“Удержаться на грани”

(отрывки)

Адамелех, старший из сыновей Нота, Властителя Южных Ветров, был единственным, кто мог считаться “настоящим” богом: его матерью была сама златая Афродита, богиня Любви. Мать же его младших братьев – близнецов Эркайна и Фоэля – была простой смертной, и поэтому те считались полубогами, подобно Бореадам. Разумеется, их это злило, но, сколько бы Адамелех об этом ни размышлял, он не находил достаточной причины для подобных чувств. Отец, едва они родились, забрал их в свой замок (в котором, правда, не жил), обучил всему, что должен знать и уметь сын ветра. Старший брат был неизменно вежлив и даже добр со своими родственниками, никогда не выказывая своего превосходства, заключавшегося в истинно божественном происхождении.

Мальчишки, большей частью одетые весьма скромно, гоняли по лугу мяч, били по нему ногами, пытались отобрать друг у друга и пнуть как можно дальше. Бог с некоторым изумлением наблюдал за этой странной игрой, пытаясь понять, в чем же ее смысл, как… знакомое дуновение силы ветра, южного ветра. Он сразу подобрался, обвел хищным взглядом пространство вокруг и, вот оно! В его сторону летел мяч, посланный чьим-то сильным ударом, и вслед за ним мчалось несколько мальчишек и среди них…

Стройный, изящный, как тростинка, слишком красивый для простого смертного мальчик с длинными вьющимися золотисто-рыжими волосами, небрежно собранными сзади в хвост. Он не бежал – летел, казалось, нет в мире ничего более прекрасного и совершенного, чем его бег, подчиненный упорной воле и сильному, тренированному телу.

Прищурившись, Адамелех заставил мяч упасть у своих ног, и сам принял видимую форму. Дети, слишком увлеченные игрой, вряд ли обратят внимание, что мгновение назад на этом месте никого не было. Он наклонился и поднял мяч. Дети, заметив свое сокровище в руках незнакомца, резко затормозили, и только рыжий мальчишка, не замедлив своего бега, в считанные секунды оказался рядом с ним. Он задрал голову и посмотрел Адамелеху в глаза – без страха, только с любопытством и восхищением, – а бог неожиданно залюбовался прекрасным изумрудным цветом его глаз. И сразу все стало ясно: этот мальчик был еще одним из сыновей Нота, рожденным от смертной, которая понравилась ветреному божеству. Судя по ее сыну, это была действительно красивая женщина.

– Это наш мяч, – просто сказал маленький брат, протягивая руку. – Верните его.

Адамелех улыбнулся, взял протянутую ладошку в свою. Спросил:

– Как тебя зовут?

– Фаума, – ни мгновения не колеблясь ответил мальчик.

– Держи свой мяч, Фаума, – он вручил мальчишке мяч. – Сегодня вечером я приду за тобой.

И, не обращая внимания на изумленные возгласы, растворился в воздухе, став невидимым.

Дети ошарашено взирали на то место, где только что стоял прекрасный незнакомец. Но дети не взрослые, они быстрее находят объяснение любому, даже самому фантастическому событию.

- Ангел! – воскликнул один из ребятишек. Остальные подхватили его. – Ангел! Ангел! Нам явился ангел!

Фаума не спешил домой. Ему надо было многое обдумать.

После явления ангела игра заглохла как-то сама собой, друзья разбежались по домам, рассказать родителям о чудесном событии, а ему домой не хотелось. Что там делать? Его тяготила однообразная, скучная жизнь на одном и том же месте, будь его воля, он бы уже давно отправился в путешествие, но ведь мама огорчится… Очень сильно. Мать была единственным близким ему человеком. Фаума любил ее больше всего на свете и ни за что не хотел огорчать.

Она огорчится, если узнает, что за ним пришел ангел.

Впрочем, Фаума вовсе не был уверен, что им явился ангел. Не было вокруг него той радостной ауры, которая всегда окружала посланцев Истинного Бога, но не было в нем и зла. Может, это один из языческих богов? Но ведь священник говорит, что их не существует, что это всего лишь идолы, придуманные самими людьми.

Он вздохнул. Столь прекрасного и совершенного человека он еще не видел. Блестящие золотые кудри, спадающие на плечи и спину, голубые глаза на загорелом лице, правильные черты, сильное, стройное тело, и сила, плащом окутывающая его. Непосвященные могли принять его за ангела, но он, Фаума, не мог ошибиться.

– Все-таки, это был не ангел, – пробормотал мальчик.

