Не-помню-кто 

Король и Шут,

“Тяни”

- Зой, проснись! Да что с тобой такое? Зойсайт?

- А? Джед, это ты? – Зойсайт сел на постели, подслеповато тараща глаза.

- А ты кого ожидал? Доломнита?

- Ох, чёрт... – юноша свалился на спину и попробовал спрятать голову под подушку. - Что случилось? Сколько времени?

- Шесть утра. Это я тебя должен спросить, что случилось: ты исчезаешь неведомо куда, возвращаешься глухой ночью, запираешься в душе и потом без всяких объяснений заваливаешься спать, а теперь мечешься так, словно тебе под одеяло лягушек запустили...

- Мне... кошмар приснился, Джед. – за мгновение до того, как Джедайт принялся перечислять его вчерашние прегрешения, Зойсайт и впрямь готов был поверить, что всё случившееся было не более чем сном.

- Ясно. А больше ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Только после свадьбы, - угрюмо пробурчал Зойсайт, делая безуспешную попытку спихнуть со своей кровати нагло рассевшегося на одеяле Джедайта. – Вот когда ты станешь моей законной супругой, я и буду давать тебе отчёт о каждой секунде своего существования, а пока не обессудь.

- Очень смешно, - уязвлённо сказал Джедайт. – Ты знаешь, что всё училище вчера с ног сбилось, разыскивая тебя? Некоторые думали, ты руки на себя наложил.

- Бред какой.

- Не знаю, ты ведь, кажется, пребывал в весьма расстроенных чувствах... Ладно, ты мне скажи хотя бы, где ты был?

- В городе. Знаешь, в парковой ограде в одном месте есть дыра, хочешь, я как-нибудь тебе покажу?

- Нет, спасибо. И что же ты там делал, в городе?

“Да, так просто от него не отделаешься” - уныло подумал Зойсайт и продолжал самым честным и беспечным голосом, на какой был способен:

- Да так, ничего особенного. Пошатался по улицам, поглазел на витрины, а когда успокоился, пошёл обратно, вот и всё.

- И всё? – недоверчиво повторил Джедайт. – А что тогда было с твоим платьем и с волосами? У тебя, вид был, как после хорошей драки.

- Это я упал... споткнулся. Знаешь, подол этот дурацкий...

- Судя по всему, упав, ты ещё хорошенько покатался по земле. Зой, я же тебя знаю, у тебя что-то случилось, на тебе вчера лица не было.

- Ну естественно, тебя бы на моё место, ты бы тоже расстроился... Думаешь, охота неделю на губе провести?– он нервно накручивал на палец растрепавшийся после беспокойного сна локон.

- Зой, у тебя синяки, - Джедайт смотрел на его запястье.

Зойсайт торопливо опустил руку, подтягивая рукав пижамы. Кожа у него была нежная, и вчера он насчитал у себя десятка с два кровоподтёков, счастье, что с лицом всё в порядке.

- Джед, - Зойсайт, наконец, посмотрел ему в глаза, - пожалуйста, хотя бы сделай вид, что поверил мне, а? Ничего страшного со мной не случилось, просто я не хочу об этом говорить, ни с кем.

Джедайт некоторое время испытующе смотрел на него, потом кивнул, соглашаясь. Зойсайт подавил вздох облегчения. Он подозревал, что о многом Джед вполне способен и сам догадаться (а может, уже догадался), но мысль о том, чтобы самому рассказать кому бы то ни было о вчерашнем, вызывала у него панический ужас.

– Будешь спать? – спросил Джедайт.

- Думаю, не стоит: всё равно подъём скоро... Лучше расскажи мне, что тут было, пока я гулял?

- Скандал, – коротко ответил тот, потом добавил, - Родители шумели, что из-за одного ненормального пострадали их ненаглядные чада; у Даранайта случилась истерика, а Доломнит чуть голос не сорвал от угроз.

- А... Лорд Кунсайт, он что?

