Курю на кухне. Небольшой, но ультрасовременной кухне. Что ж, она не очень любит готовить… Но тем не менее все должно быть “по-человечески”, по ее же выражению. В этом месте я обычно смеялся. Неужели я когда-то смеялся?

Яркий свет лампы брызжет во все стороны, отражаясь в стекле и металле различных принадлежностей и электроприборов. Мягкая теплая зелень поверхностей пытается успокоить расшатанные нервы. Тепло от электрообогревателя разливается по окружающему пространству. Тепло… Снаружи. Но внутри – холод.

Слепое черное окно молчит презрительно и настораживающе. Сижу у самого окна и тупо смотрю на свое отражение в чернильном стекле, даже уже не пытаясь разглядеть что там, за ним. Это холодное тонкое стекло отгораживает меня от мира. От мира, где есть она…

Закуриваю новую сигарету, вдыхаю крепкий табачный дым.

Как мне надоел этот постоянный из ночи в ночь привкус сигарет во рту. Она не любит, когда я курю, поэтому днем я не прикасаюсь к ним. Но сейчас делать больше нечего. Ожидание становиться невыносимым, и рука сама тянется к очередной пачке. Сейчас уже самых крепких сигарет.

Мое жалкое сгорбившееся отражение пустым взглядом смотрит мимо меня. Становится страшно от одного вида этих остановившихся зрачков. Неужели это я?

Пытаюсь пошевелиться, но явственно ощущаю, как проворачивается внутри, обдавая ужасом, кусок льда, не желающий таять. Лед – жжет – мысль. Страшная – а если она не вернется…

Мысль, кыш! Загоняю ее поглубже в сознание. Не смей больше приходить ко мне! Пересохшими губами пытаюсь сказать – все будет хорошо. Но звука нет. Только ощущаю, как надрывается горло. Пытаюсь прокашляться и полуохрипшим голосом повторяю – все будет хорошо. Все будет хорошо!

Хочется кофе. Черного, крепкого, сладкого. Она не любит сладкий. Всегда говорит, что сахар убивает весь вкус кофе. Как и сливки. Я не спорю. Я никогда не спорю. Но все равно продолжаю класть свои две ложечки в чашку. А она не заметит. Якобы. Она всегда не замечает то, что не надо замечать. И не спорит.

Разгибаюсь и встаю. И мельком смотрю на свое отражение – двинулось ли? А вдруг нет? Вдруг ему вечно сидеть с сигаретой во рту?

Но нет. Моя тень послушно повторяет все мои движения. На какой-то миг даже становится любопытно – как такое происходит? – но я выкидываю любопытство из головы. Глупо как-то…

Наливаю воды в чайник и включаю. Он начинает весело посвистывать, распространяя вокруг тепло. Вокруг тепло… А там за окном? Мой взгляд поневоле устремляется к слепой тьме за окном. Там ведь сейчас осень. Холодно и промозгло. Как она там? Она ведь не любит холод. Она любит тепло и свет. Почему все говорят, что она – зло? Она так же как и все любит свет, любит мир…

Снова сажусь. Внутри – замирает. Чайник свистит – весело. Свет режет – больно. Рука сама тянется к пачке сигарет…

Выключаю свет. Зачем? Сразу становиться видно, что утро уже близко. Окно перестает быть провалом в чернильную тьму. Темно-синие волнистые тучи тянутся к земле. Но я мешаю, стою на их пути. На востоке светлеет. Багрово-рыжее свечение. Где она? Ожидание и тоска, и грусть, и томление. И еще какое-то непонятное чувство. И клуб табачного дыма застилает взор.

-Любимый! Где ты? Опять курил всю ночь???

Она всегда появляется так. Внезапно и шумно, принося с собой невиданное облегчение и счастье. Она забегает на кухню и отмахивается от стоящего облака дыма. Щеки разрумянились, глаза блестят. Поднимаюсь ей навстречу. Стою, опустив руки, и смотрю на нее. Она здесь, но я не решаюсь пойти. А вдруг это тоже туман? Она что-то почувствовала, потому что остановилась.

-Что случилось?

Сигареты опять кончились. Я всегда покупал вечером новую пачку или даже две, а сейчас вот забыл. Ну да ладно. Надеюсь, этой ночью они мне не понадобятся.

