Часть 2. Страх

Глава 4

Я любовь узнаю по боли...

                     М. Цветаева  

         Словно бритва рассвет полоснул по глазам,

                                                                                               Отворились курки, как волшебный Сезам,

                                                                                         Появились стрелки, на помине легки, -

                                                                               ......................................................

                                                                                         И потеха пошла - в две руки, в две руки!

                                           В. Высоцкий

В кабинете Кунсайта было тихо. Так тихо, что становилось страшно... Как будто все звуки умерли или в испуге забились в щели книжного шкафа.

Зойсайт стоял навытяжку в наглухо застёгнутом темно-зелёном мундире. Кунсайт сидел в глубоком кресле за  письменным столом.

Оба молчали уже несколько минут. Зойсайт глядя в пол, Кунсайт стиснув до боли челюсти. 

Зой понимал, что надо что-то сказать... И одновременно физически ощущал свою немоту. В голове проносились идеи,  одна безумнее другой; броситься на колени – просить прощение,  застрелиться.., рассказать всё.., застрелить его... Невероятное напряжение воскресило все чувства сразу:   обиду,  ненависть,  страх... Но вместе с тем, всколыхнуло в душе какое-то странное ощущение, непонятной щемящей боли,  словно    что-то теплое и светлое  рвалось и  исчезало под взглядом этих  свинцовых   глаз, которые (он чувствовал это, знал, даже не глядя) смотрят на него   сейчас вопросительно и зло.

– Итак, – Кунсайт встал из-за стола и намеренно неторопливо прогулялся к окну, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от своего воспитанника, –  я слушаю ваш доклад, капитан. Я хочу знать, что вы напишите в рапорте начальнику Службы Контроля, генералу Джедайту.  Каким образом собираетесь объяснить своё поведение и смыть пятно подозрений с  армии, со штаба, с себя...

Он внезапно прервался,  как будто ему перехватило горло,  хотя его голос звучал  спокойно, даже несколько официально. Зой чувствовал, что неудержимо и ярко краснеет.

– Ваша Светлость, – он слегка поперхнулся  впервые в жизни назвав, своего опекуна «Ваша Светлость», – я приношу свои извинения, за недопустимое поведение, и прошу назначить меру пресечения,  которую вы найдёте соответствующей....

Ему не дали договорить.

– Заткнись, –  нисколько не повысив голоса, произнес Кунсайт. – Ну что, понравилось разыгрывать из себя генеральскую шлюху? – с насмешливой злобой продолжил он,   даже не поворачиваясь к Зойсайту.

Прерванный на полуслове Зой,  задохнулся от захлестнувшей его ярости...

– А тебе?!  Тебе нравилось ловить на себе завистливые взгляды?!… Ещё бы, иметь такую красивую куклу...

Короткая и звонкая пощёчина, была ему ответом. Зойсайт пошатнулся, из глаз брызнули слезы. Он невольно прижал ладонь к горящей щёке…

– Даже ударить, как следует, не можешь! – крикнул он, сжав кулаки. – Ну, по настоящему, чтобы челюсть сломалась!

– По настоящему бьют парней, а ты шлюха, – голос Кунсайта зазвенел от гнева.– А теперь, раз ты выбрал для себе эту должность, будешь выполнять её обязанности. Раздевайся! – Кунсайт вернулся за стол и небрежно опустился в кресло.

Зойсайт вздрогнул всем телом. Он был готов ко всему... Почти ко всему... Но!..

– Ты не сможешь, – еле слышно прошептал он и, осёкся, наткнувшись на холодный взгляд серых глаз. Он не хотел верить, но играть надо до конца…

Онемевшие пальцы долго не могли справиться с холодной застёжкой на воротнике кителя. Наконец он просто вырвал её. Тяжёлое сукно с глухим стуком упало на пол. Затем рубашка. Каждая пуговица была испытанием… Главное не опустить голову…

Кунсайт чувствовал, что у него плывёт перед глазами. Ярость и горькая обида, клокотавшая в горле с утра, сменились чувством  потери... Словно  внутри него разрывалась на куски что-то живое и мягкое... 

Он делал не то, что хотел, говорил не то, что хотел...   Только сейчас глядя на хрупкую фигурку пунцового, раздевающегося Зойсайта, стараясь подавить смущение и не отвести глаз, он признался себе, что вообще не знает, что должен делать!  Он сходил с ума, но колючее ощущение предательства, бушевавшее где-то в груди, рвалось наружу и требовало мести, расплаты.

