Выражаю огромную благодарность тем, кто поспособствовал его (вдохновения то есть:) ) приходу (Телепат – персонально :) ). А вообще спасибо всем, кто не поленился написать мне отзывы, вполне вероятно, что без них я бы это дело давно забросила.

И пока не забыла, огромное спасибо Лаур – за оригинальный персонаж ~_^ 

Что ж, ненавидь, коль хочешь! Но сейчас

Сейчас, когда грозит мне злобой небо.

Согни меня, с судьбой объединяясь,

Но лишь бы твой удар последним не был.

…………………………………………………

И уходи! Но только не тогда,

Когда все беды наигрались мною.

Уйди сейчас, чтоб первая беда

Была страшней всех посланных судьбою.

И после жесточайшей из утрат

Другие станут легче во сто крат. 

У. Шекспир

Это был неравный бой

Между небом и людьми,

Между сердцем и судьбой

Под названьем се ля ви.

Победитель будет прав,

Проигравший – просто жив.

Остальное – лишь игра

Под названьем се ля ви. 

В. Меладзе 

Золотистые блики играли на поверхности жидкости, застывшей в хрустале бокала подобно бабочке в янтаре или столь непривычной отрешённости во взгляде демона, стоявшего на балконе собственного замка. Холодный ветер резким порывом ударил в лицо, взметнув серебристые пряди волос. Смерть стала для него столь обыденным явлением,  он видел её каждый день, страшное отражение реальности мира, в котором жестокость возведена в абсолют. Он сам умирал. Этот миг остался в памяти, отпечатался в сознании подобно тому, как вспышка во время  выброса колоссального количества энергии оставляет след даже на мёртвом камне. Это страшное ощущение, которое, должно было бы быть сглажено из памяти переходом от сущности человеческого бытия к Высшей Тьме. Этот инстинктивный страх в проблесках угасающего сознания – за несколько секунд до того, как сознание поглощает Мрак. Последние несколько секунд, когда прислушиваешься к затихающему биению сердца, и чувствуешь, что холод подступающего небытия парализует тело и разум уже не подчиняется своему собственному строгому контролю, охваченный животной паникой. Вплоть до того самого момента, как сознание гаснет окончательно. И пробуждение, пожалуй, ещё более страшное, чем смерть несколько секунд назад – болью отдающееся в каждой клеточке, вытягивающее сквозь человеческую память воспоминания, холод, дрожь во всём теле и странная, пугающая мощь, вливающаяся сквозь незащищённую, открытую для вторжения, ауру. Первым ощущением извне приходит лёгкое движение ледяных пальцев в его ладони. Повернуть голову слишком легко, гораздо легче, чем казалось – и встретить взгляд сапфирово синих глаз, наполненных той же самой болью, что ему пришлось испытать несколько секунд назад. Неосознанное движение, рука, сжавшая ледяную руку в своей, и в ответ – вряд ли тот сейчас тоже отдаёт себе отчёт в своих действиях – лёгкое пожатие. Миг спустя реальность врывается в сознание, обжигающей ледяной волной, сметая из памяти сотые доли секунды мгновений прошлого первых секунд жизни.

Кошмар, ставший реальностью, не проходящий озноб и дрожь, чужеродная сила, наполняющая тебя странным, доселе неизведанным и непонятным могуществом. Кажется, для того, чтобы подняться и выпрямиться нет сил. Ещё сложнее окинуть взглядом поле боя, которое сейчас напоминает братскую могилу. Сжавшийся в комочек Зойсайт, сидящий на земле на коленях, обхватив себя руками, огненные волосы живым золотом рассыпавшиеся по плечам, под порывами ветра разлетающиеся и опадающие прядями, темнеющими под тяжестью дождевых  капель.  Джедайт, стоявший чуть поодаль, опустив голову, руки безвольными плетьми повисли вдоль тела. Нефрит стоит рядом, с гордо поднятой головой,  руки сжаты в кулаки, в синих глазах светится вызов.

Чёртов Нефрит.  

Огненная вспышка в сознании – и мерцание изумрудных глаз в темноте. Светящиеся такими нежностью и любовью, смешанными с отчаяньем и болью. Руки, обвивавшие его шею – для того, чтобы обнять его так, ему пришлось встать на цыпочки. Прижимаясь к нему всем телом, он просто смотрел ему глаза, и был счастлив только этим.

Единственный, кто сумел занять в его жизни такое место – в жизни после смерти, даже в темноте демонического сознания

Рассыпаясь осколками льда иллюзия осыпалась в темноту и перед глазами вновь возник мрачный пейзаж здешних мест.

-Кунсайт, может быть, будешь так любезен, и не станешь оставлять меня одну в моё последнее утро на Земле?

Она была полной противоположностью Фиэри внешне, и вместе с тем столь похожей на неё – она даже двигалась так же, неторопливо, с неким возвышенным достоинством, и вместе с тем с грацией хищницы, готовящейся к прыжку, взгляд её глаз мог уничтожить любого, кто осмелился бы вызвать недовольство этой женщины. Две прекрасные, искрящиеся лишь солнечными бликами льдинки. Первая интриганка Земного Королевства, дочь герцога от первого брака. Она была умна, увлекалась фехтованием, обладала яркой внешностью: серебристые локоны искрящимся водопадом ложились на смуглые плечи, при всей хрупкости её точёной фигурки, являвшей собой неподражаемый образец для скульпторов, собиравшихся ваять совершенство.  В ней чувствовалась неженская сила - сила духа, которой могли позавидовать многие мужчины, взгляд ледяных голубых глаз мог воспламенить и мог обратить в бесчувственную статую – по желанию их владелицы. К двадцати годам ей удалось добиться при дворе несказанных высот. Ходили слухи, что именно ей Король Земли обязан своим ранним положением вдовца. Её смерть потрясла многих – при дворе у неё было больше врагов, чем  друзей, тем не менее и те не могли не признать, что эта молодая женщина была достойнейшей соперницей. Хитрость, коварство, женские чары, ставшие её оружием, долгие годы оберегали молодую герцогиню ото всех бед. Поговаривали, что у неё вместо сердца камень, что для достижения своих целей она перешагнёт даже через собственного отца и родного брата. Правда мало кто представлял себе истинную силу зова крови в душе и сердце этой на первой взгляд абсолютно бесчувственной интриганки.

- Возвращайся, или простудишься. Я сейчас приду.

Она была ему никем. Эта женщина отчаянно напоминала ему Фиэри, и сейчас, когда они были поставлены на грани двух враждующих миров, игра с ней казалась опасной, отчаянно рискованной интригой,  грозившей обернуться окончательной победой или поражением. Впервые за долгое время Верховный Лорд Её Величества Королевы Земли видел перед собой достойного противника. Она стремилась к абсолютной власти столь же отчаянно, сколь ненавидела Землю, и сейчас видеть перед собой явного врага казалось нелепейшей из всех забав. Тем не менее, они оба шли на это абсолютно осознанно – и вести эту партию, эту тонкую игру на грани, с каждым днём становилось всё интереснее и интереснее.

А с другой стороны он словно видел в ней отражение собственной личности, и это было последним аргументом в пользу их противостояния. Играть всегда интереснее с равными. Победа над тем, кто заведомо слабее тебя не приносит ни малейшего удовлетворения.

-Не заставляй меня ждать слишком долго, - уже поворачиваясь, чтобы уйти, она небрежным лёгким движением коснулась его плеча. Первый Лорд не обернулся.

Сецуна почувствовала в нём эту странную, пугающую силу, когда увидела его впервые – непонятная, ни с чем не сравнимая мощь. Она была знакома со спецификой магов Земли, но как бы там ни было, подобной силой не отличался никто из лунных жителей. А насколько она знала, семья герцога была одной из немногочисленных семей лунных переселенцев, сохранивших истинно аристократические крови. В их роду не было никого из тех, кто гордо именовал себя земными жителями. Сецуна пренебрежительно передёрнула плечами. Её раздражала сама мысль о так называемой земной аристократии. В этом человеке чувствовалась необъяснимая, загадочная сила, подкреплённая чьим-то могуществом извне. Лорды Её Величества Королевы Земли привлекли внимание Советницы сразу, но только в нём она чувствовала явно преобладающую силу. Помимо всего прочего, он был единственным чистокровным аристократом, и очевидно достойным соперником, с которым ей было интересно иметь дело. Кроме того, в нём присутствовала эта необъяснимая загадочная харизма – несмотря на то, что ей хватило двух минут общения с ним, чтобы понять, что он страшный человек. С таким, как он, лучше быть по одну сторону баррикад, но если уж случилось причислить его к рядам своих врагов, то лучше держать его ближе к себе.

Остальные противники – каждый силён по-своему, но с герцогом не сравниться ни одному из них. Почему-то она и не представляла себе его судьбу иной, он выбрал карьеру военного, предпочтя её скучной и однообразной жизни придворных интриганов. Ему удалось достичь таких высот власти, о которых многие из этих придворных титулованных крыс могут только мечтать.

Лорд Нефрит – этот типичный представитель земной аристократии – из низших слоёв общества выкарабкался на свет, возвёл культ обожания себя, единственного и неповторимого, в абсолют, и живёт, упиваясь собственной неотразимостью и безнаказанностью. По всей видимости, считает себя достойным звания Первого Лорда, что упорно всю свою жизнь стремится доказать, из последних сил постоянно противопоставляя себя тому. Это очевидно. Не будь между ними их идола, именуемого властью, которому они оба поклоняются, возможно, эти двое нашли бы общий язык. Сложно сойтись двум очень похожим людям, но то, чем тешит себя Нефрит – всего лишь иллюзия. Потому что по сути они абсолютно разные – что первый прекрасен своим врождённым аристократизмом, утончённой, изощрённой жестокостью и воистину достойным восхищения самообладанием, а второй беззастенчивой наглостью и безапелляционным нахальством, ничем неприкрытым цинизмом, свойственными только ему. Лорд Зойсайт – забавный экземпляр. Этакий волчонок в шкуре абсолютно беззащитной овечки. Свою силу умело скрывает – до поры до времени. Его бы тоже не хотелось иметь в числе своих врагов. Прелестная коварная змеючка с имиджем абсолютно не умеющего постоять за себя мальчишки – такой потерянный в жизни, несчастный ребёнок, страдающий от пустоты и одиночества. Лорд Джедайт… этот, похоже, единственный, в ком не стоит искать скрытого смысла, и на первый взгляд очевидно прямолинеен до крайности и прост – дальше некуда. Тем и страшен. Видимость обманчива. Он пойдёт по трупам с улыбкой на губах – возможно, потому, что сам давно мёртв душой. Кто бы ни старался сделать из него чудовище, тому это явно удалось. Этот сможет говорить страшные вещи и легко, словно играючи, делать больно, при этом ещё и заставит чувствовать виноватым своего собеседника. Потрясающая способность. Ангелоподобное чудовище.

Хотя все мы можем ошибаться.

Сецуна откинулась на подушки. Опасно оставлять их на Земле – тем более сейчас. Остаётся надеяться, что Харука и Мичиру сумеют справиться с ситуацией, и удержать всё под контролем до того момента, как Серебряному Тысячелетию не понадобится, чтобы ситуация из –под вышеупомянутого контроля вышла. Должно получиться, и получится, по крайней мере, они специально для этого прошли отличную школу.

