Над городом выла вьюга.

Последняя, если верить синоптикам, метель уходящей зимы – а в календаре уже неделю значился март – диким зверем металась в лабиринте однотипных многоэтажек. Магазинные вывески, хоть как-то оживлявшие фасад улицы, сгинули в колючем снежном пологе. Темная машина – темно-синяя, темно-зеленая, возможны варианты – одиноко притулилась к обочине в десяти метрах от автобусной остановки, ожидая здравомыслящих граждан, которые не захотят мерзнуть неизвестно сколько времени под символической защитой открытого всем ветрам навеса. Ненормальных, выползших в такую погоду из дому, не было.

Зеленый огонек грустно мигал проносящимся мимо "Волгам". Клетчато-желтые бока на миг выскакивали на сцену и тут же пропадали в складках снежного задника. А он оставался.

Через одну тысячу два года фанатичные приверженцы павшего режима, отказавшиеся от обратной генетической трансмутации, навсегда покинут Землю. Среди увозимых реликвий будет заключенная в прозрачный контейнер газетная вырезка. Черно-белая фотография молодой женщины в белом халате и заголовок на всю страницу: «Открытие русских ученых спасет человечество».

Двое вынырнули откуда-то из подворотни. Остановились, напряженно всматриваясь в снежную тьму. Мужчина сразу направился к машине, резко открыл переднюю дверь, перекинулся парой фраз с водителем и махнул рукой спутнице. Уселся на переднее сиденье. Женщина с тихим стоном нырнула в тепло салона, привычно поддернула полу пальто, но все равно прищемила ее дверью. Со второй попытки закрыла дверь, и машина тронулась. Влилась в нервозно-замедленный поток.

Через тысячу лет духовный лидер повстанцев собственноручно наведет нейробластер на Госпожу Секретаря. Некоронованная императрица примет смерть с пугающей, снисходительной улыбкой. Последними ее словами будут: «Я прожила тысячу сто шестьдесят семь лет. Двух последних цифр было бы вполне достаточно».

Водитель почти непрерывно жмет на рычаг омывателя. Дворники ритмично сгребают снежную жижу, щедро разбавленную этиловым спиртом. Спирт испаряется, а вода замерзает. По краям лобового стекла уже намерзли льдины в палец толщиной.

Фары, поворотники, светофоры – словно река огней – все вместе они напоминают новогодние гирлянды. А пассажиры наверняка возвращаются с гулянки – около той остановки есть несколько неплохих кафе и очень приличный бильярдный клуб. Вид у обоих усталый. И когда женщина скидывает с головы капюшон, по салону растекается удушливый запах табачного дыма, пропитавшего ее волосы.

Она молода. Тяжелые рыжие кудри, способные украсить рекламу любого шампуня, неряшливые разводы под глазами – таящий на ресницах снег практически мгновенно гробит любой макияж. И неожиданно цепкий, совершенно трезвый взгляд чуть раскосых темно-карих глаз.

Через девятьсот восемьдесят шесть лет забавная белокурая девочка увидит портрет главы правительства и медленно произнесет: «Берил».

Мужчина взирает на буйство природы и мельтешение городских огней из-под полуопущенных век. Ранняя седина ему идет, и он наверняка об этом знает.

Откуда бы они ни возвращались, это явно не романтическое свидание – какая романтика в такую погоду? Дата, от которой никуда не денешься? Но даже муж, не говоря о любовнике, сел бы рядом. Женщина сидит сзади одна и никакого неудобства по этому поводу не испытывает.

Коллеги? Деловые партнеры? Брат и сестра? Все сразу?

Ночь, метель и двое в темной машине – опытный таксист, когда в его присутствии не нуждаются, умеет оставаться за скобками.

Через пятьдесят семь лет бессменный Генеральный Секретарь ООН продемонстрирует Совету Безопасности свою новую разработку: сыворотку, позволяющую человеку жить на поверхности. В том же году, комментируя развод с Константином Арктовым, она в порыве откровенности скажет: «Мы оба совершенно не умеем жить. Творить историю куда проще».

Что их связывает? Брак по расчету, с маленькой, но очень перспективной фирмой в качестве нежно лелеемого первенца? Или затяжной служебный роман, давно надоевший главным участникам, но уже ставший неотъемлемой принадлежностью конторы? Они все еще обмениваются томными взглядами во время совещаний, но в такси он садится рядом с водителем, и в постели они говорят о делах.

Возвращаются с корпоративной вечеринки, до смерти уставшие от слащавого спектакля. А на душе – злой, промозглый ветер.

Через четыре года Изабелла Петровна Темнова станет самой молодой обладательницей Нобелевской премии, а так же кавалером высших орденов всех уцелевших к тому времени государств. Благодаря ее методу клонирования растительных тканей будет полностью решена продовольственная проблема.