- А что Лорд Кунсайт, перекинулся парой слов с Доломнитом и уехал – думаю, он-то вообще вздохнул с облегчением, что не пришлось смотреть этот злосчастный спектакль.

- А зачем он вообще тогда приехал, сидел бы дома! – проворчал Зойсайт. – Всё из-за него! Вытаращился на меня, как будто дыру прожечь хочет, а у меня ещё как раз текст из головы вылетел: тут кто угодно разнервничается!.. – он возмущённо фыркнул и, тяжело вздохнув при мысли о том, какой отвратительный день ему сегодня предстоит, принялся неохотно выбираться из постели.

Часов девять спустя Зойсайт, на ходу пиная носком сапога маленький обломок серого кирпича и насвистывая некую легкомысленную мелодию”, шагал по городу рядом с Джедайтом, и жизнь его была прекрасна и удивительна. Прекрасна – потому что сегодня у него, как и у всех курсантов, был отпуск в честь Столетия Победы, а удивительна – потому что его, несмотря на все вчерашние подвиги, этого отпуска не лишили и вообще никак не покарали. Он до сих пор не мог поверить своему счастью: сегодня утром директор, вызвавший блудного курсанта в свой кабинет на разбор полётов, совершенно неожиданно закончил не обещавшую ничего хорошего нотацию словами: “Но наш высокий гость счёл нужным вступиться за вас. Он нашел ваш проступок извинительным и настоятельно просил не наказывать вас... и по зрелом размышлении я решил с ним согласиться, при условии, что подобное больше не повторится”. По выражению широкого угловатого лица полковника в отставке было видно, что ход мыслей сильных мира сего вообще и Четвёртого Лорда в частности является для него абсолютной загадкой, и в этом Зойсайт, честно говоря, был с ним полностью солидарен. Он даже потратил где-то минут семь на попытки понять, с чего вдруг Лорд Кунсайт вздумал озаботиться его судьбой, и результатом его напряжённых размышлений явились следующие две версии. Первое: лорд, устыдившись своего бесцеремонного поведения, решил загладить свою вину перед бедным курсантом. Второе: лорд влюбился в бедного курсанта без памяти и вознамерился оберегать его от всех возможных лишений и невзгод. Обе версии были равно невероятны, но больше Зойсайту ничего в голову не приходило, так что он махнул на это дело рукой.

- Ну, куда сейчас пойдём? – он повернулся к Джедайту.

С утра они уже успели понаблюдать за торжественным парадом на Королевской площади (от одного воспоминания об этом грандиозном зрелище у Зойсайта на секунду вновь перехватило дыхание), послушать превозносящих героизм и мужество воинов Земли, а также мудрое правление Его Величества Эндимиона Четвёртого ораторов на площади Трёх Трибун и принять участие во всех увеселениях, предлагаемых в обычном месте народных гуляний, на площади Синих Камней – прокатиться на дюжине каруселей, без малейшего успеха сыграть в лотерею, пофлиртовать и потанцевать с какими-то молоденькими не то модистками, не то белошвейками, чьё воображение поразила меткость, продемонстрированная Зойсайтом в тире, выпить по кружке тепловатого пива, оттоптать ноги множеству прохожих и поглазеть на драку между двумя подвыпившими ремесленниками. Больше в городе вроде бы делать было нечего...

- Я, вообще-то, к деду собирался. Пошли со мной, он будет рад, - предложил Джедайт.