-Кунсайт… - она оглянулась на вошедшего, протягивая ему руку. – Иди ко мне…

Первый Лорд смотрел на неё так, как будто не узнавал, не надо было быть хорошим психологом, чтобы понять, что мысленно он сейчас далеко от неё. Впрочем, могло быть ещё хуже – этот его взгляд «сквозь тебя», как он смотрел на подавляющее большинство, принадлежащее к численности придворной своры. Так или иначе, её руку он принял, и, поднося к губам, бросил на неё пристальный, пронизывающий взгляд. От этого взгляда становилось холодно и больно, точно тысячи ледяных игл одновременно  вонзались в сердце. Но почему-то абсолютно не хотелось освобождаться из-под этой мучительно притягательной власти. Сецуна прекрасно владела собой, зная свою силу, они с ним были похожи даже больше, чем ей того хотелось. На неё с ледяным, щемящим душу безразличием, смотрело отражение её собственной пустоты. Она улыбнулась краешком губ, легко сжимая его руку  и поднося её к своей  щеке. 

***

Отвратительным мерзким осадком в реальность ворвалось утро, разрывая полудремотное состояние первыми лучами Солнца.

Рука Нефрита легла на талию, притягивая к себе.

-Как спалось, крыска? Кошмары не мучили? – в глубине тёмно-синих глаз презрение и насмешка, обретавшие форму в словах и интонации, с которой они были произнесены.

-Нет, Нефрит, ты мне давно не снился, - сбросив его руку, Зойсайт потянулся, изумрудные омуты полыхнули огнём неистребимой ненависти. Рука Второго Лорда вцепилась в волосы, подтягивая к себе.

-Прекращай дерзить, крысёныш. Теперь ты от меня никуда не денешься. И тебе надо молиться, чтобы я тебя не бросил одного. Если я решу уничтожить тебя, никто мне не помешает.

- О да, я безумно боюсь, Нефрит,  - Зойсайт положил руку ему на плечо, тонкие длинные пальцы играли шёлком каштановых прядей, в голосе прозвучало столь явное безразличие, что Второй Лорд разжал руку, освобождая его волосы, зато вторая сомкнулась на хрупком запястье, причиняя намеренную боль. Зой недовольно поморщился.

-Нефрит, ты причиняешь мне боль с таким самозабвенным упоением, что я порой начинаю думать, и небезосновательно, что я – твоя единственная отрада, - глаза Третьего Лорда светились странным пугающим и интригующим огнём.

-Крысёныш, ты и в самом деле рехнулся? – поинтересовался Второй Лорд, прижимая его к себе так, что они оказались лицом к лицу, и отвести глаз тому не удалось бы при всём желании. Тот не предпринял ни малейшей попытки освободиться.

-Знаешь, Нефрит… да. И сейчас мне хочется сказать, что наши с тобой отношения напоминают альянс садиста и мазохиста. Они живут друг другом, потому что один не может жить без боли, а другой – без того, чтобы её причинять. Поправь меня, если я ошибаюсь.

-Ты сумасшедший маленький ублюдок, - процедил Нефрит, отталкивая его от себя, и садясь на кровати.

-Да, - согласился Зойсайт, и глаза его при этом снова свекнули тем самы странным, пугающим светом, - но ты меня не оставишь, Нефрит,  потому что если это произойдёт, ты сойдёшь с ума от невозможности передать свою боль кому-то другому. Времена, когда ты меня ненавидел по-настоящему, остались в далёком прошлом. Это не более чем привычка, твоя личная убеждённость. СЕЙЧАС тебе ненавидеть меня не за что – мы давно квиты, и я больше не стою между тобой и смыслом твоей жизни. Так что, как это ни смешно, без меня тебе будет ещё хуже.

Резким молниеносным движением рука Второго Лорда метнулась к шее Зоя, мгновение спустя сжавшись на ней. Пальцы впились в кожу, сжимаясь всё сильнее, из-под ногтей заструилась кровь.

-Я тебя убью, мерзавец.

-Нефрит, - тот не предпринял ни малейшей попытки вырваться, - сделай милость.

Безбрежные океаны пустоты, на фоне боли и отчаяния, плескавшихся в ней, два изумрудных омута, откуда на Нефрита глянуло такое…

В следующий момент тот отдёрнул руку, и, недоуменно глядя на окровавленные пальцы, впервые за долгое время почувствовал, что на самом деле как никогда близок к помешательству. Отвернувшись, Второй Лорд взялся руками за голову, сдавливая виски так, как если бы хотел раздавить её. Он не знал, сколько сидел так, в полной тишине, за спиной его, закутавшись в простыню, лежал, свернувшись калачиком, Зойсайт.

-Вот видишь, - шёпотом произнёс он, - я был прав.

Второй Лорд не обернулся, только сильнее сжимая руки. Казалось, что даже сквозь опущенные веки он может видеть эту комнату, окно, свет пылающего огненного шара, поднимающегося из-за горизонта. Боль плескалась в висках, и избавиться от неё было невозможно. Они сами загнали себя в этот тупик, и теперь выхода из этого Ада нет - ни для кого. Навязчивая мысль об импровизированной преисподней, в которой чёртики с упоением забавляются, глядя на мучения друг друга.

Внезапно он почувствовал, как руки Третьего Лорда обхватили его плечи, сам Зой прижался к нему всем телом, положив голову на плечо.

Широко открытыми глазами Нефрит смотрел в одну точку, так бывает, когда разум отказывается принять происходящее с тобой как реальность. Если бы характеристика «шоковое»  была применима к описанию состояния Великого Демона, то наверное, именно так сейчас и можно было бы охарактеризовать состояние Второго Лорда. Странная дрожь в руках грозила распространиться по всему телу и одна его рука вцепилась в простыни, сжимаясь на них, а другая легла поверх сцепленных на уровне его груди рук Зойсайта, обнимавшего его.

Золотистые пряди, не выдержав собственной тяжести, соскользнули с плеч Зоя на грудь Нефрита. Сияние изумрудных омутов и тёмно-синих сапфиров померкло под завесой век, двое закрыли глаза в тот момент, когда пальцы их рук переплелись. 

***

 Болело абсолютно всё, что только могло болеть, правда, значительно меньше, чем вчера, но так или иначе эта боль изматывала. Всё тело охватил озноб, дрожь распространилась по всему телу. Закутавшись в то, что гордо именовалось одеялом, Маринэ лежала, отвернувшись к стене, стараясь не прислушиваться к голосам других юм. Голова казалась тяжёлой, словно налитой свинцом, и любая попытка поднять её неизбежно вела к новому приступу острой боли. Громкие звуками раскалёнными иглами впивались в измученное сознание, и хотелось только одного: потерять сознание хотя бы на мгновение, чтобы не чувствовать больше этой изматывающей, одуряющей боли. Когда она рискнула закрыть Третьего Лорда собой, она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что атака Нефрита не рассчитана на поражение. И всё же досталось ей порядочно. Странно, но с каждым днём ей становилось всё труднее поверить в успех своей миссии – вроде бы прогресс был очевиден, он и на самом деле выделял её из всех остальных, да и за время пребывания в его замке ей удалось узнать некоторые, вне всякого сомнения интересные факты. Но на каком-то этапе что-то пошло не так. Что именно, она не могла понять. Её легенда была прочнее Серебряного Кристалла, и в том что все нити ведут к девчонке, этой сумасшедшей графине, которая давно уже мертва, она тоже прекрасно знала. Так или иначе, её уверенность в том, что всё сложится так, как планирует Сецуна, с каждым днём таяла. Конечно, всё было спланировано просто идеально, и они работали исключительно «на подстраховку». Только вот Советнице Её Величества Королевы Серинити вовсе необязательно было знать о дополнительном плане, и тактике Мичиру, которую та сама избрала для себя.

-Маринэ, - она, как ей казалось, отвлеклась буквально на несколько секунд.

На самом деле девушка отсутствовала в реальности уже около получаса.

Его голос заставил её прийти в себя, она отбросила край одеяла и невольно вздрогнула – яркий дневной свет брызнул в глаза, спровоцировав новый приступ боли и непроизвольно брызнувшие из глаз слёзы. В следующий момент он шагнул к окну и резким движением задёрнул шторы.

-Как ты себя чувствуешь? – повернувшись к ней, спросил он. Это был первый раз с того самого дня, когда он пришёл к ней, чтобы спросить о её самочувствии. Впрочем, Мичиру уже немало поразил сам тот факт, что он вообще пришёл. В помещении не было больше никого – очевидно, Третий Лорд всех выгнал, прежде чем задать юме подобный вопрос. Ещё бы, ему уж точно не нужны лишние слухи. С него вполне хватит того, что сотворила с его репутацией эта скотина Нефрит. Девушка сама не отдавала себе отчёта в этом, в тот момент, когда она подумала о Втором Лорде, руки её сжались в кулаки.

-Всё хорошо, Мой Лорд, - для того, чтобы сесть, ей пришлось сделать над собой усилие. Она смотрела ему в глаза, надеясь уловить хотя бы малейшее проявление эмоций. Бесполезно. Он всё ещё закрыт для неё. Чёрт, не умирать же ей для того, чтобы эта капризная стерва в брюках обратила на неё внимание!!! Хотя тогда, в комнате, ей на мгновение показалось, что он на самом деле собирается подраться со Вторым Лордом. Разумеется, это заведомо обречено на неудачу – мощь того неоспоримо величественнее, и тем не менее…

- Отлично, - произнёс он, не меняя выражения лица, голос его, абсолютно безэмоциональный, ровный, заставил Мичиру скрипнуть зубами от ярости, - я пришёл, чтобы задать тебе всего два вопроса. На первый ты уже ответила. А второй…

-Почему я закрыла Вас собой, милорд? – голос девушки на мгновение сорвался - актёрскому мастерству Мичиру всегда поражались все, включая даже Харуку – которая знала её лучше всех. Впрочем, она была единственной, в присутствии которой Леди Нептун никогда не играла, с кем всегда была самой собой. Впрочем, порой создавалось ощущение, что той этого просто не надо. Пробиться через ту стену, что Леди Уран умело воздвигла между собой и окружающими, было непросто, но Мичиру упорно не оставляла своих попыток. Она знала, что к ней у Харуки особое отношение – как бы та ни старалась это скрыть, и умело пользовалась этим.

Третий Лорд взглянул на неё немного удивлённо, тем не менее ничего не сказал, только кивнул головой, ожидая от неё на сей раз ответа.

Девушка опустила голову, выдерживая нужную паузу, потом тихо сказала.

-Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос.

-О твоих предпочтениях речи сейчас не идёт, - наконец-то в его голосе прозвучало хотя бы что-то помимо безразличия и высокомерия – нечто сродни раздражению, смешанному с нетерпением, - я жду.

Сжав руки на груди, она поднялась и шагнула к нему, аквамариновые глаза сверкнули отчаянием.

-Потому что… я люблю Вас, Мой Лорд.

