– Всем известно, что такое Волчья клятва, Кунсайт. Ваши предки поклялись отомстить Нидхёггу за убийство и разорение – но, если бы ты и твой отец отказались от этой мысли…

– То будущий Король принял бы нас с распростёртыми объятиями, да? – издевательски подхватил Ильвинг. – Мы не нуждаемся в его милостях и не просим подачек. Ты ничего не сможешь изменить, Адамант.

Наступила тишина. Адам молча и грустно смотрел на юношу, чьи глаза, казалось, обратились в сталь.

– Жажда мести даже сильных делает слабыми, а мудрых вводит в заблуждение… Твой род, по предсказанию, воздаст своим врагам, но вскоре после этого падёт навсегда, – голос младшего Нидхёгга звучал тихо.

– Об этом я и хотел спросить…

– У меня? – усмехнулся Адамант. – У врага?

Кунсайт закусил губу.

– У друга, Адам. Ведь ты сказал, что будущее сблизит нас.

– Разве недостаточно близки убийца и его жертва? – взгляд юного гостя напомнил Ильвингу о тёплом летнем море. – Но ты прав, я приглашаю тебя на коронацию в Столицу – через год. Как родич Короля, я могу это сделать. Думаю, твой отец поддержит меня, ведь ты не сможешь всю жизнь просидеть в Ульвдалире.

– Я передам тану и это, – ответил Кун. – Но, я хотел узнать ещё… о будущем…

Адамант, посмотрев изумлённо на собеседника, вдруг скорчил совершенно цыганскую рожу и проскрипел сварливым базарным голосом:

– Дааааа? А позолоти-ка ручку, яхонтовый – всю правду скажу, как есть выложу!!

– Рад хотя бы тому, что ты развеселился, Адамант, – насмешливый голос Эндимиона прозвучал в комнате, как гром среди ясного неба. – А теперь отпусти своего нового друга и собирайся в дорогу. Утром мы выезжаем в Столицу.

– Эд…