Опять ночь. И ее опять нет. Я ненавижу такие ночи. Холодные, тоскливые, осенние. Заставляющие сердце сжиматься.

Страх.

Надежда.

Разочарование.

И снова страх.

А вдруг она не вернется?

И опять – нет, вернется! Она всегда возвращается. Она любит меня. Я люблю ее. Но я устал. И я все равно люблю ее.

Паника.

Усилием воли беру себя в руки. Надо чем-то заняться, перестать думать. Щелкаю зажигалкой. Огонек удивленно вспыхивает и пропадает впустую. Ведь сигарет уже нет. Кончились. Мимолетное раздумье – может сходить? Нет, она может вернуться. Она придет, а меня нет.

Поднимаю глаза и натыкаюсь взглядом на цветы. Розы. Алые, словно обильно политые кровью. Меня передергивает. А ведь она любит цветы. И я всегда слежу за тем, чтобы ее ждали свежие нежные розы, сбрызнутые каплями росы. И сейчас они ждут ее. Алые-алые… Как кровь.

Опускаюсь на стул, в руке пустая пачка, все еще обтянутая целлофаном. Никогда не снимал его до конца. Встряхиваю ее, словно от этого в ней может что-то появится. Но ничего. Лишь противно шуршит целлофановая оболочка.

Ненавижу такие ночи. Ночи ожидания. Ночи балансирования на грани, на краю пропасти. Ночи безумия, холодного ужаса, волнения, возникающей надежды и тихой паники.

Вернется или не вернется?

Ее нет.

Сердце заходится в стуке, в ушах шумит. Такое бывает. И такое скоро проходит. Пережидаю. Во рту противный вкус сигарет, а в желудке уже, наверное, образовалась дыра, прожженная кофе. Но этого я не чувствую. Чувствую только кусок льда, застывший где-то внутри.

Чем бы заняться? Поднимаюсь со стула и снимаю плафон с лампочки. Долго смотрю на нее в упор, в самую сердцевину, где горят от накала вольфрамовые нити. Яркое сияние ослепляет, в глазах кружатся радужные сполохи.

Где она?

Страх сжимает сердце своими холодными липкими лапками. А я пытаюсь отогнать его, напевая какую-то пошлую популярную песенку. Но от звука собственного голоса становится неуютно. Словно лязг металла по стеклу. Словно дождь мелких стеклянных осколков сыплется на голову, на плечи, впиваясь в тело.

Ежусь и смотрю вверх. Пусто… Только потолок уныло белеет над головой.

Где же она?

Свет. Электрический искусственный свет режет глаза. Подхожу к выключателю и с силой давлю на него. Стою, уперевшись лбом в стену. Секунда… две… три… четыре…пять… Сил почти не осталось. Медленно, медленно поворачиваюсь и иду к своему стулу у окна.

Уже рассвет. Только на западе еще осталось немного ребристого темно-синего неба. За оном уже почти светло. Но не ярко, а серо. Тусклый серый свет разливается вокруг, врываясь в окно, по-хозяйски располагаясь в комнате.

Где она???!!!

Усталость тяжким грузом придавливает меня к стулу. Не могу двинуть ни рукой, ни ногой. В голове бьется одна лихорадочная мысль – а вдруг…

Заставляю себя встать и идти на кухню. Но по дороге ловлю свое отражение в зеркале и останавливаюсь. Неужели это я?

Я никогда не выглядел так. Всклокоченные волосы, мелово-бледное лицо, опухшие красные глаза, безумный взгляд.

Это не я!

И горькая усмешка выползает на лицо – это я, но без нее.

Возвращаюсь в комнату и открываю окно. Холодный еще ночной воздух словно ударяет меня по натянутым нервам.

Я уйду как она.

Безмолвный и безразличный город, затянутый грязно-белой дымкой, расстилается под ногами. Город, где нет ее. Мир, где нет ее. Мир, которому она не принадлежит. Значит, ему не принадлежу и я. Резкий порыв ветра ударяет меня в лицо.

Ветер, не мешай! Ты ведь не знаешь, где она…

Смотрю на небо. На бесстрастное серое небо. На невидимые уже звезды. И яростная волна поднимается и вырывается исступленным криком, отнимая остатки сил:

-Звезды! Я ненавижу вас, звезды!

Я пойду как она!

Я шагну как она!

Я шагну к ней!

Я шагаю…