И подпрыгнул на месте, поскольку рядом раздался недавно услышанный голос:

– Ты прав. Я не ангел. – прекрасный незнакомец сидел рядом, на пригорке, и с легкой полуулыбкой смотрел на него. – Но это не отменяет моего решения. Вечером я заберу тебя с собой.

– Кто ты?

– Меня зовут Адамелех, я сын Нота, Властителя Южных Ветров, и Афродиты, богини Любви.

– Ты… вы… бог? Язычник?

Прекрасный юноша изогнул бровь в подобии удивления.

– Язычник? Хм… кстати, говори мне “ты”, терпеть не могу эти церемонии… ты что, крещеный в новой вере?

Фаума кивнул. Смутное подозрение закралось в его душу. Почему этот языческий бог хочет забрать его?

– Зачем я тебе нужен?

– Интересный вопрос, – улыбнулся Адамелех. – Главным образом потому, что мы братья.

Зеленые глаза мальчишки удивленно расширились – он явно не ожидал такого ответа.

– Именно так, малыш. У нас общий отец, но разные матери. Мы сводные братья. А так как ты мой брат и тоже обладаешь властью над Стихией Воздуха, я заберу тебя от смертных и научу всему, что ты обязан знать.

– Но… я не могу… – неуверенно выдал младший. – Я… я крещен… и ангелы сказали, что я тоже буду ангелом… я не могу…

Вот так-так. С каждым разом все интереснее и интереснее. Надо же. Ангелы ему сказали… Адамелех уже всерьез заинтересовался своим младшим братишкой.

– Плевать мне на ангелов, – очаровательно улыбнулся бог.

– Не слишком вежливо, – укорил его мелодичный голос.

Братья обернулись. Позади, в развевающихся по ветру белых одеждах стоял прекрасный юноша с отчетливой сверкающей аурой. Ангел. За его спиной трепетали огромные белые крылья. Зрелище было удивительно прекрасным.

– Он не возражает, чтобы ты отправился со своим братом, малыш, – вестник Бога улыбнулся мальчику. – Ты должен научиться владеть своей силой. К тому же… как нам кажется, это решение принесет тебе счастье. – с этими словами ангел исчез, как будто его и не было.

Фаума отвернулся. Зеленые глаза были задумчивы.

– Что ж, – медленно проговорил он, – в таком случае я отправлюсь с тобой, старший брат. Благодарю за то, что ты принимаешь участие в моей судьбе.

Адамелех с улыбкой смотрел на него. Красивый и умный мальчик. Он далеко пойдет.

– Не произноси таких высоких слов. В устах ребенка они выглядят немного странно.

Младший брат улыбнулся в ответ, сразу становясь похожим на очаровательную девочку.

– И я так смогу? – с сияющими от восторга глазами спросил он, едва только оказался в воздухе.

Старший же вряд ли разделял его восторг. С момента рождения маленького полубога прошло двенадцать лет. Двенадцать лет мальчик прожил среди смертных как обычный человек. Нелегко ему будет переучиваться, заставлять себя поверить в то, во что его всегда отучали верить. Говоря проще, в магию. Но дети есть дети. Может, все еще наладится.

– Ух ты! – восхитился мальчик, едва ступив на посадочную площадку обитателей замка. – А почему так пусто? Неужели здесь никто не живет?

– Здесь будешь жить ты, – Адамелех пожал плечами. – Обычно мы скитаемся по миру – такая уж наша природа. Ветер никогда не стоит на месте, правда ведь? Вот и мы живем там, где нам вздумается.

– Класс! Я тоже так хочу!

– Для начала тебе нужно многому научиться. – охолодил его старший брат. – И так как учить тебя больше некому, этим займусь я. В общем, как и обещал.

Так для Фаумы началась новая жизнь в качестве младшего сына бога южного ветра. Череда дней пробегала мимо, а он корпел над книгами в библиотеке или на террасе, в медитации. Старший брат все это время оставался рядом, с несвойственной ветрам терпеливостью помногу раз повторяя одно и то же. Мальчик начал чувствовать себя ни на что неспособным тупицей. Он так и не научился пока летать. Зато овладел даром слушать ветры и каждый день узнавал вести из далеких стран, о которых никогда и не слышал.

От Адамелеха он знал, что у него есть еще два старших брата – Эркайн и Фоэль – но пока не горел желанием познакомиться с ними. Тем более, что за все то время, что Фаума провел в замке, они дома так и не появились.

Адамелех часто отлучался, впрочем, он быстро возвращался и не забывал устроить брату разнос за очередной невыполненный урок. А упрек из его уст был для Фаумы страшнее всего на свете – мальчик и сам не заметил, как сильно он привязался к прекрасному богу, чудом оказавшемуся его старшим братом.