Зойсайт несколько сомневался в том, что граф Гранат, межпланетное светило в области физики, химии, астрономии, биологии и Металлия знает чего ещё, и в самом деле так уж обрадуется человеку, чьего имени не удосужился запомнить за полтора года знакомства, но всё равно согласился. Огромный, несколько запущенный особняк, большую часть которого занимали лаборатории и библиотека, и в котором в почти полном, если не считать немногочисленной прислуги и ассистентов, одиночестве обитал Гранат, был, пожалуй, самым любимым местом юноши во всей столице. Ему нравилось бродить по пустым коридорам, пока Джедайт с дедом составляли какие-то абсолютно непостижимые формулы или ставили очередной загадочный эксперимент, нравилось разглядывать старинные портреты предков Джедайта на стенах, листать роскошные старинные книги об оружии и исторических битвах в библиотеке или просто сидеть на широком подоконнике, глядя на сад и мечтая о тех днях, когда он станет знаменитым героем, совершит множество подвигов во славу Земли – может быть, даже завоюет Луну, и в королевском дворце будет устроен приём в его честь, на котором Их величества лично выразят ему свою благодарность, и никто уж не посмеет назвать его провинциальным выскочкой, нищим дворянчиком или безмозглой куклой...

- Слушай, Джед, - спросил он, когда они, полчаса спустя, сидели в мягких обшарпанных креслах в гостиной Граната, ожидая, пока тот закончит работу в лаборатории и сможет к ним выйти, - а что ты вообще делаешь в училище? Ты ведь всё равно собираешься заниматься наукой, и вся эта муштра тебе ни к чему, а в прочих предметах ты разбираешься получше наших учителей. То есть, я-то, конечно, очень рад, что ты со мной учишься, - спохватился он (Джедайт был едва ли не единственным, кто позволял Зойсайту списывать, не пытаясь в качестве вознаграждения залезть к нему в штаны), – но всё-таки...

- Видишь ли, в семье моего отца все мужчины были военными. Такова традиция, и отец ею очень дорожит. Поэтому у него никогда не возникало сомнений в том, что я эту традицию продолжу. Он был так уверен, что я жажду стать офицером, что не придавал значения тому, что дед учит меня... он вообще, по-моему, всегда считал деда просто старым чудаком. А когда он спохватился, было уже поздно. В день моего четырнадцатилетия он предложил мне в качестве подарка выбрать любое учебное заведение, куда я хочу поступить... а я назвал Королевский Университет. Не хочу хвастаться, но, думаю, уже тогда я вполне мог бы сдать вступительные экзамены, - Джедайт едва заметно улыбнулся, но тут же вновь посерьёзнел. – Знал бы ты, какой тогда был скандал... Отец кричал, что не позволит мне потратить свою жизнь на всякую чепуху, недостойную настоящего мужчины, что лишит меня наследства и оставит всё Яшме – а дед заявил, что его собственного состояния, нажитого на “чепухе”, вполне хватит, чтобы возместить мне эту потерю - ведь, кроме моей матери, детей у него нет, и я его единственный наследник. После этого они, по-моему, месяц не общались... а со мной отец заговаривал только для того, чтобы попытаться отговорить меня от моего намерения, но я стоял на своём, и всё закачивалось новыми скандалами... Тяжёлое, короче говоря, было время. Но потом мама убедила их с дедом спокойно всё обсудить, и они, в конце концов, решили пойти на компромисс: сначала я окончу военное училище, а затем, если не изменю своего решения, пойду в университет. Отец надеялся, что я почувствую вкус к военной службе и выброшу из головы эту, как он считал, детскую блажь, но сейчас, похоже, смирился с тем, что я буду служить родине иным способом.

Зойсайт молчал. Он не ожидал от обычно сдержанного, если не сказать скрытного Джедайта такой откровенности, и не знал, как на неё реагировать. К тому же, всё услышанное разительно отличалось от того, к чему он привык. В его собственной семье было девятеро детей, и после троих старших братьев ни продолжать, ни наследовать ему было особенно нечего, а в училище его отправили потому, что это был самый дешёвый путь получить приличное дворянину образование. Эти сведения на ответную откровенность явно не тянули, а без всякого перехода заговорить о другом ему казалось неудобным, но сказать что-то было надо, потому что пауза опасно затягивалась. К счастью, тут в гостиную вошёл Гранат и избавил его (и, вероятно, Джедайта) от этих мучений.