Пожалуй, он слишком умело владел собой – неплохую, судя по всему, прошёл школу жизни этот избалованный мальчик. Когда Мичиру остановила свой выбор на нём, она придерживалась тех позиций, что он самый слабый из четвёрки. Но время шло, и её мнение, сложившееся о нём заочно, претерпело существенные изменения – в частности, насчёт его слабости. Порой ей казалось, что сил в нём побольше, чем во всех остальных вместе взятых. Это было чисто субъективное мнение, но пока что Мичиру держала его при себе, руководствуясь своим первым правилом: проверять и перепроверять всё по несколько раз, сопоставляя конкретные факты, и только потом уже делать окончательные выводы. Её рука коснулась его руки – впрочем, она давно ждала этого момента, чтобы спровоцировать его, но случай упорно обходил её своей милостью, и вот наконец он предоставил ей такую возможность.

Третий Лорд отдёрнул руку с таким выражением лица, как если бы до него дотронулась не красивая девушка, а мерзкое отвратительнейшее чудовище. В следующий момент пощёчина заставила её отступить на несколько шагов, прижимая руку к щеке. Мичиру торжествовала – в его глазах сейчас светились такие ярость… и недоумение, растерянность, что она мысленно поздравила себя с первым шагом к победе. Итак, прогресс налицо. Теперь всё будет зависеть только от неё, а уж в себе Мичиру сомневалась меньше всего.

Она мгновенно опустила голову, отступая на несколько шагов назад.

-Думай, что говоришь и делаешь, юма, - процедил он, стараясь вложить в свой голос как можно больше презрения, но за ним прозвучали столь явное сомнение и растерянность, что Мичиру мысленно рассмеялась. Ещё пара штрихов, и он сам не заметит, как она станет смыслом его жизни. В конечном итоге это же так просто, избалованный капризный ребёнок, выброшенный судьбой на пустынную арену жизни, учится жить заново, в одиночку справляясь с болью и отчаянием. В данном случае внимания, поддержки и уверенности в той, что всегда будет рядом достаточно для того, чтобы положить начало доверительным отношениям между подчинённой и Лордом. А в дальнейшем, как уже было подмечено – все козыри у неё на руках, ей и вести эту партию. Правда, несмотря на кажущуюся простоту надо быть крайне осторожной, и не забывать того, что помимо брошенного мальчишки перед тобой ещё и опытный искушённый игрок, по чьей милости было переломано немало судеб и загублено бессчетное количество жизней….

-Простите, Мой Лорд… - она говорила,  не поднимая глаз. – Я правда…

-Смешно, юма, - он резко развернулся, направляясь к двери, и всё же, уверенности в его голосе не было, - не смей больше попадаться мне на глаза, пока я сам не приглашу тебя. И выбрось из головы свою навязчивую идею о том, что я в тебе нуждаюсь.

Когда дверь за ним захлопнулась, Мичиру с трудом дотащилась до своей койки и рухнула на неё. Маленький избалованный мерзавец.

Правда, за свою стервозность он платит с лихвой – уж неизвестно, как там насчёт высшей справедливости на этой планете, но достаётся ему по первое число. Так или иначе, сейчас ей надо выждать время… пару-тройку дней – это максимум, и сделать последний ход первой и решающей партии. 

***

Джедайт мог ожидать чего угодно – слёз, упрёков, обвинений, но только этого немого отчаяния и разочарования, застывшего в самой глубине этих огромных зелёных  глаз, когда она просто стояла и смотрела на него – не произнося ни слова. Порыв ветра, ударивший ему в спину, растрепал её волосы, когда она ответила – голос её прозвучал тихо и абсолютно спокойно несмотря на лучившиеся беспредельным отчаянием глаза.

-Я не понимаю, - произнесла девушка, - что… зачем ты это мне сейчас говоришь. Чего хочешь этим добиться.

-Я говорю тебе правду, Мако. Я на самом деле страшный человек, и поэтому гораздо лучше для тебя будет оставить всякие мысли обо мне сейчас. Я бы не стал этого говорить, не пойми я, что ты уже перешагнула ту грань, за которой начинается обратный отсчёт. Мне не хочется причинять тебе боль.

-Почему? – вдруг поинтересовалась она, скрестив руки на груди, пристально глядя ему в глаза. Ещё секунду назад она не знала, как ей поступить, будучи не совсем уверенной, что принятое ей то или иное решение окажется правильным, но сейчас она вдруг поняла, что не может потерять его, не может отпустить, пусть даже он на самом деле окажется монстром. Хотя в слова его верилось с трудом, в нём – такое с ней было впервые в жизни, она видела своё отражение, своё второе «я», пусть даже забытое и потерянное им самим где-то в далёком  прошлом, но всё ещё живое, как бы он ни старался уничтожить это в себе.

-Почему? –переспросил он, не отдавая себе отчёта в том, что это непроизвольная попытка потянуть время.

 -Ну да. Почему? Не хочешь причинять мне боль? Если ты сам такое чудовище, как себя расписываешь, то зачем тебе думать о чувствах какой-то девчонки? Ведь я тебе нравлюсь? Ну так и получал бы удовольствие, а потом наигрался и выбросил. В чём твоя проблема?

Он молчал, поражённый её словами. На самом деле, когда Джедайт говорил с ней о том, что им лучше прекратить все свои отношения, он на самом деле думал о том, что так будет лучше для неё. Почему? Вопрос, который задала она, сейчас сам по себе возник в подсознании. Кто она для него? Что она для него значит? Девчонка из Серебряного Тысячелетия – единственного серьёзного оппонента Тёмного Королевства. Девчонка, руководствующаяся своим разумом, привыкшая подчинять ему все порывы сердца. Девчонка, столь искренняя и прямолинейная, что порой становится смешно – как такая могла дожить до своего возраста и не изменить себе. Девчонка, которая в случае начавшейся войны станет его врагом. Не только потому что она родилась и выросла в Серебряном Тысячелетии. Потому, что она – воин.

Последняя отчаянная попытка вернуть безвозвратно ускользающее прошлое… воскресить… себя, однажды приняв её руку и больше не отпуская ни на мгновение. В этой пустоте попытаться вернуть безвозвратно утраченное, отвергнуть Тьму, приручившую тебя, разорвать порочный круг и выйти на свет – впервые за несколько лет беспросветного одиночества, пустоты и холода. Жить ей одной и стать смыслом её жизни.

Джедайт вдруг отчётливо осознал, что он всё ещё способен испытывать страх. Не за себя. За неё. Он прекрасно помнил, что делает эта жизнь, и Зло, правящее в ней, с теми, кто пытается противопоставить ей себя. Кто пытается вырвать из их цепких лап однажды полученную и столь желанную добычу.

-Я просто хотел предупредить из себя, - холодная улыбка тронула его губы, - но если ты не имеешь ничего против, мне абсолютно безразлично, как ты распорядишься своими чувствами!

Прежде чем она успела возразить ему что-либо, Джедайт шагнул к ней, обнимая одной рукой за плечи, другой - за талию, и молниеносно притягивая к себе, целуя в губы. Когда её руки упёрлись ему в грудь в тщетной попытке оттолкнуть, он только крепче прижал её к себе, не прерывая поцелуй, рука, лежавшая на талии, скользнула ниже. В следующий момент он как бы случайно слегка расслабил руку, удёрживающую её плечо.

Она оттолкнула его со всей силой, на которую только была способна, залепив пощёчину. Щёки её пылали, из глаз текли слёзы – впрочем, в последнем она явно не отдавала себе отчёт. Ответом ей была как бы изумлённо изогнутая бровь, насмешливо поднявшийся уголок губ, и ледяное безразличие бирюзовых глаз.

Ничего не сказав, Мако резко развернулась и бегом выбежала из зала.

Опершись руками о стену, Джедайт опустил голову, пытаясь отрешиться от всего происходящего, прислушиваясь к глухим ударам собственного сердца. 

***   

Дождевые капли сплошным хлёстким потоком – по стеклу. Природа будто сошла с ума, беснуясь под гнётом собственного бессилия изменить что-либо на Земле. Подтянув к себе ноги, обхватив колени руками, девочка сидела на подоконнике. Тяжёлые непрозрачные шторы были задёрнуты, сквозь них не пробивался слабый свет огонька свечи, стоявшей на тумбочке рядом с кроватью. За окном было темно, и только шум в исступлении бьющихся о стекло капель, вой заблудившегося в ветвях ветра и жалобный шелест листьев грустным фоном ложились на тишину. Она чувствовала себя абсолютно потерянной в этом мире – состояние души, когда кажется, что ты можешь бесследно исчезнуть – и никто даже не вспомнит о тебе. Впрочем, эта меланхолия была скорее следствием одиночества. Эмийнэ должна была вернуться в посёлок, и в этом мрачном замке она явно появится не раньше чем через месяц-полтора. Будь её воля, Нару ни за что не осталась бы здесь – но Эмийнэ была категорически против, чтобы та шла с ней. Она считала, что здесь, в этом замке Нару будет в безопасности. Как бы не так! Вне всякого сомнения, она пережила не лучшие моменты в своей жизни за те несколько раз, что её пытались похитить, и всё же здесь, в этом замке она ощущала себя чужой и ненужной. После той жизни, к которой она привыкла, вся эта роскошь, смешанная с холодом одиночества и пустотой дней, когда на тебя обращают внимания не больше, чем на мебель в гостиной, казалась абсолютно ненужной.  Пожалуй, раза четыре в день к ней заглядывали юмы – менялись юмы, не менялось отношение – отрешённое, почтительное выражение на красивых безэмоциональных лицах, «Да, миледи», «Нет, миледи», «Это не в моей компетенции, миледи.» - весь тот стандартный набор фраз, которыми её удостаивали эти безликие куклы. В посёлке, где она жила последние пару лет, да и до этого – когда её воспитывала бабушка, у неё всегда было много друзей и подруг, и младше и старше  – и всё было так просто и спокойно. Здесь все её попытки завести разговор пресекались мгновенно, без малейшего шанса на повторение этого. Впервые в жизни Нару испытала на себе справедливость высказывания «быть одинокой среди людей». К ней относились почтительно, но не принимали. Не слышали и не видели в упор, когда того не требовали обстоятельства. А обстоятельства требовали, чтобы ей принесли завтрак, обед, ужин, проследили за её безопасностью на прогулке – как за ручной собачкой светской дамы – и всё. В дни, когда отца не было дома, Нару слонялась по замку – благо, бродить можно было часами, и за неделю облазила все его уголки и закоулки так, что теперь могла бродить по нему с закрытыми глазами.