Они до странности похожи. Внешнего сходства почти никакого, но… Очень высокие, примерно одного возраста… И все. Но очень похожи.

Дети разных жен одного свихнувшегося на власти маразматика, всемогущего домашнего тирана? Росли, понятия не имея друг о друге, и при встрече пришли в упоение от им одним понятного родства душ. А потом, при официальном знакомстве с мамами, выяснилось, что дело не в душах, а в генетическом коде. Сюжет, достойный Шекспира.

Сейчас возвращаются с поминок – может быть, по тому самому маразматику.

Мир его праху.

Через два часа на Токио упадет незамеченный никем из астрономов метеорит. И вместо глобального потепления наступит ядерная зима. Кстати, мисс Цукино не хватит ровно трех секунд, чтобы стать миссис Джиба.

Сутолока центральных улиц осталась позади. Безлюдность спального района, усугубленная понедельником и погодой. Редкие светофоры напоминают стойких оловянных солдатиков.

Мудрому датскому сказочнику нет места в этой бесовской – февральской, вопреки календарю! – ночи. Приемник надрывно выталкивает из себя затасканный «супер-хит», настойчиво предлагающий убить соседей. Любовная серенада двадцать первого века.

За сутки до этого четверо мужчин и одна женщина соберутся в насквозь прокуренной комнате, и женщина легко подбросит в ладони хрустальный, излучающий тьму шар. «Ну, и как мы его назовем? Ошибка персонала АЭС? Атака террористов? Высадка марсиан?»

Машина останавливается. Мужчина протягивает купюру, таксист лезет за сдачей.

- Круг по кварталу и сюда же, - отрывисто бросает женщина.

- Без сдачи, - невозмутимо подтверждает ее спутник.

Водитель молча прячет деньги. Дело хозяйское.

- Песню дослушать, - полуизвиняется женщина.

Точно, с поминок.

За двадцать тысяч лет до этого благородный принц будет настойчиво доказывать безмятежной красавице, на днях разменявшей пятую тысячу лет: «Она – чистое зло».

Пустая дорога и снег, красиво подсвеченный огнем фар.

Жизнеутверждающая песенка мотора.

Поворот.

Поворот.

По рации кто-то жалуется – не может найти адрес.

Чисто теоретически, где-то в небе должна быть Луна.

За двадцать тысяч и один год до этого, на новогоднем балу, во время одной из фигур менуэта, вдовствующая королева повернет голову к внебрачному сыну своего мужа и тихо скажет, если опустить затемняющие смысл фразы конструкции: «Хочешь, я убью соседей?»

Прямо и направо, по собственным следам. Уже знакомый дом – утес, погруженный в кипящую вьюгу. Ближе не подъехать.

Мужчина сухо роняет дежурное «спасибо», женщина неловко – такой рост хорош лишь на подиуме – выбирается наружу. Два хлопка дверьми сливаются в один.

Бредут, проваливаясь в снег по щиколотку, сразу превратившись в размытые темные силуэты.

Водитель ждет, пока пассажиры войдут в подъезд – так положено.

Через две тысячи лет беспристрастные или просто слишком циничные потомки будут глубокомысленно рассуждать, кем бы стала королева Берил, не будь принца Эндимиона. Слезы Серенити высохнут на страницах идеологически верных фолиантов, с афиш и суперобложек на детей идеального мира будет насмешливо взирать Темная Королева.

- Почти на "Мерседесе" ехали, - неожиданно говорит мужчина.

Равнодушно-непонимающий взгляд: она устала и замерзла. Пальто – осеннее.

- Это "Ауди". Достаточно новая, по-моему. Надо бы у Ника спросить.

Женщина оглядывается на терпеливо ждущую машину.

- Такси – "Мерседес". Будет, что вспомнить.

Через десять тысяч лет ученые-историки дружно объявят Изабеллу Берил образом собирательным и передерутся из-за того, что же именно она символизировала. Чаще всего, как ни странно, будет упоминаться Любовь.

Он доводит ее до подъезда. Помогает подняться по обледеневшим ступенькам; сдернув с левой руки перчатку, нажимает кнопки кодового замка. Бездомный ветер радостно бросается вверх по лестнице, деликатно обогнув людей: протиснуться между ними он не решился.

Между ними – тени городов возведенных и городов, обращенных в прах.

Секундный взгляд глаза в глаза. Мужчина отворачивается, женщина переступает порог. Грохочущий хлопок металлической двери ставит точку.

Через двадцать минут она выйдет из ванной, застелит подушку сухим полотенцем и провалится в сон без сновидений. Через сто тысяч лет существо, все еще отдаленно напоминающее человека, возложит на алтарь ее храма Серебряный Кристалл.

Черная "Ауди" подмигнула зеленым глазом и исчезла в снежной круговерти.

Над городом выла вьюга.