- Джедайт, мальчик мой! – граф тепло обнял внука, затем обернулся ко второму гостю:

- Рад видеть вас в моём доме... молодой человек, – видно было, что граф несколько смущён собственной забывчивостью, что странным образом делало его худое морщинистое лицо с чуть длинноватым носом и острым подбородком моложе и подчёркивало их с внуком фамильное сходство.

- Угостишь на с Зойсайтом ужином? Мы голодны как волки.

- Ну конечно! Сейчас прикажу подать на стол, – он протянул было руку к колокольчику, но тут в дверь постучали и вошёл дворецкий:

- Ваша светлость, к вам госпожа Яшма, – он ещё не успел договорить, а сестра Джедайта уже появилась в гостиной собственной персоной.

- Здравствуйте, дедушка! И вы, братец, я в восторге, что вы здесь... и господин Зойсайт тоже, – она одарила юношу очаровательной улыбкой. - Я с самого утра как чувствовала, что вы будете здесь, не случайно меня так тянуло поехать проведать дедушку...

Зойсайт вслед за Гранатом и Джедайтом вежливо поздоровался с ней, мысленно скрежеща зубами. Проклятье, знал бы, что её принесёт, вообще бы из училища не выходил!

- Мы как раз собираемся поужинать, составишь нам компанию, Яшма? Заодно расскажешь, как там отец с мамой, - Джедайт, в отличие от друга, похоже, искренне радовался встрече.

- К сожалению, об этом я знаю не больше тебя. Они ведь пишут тебе с вод так же часто, как и мне?

- Да. Надеюсь, маме скоро станет лучше, и они вернутся. А как у тебя самой дела?

- О, не особенно хорошо, к сожалению. Знаешь, тётушка Лал слишком буквально поняла мамину просьбу присматривать за мной...

- Да уж, представляю... – Джедайт усмехнулся. – Держу пари, она уже сейчас сожалеет, что отпустила тебя практически одну...

Зойсайт хмуро рассматривал узор на занавеске, делая вид, что не замечает кокетливых взглядов, которые Яшма во время разговора то и дело бросала в его сторону. Он уже представлял себе, что будет дальше: Джед с Гранитом, которых даже приезд любимой сестры и внучки не может отвлечь от их гораздо более любимой работы, после ужина наверняка запрутся в лаборатории, чтобы не потерять ни одной минуты из тех, что остались до срока, когда курсантам пора будет возвращаться в училище, а ему, как и в прошлый раз, придётся развлекать эту жеманную дуру светскими разговорами и, что самое ужасное, выслушивать её по-слоновьи изящные намёки Металлия знает на что!

- Скажите, Зойсайт, как поживает ваша семья? – спросила Яшма. – Надеюсь, у них всё в порядке?

- Спасибо, насколько я знаю, всё благополучно. – Зойсайт заставил себя улыбнуться. Сестра Джеда вызывала у него почти иррациональное раздражение одним своим видом. А ведь, казалось бы, внимание такой хорошенькой девушки должно ему льстить...

- Приятно это слышать. Полагаю, и все остальные, кто вам дорог, находятся в добром здравии? В отдалении от столицы воздух, должно быть, куда чище, и жизнь на лоне природы так приятна и спокойна, не то, что здесь. Порой мне хочется оставить свет, но, сами понимаете, положение обязывает жертвовать своими желаниями ради семьи...

Зойсайт мысленно пожелал ей убираться в преисподнюю: казалось бы, ничего не значащие слова содержали одновременно и не слишком тонкую попытку разузнать, не ждёт ли его дома кто-то, кроме родных, и неприятное напоминание о разнице в их положении.