То, что когда отец был дома, ей лучше сидеть в своей комнате или, по крайней мере не бывать в крыле, где расположена его комната, Нару уяснила сразу после своей первой и последней встречи с ним. Раньше она стремилась к этой встрече всей душой, но первые же несколько часов в доме Второго Лорда быстро отрезвили её, особенно после того приёма, который был оказан Эмийнэ. Нару любила её, и была уверена в том, что у неё с отцом должны быть дружеские отношения – то же, как он смотрел на неё тогда, в гостиной, поразило её в самое сердце. Признаться честно, если бы не обещание, данное Эмийнэ, Нару уже давно сбежала бы отсюда. Ей надоело быть предметом обстановки в доме Второго Лорда Её Величества Королевы, по странному недоразумению оказавшимся её отцом. Становилось горько и противно от сознания того, что тебя просто вынуждены терпеть здесь, и не выносят твоего присутствия рядом с собой в принципе. И всё же, несмотря на всё это… Нару готова была забыть всё, только ради того, чтобы стать к нему ближе. Она никогда не видела свою мать, и была счастлива уже сознанием того, что у неё есть отец. Только вот он, судя по всему, был не особо счастлив появлением новообретённой дочери в его жизни. Своему ученику он и то уделял время и внимание, а её как бы просто не существовало для него.

Вздохнув, Нару спрыгнула с подоконника и побрела к двери. Вечер, тем более погода ужасная – даже на улицу не выйдешь, и она  решила немного побродить по замку. Отца сегодня всё равно дома нет, и вряд ли он до завтра объявится. Нару больше всего любила гулять по «запретному» крылу замка – возможно потому, что так она чувствовала себя гораздо ближе к отцу. В глубине души она всегда надеялась на то, что рано или поздно всё изменится, что однажды она смоет обнять его и назвать отцом… Наверное, только гордость пока не позволяла ей сделать это всё то время, что она жила в этом замке.

Она немного побродила по первому этажу,  потом подошла к лестнице и остановилась в нерешительности. Наверху в этом крыле располагалась комната отца. Поколебавшись немного, Нару положила руку на перила, словно ища поддержки, и поднялась на одну ступеньку. Первый шаг всегда самый сложный – следующий дался ей с гораздо меньшим трудом. Тишина резала слух. Казалось, что в этом замке больше нет ни одной живой души.

Девочка остановилась перед дверью, ведущей в комнату отца – она проходила мимо неё сотни раз, и каждый раз думала об одном и том же. Представить себе его реакцию на подобное Нару было трудно, потому до сих пор ей удавалось сдерживать свои порывы хотя бы краем глаза взглянуть на комнату, которую занимает он. Всё, что было связано с ним, так или иначе вызывало у девочки интерес – как бы он ни был далёк от неё, он был её отцом и она готова была на всё, чтобы изменить настоящее положение дел.

Мысли её уходили далеко в будущее, а рука тем временем легла на ручку двери, поворачивая её. Как ни странно, она с лёгкостью поддалась, и дверь приоткрылась. Осталось только сделать шаг, и Нару его сделала.

Оказавшись в комнате, она прикрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. В этот момент ей показалось, что нет, и не было всех тех составляющих обречённости - холода, пустоты и одиночества, что стали извечными спутниками девочки с момента её появления в этом замке. Почему-то ушло ощущение отчаяние и безысходности, и пришла уверенность в том, что рано или поздно всё будет хорошо. Она прошла в комнату, стараясь не коснуться ничего – даже случайно, подошла к окну и остановилась,  прижимаясь щёкой к тяжёлому бархату портьеры. В тот момент было так легко… тепло… уютно… и спокойно.

Нару отодвинула портьеру, разглядывая прощальные следы небесных слёз на стекле. Последние дождевые капли умирали под порывами ветра, осушающими их. 

Девочка медленно отступила назад, опускаясь на край кровати отца. Глаза давно уже привыкли к темноте, и сейчас она, не отрываясь, смотрела на тёмное ночное небо, порывы ветра рвали саван туч в клочья, очищая его, и спустя несколько мгновений, сквозь тёмные лохмотья забрезжили первые островки, сверкающие искрами звёзд.

Свернувшись калачиком, девочка продолжала наблюдать за метаморфозами, происходящими с ночным небом. Сколько прошло времени, она точно не могла знать, вместо мрачного глухого савана её взору предстал безбрежный вселенский океан во всём его великолепие – насыщенный бриллиантовым блеском звёзд, в их мерцании было воистину что-то волшебное – Нару сама не заметила, как закрыла глаза, впервые за долгое время беззаботно проваливаясь  в глубокий спокойный сон.

Она проснулась от весьма неприятного ощущения – чьи – то руки тяжело опустились на плечи, приподнимая, и сильно встряхнули – раз, другой, третий. Нару с трудом разлепила веки, пробормотав что-то вроде:

-Сейчас… я уже не сплю…

В следующий момент руки, сжимавшие её плечи, разжались, и она буквально полетела на пол, оказавшись в ногах у отца. Девочка подняла на него огромные перепуганные глаза – и в этот момент проснулась окончательно. От взгляда этих сапфирово-синих глаз у неё мурашки побежали по коже, но поразило её даже не столько ненависть и ярость, светящаяся в них, сколько пренебрежение и … омерзение что ли – так смотрят не на собственных детей, а на неизвестных насекомых. В этот момент почему-то перед глазами у неё одна за другой возникали картины не столь далёкого прошлого – прошлого, в котором она была счастлива со своими друзьями и любящими её людьми, прошлого, в котором жизнь её была наполнена спокойствием, уютом, гармонией, и только Его ей всегда не хватало, чтобы почувствовать себя абсолютно счастливой. Знать, что где-то далеко у тебя есть отец, и жить с мыслью, что никогда его не увидишь… И даже сейчас, под этим взглядом, она не хотела верить в то, что его отношение к ней никогда не изменится. Хотелось верить в то, чего так ждали сердце и душа, и что столь упорно опровергали разум и реальность.

-Разве тебе не было сказано, чтобы ты никогда не попадалась мне на глаза? – не в силах больше выдерживать этот взгляд, девочка опустила голову, не предпринимая ни малейших попыток подняться. Сердце колотилось так сильно, что казалось вот-вот выскочит из груди. То, о чём она всегда мечтала, никогда не станет реальностью. Её собственный отец её не принимает. Неизвестно за что. Но это и не важно. Важно то, что для него она – пустое место.

-Я к тебе обращаюсь, - в его голосе слышался металл, - смотри мне в глаза.

Нару отрицательно покачала головой.

-Нет…

-Чёрта с два я люблю повторяться, - он говорил на повышенных тонах, и ярость, звеневшая в его голосе, сейчас била гораздо больнее, чем если бы он на самом деле её ударил, - но кажется, кто-то в этой комнате страдает слабоумием или в упор меня не слышит. Я сказал: смотри мне в глаза.

-Нет, - она закрыла уши руками, -нет…

Всё, что угодно – только бы не видеть больше этого пренебрежения…

Шагнув к ней, Нефрит резким рывком поднял её за руку, нисколько не заботясь о том, что подобными темпами мог ей её просто-напросто сломать или вывихнуть, и потащил из комнаты за собой. Пинком ноги распахнув дверь, он вышвырнул её в коридор, и сам вышел следом. Нару, абсолютно растерянная и напуганная – сжимая руки на груди, замерла посреди просторного коридора, сама не замечая того, как из расширенных от ужаса и отчаяния глаз текут слёзы.

Щелчок пальцев Второго Лорда – и перед ними материализовалась юма, которая вряд ли сейчас была менее напугана, чем Нару. К вспышкам ярости Второго Лорда привыкли все, но немногие были способны выносить их – тем более при осознании того, что ты отчасти виновна в этом, зная, чем для тебя это может обернуться.

-Юма, - он даже не потрудился назвать её по имени, - кажется, это не так сложно – проследить, чтобы эта не попадалась мне на глаза, и уж тем более не появлялась в моей комнате?! Или твоего умения не хватит даже на это? Тогда на кой чёрт, спрашивается, ты мне сдалась?!

-Лорд Нефрит…

-Папочка!!!

Исполненный отчаяния детский крик и испуганный возглас юмы почти что слились воедино, но Нефрит прекрасно знал, что именно окончательно вывело его из себя. В тот же самый момент юму атакой отшвырнуло к стене энергетической атакой невероятной силы, но Второй Лорд абсолютно равнодушно подумал о том, что, пожалуй, мог её даже убить. Только вот на сей раз почему-то было мерзко и тошно – как будто в своей жизни он не делал гораздо более страшных вещей, чем наказание некомпетентных юм. Хотя на самом-то деле наказание предназначалось не юме, и он сам прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Эта чёртова девчонка не имеет права называть его отцом – тем более при юмах, и ему абсолютно безразлично, от кого Оникс её нагуляла. Если бы она не была её дочерью… ничто не помешало бы ему вышвырнуть её за дверь вместе с этой лживой шлюхой, Эмийнэ. Или… помешало бы? Последняя мысль заставила Второго Лорда на мгновение замереть, и этого оказалось достаточно – для того чтобы девчонка, из глаз которой безостановочно текли слёзы, развернулась и бросилась к нему, повисая у него на руке.

-Не надо, пожалуйста, не надо… я обещаю, что никогда больше тебя не ослушаюсь… только не трогай её… она не виновата…

Эта девчонка и впрямь не должна была вызывать в нём ничего помимо крайнего раздражения – только почему – то, равнодушно отталкивая её в сторону, Второй Лорд ощутил себя последней сволочью.

- В следующий раз будешь думать, перед тем, как появляться в моей комнате, - произнёс он чётко, глядя в её расширенные от ужаса глаза – похоже, ещё немного – и у неё случится шок. Он перевёл взгляд всего на мгновение – на делающую жалкие попытки подняться чудом оставшуюся в живых юму – когда понял, что что-то не так. Секунду назад стоявшая у двери его комнаты, куда он её отшвырнул, девчонка лежала на полу, причём цвету её лица могли позавидовать заправские приведения. В тот момент он почему-то осознал, что сознание больше не подчиняется тому, кто даровал ему эту нескончаемую проклятую жизнь. Юма, которой всё же удалось подняться, с удивлением и страхом смотрела на Второго Лорда, опустившегося на одно колено рядом с девочкой. Нефрит недоуменно смотрел на руку, помимо его воли, почти что с нежностью касавшуюся её щеки, чтобы убрать с лица прядь спутанных каштаново-медных волос. Это было странное и страшное ощущение – как если бы память после долгой спячки медленно возвращалась к нему, воскрешая в сознании одну за другой картины из прошлого простого мальчишки по имени Нефрит. Это длилось сотые доли секунды, а потом холод и темнота нахлынули с удвоенной силой, разрывая реальность. Он отдёрнул руку от её щеки, как если бы боялся обжечься, и резко поднялся, бросив презрительный взгляд на прижимающуюся к стене юму.

-Уберите её отсюда, - бросил он небрежное, скрываясь за дверью своей комнаты.