В тот день Адамелех снова исчез, не оставив ни записки, ни указаний, когда вернется и что надо сделать к его возвращению, так что Фаума был предоставлен самому себе. Послушав новостей, он отправился на террасу, медитировать. Было бы здорово, если бы вдруг Адамелех вернулся и увидел, что Фаума научился летать! Он, наверное, очень бы обрадовался. С этими мыслями мальчик сел на каменный пол и постарался отвлечься от мира, его окружавшего…

Из медитации его вырвали грубо и безжалостно, пнув в бок носком сапога.

– Кто это тут у нас? – насмешливо протянул один из двоих совершенно одинаковых парней, возвышавшихся над Фаумой, растерянным и злым из-за боли. Они живо напомнили ему старшего брата, но не были столь же прекрасны, как и он. Да и волосы их были не цвета золота, а каштановыми, а глаза – пронзительно синими.

– Какой красавчик, – процедил второй, ничуть не отличавшийся от первого. – Неужели Адамелех завел себе любовничка?

Фаума покраснел.

Парни усмехнулись.

– Меня зовут Фаума, – угрюмо и вызывающе представился мальчик. – А вы, я так понимаю, мои старшие братья Эркайн и Фоэль?

– Вот оно как… – протянул первый. – Младший братик. То-то Адамелех пропадает здесь. Я Фоэль. Он – Эркайн. Мы близнецы. Скоро ты научишься различать нас.

– А может и нет, – со странной улыбкой подхватил Эркайн. – Ты только посмотри, что носит наш младшенький, – молниеносным движением он выхватил из-под рубашки Фаумы крестик на тоненькой золотой цепочке.

Улыбки медленно сползли с лиц близнецов.

– Как мило, – процедил Фоэль и тут же, резко меняя тему, спросил: – Ты научился летать, малыш?

Фаума дернулся, но Эркайн держал крепко, мотнул головой, внутри все похолодело. Кто знает, что выкинут эти придурки. В том, что эта парочка полные отморозки, он уже не сомневался.

– В таком случае, мы поможем тебе, – улыбнулся он. – Есть один действенный способ.

Эркайн недобро заржал и потащил мальчика за собой, к краю террасы, никак не огороженному.

– Ты сразу всему научишься, – пообещал он. – А если нет, твои проблемы, – с этими словами, он просто столкнул младшего брата с края.

Фаума стремительно летел вниз, зажмурившись от страха. Спасительное умение летать все никак не приходило. Наоборот, от страха близкой смерти он весь как будто окаменел: голова отказывалась соображать, а тело двигаться. И Адамелех не приходил на помощь. Наверное, он был очень, очень далеко.

У самого замка его встретил один из младших ветров, что всегда находился рядом с домом своего Повелителя. Что-то произошло, и это что-то повергало его в ужас.

Вернулись Эркайн и Фоэль.

Адамелех воспринял эту новость с ледяным спокойствием. Но следующая чуть не стоила гонцу жизни: близнецы решили “научить” младшего брата летать.

Наверняка, от их взглядов не ускользнул крестик, который носил маленький брат.

Адамелех резко нырнул вниз, к поверхности океана, зорко вглядываясь в синие волны: не мелькнет ли где рыжая шевелюра Фаумы.

Со всей округи слетелись ветра и вскоре отыскали мальчишку. Того прибило к подножию скалы, за которую он из последних сил цеплялся.

– Старший брат… – еле слышно прошептал Фаума, когда его, обессилевшего, подхватили сильные руки и унесли в небо.

Адамелех бросил один только взгляд на бледное лицо с парой синяков – похоже, мальчика приложило несколько раз о скалу лицом, – этого хватило, чтобы прийти в бешенство. Никогда еще он не испытывал подобных чувств по отношению к близнецам. Их выходки всегда были за гранью дозволенного, но вот это уже не смешно.

В сопровождении свиты старший сын Нота поднялся к террасе.

– Ты можешь идти? – тревожно заглядывая в зеленые глаза, спросил он.

Фаума нерешительно кивнул.

– Попробую.

Он осторожно опустил мальчика на пол. Фаума покачнулся, но, вцепившись в его руку, устоял, хотя земля качалась под ногами, голова дико кружилась и казалось, что его сейчас вырвет.

– Пошли, сейчас мы разберемся с этими ублюдками.

Те, кто знал Адамелеха, сейчас разбежались бы в ужасе: когда он говорил подобным тоном, становилось ясно – сейчас кого-то будут убивать, причем долго и мучительно.