К ногам Зойсайта скользнула  белоснежная шёлковая рубашка.  Он вздрогнул,  повёл плечами, нерешительно взялся за ремень на брюках.

 – Дальше, – поторопил его  Лорд, заметив заминку.

Зой скрипнул зубами, проглотил душащие его слёзы и расстегнул ремень.

Как   заворожённый,  Кунсайт   подошел к нему. Он с силой сжал плечи Зойсайта, завис над ним, глядя в абсолютно сухие зелёные глазища...

Зой кожей ощущал  негодование генерала,  но к исходящему от него гневу примешивался ещё  странный возбуждающий коктейль из желания, стыда и обиды. Он  даже не сразу смог разобраться в эмоциях Кунсайта,   потоком хлынувших в его сознание. Слишком сильно и слишком болезненно... А кроме всего,  его голову занимали  расстёгнутые брюки, сползшие с талии на бёдра и висящие только на выступающих косточках. Одно движение и они упадут...

На столе отчаянно звонил телефон. Он звонил уже несколько минут, а Кунсайт всё не мог оторваться взгляда от заострившихся черт лица своего воспитанника.

Из резервного разговорного устройства на столе раздался голос секретаря.

– Лорд Кунсайт, прошу прощения, но Лорд Джедайт хотел бы с вами встретиться, у вас будет сегодня свободное время.

–Да! – рявкнул генерал, – Немедленно!

 Он отпустил  Зойсайта и, отступив на шаг, уже спокойно   произнёс.

– С этого момента вы находитесь под домашним арестом капитан Зойсайт. Под моим арестом.

Никогда в жизни он не был так благодарен Джедайту как сейчас.

Кунсайт грохнул дверью. Решительно, и быстро прошел мимо стола своего секретаря, потом, оказавшись в коридоре,  прижался   затылком  стене, и глухо застонал...

Зой   остался стоять посреди огромного, холодного кабинета в ворохе своей одежды. Он сделал несколько шагов вперёд, оперся руками о край стола   и судорожно всхлипнул.  Тяжелые солёные капли упали на тёмный лак...  Потом  ещё... Так отчаянно  и горько он плакал впервые в жизни.

***

Сумире стояла на верхней галереи дворца, кутаясь от пронизывающего ветра в меховую накидку. Она рассеяно смотрела на укрытые снегом  кусты,  деревья  и снежинки, искрящиеся в воздухе.   Даже не обернулась на  звук шагов, итак зная, кто сейчас подойдёт и встанет рядом,   посмотрит на неё улыбнувшись, и даже попытается поправить  капюшон.  

–    Чем тебя так заворожило сегодняшнее утро? –  с лёгкой полуулыбкой поинтересовался Нефрит. 

Сумире пожала плечами и, кивнув головой в сторону  окутанных снегом исполинских сосен, произнесла:

– Они похожи на белых драконов... с прозрачными крыльями... которые разучились  летать...

Нефрит быстро взглянул на стоящую рядом девушку, потом молча накрыл её маленькую, холодную ладонь своею и ничего не сказав, стал смотреть как солнечные лучи, поблёскивая, скользят по белой чешуе навсегда уснувших ящеров.

Спустя некоторое время  её хрупкий голос нарушил тишину.

– Ты уже приказал  Тену отправиться  в укрытие?

– Да, и всем остальным тоже... Только боюсь, ничего не выйдет. Он что-то чувствует и, похоже, впервые решил   действовать по-своему...  И Агата сказала, что  уедет  только с тобой...

– Так нельзя... Ты же знаешь,  они ничем не помогут, а то, что будет... Я не хочу второй Мёртвой пустоши...

– Пусть будет, что будет, – не дал договорить ей   Нефрит, – давай лучше о завтраке, Агата обещала шоколадный пудинг. Ты как?

– Сладкоежка, – невольно  хихикнула Сумире, – о чем ты только думаешь...

– О тебе,  –  просто ответил  Нефрит. – Тени жаловался, что ты снова кричала во сне...

– Ах, он опять  торчал у моей двери...

– Ну,   будь к нему благосклоннее,  он же охраняет твой сон...

– Тоже мне – сонный рыцарь... – фыркнула девочка, но было видно насколько ей приятно внимание. –    А как тебе спалось?