***

Берил внимательно изучала Эндимиона. Подобно его отцу, она никогда не могла разгадать и его – что скрывается за взглядом этих тёмно-синих глаз. Его отец был страшным человеком – и тем не менее прирождённым лидером. Сочетание этих качеств порой даёт непредсказуемые результаты. Он воспитал из Кунсайта своего достойного преемника, а сын его, унаследовавший эти качества, уже сейчас становился его серьёзным оппонентом. То, что этим двоим тесно на одной Земле, Берил поняла уже давно. Не будь единой цели, объединявшей их, просто разойтись в разные стороны и упиваться своей ненавистью они не смогли бы – как это происходило с Нефритом. Возможно потому, что ненависть по определению – несостоявшаяся любовь. В данной же ситуации один из них явно считал другого лишним – и отчасти в этом была виновата она, противопоставив Эндимиона Верховному Лорду и заставив Принца считать Кунсайта своим личным врагом. В настоящий момент тот сидел в кресле, которое обычно занимал Первый Лорд, глядя на неё – и в этом взгляде она невольно читала восхищение. С каким-то обречённым безразличием Берил подумала о том, что существенное отличие Принца от его отца и Верховного Лорда в том, что он любит её. Это странное, по-детски наивное чувство, которое рушит все преграды на своём пути… То, чего она никогда не ждала от Эндимиона Первого, и то, что всегда безуспешно пыталась разбудить в Кунсайте – сейчас по воле некоей жестокой иронии было преподнесено ей мальчишкой, которого она в своё время ненавидела, от которого собиралась избавиться – поскольку он всегда был и оставался единственной существенной преградой на её пути к власти. Но единственное и недостижимое – то, к чему она всегда стремилась, по-прежнему было далеко от неё. Даже разлучив его с единственным, кто был ему дорог, она не смогла добиться от него того, за что так упорно боролась все эти годы. На достижение этой цели она порой бросала все свои силы – и всё безрезультатно. А в последнее время Берил часто ловила себя на мысли, что ненависть к Третьему Лорду – суть необоснованное чувство. На самом деле они с ним похожи больше, чем ей того хотелось бы. И то, что объединяет и разделяет их, просто-напросто безответное чувство к Первому Лорду, с которым они так и не смогли справиться. И всё же последний шаг, который ей ещё оставалось сделать – она готова была сделать, и без промедления. Разве что оставалось согласовать его с Серинити, и она попросит Эндимиона обсудить это с будущей родственницей во время его следующего визита в Серебряное Тысячелетие – в скором времени. Леди Меркурия и Лорд Зойсайт неплохо смотрятся вместе. Помимо всего прочего, чем больше контактов будет завязано с лунной аристократией, тем  лучше.

Очень больший процент дипломатических ходов и политических вопросов решается в постели – с этим Королева была знакома не понаслышке.

-Берил, - голос Эндимиона заставил её отвлечься от своих невесёлых мыслей и вернуться в реальный мир, - о чём ты думаешь?

-Ни о чём важном, - Королева вздохнула – возвращаться в реальный мир не хотелось – здесь не было Его, - я давно хотела тебя спросить – что ты думаешь о Принцессе?

Сейчас она задала этот вопрос не столько потому, что её на самом деле интересовал на него ответ, сколько для того, чтобы уйти от дальнейших вопросов по поводу её мыслей. И, возможно, ещё потому, что он давно ждал этого от неё. Раньше ей казалось, что скрывать своё безразличие по отношению к кому-нибудь – не столь уж и сложная задача. На самом деле всё оказалось не так уж легко.

-Серинити? – он улыбнулся краешком губ. – С чего ты взяла, что я вообще о ней думаю?

-Мне интересно услышать твоё мнение. Кого ты видишь в ней? – губы Королевы едва шевелились, потому Эндимиону, даже обладая отменным слухом, приходилось скорее угадывать смысл её вопроса.

Он недовольно пожал плечами.

-Взбалмошная девчонка с грандиозными планами. – Принц хмыкнул. – С незаурядными способностями создавать себе и другим неприятности. Хотя в перспективе из неё можно было бы сделать человека, если как следует заняться развитием способностей этой малолетней интриганки.

-Очень хорошо, - казалось, Берил даже не слушала его, целиком и полностью погруженная в свои мысли.

-Что - хорошо? – раздражённо поинтересовался Эндимион, поднимаясь из кресла и делая несколько шагов к ней. – Не пойму вообще, зачем ты завела этот разговор. Она интересует меня постольку поскольку мне придётся на ней жениться, чтобы достать этот чёртов Серебряный Кристалл. Правда, иногда мне кажется, что я убью её раньше, чем это произойдёт – так меня раздражает эта малолетняя шлюшка.

-Ты так её ненавидишь? – Берил невольно улыбнулась, протягивая ему руку.

-Ненавижу… чёрта с два, - фыркнул он, - она меня раздражает. Берил, мне кажется её и так слишком много в нашей жизни. Какого дьявола она вообще присутствует в наших разговорах, когда мы с тобой наедине?

«Такого, чтобы в её мыслях не присутствовал кое-кто другой,»-милостиво подсказало сознание. Опираясь на подушки, на которых она возлежала, Эндимион склонился над ней, взгляд тёмно-синих глаз в упор – такой знакомый взгляд…и в то же время столь разительно отличающийся от взгляда Эндимиона - старшего, обращавшего тебя в ненужную вещь своим ледяным безразличием и пренебрежением. Он был очень похож на своего отца – те же черты лица, те же глаза, даже голос, даже манера движения. Но в самой глубине этих глаз она всегда читала то, что всегда безуспешно пыталась найти во взгляде Верховного Лорда. Даже если Эндимион женится на Принцессе, не она, а именно Первый Лорд всегда будут стоять между ними. Всегда. Он ей не нужен. Ни сейчас, ни потом – когда всё это закончится, когда Земле уже не будет угрожать участь превратиться в колонию Луны. Потому что Кунсайт всегда будет рядом с ней. Он сам не раз говорил ей об этом.

Странно защипало глаза, и Берил поспешила закрыть их, предотвращая возможное проявление женской слабости.

-Я задал тебе вопрос, - опустившись рядом с ней на кровать, Принц провёл рукой по её волосам.

-Я думала о будущем, - тихо произнесла Королева, и в этот миг Берил не лгала. Она действительно думала о будущем – без Него. И о том, нужно ли ей такое будущее. Пресытившись властью и пустотой, в которых она жила все эти годы, на многое начинаешь смотреть совершенно с других позиций.

-Признаться честно, я тоже думал об этом сейчас. Как бы это поточнее выразиться… мысли о будущей жёнушке располагают.

Берил открыла глаза, положила ему руки на плечи, осторожно притягивая к себе.

-И?

-Что - и? Теперь мне интересно услышать твоё мнение обо всём этом. Я хочу быть уверен в том, что ты останешься со мной, когда всё это закончится.

-А это закончится? – Королева коснулась губами его губ, в ту же секунду он мягко, но решительно отстранился.

-Берил, ты ответишь на вопрос. Или его постигнет участь первого?

-Смешно говорить о столь далёком будущем, когда не можешь быть уверенным в завтрашнем дне, - она вздохнула.

-Не можешь… – скептически хмыкнул он. – Я уверен в своём завтрашнем дне – для меня он не принесёт ничего нового, но так даже лучше. Я счастлив просто быть с тобой рядом, Берил. А вот чего ждёшь от него ты? Что ты постоянно ищешь в этом чёртовом ходячем леднике? Для чего?

-Эндимион, - ярость, прячущаяся за взмахом ресниц, - сменим тему.

-Сменим, конечно, - он резко поднялся и отошел к окну, по дороге швырнув подсвечник с полуистаявшей свечой с тумбочки, стоявшей у кровати, на пол, - чёрта с два не сменить. Не упоминайте имя Верховного Лорда всуе!

-Эндимион, прекрати, - Берил села на постели, рассыпав по плечам красную медь волос, - ты знаешь, я ненавижу, когда ты так себя ведёшь!

-Знаю, - сверкающий отчаянной яростью взгляд тёмно-синих глаз потух, руки, скрещенные на груди, безвольно опустились, - прости. Я правда не хотел, но… разрази его гром, этот ледяной призрак всю жизнь стоял у меня на пути!

-Эндимион, - она сама поразилась своему голосу, не вполне отдавая себе отчёта в том, чего же в нём всё-таки больше – упрёка, раздражения, или нерастраченной нежности, непринимаемой другим. Что она чувствовала сейчас, протягивая ему руку – обречённость и безысходную пустоту, или странное, столь непривычное, относительное подобие тепла и покоя, когда в устремлённом на неё взгляде вспыхнула нежность. Она сотни раз обращала внимание на то, как беспредельно жестоки в своём безразличии друг к другу все люди, и как порой бывает достаточно всего лишь одного взгляда, украденного из-под приопущенных ресниц – чтобы заново родиться. Чтобы ощутить себя живой.

Тень легко скользнула по шёлку простыней, в неярком свете Луны тёмно-синие глаза, не терявшие свой свет даже в темноте, и чёрные, как воронье крыло, волосы, неестественно ярко выделялись на фоне белой кожи. На мгновение ей даже показалось, что призрачная иллюзорная тень счастья неплохой заменитель реального – в сложившейся ситуации. Прикосновение горячих губ к щеке – он всегда был таким открытым… таким искренним – с ней…

Он тоже находился под властью Металлии – за той чертой, куда не было места Свету, но он всё ещё был человеком. И он умел чувствовать её, как никто другой, и дело было даже не во взаимопонимании – здесь равных не было Верховному Лорду – он изучил её от и до, читал, как открытую книгу, и всегда понимал её, как самое себя – но никогда не принимал во внимание её чувства. Впрочем, можно ли его за это винить, если для него собственные чувства стали всего лишь фоном сражений и борьбы за власть – как и для неё…

***

«Когда я начал искать утешения в объятиях собственного врага, я понял, что грань, на которой я стою, уходит у меня из-под ног. Грань, по обе стороны которой реальность. Моё настоящее. Точнее – одна из возможных реальностей, в которой мне предстоит жить. Шаг назад – и я сломаюсь окончательно, стану безвольной куклой в руках того, кого ненавижу, того, кто презирает меня, или шаг вперёд – и я вырываюсь из своего прошлого навсегда. И продолжаю бороться. Бороться до последнего. В конечном итоге, дважды не умирают, а победить в схватке с жизнью – не исключено и такое – чертовски приятно.»

Он смотрел на собственное отражение, сжимая и разжимая руки, быть сильным – это очень сложно, а казаться сильным – ещё сложнее.

-Возьми себя в руки, - пробормотал Зой, стараясь вложить в свой голос как можно больше презрения – к самому себе, и, как ни странно, сработало. Исчезла предательская дрожь в руках, и одна из них, подчиняясь сознательному, даже легла на шёлковую ленту, которой он собирался перевязать волосы. Исчезли страх и растерянность – он знал наверняка, что всё это вернётся – стоит лишь ему оказаться лицом к лицу с ним, но сейчас их не было. Он автоматически пригладил стянутые лентой волосы, отметив про себя, что забыл выпустить два столь привычных длинных завитка, так или иначе ставших неотъемлемой частью его образа. Наплевать. Сейчас они и в самом деле казались лишними.