Близнецы шумно праздновали в своей любимой сиреневой гостиной.

– Здравствуй, братец, – приветственно осклабились они, увидев старшего. Улыбки их стали еще шире и натянутей, когда за спиной того заметили только что утопленного младшего брата.

– Что, так и не научился летать? – с отвращением спросил Фоэль. – Тогда зачем ты нам нужен? Ты только позоришь нас и нашего отца! Неудачник!

По полу скользнули молнии.

– Эй! Адамелех! – Эркайн приготовился смыться. – Ты что, действительно вознамерился выучить этого тупицу?

– А теперь вон, – ледяным тоном приказал Адамелех. – Чтобы ноги вашей здесь больше не было. А если еще раз захотите повторить свои шуточки, пеняйте на себя.

Фаума с восторгом, даже забыв о головокружении, наблюдал, как старший брат управляется с близнецами. Вот это да! Неужели он, Фаума, тоже сможет повелевать молниями? И он вовсе не неудачник! И докажет это! Обязательно!

Близнецы, не выдержав превосходства старшего брата, моментально исчезли. Адамелех обернулся к младшему.

– Ну, ты как?

Мальчик криво улыбнулся.

Еще два года ушло у Фаумы на то, чтобы в совершенстве овладеть боевыми заклинаниями и искусством перемещения в пространстве. Молнии теперь слушались его почти также хорошо, как и Адамелеха, а телепортация удостоилась даже похвалы старшего брата и отца. Однажды, в шутку, парнишка вставил в формулу перемещения одно лишнее слово и с тех пор неизменно появлялся и исчезал в ореоле розовых лепестков.

К пятнадцати годам он так и не научился летать.

Но именно в пятнадцать с ним случилось то, что волшебным образом изменило его жизнь.

Он влюбился.

Предметом его обожания был никто иной, как прекрасный Адамелех, и само осознание факта, что старший брат привлекает его и как сексуальный партнер, приводило бедного мальчика в совершеннейший ступор. И время рядом с ним превращалось в пытку, когда он был вынужден сдерживать свои чувства, чтобы никак не выдать “греховной” любви. Все-таки он был воспитан в христианской вере и отлично знал, что Бог – а в особенности его наместник на земле – не приветствует подобных отношений.

Фаума стоял на краю каменной террасы, на которой проводил столько времени в медитации и попытках взлететь, и неотрывно смотрел в даль. Туда, откуда должен был вернуться Адамелех. Он еще не решил для себя, что же ему делать, обнаружив в себе такие чувства. То ли открыться брату, то ли навеки похоронить их. Первое было страшно, второе… о, Фаума отлично знал, что ангелы Божьи не могут отказаться от любви. Похоронить свои чувства для него означало бы умереть. Но что тогда делать?

На горизонте сверкнула золотая вспышка.

С каждым разом Адамелех все неохотней возвращался в замок. Ветер звал его за собой в кругосветное путешествие, а он не мог оставить братишку. Во-первых, потому что отец поручил младшего сына ему. Во-вторых, потому что странно привязался к этому прекрасному созданию.

Фаума ждал его. Его рыжие волосы, почему-то сегодня не собранные в хвост, развевались на ветру, полыхая, как огонь. Подросток стоял на краю парапета, вытянувшись в струнку, балансируя между надежным камнем замка и бездонной пропастью.

В изумрудных глазах полыхнула радость, когда Адамелех, не утруждая себя полетом, просто телепортировался к замку и завис перед братом в воздухе.

– Ну, как успехи?

Радость погасла так же быстро, как и появилась.

Фаума насупился.

– Никак. Зачем ты об этом спрашиваешь? Ведь ты и так все знаешь!

Старший брат вздохнул. Ну почему этому действительно одаренному мальчишке не дается обычный полет?

– Ты теперь совсем улетишь? – обреченно спросил Фаума.

– Скорее всего, – безжалостно бросил Адамелех. Может, хотя бы эта угроза сработает? – Какой смысл мне возиться с тобой, если ты ни на что не способен?

– Так уж ни на что?

– Ну, согласен, телепортация твоя на высоте, да и боевую магию ты усвоил просто в совершенстве. Но ведь ты сын Ветра. А сын ветра просто обязан уметь летать.

– Значит, я не сын ветра, – огрызнулся мальчик, – раз не умею летать!

Адамелех удивленно воззрился на него. Что это с ним? Обычно милый и ласковый младший братик сегодня был озлоблен на весь свет. Неужели так сильно переживает из-за своих неудач?

Фаума и правда очень сильно переживал. Не столько из-за неудач, сколько из-за чувств, которые причиняли ему столько боли.