– Замечательно, – чуть растягивая звуки, произнёс Нефрит,  он  боялся, что слишком яркие картинки,  всплывшие в его памяти при упоминании о сне, немедленно  передадутся  Сумире. Так и произошло.

– Ты нашел Повелителя своих снов? – живо поинтересовалась  она.

– М-м... Кажется  да.  – Врать было бесполезно.

– Покажи мне его!

– Ну...

– Пожалуйста, – любопытство было её слабостью, точнее ей хотелось знать, все, что касалось   Нефрита.

–  Ты сама его скоро увидишь,– неопределённо махнул рукой тот. – Если не повезёт... И вообще,   пойдём   завтракать,  Агата наверно уже сердиться.

– У неё сейчас слишком много дел, чтобы сердиться.  Она собирает вещи... – Сумире немного помолчала, а потом,  глядя в упор на Нефрита добавила.  – Мы ведь никогда не вернёмся в этот замок...

– Как знать... – попытался улыбнуться тот.

– Не надо... – как-то вяло и слишком по- взрослому  ответила Сумире. –  Я уже взрослая, и могу позаботиться о себе сама...

– Я готов убить любого,  кто посмеет   в этом усомниться...

***

Полумрак  небольшой комнаты нарушали тонкие лучи света,  нагло раздвинувшие плотные шторы.  Высокая худая старуха в темном платье с аккуратным пробором на седых волосах,  стояла посреди комнаты, рассеяно обводя взглядом её углы, словно что-то пыталась вспомнить. 

Сумире сидела на широкой кровати,  перебирая украшения  в  лазуритовой шкатулке. Примерила к своим  белоснежным  локонам гребень, со вздохом вернула его на место.

– Агата, – стараясь говорить как можно беззаботнее, начала девушка, – Не волнуйся ты так,  ничего ужасного ещё не случилось... Ты же сама мне говорила,  горевать нужно о прошлом, а не о будущем...

– У нас такое будущее, что и горевать о нем  не грех, –   отрезала  Агата.

– Гата, миленькая,  – Сумире ели сдерживала смех, она давно уже не боялась свою строгую кормилицу.  –   Ну что ты такое говоришь....

– Я говорю правду, – Агата без сил опустилась на шкуру рядом с догорающим камином и обхватила руками свои тощие плечи. –  Думаешь, я не знаю, почему вы медлите  с отъездом? Что вам  в этом бастарде... У вас разные судьбы...

– Не надо мне такой правды, –   мгновенно насупившись, пробормотала  Сумире.

– Не хочешь слушать правду, тогда я расскажу тебе сказку… – И, раскачиваясь из стороны в сторону, старуха, тихо подвывая, запричитала: – Звёзды любят Солнце и отдают ему свой Свет, Солнце любит Землю и отдаёт ей своё Тепло, Земля любит Цветы и отдаёт им свою Силу, Цветочки любят Сумире и отдают ей свою Красоту. Сумире любит Нефрита и отдаст ему свою жизнь… – на секунду она прервалась, заполняя паузу монотонным мычанием. – А кого любит Нефрит?

– Замолчи! Замолчи, старая, глупая ведьма! – девочка швырнула в неё подушку и выскочила из комнаты.

Побежала по коридору. Как сумасшедшая, босиком, распахивая на ходу двери ... Быстрее ещё, быстрее...   Если удастся убежать от болезненных  вспышек воспоминаний, которых ещё нет...

Посреди каминного зала, её ноги не выдержали, подкосились, сердце зашлось в бешеном стуке, и она  упала, дернувшись в поступивших конвульсиях...

Почти в ту же секунду, противоположная дверь распахнулась, и в зал влетел Нефрит, взъерошенный, с испуганными глазами, он до боли  напоминал  того двенадцатилетнего  мальчика,   впервые  засмотревшегося на неё  в   дворцовом саду,  у водопада...

Бережно,  подняв девочку,  Нефрит принялся  шептать ей на ухо успокаивающие слова, пытаясь вернуть ускользающее в глухую темноту сознание... 

Она   смогла вздохнуть только в коридоре, прижавшись к нему,  разрыдалась, от разрывающего рассудок отчаянья... От подступающего к разуму небытия. От невозможности  что-то изменить...