Глубоко вздохнув, он критически оглядел себя в зеркале – пристально, изучая всё, до мельчайшей детали, потом закрыл глаза, читая заклинание телепортации. Зойсайт прекрасно понимал, что если не сделает этого сейчас, он не сделает этого уже никогда. А время уходит – так или иначе, и неопределённость разрушает его изнутри. Хотя… какая там неопределённость. Всё и так давно предельно ясно, но он не простит себя – ни за что, если не попытается…

Юму-секретаря, попытавшуюся его остановить от вторжения в кабинет Первого Лорда он просто отшвырнул в сторону – по счастью для неё не атакой, а банальной пощёчиной, которая, впрочем, могла возыметь не худший эффект, чем последняя – да и как ни странно, он даже забыл при этом разжать кулак. В данный момент для него хватало своих собственных сомнений, что он поступает правильно, когда идёт к нему, чтобы терять драгоценное время собственной решительности на какую-то юму. Раньше, даже когда он жил в его замке, у него не хватило бы решимости войти к нему в кабинет без разрешения. Состояние, в котором он находился, представляло собой нечто среднее между безрассудством и отчаянной решимостью. Резким движением, распахнув дверь, он замер под его взглядом – ледяной душ, пожалуй, и то был бы менее отрезвляющим – Зой вдруг снова ощутил себя совсем беззащитным и таким отчаянно слабым. Возможно, от того, чтобы сползти на пол и дать волю слезам прямо сейчас, его спасла она, точнее – её присутствие. Зойсайт знал эту юму Верховного Лорда пожалуй, даже лучше, чем она того заслуживала – из-за её фанатичной привязанности и любви (в этом он не сомневался ни на минуту) к последнему.  Эта абсолютно непробиваемая леди, похоже, задалась целью всю свою жизнь посвятить предмету своего обожания, и всегда ставила её целью Его цели. У старшего офицера разведки Верховного Лорда Её Величества Королевы была только одна жизнь – жизнь своего господина. Даже в этом юма опередила его на несколько лет. Сейчас она даже не удостоила Зоя взглядом, продолжая абсолютно спокойно смотреть на Кунсайта – так, как будто от его следующих слов зависела судьба всей Вселенной.

-Мой Лорд, простите, - в отчаянии, прозвучавшем в голосе юмы-секретаря Зойсайт прочитал свои собственные эмоции.

Интонации голоса Верховного Лорда заставили Зойсайта вздрогнуть, и впервые за долгое время снова поблагодарить судьбу за её присутствие в этом кабинете, потому что в противном случае он вовсе не смог бы поручиться за то, что последнее слово Кунсайта относилось бы к секретарю, а не к нему.

-Вон.

Дважды и без того перепуганной юме повторять не пришлось, и она мгновенно исчезла за дверями кабинета Первого Лорда.

Кунсайт взглянул на Старшего офицера Разведки, бросив короткое:

-Никтис. Ты свободна.

-Да, Мой Лорд, - в каждом её сдержанном жесте, в каждом безразличном взгляде сквозило немое почтение и восхищение – немая скорбь невыраженного за столько лет чувства. Лёгкий полупоклон – и хрупкая  фигурка растаяла в сиянии телепорта. На примере этой женщины можно лишний раз было проверить справедливость высказывания о том, что внешность обманчива. Вся её хрупкость и на первый взгляд беззащитная, утончённая холодная красота были не более чем иллюзией. Силе её духа, воистину железной, несгибаемой воле, могли позавидовать многие. Она была достойной воспитанницей своего господина.

Безапелляционно безразличный взгляд, брошенный на него – даже не требовательный - немой приказ в самой глубине ледяных гротов. Ответить на незаданный вопрос. А что он мог ответить сейчас? Говорить можно с тем, от кого получить реально будет получить ответ, а не пренебрежительный взгляд – в лучшем случае. И всё же он решил попытаться.

-Лорд Кунсайт… - голос самым странным образом не сорвался на всхлип, и дрожь по-прежнему не возвращалась. – Я понимаю, что всё, что я сейчас скажу – для Вас, возможно просто пустой звук. Вы никогда не верили в мои чувства или не хотели обременять ими свою жизнь. Всё, что я делаю, я делаю только ради Вас. И как бы ни резали слух эти слова, я всё же повторю их. Я люблю Вас. Всегда любил. И изменить этого не сможет никто и ничто.

-Всё сказал? – уничтожающий, тихий голос как пощёчина наотмашь.

Напряжение не могло не сказаться – и первое внешнее проявления разрядки не замедлило отразиться в сжатой в кулак руке, в ногтях, впившихся в ладонь.

-Тогда свободен, - произнёс Кунсайт, - и потрудись вести себя соответствующим образом в следующий раз, когда соберёшься появиться в моём замке. В конечном итоге, ты пока ещё Третий Лорд. Мне наплевать на то, что твоё имя звучит в каждом закоулке, но мне бы очень не хотелось, чтобы к нему присоединилось моё – твоей милостью.

Сердце сделало сумасшедший скачок – и замерло.

«Пока ещё».

Он знал наверняка, что посягнуть на его имя может только круглый идиот или самоубийца, которому надоело жить в этом мире. Он прекрасно знал, просто бил наверняка – чтобы сделать как можно больнее.

«Твоей милостью».

Изумрудные глаза казались неестественно сухими, откуда-то извне проступали его слова,  прокручивающиеся в сознании – раз за разом. Как тогда – когда в тёмном коридоре его собственного замка, который потом восстанавливали довольно долго – когда пласты, охваченные огнём, рушились к его ногам  – сейчас происходило приблизительно то же самое с остатками надежды, которая ещё несколько минут назад была в нём жива. Глубокий вдох. Потемневшая зелень глаз – в ответ холодному безразличию.

-Вы можете быть спокойны, милорд, - Зой через силу улыбнулся, даже не представляя себе, насколько естественной и непринуждённой получилась эта улыбка, - этого никогда больше не повторится. Я никогда не позволю себе навредить Вам. Прошу прощения за беспокойство.

Ногти впивались в ладонь – уже ощутимо, под тяжестью слёз полуприкрытые веки едва заметно дрогнули.

-Что-нибудь ещё? – в голосе помимо лёгкого оттенка раздражения больше никаких чувств.

-Нет… - тихо, и затем громче и более уверенно. – Нет.

Теперь осталось только одно – не дожидаясь очередных безразличных оскорбительных слов, сделать последний шаг… Назад или вперёд?.. Впрочем, понять это можно будет потом.

И он шагнул в раскрывшиеся врата телепортационного окна, навсегда перелистывая последнюю страницу прошлого.

***

Нару прислушалась – за дверью было тихо. Остаётся надеяться, что у юмы, которая должна за ней сегодня присматривать, не возникнет желания простоять рядом с дверью её комнаты всю ночь. Да, она обещала Эмийнэ, и это будет первое обещание, которое она не смогла сдержать… просто потому, что здесь она больше не может оставаться. Она вернётся туда, где жила последние годы – там её дом, и уж ни в коей мере не здесь. И никто, и ничто ей не помешает покинуть этот замок сегодня ночью – когда все заснут, когда юма, приставленная, чтобы за ней следить, убедится в том, что она уже спит, и наконец-то оставит свой пост.

Девочка посмотрела на поднос с ужином, стоявший у неё на столике. Она прекрасно понимала, что должна поесть – сил и так практически не было – после того, как она пришла в себя в своей комнате, она чувствовала пугающую слабость во всём теле, которая не прошла до сих пор. Всё, что случилось позавчера, казалось просто кошмаром… но кошмар был слишком реален, чтобы допустить его повторение. Нару знала, что виновата, что не должна была идти в комнату отца – но страшнее всего была мысль о том, что из-за неё пострадали другие. Признаться честно, ей было немного страшно – раньше она никогда не теряла сознание, и уж тем более не бродила одна по ночам, но выхода у неё не было. Либо оставаться жить в этом аду, либо бежать – бежать отсюда без промедления.

Она села за столик, тоскливо глядя на еду – признаться честно, девочка сильно сомневалась в том, что ей кусок в рот полезет. Спустя ещё полчаса, она заставила себя съесть пару ломтиков сыра и запить всё это полуостывшим кофе. Успокоив себя мыслью, что сойдёт и так, Нару решительно поднялась и вытащила из-под кровати заранее припасённую простыню, которой грозила учесть стать узелком – для тех немногих вещей, которые были с ней, когда она пришла в этот замок. Открыв платяной шкаф и покопавшись в нём немного, Нару всё-таки нашла свои старые платья – где-то на нижней полке. Разумеется, среди новых одежд их быть не могло – она как-то раз попалась отцу на глаза в старом платье, после весьма краткого заявления, что он не потерпит в своё замке девчонок в лохмотьях, Нару сделала было попытку возразить, результатом стало предупреждение о том, что если в следующий раз её угораздит попасться ему на глаза в таком виде, он просто-напросто разорвёт «эту дрань» прямо на ней, а уж как она будет возвращаться через весь замок в свою комнату – это её проблемы.

Аккуратно сложив свои вещи в расстеленную на полу простыню, Нару завязала её узелком и затолкала обратно под кровать. Потом посмотрела на часы – время уже позднее, скоро надо будет «ложиться спать». А потом…

Юма вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Полежав ещё минут пять, девочка осторожно села на кровати, и сбросила пеньюар, под которым было надето платье. Бесшумно ступая босыми ногами по ковру, подошла к двери и прислушалась. Тишина. Надев башмачки, Нару вернулась и вытащила из-под кровати заветный узелок. Труднее всего было приоткрыть дверь – почему-то казалось, что с той стороны, в коридоре, непременно должен кто-то быть.

Никого. За приоткрытой дверью – темнота просторного коридора – и… свобода.

Весенний ветерок, насыщенный ночной прохладой, легко играл коротко стрижеными волосами прислонившейся к дереву девушки. Странная всё-таки это планета – Земля. И смена времён года, и даже сами  зима, весна, лето и осень – по-разному проходят – где-то метут метели и мёртвый снег своим саваном укутывает всё вокруг, а ледяные изломы рек застывают на замерзающей земле. А где-то – вечное лето, и круглый год прекраснейшие цветы радуют глаз, где-то идут дожди… На Луне всё стабильно. Даже погода. Земля – планета сюрпризов.

Харука любила одиночество – с самого детства сознание того, что она – воин, неотступно преследовало её. Сила воина в его одиночестве, в его независимости – от кого бы то ни было. Если рядом с тобой появляется тот, кто тебе дорог, ты становишься уязвимым. Она привыкла быть одна. Но в этой Вселенной был только один человек, который мог заставить её сожалеть о своём настоящем положении – одиночки и воина. Мичиру. Та девушка, которая однажды решительно разорвала круг её одиночества – несмотря на столь явные её протесты, та, что смогла растопить её сердце и заставила понять, что помимо миссии существует ещё нечто более важное в этой жизни. Стремление беречь, заботиться, охранять – ту, что ты любишь.

Леди Нептун была удивительной девушкой – несмотря на кажущуюся хрупкость и беззащитность она имела воистину железную, несгибаемую волю и неженскую отвагу и выдержку. Она могла бы вести образ жизни, как и все девчонки из благородных семей – эти бездельницы-финтифлюшки вроде Леди Венеры и Леди Марса. Леди Меркурия и Леди Юпитер, по крайней мере, ещё заслуживали уважения, но эти две…

Мичиру, с её внешностью, с её манерами больше всего подходила именно такая жизнь – в скуке и безделье, как этим четверым «подружкам» Принцессы.

Так считала Леди Уран, пока не познакомилась с ней лично.