- Да, я понимаю, - он ограничился этим односложным ответом, проигнорировав вопрос о добром здравии, и с удовольствием отметил, как недовольно прикусила губку его собеседница – ну надо же, и как это он не попался на эту удочку! Внешне она довольно сильно походила на брата – та же бледная кожа, бледно-голубые глаза и бледно-золотые волосы, только черты лица не такие резкие, но её умственные способности порой наводили Зойсайта на мысль, что природа отдыхает не только на детях гениев, но и на их сёстрах.

- Зойсайт, вы читали последний роман виконтессы Ваэлайт? – продолжила разговор Яшма.

Зойсайт, чьим любимым чтивом были повести из серии: “Военные приключения: уроки героизма для юношества”, ответил отрицательно.

- О, как же можно! Вы непременно должны его прочитать! Он называется “Жертва во имя любви” и все, решительно все утверждают, что это лучшая книга, изданная за последний год!

- Простите, но я не охотник до любовных романов, - сухой тон юноши граничил с невежливостью, но Яшма, казалось, ничего не заметила.

- Вы не правы, Зойсайт, поверьте мне! Когда вы узнаете сюжет, вы обязательно измените своё мнение!

- И какой же там сюжет? – обречённо спросил он.

- Одна знатная дама влюбляется в юношу, который спас её от нападения разбойников, что пытались её обесчестить, – Зойсайт чуть вздрогнул, наверное, от того, как зашуршало шёлковое платье придвинувшейся ближе Яшмы. - Он смел, благороден и красив... очень красив, почти как вы, Зойсайт... но, к сожалению, ниже её по положению: она дочь лорда, а он всего лишь бедный офицер. Какое-то время они встречаются тайно, но затем жених героини, узнав об этом, с помощью подкупа устраивает так, что его соперника обвиняют в государственной измене. У него есть алиби: ночь, когда секретные документы были похищены из сейфа и переданы шпиону Серебряного Тысячелетия, он провёл со своей возлюбленной, хотя, конечно, ничего недозволенного между ними не происходило. Но, хоть его неминуемо ждёт смертная казнь, он молчит, чтобы не запятнать её имя. И вот, когда судья уже готов огласить приговор, героиня входит в зал суда и при всех раскрывает свою тайну... Её возлюбленный свободен, а истинный виновник наказан, но её репутация втоптана в грязь. Родители отказываются от неё, перед ней закрываются двери всех приличных домов, все презирают и осуждают её – но она счастлива, потому что спасла жизнь того, кого любила. Потом всё разъясняется, герой оказывается потерянным сыном другого лорда, они женятся и живут счастливо. Но кульминация романа – это жертва героини. Поэтому он и называется “Жертва во имя любви”...

“Вот спасибо, сам-то я ни в жизнь бы не понял”, подумал Зойсайт, последние несколько минут размышлявший о неких мало связанных с Яшмой и её литературными вкусами вещах и по этой причине слушавший вполуха, и неожиданно обнаружил, что девушка сидит совсем вплотную к нему, и её рука касается его плеча.

- Вы понимаете меня, Зойсайт? – её дыхание щекотало его щёку. – Она пожертвовала всем ради того, кто был ей дорог, несмотря на всё, что их разделяло. Вы... вы смогли бы так? Нет, вы же мужчина... А вот я – я смогла бы... ради вас... Скажите, Зойсайт, я могу что-нибудь для вас сделать? Что угодно... только бы доказать вам...

Зойсайт наконец обрёл дар речи, но ничего умнее, чем “Госпожа Яшма... Я вас не совсем понимаю...” не выдал.

- О нет, не притворяйтесь, - она улыбалась точь-в-точь такой же томной улыбкой, что и соблазняющая генерала Агата шпионка Майлин в исполнении Топаза в недоброй памяти пьесе, - я знаю, что вы всё понимаете. Я не успокоюсь, пока вы не попросите меня о чём-нибудь, в залог наших... добрых отношений, ну же, не стесняйтесь - её губы почти касались губ Зойсайта, когда он смог выдавить единственное, что сейчас пришло ему в голову:

- Подарите мне одно из ваших платьев!

Продолжение следует