Он отнёс её к себе в комнату, уложил на кровать и долго-долго сидел рядом, глядя в мертвое беззвёздное пространство за окном.

Спустя   какое-то время  в дверь темной тенью скользнул Тен.

– Ты хотел меня видеть...– спросил он, не решаясь пройти в глубь комнаты. – Почему ты приказал выслать всех из замка?  На что ты надеешься,  оставшись тут один, что войска имперцев вас не заметят?

– Какие мы обиженные,– прищурился, Нефрит, он знал, как раздражает Тена, когда его опасения не принимают всерьёз. –  А ты считаешь,  что твоё присутствие здесь, спасёт положение?

– Наше отсутствие спасет!  – глухо рыкнули   в ответ.

 Нефрит немного помолчал, а потом, сдаваясь, произнес... 

– Нам некуда больше бежать...

– Мы можем подождать, поднять восстание.

– Не говори ерунды... Ты прекрасно знаешь,  к чему это приведёт  – мы просто утопим этот остров...

– Пусть так! Зато вместе с ними,– мальчишку передёрнуло.

– Скажи это пятерым младенцам, которые родились сегодня в городе, и их матерям... И всем остальным, – он сделал небольшую паузу, – включая Сумире...

Тен замолчал... Но потом, видимо собравшись с духом, выговорил:

– Ты же знаешь, она не уйдёт без тебя...

– А ты должен будешь сделать так,  чтобы ушла... Теперь ты за неё в ответе.   Хотя  нам будет безумно трудно покинуть это место...  Ты прав. 

Нефрит   встал с кровати,  где в тяжёлом забытьи лежала Сумире и,  подойдя к Тену, положил руки ему на плечи.   Пристально взглянув в глаза, произнёс:

– Завтра, будет завтра... С утра соберёшь оставшихся, и покинете замок до восхода. Останутся только Чёрные бабочки... Я уже все решил. Не буду  даже объяснять тебе насколько важно, чтобы  выжила Сумире.  Она  последняя опора  для  этого острова...   Мне кажется, у нас есть ещё пара дней... Но  надо торопиться....

Тен молча кивнул...

***

– Завтра начнём штурм... – кивнул Джедайт,  переставляя на карте деревянные кубики, моделирующие  подразделения  пехоты.

Кунсайт молча кивнул, даже не взглянув на хмурящегося Кахлонга.

***

Рассвет выступил на зимнем небе как кровь на бинте раненного солдата.

– Шестое подразделение на позицию бегом марш!

По-щиколотку в белом снегу, мгновенно становящимся грязно-белым, солдаты  взбирались на холм и занимали укрепления  вокруг замка.  Кольцо  буро-зелёных машин с крытыми кузовами быстро и чётко выстроилось  прямоугольником.

Отовсюду слышались приказы:

– Сержант, поднимайте своих людей! К приезду старшего командования позиции должны быть заняты!

– Есть!

– Через полчаса пятая и седьмая  башни  должна быть нашими!

– Есть!

Чуть позже обычного прибыл вездеход генерала Джедайта.

Сам   генерал зябко поводил плечами, прятал покрасневший кончик носа в меховой воротник длинного кожаного плаща и,  хмуря светлые брови, поглядывал в сторону Лорда  Кунсайта. Тот, даже не застегнув ворот своего кителя,   спокойно раздавал приказы командирам подразделений.  Не спуская  глаз с  бледного, как полотно, Зойсайта, левая рука которого была перевязана.  Джедайт знал, что день назад, капитан  попытался вскрыть себе вены. Но его успел найти Гроссуляр. Секретарь изо всех сил старался сдерживать эмоции, когда докладывал  ему об этом происшествии.  Но Лорд был слишком проницательным, чтобы не представить себе в красках, что пережил  полковник,   спасая  своего возлюбленного...

Его размышления нарушил грохот орудийных  выстрелов.  Залпы грянули отовсюду сразу. На несколько минут  показалась, что воздух стал горячим и  звенящим, а эхо, прокатилось по лесу, возвращаясь неодобрительным, злым гулом.

 Штурм  Замка  пехота начала  чётко по расписанию,  к удовлетворению Джедайта,  уже начавшего размышлять, не послать ли генералу Кунсайту поздравления после успешно проведенной операции.  Сомневаться в верности такого шага его заставляло белое, как мел, лицо Зойсайта, с едва заметной нервной складкой меж тонких бровей.