Харуку   - до того, как её заметила Леди Плутон, воспитывал отец (свою мать она никогда не знала – та умерла через несколько месяцев после её рождения). Он считал, что девочке, от природы наделённой силой воина, гораздо больше подойдёт обучение фехтованию и боевым искусствам, чем кройке, шитью или игре на скрипке. И он воспитал её такой, каким, должно быть, хотел видеть своего сына, которого жена ему так и не подарила. А Мичиру… Мичиру была настоящей девушкой – до кончиков волос, её манеры, её грация, утончённая красота…

Почему она выбрала этот путь – путь воина, для Харуки по-прежнему оставалось загадкой.

Возможно, именно сейчас Харука так отчётливо осознавала то, что может никогда больше её не увидеть. Они познакомились пять лет назад – Сецуна была их воспитательницей, но до того, как выяснилось, что им двоим придётся работать под прикрытием на Земле, их держали на расстоянии друг от друга. А потом бесконечная череда тренировок и психологических тренингов – на пределе сил, где порой присутствует единственная мысль – только бы не сломаться. Наверное, тогда она выжила отчасти благодаря присутствию в её жизни Мичиру. Такое не забывается.

Если когда-нибудь эта холодная война двух могущественных цивилизаций закончится, конфликт будет исчерпан… тогда, возможно, им представится шанс – начать новую жизнь. Жизнь простых людей, а не воинов. Вдалеке от войн, миссий, заданий, постоянных тренировок. Вместе с Мичиру. Только она и Нептун. Вместе. Навсегда.

Харука вздохнула, прислушиваясь к шороху листьев, отзывавшихся на малейшее прикосновение ветра блаженным трепетом. Шорохом – извне, нарушая гармонию одиночества, отозвались чьи-то осторожные шаги – едва уловимое шуршание травы. Молниеносный взгляд – Леди Уран увидела девчонку,  пробиравшуюся через парк на расстоянии нескольких метров от неё. Судя по всему, девчонка так напугана, что никого и ничего не видит.

Харука мысленно усмехнулась. Дочурка Второго Лорда.

Бедняжка. Её можно только пожалеть – удивительно, как этого ребёнка хватило выдержки на столь длительный промежуток времени – с таким-то папашей!

-Ну и куда это ты собралась? – резкий голос, прозвучавший из темноты, заставил Нару вздрогнуть. Первой мыслью было – всё… попалась, а второй – бежать. Бежать без оглядки. Что Нару и сделала, даже не посмотрев на молодого человека, который её окликнул.

«Идиотка», - подумала Харука, бросаясь за ней. Хотя смелая идиотка – знать, что за тобой ведётся охота, и добровольно уйти из дома, где тебе обеспечена защита.

-Стой! Стой, остановись пожалуйста… - «Как тебя там…» - Нару!!! Да остановись же!!! Не делай глупостей, слышишь?!

«А бегает она довольно быстро,» - подумала Харука, уже через пять секунд будучи рядом с ней.

-Да что ж ты… - она почти схватила девчонку за руку, когда та с криком:

-Нет, пожалуйста, не надо, оставьте меня! – резко развернулась, отпрыгивая назад. Рука Леди Уран схватила почти что воздух – и край её рукава – всё же тренированная годами реакция была молниеносной, когда одна нога девчонки соскользнула вниз – с довольно крутой горки, уводящей продолжение красот парка, расположенного в непосредственной близости от замка Второго Лорда, вниз.

«Чёрт, да она же себе шею свернёт!!!» - мелькнула мысль. Девчонка падала – и падала неудачно, спиной – треск некрепкой материи возвестил о том, что ещё несколько мгновений – и всё. Единственный выход из сложившейся ситуации – когда всё происходит столь стремительно, и не успеваешь даже сориентироваться в остановке – и Харука шагнула следом за ней – теперь она могла свободно дотянуться до неё, и даже прижать к себе, закрывая голову девчонки рукой. Они вместе рухнули на мокрую после дождя траву, и покатились вниз.

-Жива!? С тобой всё в порядке?! Эй! – Харука, сидя на земле, несколько раз требовательно встряхнула девчонку, обвисшую у неё на руках.

Ответом ей был только тихий всхлип, и Леди Уран облегчённо вздохнула, правда в следующее мгновение спокойствие её сменилось яростью.

-Сумасшедшая! – выдохнула она. – Ты что творишь!!! Представляешь, что будет, если твой отец об этом узнает?!

-Я… - из глаз девочки сами собой лились слёзы. – Я не могу больше здесь оставаться!! Пожалуйста!! Отпустите меня!!

-Ну уж нет, - бросила Харука, резко поднимаясь, с девочкой на руках, - хватит и того, что ты сама сознательно идёшь на такое безумие… Я не собираюсь тебе в этом потворствовать. И знаешь, что? Если ты сейчас мне пообещаешь, что этого никогда не повторится, я, может быть, даже ничего не скажу твоему отцу.

Огромные серо-зелёные глаза, казалось, стали ещё больше, сквозь слёзы сверкнул самый что ни на есть отчаянный страх.

-Пожалуйста… не говорите ничего отцу… Пожалуйста!!! – в её голосе звучала мольба.

Харука пристально взглянула на неё.

-Сейчас мы вернёмся в замок, - сказала она, осторожно опуская девочку на землю, - там обо всём и поговорим.

Она шла впереди, девочка плелась за ней, сжимая в руках узелок. Леди Уран ни разу не обернулась, но последнего взгляда – когда она сказала Нару следовать за ней, Харуке хватило. У девчонки был очень несчастный вид – как будто она возвращалась не в замок родного отца, который, к тому же, был Вторым Лордом Её Величества Королевы, а в тюрьму – под конвоем. Но почему-то сейчас Харука была уверена в том, что та больше не попытается бежать. По крайней мере, в ближайшее время. Девчонка была абсолютно потеряна – в этой жизни, как будто её насильно взяли и вытолкнули из детства в реальный мир, причём встреча с оным оказалась для неё не такой уж и приятной, а если быть точной, совсем неприятной. Все её представления об отце, об окружающем его мире – осыпались прахом, обломками надежд – и для той это оказалось слишком сильным потрясением. Да, такое бывает – с теми, кого «передержали» в детстве. Таких реальность просто ошарашивает, оглушает, лишает малейшей способности к сопротивлению. Вот взять хотя бы Хотару – ей тоже четырнадцать, но девчонка прошла огни и воды, закалена и готова к жизни. Хотя все мы разные – одной суждено быть невинным цветком, другой – порочным ядовитым плющом. Только вот разница между ними не так уж и велика – и у той, и у другой, оружие – женские чары.

К счастью, на обратном пути им никто не попался навстречу, и Харука возблагодарила всех, кого возможно, за это. Признаться честно, она с трудом себе представляла объяснения Хэйдена со Вторым Лордом по поводу того, что он делает ночью с его дочерью в парке при всём при том, что Леди Уран обещала не выдавать девчонку.

Проводив её до двери комнаты, Харука втолкнула девочку за дверь, сказав, чтобы та немедленно переоделась, и ложилась спать, а сама она зайдёт минут через десять. На самом деле она не собиралась никуда уходить, она просто хотела проверить – верна ли её теория о том, что девчонка никуда больше не пойдёт. Если она права, и все её проблемы от фанатичной преданности и любви к отцу, и невозможности найти отклик в этом бесчувственном циничном типе, то она больше не решится оставить его. Второй раз у неё просто не хватит на это сил.

Она услышал нерешительные шаги – шаги к двери, крадущиеся, осторожные – потом едва уловимый звук поворачивающейся дверной ручки… А потом всё стихло. На несколько мгновений. Когда Харука, затаившая дыхание вновь услышала донёсшийся из-за двери всхлип, она резко рванула дверь на себя и оказалась прямо перед девочкой. Та сидела на полу, прижимая руки к лицу – но, как ни странно, когда она отняла их, слёз уже не было, только огромные серо-зелёные глаза всё ещё предательски блестели. Рядом валялся злосчастный узелок.

-Ну и почему ты ещё не в постели? – поинтересовалась Харука строго. – И вообще, знаешь, что я тебе сейчас скажу? Только не вздумай обижаться и ныть снова – в меру своего возраста. Если уж тебе так повезло, что ты нарвалась на меня, придётся всё это выслушать, как бы неприятно не было. Леди Нару – заметь, как звучит. Тебе пора бы уже привыкнуть к своему новому имени и ходить по этому дому с высоко поднятой головой, а не с видом маленькой потерянной сиротки – глядишь, что-нибудь да изменится. Кроме того, деточка, эта жизнь не терпит слабых. Она их подминает и ломает так, что мало не покажется. Вот и думай теперь – хочешь стать вечным нытиком и жаловаться на свою судьбу всем, кого встретит на своём пути, потому что больше будет не способна ни на что, или будешь сама строить свою жизнь – так, как это надо тебе, опираясь на собственные принципы. Заметь, двух победителей не бывает – или жизнь ломает тебя, или ты подчиняешь её себе. Другого не дано.

Она и сама не знала, зачем она сейчас здесь, читает лекции дочери Второго Лорда, но почему-то сейчас она почувствовала себя… смешно сказать, ответственной за то, что будет с этой девчонкой дальше.  Возможно, это произошло тогда, когда она, не раздумывая, шагнула следом за ней. Странное ощущение. Харука никогда не относила себя к личностям сентиментальным, но сейчас невольно задумалась о природе своих чувств. Возможно, ей на самом деле просто стало жаль девчонку, а возможно… С ней весь день сегодня творилось что-то не то. Она жила, даже, точнее будет сказать, существовала, предчувствием чего-то… страшного, что неотвратимо приближалось. Вот только она не могла понять, что именно должно случиться – и от этого становилось совсем не по себе.  Всё, что происходило с ней, проносилось по теневой стороне сознания туманом, мгновенно забываясь – как если бы все события сегодняшнего дня были лишь преддверием того страшного, что должно произойти.

-Я… я не… -серо-зелёные глаза сверкали растерянностью и отчаянием.

-Поднимайся, - резко сказала Харука,  - немедленно поднимайся. Чёрт подери, ты должна решить для себя, чего именно ты хочешь от этой жизни – и не сдаваться при первых же трудностях!

Чёрт, да что же с ней такое?! Ощущение тревоги, неотступно преследовавшее её целый день, нарастало. Сердце билось в груди странными неровными толчками, внезапно оказалось так трудно сделать вдох…

В следующий момент ослепляющая, обжигающая боль, разорвала сознание, всплеском прокатившись по груди, и распространившись по всему телу. Сжав зубы, Харука обхватила себя руками, пытаясь справиться с болью – но следующий приступ оказался ещё сильнее, и она упала на одно колено, продолжая бороться со вполне естественным стремлением организма – выплеснуть проявление физической боли в отчаянном крике. Только не здесь. Не при девчонке. Что это, чёрт побери?!

Нару бросилась к молодому человеку, первым стремлением было – позвать на помощь, немедленно – тот побледнел в считанные доли секунды. На разом осунувшемся лице сейчас выделялись огромные глаза, наполненные отголосками физической боли, и странным ускользающим выражением сознательного. Потом мелькнула следующая мысль – нет, нельзя, если сейчас всё выяснится, плохо будет и ему, и ей, и той юме, что должна была следить за ней.

