Чудовище. Чудовище с ангельской внешностью. Самое прекрасное во всей вселенной. Чудовище, без которого я не могу жить, и которое прекрасно об этом знает. В ответ на мои мысли он тихо смеется.

– Да? И кто же я? – спрашивает он, перекатываясь со спины на живот и запуская тонкие пальчики в мои волосы. – Цербер? Гидра? Огнедышащий дракон? – его дыхание касается моих губ. – Так кто же я? – прошептал он, касаясь своими нежными губами моих.

Эта сладкая пытка продолжалась не дольше минуты. А я не верил, что можно терять голову из-за поцелуев.

– И все же, кто я? – утыкаясь подбородком в скрещенные руки, полюбопытствовал он.

– Хамелеон.

И опять этот серебристый смех, как звон колокольчиков на ветру.

– Вряд ли я способен менять цвет кожи.

– Я не об этом.

– Я знаю, – его лицо суровеет. Неожиданно он ласково улыбается и нежно целует меня в щеку. – Давай спать. Еще так рано, – мурлыкает он, трясь щекой о мою грудь. – Если на то пошло, мы оба хамелеоны. Никогда не думал, что Ледяной Лорд может быть таким страстным… – шепчет он, засыпая.

Да, мы оба хамелеоны. Наша жизнь – маскарад, где мы обязаны скрывать свое лицо под маской, чтобы выжить. Невинность, капризность, равнодушие, взрывоопасность, почтение, коварность, открытость, холодность, наивность, доверчивость, хитрость, лесть, мстительность, легкомысленность, импульсивность... Я за все эти годы настолько привык к своей маске, что она стала моим настоящим лицом. И это продолжалось до тех пор, пока в моей жизни не появился Он. Тот, кто не побоялся открыться мне, и единственное, чем я мог отплатить за такое доверие, – снять свою маску. С тех пор мы вместе. Возможно, это звучит очень уж сентиментально для Ледяного Лорда, но, по правде, я устал им быть. Устал быть ледяной стеной, безмолвной, бесчувственной, одинокой…

Мои невеселые мысли прерывает несильная пощечина.

– Не думай об этом, – влажные глаза печально смотрят на меня.

– Почему?

– Эти мысли причиняют тебе боль. И мне тоже становится больно, – он ложится на спину и задумчиво смотрит в потолок. – Почему ты назвал меня чудовищем? – неожиданный вопрос.

– Прости.

– Я не сержусь. Мне просто интересно.

– Ты как… – я даже не знаю, какое слово подобрать.

Он слабо улыбается и, перевернувшись на бок, нежно проводит своими пальчиками по моей груди.

– Ты уже назвал меня хамелеоном. Продолжай.

– Тебе будут неприятны мои слова.

– Все равно я хочу это услышать.

– Ты не тот, кем кажешься. С виду ты такой невинный, открытый, но в тоже время ты можешь, не задумываясь, убить.

– Тебя это пугает?

– Нет. В этом мы с тобой очень похожи.

– Но тебе все равно неприятно.

Я устало вздохнул. Даже и не знаю, как я отношусь к своему «двуличию».

– Я не считаю себя двуличным. Я просто могу постоять за себя. Разве это значит, что я чудовище?

Металлия возьми, а он прав. А я, дурак…

– Ты не дурак, – длинные пальчики ласкающее прикасаются к моим губам. – Просто ты не понимаешь меня. Меня никто не понимает.

– Прости, – шепчу я, целуя изящные руки.

– Тебя удивляет то, что все мои перемены не сказываются на мне так, как на тебе.

– Да.

– Открою тебе маленький секрет, – заговорщицки шепчет мне на ухо. – Да, я меняю маски, но все эти маски – мои. Я такой, каким меня хотят видеть. Нефриту нужен кто-то, с кем можно повздорить, – я дразню его. Джедайту иногда хочется, чтобы его кто-то выслушал, – я под предлогом, что Нефрит опять меня обижает, напрашиваюсь к нему на чашку чая. Берилл хочет видеть перед собой смертоносное, но глупое существо (зачем же ей конкурент в борьбе за Первого Лорда) – встречайте Второго Лорда Огня, вспыльчивого и совершенно не думающего о последствиях. Но я действительно такой. И только твоим представлениям я не соответствую, – лукавая улыбка заиграла на его губах. – Каким ты хотел бы чтобы я был?

Не хочу отвечать.

– Ты хотел, чтобы я был нежным цветком, который нужно защищать? Я разочаровал тебя?

Вздрагиваю от этих слов.

– Вовсе нет.

Он серьезно кивает.

– Это правда, – молчит. Я ласково прикасаюсь к его щеке – забудь. Он как котенок трется щекой о мою руку, нежно целует мою ладонь. – Я люблю тебя. И лишь для тебя обнажаю лицо.

– Только на сегодня?

– Нет, только навсегда.