Но, что-то сбилось в этом слаженном оркестре. Джедайт почувствовал это ещё до того, как осознание катастрофы   вошло в его разум,  так внезапно узнанным ощущением   легкого беспокойства. Совсем таким же, как тогда, во время  прогулки   в   Хрустальной бухте...

Поступающие донесения выглядели странно и настораживающе.

Замок встретил  штурмующих   гулкими пустыми коридорами. Войска практически не встречали сопротивления, если не считать  огромного количества всевозможных  ловушек.

 Рассредоточившись, по одиночке и группами,  солдаты бродили по извилистым темным   переходам, натыкаясь друг на друга. Связь не работала,  скоординировать действия внутри Замка не удавалось, связные загадочным образом терялись в коридорах. Всё чаще поступали сообщения о странных смертях и нечаянных столкновениях между отрядами имперцев. Среди личного состава  начинались ощущаться зачатки паники.

Прошло несколько часов. Донесения были неутешительными. Напряжение возрастало.  Врага не было, но его присутствие ощущалось везде; в каждом сквозняке случайно приоткрытой двери. Тронный зал так и не был найден.  Сокровищницы тоже. С несколькими отрядами была нарушена связь.  При  приблизительном подсчете потери вызвали легкий шок.

От  генерала Кунсайта прибыл юный миловидный посыльный – Джедайта приглашали на  Совет   штаба...   Оглядев мальчика, он подавил в себе желание сплюнуть. Воспитание не позволило.

Было принято решение  координировать действия снаружи. Подавая команды на условном языке.

Добавляя абсурда, заработал громкоговоритель. Эхо, уродуя и перевирая команды,  разносилось по окрестностям.

Ещё несколько подразделений было  отправлено в подкрепление штурмующим.

Постепенно Замок заполняли солдаты, захлебывающиеся своей яростью, которая разрывала им глотки кровавым комком и не знала,  как выбросить себя наружу.

Тен бежал по темному,  извилистому коридору,  таща за собой вяло упирающуюся Сумире.  Он стискивал зубы, чтобы не закричать от раздражения  и обиды.  Девочка   изо всех сил пыталась замедлить их продвижение. В конце концов, она споткнулась, налетев на его спину и, остановилась.

– Сумире, – начал Тен, изо всех сил стараясь сделать спокойным саднящий от досады голос, – итак вопреки его приказу остались все, кто мог... Все, чтобы защитить твой уход. Не делай их смерть бесполезной.

Сумире прикусила губу,  всхлипнула.

– Я не могу его бросить Тен! Я знаю, что он умрёт...  И он знает... Но я не могу! Уходи без меня!

Я возвращаюсь!  – голос её дрожал  в глазах стояли слёзы, но она была полна такой яростной решимости.

– С ума сошла! – не выдержал Тен. – Никуда ты не пойдёшь. Одна не пойдёшь!

Полутень, полусвет,  скрывали людей сидящих в широком проёме между балконами.   Несущие опоры верхних галерей  с замысловатой вязью из черного мрамора  служили  неплохим прикрытием  для небольшой группы.

Нефрит   коротким жестом отдал приказ и  две третьих   отряда, отделившись,  заскользили по карнизам,  соединяющим балконные проёмы.  Он, хмурясь, проследил траекторию их передвижения и облегчённо выдохнул. В полумраке его волосы  казались почти чёрными, а глаза лихорадочно блестели, облизнув пересохшие губы, он повернулся к стоящему позади него мужчине.

– Сколько мы ещё можем продержаться? – вопрос был задан на пределе слышимости. 

Скрытый тенью колонны рослый человек, в серо-синей форме, к которому он обращался,  невесело усмехнувшись, пожал плечами.

– Да нисколько, всё наше преимущество утрачено. Теперь они будут выкуривать нас как лисиц из норы.

– Хок,   у нас мало времени, мы не можем пустить их на нижние ярусы...

– Ваше Высочество,  я знаю, что вы против, но единственное, что мы можем сейчас сделать – обрушить Замок. Они не смогут ничего найти под завалами.

Нефрит тоскливо улыбнулся, вдруг  ощутив, насколько приятно просто дышать, закрыв глаза  дышать  колючим от мороза  воздухом, оставляющим лёгкое жжение в гортани. Он с удивлением признался себе – несмотря  ни на что, он любил и хотел жить... 