-Что с Вами?! – в отчаянии выкрикнула девочка. – Что с Вами?! Пожалуйста… кто-нибудь!!!!

Сейчас ей уже было всё равно, что сделают с ней за её за попытку бегства.

Харука только отрицательно покачала головой.

-Не… не делай глупостей… - воздух со свистом вырывался сквозь сжатые зубы, на губах замер мучительный стон, капли пота, покрывшего лицо, лёгкими струйками сбегали по скулам, когда вдруг всё же пришло прозрение, и вместе с ним отступили последние остатки самообладания, прорвавшись шёпотом, исполненным отчаянием, - Мич… Мичиру…

***

-С ума сошла?! Я не войду в эту комнату даже под угрозой смерти, - прошептала одна юма другой, судорожно сжимая руки на груди, - клянусь Тьмой, я не видела нашего лорда таким ни разу за всё то время, что нахожусь у него в услужении.

-Сдаётся мне, тебе это устроят, если ты сейчас же не пойдёшь и не доложишь ему обо всём, что только что случилось, - прошипела другая язвительно, стремясь за подобными интонациями скрыть предательскую дрожь во всём теле, - ты старшая по смене сегодня, и ты виновата в том, что всё это произошло. Клянусь Тьмой, я всё видела – ты смотрела, но не остановила их, и если сейчас в эту комнату войду я, Лорду Зойсайту станет об этом известно, будь покойна.

Юма злобно взглянула на стоявшую рядом с ней, но выбор и вправду был невелик. Придётся идти – та наверняка исполнит свою угрозу, хотя бы исключительно ради того, чтобы отвести гнев Третьего Лорда от себя. Впрочем, она не была уверена, что проживёт долго, если потревожит его сейчас. После своего последнего визита в замок Первого Лорда – вот уже несколько дней подряд Третий Лорд не выходил из своей комнаты, одна признавалась, что видела, как он собственноручно вышвырнул за дверь Маринэ, разорвав ей при этом рукав платья, а ставшие свидетельницами этого юмы в ужасе утверждали, что лицо его в тот момент напоминало выражение лица самого Князя Тьмы, чудом вырвавшегося из преисподней. Остальные жалкие попытки её принести ему еду, или просто оказаться в его комнате, были пресечены весьма просто: заклинанием запрета. Признаться честно, юма искренне надеялась, что сейчас он её просто не пустит – и всё же каждый шаг давался со страшным трудом, как будто она по собственной воле шла к Вратам Ада.

Дрожащие пальцы отказывались подчиняться, воспроизводя стук костяшками. Ничего. Тишина в ответ. Юма нерешительно повторила это действие. Она знала, что отступать ей некуда. Раз, второй, третий – молчание.

-Лорд… Зойсайт… - голос юмы сорвался на странное сипение. – Лорд Зойсайт, я должна… поставить вас в известность… что Маринэ… она… она мертва.

Последнее она выдохнула сквозь сжатые зубы,  отступая на несколько шагов, моля Тьму о том, чтобы он и это пропустил мимо ушей.

В следующий момент дверь распахнулась с таким грохотом, что юма вздрогнула, падая на колени – впрочем, от падения её удержали пальцы Третьего Лорда, сжавшиеся на шее, ногти разрывали кожу, впиваясь в мясо, в глазах его в этот момент сверкало нечто страшное – юма, замершая в темноте чуть поодаль безмолвно попятилась назад.

-Молись Металлии, чтобы то, что ты сейчас сказала, было неправдой, - тихо и совершенно спокойно произнёс Третий Лорд, но обманчивые интонации его голоса никак не шли в соответствии с образом, что плескался в глубине потемневших глаз, - обе вниз. Немедленно.

Он отшвырнул от себя юму, как старую тряпку, мгновение спустя растаяв в вихре лепестков.

-Сдаётся мне, лучше тебе самой себя убить, - выдохнула юма, скрывающаяся в спасительной темноте коридора.  Несколько секунд она с ужасом смотрела на разорванное горло той, потом развернулась и стремительно бросилась к лестнице.

О чём Зойсайт думал в тот момент? Возможно, ни о чём. Ещё минуту назад он считал, что в этой жизни для него и впрямь потерян всякий смысл. И всё же что-то, в глубине подсознания, отчаянно крича, рвалось наружу.

«Я не сдамся так просто.»

Легче всего похоронить себя заживо. Гораздо труднее продолжать жить. В отсутствие всякого смысла, даже когда знаешь, что тебя здесь больше ничего не держит. А в тот момент, когда он услышал её имя в сочетании со странным, непонятным «мертва», он вдруг осознал, насколько близок все эти дни был к шагу назад – после которого уже ничего нельзя было бы изменить. Был близок, но всё же что-то его держало. Что-то или кто-то. Она была обычной юмой, каких сотни, и всё же… история графини Аканэ не выходила у него из головы. История девчонки, выжившей в собственном Аду,  сумевшей отомстить за себя, перешагнувшей через собственный страх перед одиночеством – и начавшей всё с нуля, несмотря на истёрзанные лохмотья чувств, осколки сердца, предательство собственного отца, все унижения и испытания, которые ей пришлось пережить. Это ли то, что именуют силой… тем, чего ему всегда так не хватало… И когда перед глазами такой пример, имеет ли он право отступать и сдаваться?!

И в тот момент, когда он это понял, вдруг впервые за долгое время в пустоту ворвалась щемящая душу боль, и отчаяние – начальные признаки возвращения к жизни, именно тогда он вдруг осознал, что не хочет её терять.

Она… она просто была, и этого больше чем достаточно.

Но она не должна умереть.

Она не могла ТАК умереть…

Борец по природе своей… такое невозможно…

Мысли метались, как сумасшедшие.

Он шагнул из портала в полутёмном холле крыла замка, отведённого юмам. Лекарь уже склонился над ней – судя по всему, он был перепуган не меньше остальных. При появлении Зойсайта он суетливо вскочил, кланяясь:

-Милорд… клянусь… я сделал всё, что мог.

Юмы жались по стенам, когда тишину разорвал тихий, и уже тем одним страшный голос Третьего Лорда.

-Она… мертва?..

-Пока ещё нет, милорд, но…

-Пошёл вон, - он склонился над ней, осторожно поднимая голову – мертвенная бледность уже залила лицо, рваная рана в правом боку выглядела ужасно, платье уже порядочно пропиталось кровью – алой… значит, правда. Всё-таки она человек. И её мать возможно была дочерью мага, а не чёртовой юмой. Зой легко коснулся руками её лба, сосредоточив всю свою внутреннюю энергию на разрыве энергетической оболочки. Конечно, юмы были не настолько сильны, чтобы разрушить её ауру, но сейчас, под действием физической боли и утраченного контроля, когда физическая оболочка уже сдалась, энергетическая медленно разрушалась – и остатки жизненных сил утекали через неё. Зой скрипнул зубами – она действительно умирала. Пожалуй сейчас, когда болевой шок отнимает у неё последние силы, а сердце вот-вот остановится… Чёрт подери, закрыть канал, через который уходит её жизненная энергия, а потом всё остальное. Только закрыв глаза и отрешившись от всего и ото всех Зойсайт понял, насколько она сейчас на самом деле слаба.  Всей той энергии, что осталась в ней сейчас, не хватит для того, чтобы удержать жизнь в здоровом теле, а уж… Но чёрта с два он даст ей умереть. Не сейчас.

Почему-то в памяти всплыл эпизод из далёкого прошлого – Нефрит, склонявшийся над Джедом, восстанавливающий разорванную оболочку энергетического поля, удерживающую в нём жизнь. А в следующий момент, прежде чем он успел понять, что он делает, стремительно разрывая сознательное, в самую глубину открытой ауры ворвалась боль – извне. Раньше он не представлял себе, что возможна такая боль – она кажется вот-вот отнимет у тебя не то что все силы, единственное, что подчинено тебе – твой разум. Зой закрыл глаза, слияние с её болью отозвалось в сознании новой мучительной вспышкой, но отныне он был уверен, что они выдержат. Они оба. Этот непривычный, обжигающий поток чужой жизненной энергии и боли очередной волной по оголённым нервам. Отдать ей столько энергии, сколько потребуется. Она справится. С его помощью. Медленно тянулось время, ему же секунда такого обмена энергией казалась чуть ли не часом, все присутствующие просто замерли в хлеставшей по нервам тишине – замерли в тех позах, в которых находились, когда Третий Лорд опустился рядом с юмой на колени. Боль плескалась  где-то внутри, концентрируясь в покрывшихся потом висках, огненные локоны липли к белому, как мел лицу…

Чуть отстранившись, он проверил целостность её энергетического поля и едва заметно улыбнулся. Почему-то поднять её оказалось гораздо легче, чем подняться самому.

-Милорд, -  одна из юм бросилась было к нему, но он наградил её таким взглядом, что она невольно остановилась. Кивком головы приказав лекарю следовать за ним, Зойсайт пошёл к лестнице. В том, что сил на телепортацию у него сейчас не хватит, он был уверен.

-Мой Лорд,  позвольте Вам помочь, - одна рука юмы скользнула было под голову Маринэ, а другая замерла, готовая принять тяжесть веса девушки.

-Убери руки, – сказано это было таким тоном, что юма не только последовала приказу, но и немедленно отступила на несколько шагов назад.

Почему-то путь до его собственной комнаты показался неимоверно долгим, а когда, наконец он осторожно уложил девушку на кровать, странная пугающая слабость вдруг разлилась по всему телу.

-Займитесь ей, - через силу произнёс он, обращаясь к лекарю, с трудом справляясь с желанием опуститься в кресло и закрыть глаза, и добавил, обращаясь уже скорее к самому себе, чем к нему, - она выживет. Она сильная.

Последнее подтверждение прозвучало странно – устами Третьего Лорда, говорившего о юме. Но ему было всё равно.

Сколько прошло времени, пока он стоял, отвернувшись к окну, готовый отозваться на звук голос лекаря,  Зойсайт не знал. И мысли, посещавшие его в этот момент, отличались чёткостью, ясностью и логикой – как ни странно. Он вдруг ясно представил себе всю свою жизнь – от самых истоков, когда он совсем мальчишкой оказался в Академии, до сегодняшнего дня – как если бы перед ним на столе была разложена карта-путеводитель по собственной судьбе, и только будущее было прочерчено неясно. Метания из стороны в сторону, изломы отчаянных порывов и пики бессмысленной, отчаянной жестокости, размытые очертания чего-то очень важного, безвозвратно утраченного в один-единственный миг. И всё это – в прошлом. А что ожидает его в будущем, зависит только от него. Выбор был сделан – раз и навсегда. Сама того не подозревая, она спасла его.

-Милорд… - голос лекаря был тихим и неуверенным, но когда Зойсайт обернулся, он знал, что теперь с ней всё будет в порядке. Иначе и быть не может. Просто нужно время.

И он улыбнулся, делая шаг. Шаг вперёд.

Вот наверное и всё на сегодня… :)

Продолжение последует наверняка, а когда...^_^