– Нефрит ... –  этот слабый неуверенный голос вывел его из задумчивости.

Они обернулись одновременно с командиром отряда Черных бабочек.  В дверях ведущих на балкон стояли Тен и Сумире...

Нефрит бушевал. После ошарашенного   молчания, он просто  неистовствовал, не зная, кто более достоин, стать   объектом для разноса.   Наконец был выбран  Тен.

– Как ты мог разрешить ей  вернуться! Как ты посмел?! Зачем ты ...!

Тен молча отвернулся. В колючих  зелёно-карих  глазах мелькнуло что-то наподобие отчаянья.

– Не надо, – тихо проговорила Сумире.,– Нефрит, не злись... Пожалуйста. 

– Вон! – Нефрит понял, если он сейчас замолчит, даст хоть малейшую надежду, этих  двоих невозможно будет выпроводить никак. – Бери Сумире и бегите!

Тен хмуро кивнул и,  с показной строгостью, сжал тонкое запястье Сумире.

– Подожди, – Нефрит взял его за плечи, – бегите в Город, там вас не будут искать, пойдёте в   Королевские архивы, передадите смотрителю ветку барбариса, он сделает для вас всё... Про меня старайся говорить поменьше... А теперь уходите.

Он немного помолчал, а потом порывисто и несколько неловко обнял девочку:

– Сумире. Ты должна понять без вас у меня больше шансов...  

Нехотя, она  дала себя увести,  ненадолго оглянувшись в дверях с выражением  обиды и ещё чего-то, что не успел заметить даже проницательный взгляд синих глаз.

Пол из чёрного мрамора зеркалил, кривясь тёмным отражением. Гроссуляр, коротко махнув рукой  следовавшим за ним солдатам, бесшумно скользнул за колонну.  Он замер,   взяв на прицел мелькнувшие между галерей  тени. Полковнику не нравилось всё,  он сам не мог объяснить,  но даже на открытом поле он чувствовал бы себя более защищенным, чем здесь, где предавала каждая ступенька, каждая стена превращалась в ловушку. Но генерал Джедайт потребовал полного и достоверного отчёта с места действия (и лучше, если будут трофеи) и ради своего Лорда Гросс  был способен на все мыслимые подвиги...

Нефрит посмотрел  вниз, трое солдат и офицер  быстро перемещались по коридору  в направлении убегающих  Сумире и Тена. 

Спрыгнув с небольшого выступа на разноцветную мозаику внутреннего дворика, он оказался нос к носу с широкоплечим    светловолосым  военным.   Несколько секунд они смотрели друг на друга, на взгляд, измеряя опасность противника, как два хищника встретившиеся   на пограничной территории в любой момент готовые к прыжку...

Первым   успел Нефрит.  Быстрое  движение руки  к горлу врага, едва заметное  лезвие,  блеснувшее между пальцев, и, противник, удивленно хлопнув ресницами, медленно опустился на красивый  узорчатый пол.

Перед глазами  Гроссуляра повисла кровавая пелена.  Солдаты  чуть дольше секунды смогли наблюдать, как красиво он падает...

Нефрит снял два автомата,  поморщился, поняв, что сильнее, чем хотел ушиб ногу при прыжке и,  перекинув один из  автоматов   на спину, побежал в противоположное крыло Замка. 

«Сделать всё, что успею... »

...Он давно потерял счёт времени. Хмурясь,  прислушался к глухим выстрелам в соседних коридорах. Мучительно хотелось пить. Губы пересохли настолько, что их было больно облизывать.

Запах крови  смерти и страха  с невиданной быстротой распространялся по Замку, сквозь эту завесу, он чувствовал, что как угасают жизни немногочисленных защитников.

У Нефрита кружилась голова,  от солоноватого металлического  привкуса  во рту  тошнило.  Каждый вдох давался с трудом. Каждый удар сердца    отдавался в висках.  

Последние выстрелы.  Хотелось выть, но получались  только сдавленные хрипы.  Он прислонился  спиной к стене,  не удержавшись на ногах, осел на пол.  Коридор, ведущий к  порталу, заволокло дымом...   Резкий удушливый запах  проникал в  гортань, прилипал к телу,  резал глаза...

В ушах стоял грохот  приближающихся шагов...

Он даже не смог сосчитать, сколько выстрелов успел сделать, прежде чем его сознание отключилось, рассыпавшись ярким конфетти...

Правое крыло замка горело.  Кто его поджёг обороняющиеся или штурмующие было неясно.  Смрадные клубы черного дыма  валили в сторону леса. Как будто в ответ на это, потемнело небо, усилился и без того неприятный зимний ветер.

Джедайт   долго молча смотрел на злобный оскал покалеченных при обстреле химер, у главных ворот.  Лицо генерала  оставалось бесстрастным, напряжение выдавали только сжатые в нить  тонкие губы.

Связной лейтенант, отсалютовав, попросил разрешения обратиться. Коротко ответив на приветствие, Джедайт также молча кивнул. 

– Ваша Светлость, разрешите доложить. Информации о нынешнем местонахождении  повстанцев  нет. Возможно, истреблены все.

– Какая территория охвачена огнем?

– Всё   Южное  крыло  и  центр. До Тронного Зала  добраться так и не удалось. Подвалы также отрезаны огнем. Пламя распространяется очень быстро. По приказу Лорда Кунсайта подразделения   отходят на  подготовленные позиции. 

Джедайт нервно покусал губу.

– От полковника Гроссуляра никаких известий?

Лейтенант  испуганно втянул голову в плечи.

– Боюсь, он мёртв Ваша Светлость... – гораздо тише добавил он. – Мы ещё не провели официального опознания.  Но есть сведенья подтверждающие...

Джедайт прервал докладывающего на полуслове, шумно втянув морозный воздух так, что порозовели тонкие ноздри.

– Поджечь этот вертеп со всех сторон, кроме Северного входа. Отозвать  наши войска. Расстреливать всех,  кто попытается  покинуть эту  чертову развалину.  Без пощады!

– Если будут обнаружены гражданские? – ошарашено переспросил посыльный.

–  Вам был не понятен приказ.  Уничтожать всех! – Рявкнул Джедайт, так что лейтенант побелел.

Вдруг произошло невероятное. Стоящий у него за спиной полковник Кахлонг, едва заметным жестом коснулся своего шрама и  тихо, но твёрдо сказал:

–  Мои люди не будут участвовать в этой бойне...– он в упор посмотрел на стоящего перед ним генерала. – Они солдаты, а не убийцы. 

Тяжелый взор Кунсайта наполнился интересом. Он внимательно следил  за  давно, буквально с военной академии, знакомым ему  человеком,   но не произнёс ни слова.

– А мои будут! – Твёрдо ответил Лорд Джедайт, смерив Кахлонга взглядом, так что  тот опустил глаза. 

Взмахом руки генерал отдал команду. Из расположенных по периметру дворцового сада машин как из ульев высыпали затянутые в черную кожу зимней формы отряды Службы Контроля...

– А о вашем поведении полковник, мы поговорим в другом месте.  Пока, я  рекомендую Лорду Кунсайту взять вас под стражу. Немедленно.

Он сверкнул голубыми льдинками глаз в сторону Лорда Кунсайта.   

Солнце клонилось к закату. С отчаянным грохотом  рушились обгоревшие перекрытия Замка...

Джедайт размышлял о подогретом вине, с пряностями и мёдом. Ощущение легкой лихорадки, всегда охватывающее его на операциях, постепенно уходило. Начинали болеть надбровные дуги. Он, с раздражением, слушал очередной доклад, искренне завидуя  Кунсайту. Тот, похоже, даже не считал нужным   заметить, насколько виден, со стороны, его интерес к  своему воспитаннику. Ну что ж, ему хотя бы есть, чем приятным себя занять...

От  монотонного  голоса очередного  рапортующего сводило зубы.

« Раненных...   Потери в общей сложности... Пленные...»

– Что-что? –  рассеяно, переспросил   Джедайт. – Был приказ  пленных не брать.

– Это случайность, – посмотрев в бумаги, ответил лейтенант. –   После завершающего обхода в живых остались только двое,  парень, судя по виду из местной аристократии, он был ранен и без сознания и девочка калека, но, по-моему, она долго не протянет.  Сейчас она в машине  мед службы...

–  Почему оставили в живых?

–  На нём не было формы, не понятно принадлежал ли он к  основным силам повстанцев или содержался в качестве заложника за выкуп. Но  он отстреливался  дольше остальных, и у него было обнаружен  автомат полковника Гроссуляра. Взявший его в плен капитан, решил, что вы захотите сами его допросить. Вдруг, станет  что-нибудь известно о судьбе полковника.

– Он уже пришёл в себя?

– Привели, Ваша Светлость.

– Ну, так давайте сюда этого героя, – хмыкнул Джедайт. Невольно коснувшись висевшего с боку, в кобуре, пистолета.

Спустя несколько минут,  конвой в чёрной форме, доставил пленного.

Высокий, темноволосый, и  наверно слишком юный, чтобы считать его опасным противником. Он   шёл нетвёрдо, слегка подволакивая левую ногу, но не спотыкался и голову держал прямо.

У Джедайта пересохло в горле, а  сердце спутало удары...

Минуту   он, не отрываясь,  смотрел на  пленника, не в силах заставить себя  что-либо сказать.

 Все напряжённо молчали в ожидании выстрела. Короткой и жёсткой расправы. Убит половник Гроссуляр. Но выстрела не последовало. Генерал не сводил глаз со стоящего перед ним Нефрита.  

Тот стоял, покачиваясь,  в разорванной на плече белой  сорочке, сквозь которую проступали тёмные пятна крови.  Бледный, с   разбитыми,  распухшими губами и синяком на скуле. 

 Генерал шумно вздохнул,  как будто впервые ощутив колкую свежесть морозного воздуха. «Красное на белом... как красиво...»: некстати подумал он.

Невыразимая  усмешка   коснулась запёкшихся   губ Нефрита.

«Как он может так ухмыляться. Как он смеет!»: Джедайта словно огнём обожгло. Он даже не заметил пристального взгляда, которым одарил пленника стоящий неподалёку  Кунсайт. У того скрипнули сжатые до боли зубы, пережёвывая   рождающееся в нём  чувство  протеста и любопытства одновременно.  Ему хотелось откашляться, чтобы убрать застрявший в горле хрип. И он  почти стеснялся повернуться в сторону   Зойсайта. Хотя был уверен, что тот стоит,  опустив глаза в землю...

Минута. Две. Вечность...

– Ко мне в машину,  – скомандовал Джедайт,  – До дворца, он должен доехать живым! 

Зойсайт понял,  что не может дышать.  Покачнувшись от сильного приступа головокружения, он невольно опёрся на руку стоящего рядом Кунсайта, вдруг с изумлением поняв, что она больше не была каменной...

Погрузка,  отправка машин, приём докладов, последние распоряжения – всё слилось в разноцветную карусель  вперемешку с приступами резкой головной боли.

Единственное, что вытаскивало его из темного  кошмара, была спокойная надёжность этой руки.

***

Он стоял у окна, обхватив свои плечи руками и, не мигая, смотрел в лиловую  темноту, где валил и валил тяжёлыми хлопьями снег.  Всю летнюю террасу уже закрыли  сугробы. Мысли нехотя  ворочались в голове.

– Иди спать, – голос, такой знакомый и... теплый?

– Я не устал,  – а вот его собственный предательски  дрогнул.

– Не строй из себя героя, иди спать. Если тебе от этого будет  легче – это приказ.

«Или сейчас или никогда... »  мысль  жаркой волной прокатилась по телу, застряв раскаленной иглой в позвоночнике. Зойсайт  глубоко вздохнув, открыл рот,  намереваясь   рассказать  всё.

– Если не хочешь, можешь ничего не говорить... Некоторые тайны должны умереть вместе с их владельцами,  – эти спокойные слова Кунсайта обрушились на него ледяным  водопадом. Он часто заморгал, от чего его ресницы стали похожи на крылышки огненного мотылька, и несколько секунд бестолково раскрывал рот.

Кунсайт встал рядом, так же глядя за черно-синюю поверхность стекла.

– Ты научил меня  уважать чужие секреты.

– Простите меня, мой генерал, – выдохнул Зойсайт. – Простите... – и захлебнулся  на вдохе.

– Мне нечего тебе прощать. Действительно нечего.
Они долго стояли молча, пока Зойсайта не начала бить крупная дрожь... 

– Ты дрожишь, не заболел?  – Кунсайт осторожно коснулся его лба.

Зой попятился,  а потом, повинуясь какому-то странному внутреннему порыву,  ткнулся в его плечо.

– Нет, во всём виноват зимний ветер… – тихо прошептал он,  поняв, что впервые за много лет ему не страшно...