– Фаума…

Подросток вздрогнул. В зеленых глазах появилось безмерное удивление. Нечасто Адамелех называл его по имени. Чаще всего “младший брат”, “малыш”, “маленький брат” или вообще никак. По имени он называл его только в особенные моменты. Тогда, когда они только познакомились или когда бывал недоволен им. Но сейчас его голос был на удивление мягок.

Розовые губки парнишки задрожали, готовые вот-вот искривиться в рыданиях. На глаза навернулись слезы, которые все труднее и труднее становилось сдерживать.

– Фаума… – Адамелех привлек к себе готового разрыдаться брата и обнял его.

Мальчик заплакал, тихо, обреченно, потому что только сейчас понял, насколько для него важен этот человек. И что он сделает все, лишь бы оправдать его доверие. Только вот у него никак не получается научиться летать.

– Прости меня…

– За что?

– Я такой глупый… я не могу научиться летать… я постоянно расстраиваю тебя своими неудачами… – Фаума тихо говорил, уткнувшись лицом в грудь Адамелеха. – Я не знаю, почему… почему у меня ничего не получается… Я так хочу летать… вместе с тобой… но я…

– Это совершенно неважно.

– Нет, важно. Для меня. Адамелех, ты ведь… не оставишь меня? – мальчик поднял на него заплаканное лицо. – Обещай, что не оставишь меня одного! Пожалуйста… я так люблю тебя… я умру без тебя… – и осекся, сообразив, что только что сказал.

В зеленых глазах медленно всплывал ужас.

Адамелех остолбенело смотрел на младшего братишку. Так вот в чем причина его плохого настроения. Любовь… любовь к представителю своего пола, к тому же к своему кровному родственнику… Насколько он знал постулаты новой веры (а знал он их неплохо, но не потому, что собирался поменять веру, а просто так, ради интереса), такое сочетание должно приводить парнишку в ужас. Жрецы Нового Бога всячески клеймят подобные чувства. Они сделали своего Бога бесполым и хотят то же сделать и со своими прихожанами.

Прекрасный бог улыбнулся.

– В этом нет ничего страшного, Фаума. – ответил он, одной рукой нежно проводя по его щеке. Кожа мальчика была нежной и мягкой, как бархат.

И Адамелех теперь точно знал, что его чувства к младшему брату тоже не ограничены исключительно братской любовью.

Почему?

Потому что в него невозможно не влюбиться. Образец красоты и совершенства. Редкостное сочетание сильного и прекрасного тела и доброй, сострадательной души, открытой и чистой.

Розовый, как у девчонки, ротик Фаумы сам собой раскрылся от удивления. И он был потрясен еще больше, когда Адамелех склонился к нему с высоты своего роста и поцеловал его. Это был первый поцелуй в жизни Фаумы. И он принес с собой все, что от него обычно ожидают: смущение, радость, сладкую дрожь и то особенное чувство, от которого кажется, что за спиной появляются крылья.

Внезапно разорвав поцелуй, Фаума вскрикнул от резкой боли в спине.

– Что?

– Спина… Как больно…

Адамелех с некоторым страхом смотрел, как стройная, изящная спинка Фаумы медленно меняет свои очертания, выгибаясь дугой, превращаясь в огромный, уродливый горб. Но не успел подросток осознать собственное уродство, как кожу горба – рубашка уже давно превратилась в лохмотья – словно что-то разрезало изнутри. Клочья кожи летели вниз, а за спиной Фаумы медленно расправлялись огромные, белоснежные крылья.

Братья одинаково потрясенно смотрели на это чудо, на совершенный изгиб крыл, сверкающую белизну оперения. И становилось ясно, почему малыш Фаума в течении трех лет упорного труда так и не смог освоить магию полета. Зачем ему магия, если есть крылья?

Фаума совершенно искренне считал, что ему не повезло. Он родился в то время, когда христианство больше не было подпольной религией и медленно превращалось во вполне официальную и узаконенную в некоторых племенах. Разумеется, науськиваемые Древними богами язычники то и дело пытались задушить угрозу своей жизни в корне, но религия боролась, царапалась, кусалась и в конце концов выжила. И заодно выжила всех, кто представлял для нее опасность.

Разумеется, так произошло не сразу. И даже не за год и не за два, а за столетие-другое, и Фаума лично увидел становление своей религии и возвышение своего Бога над остальными богами.

Правда, сначала у него вовсе не было цели за чем-то там наблюдать, кого-то спасать, кому-то помогать и так далее. В мир он отправился исключительно с единственной целью: посмотреть красивые места, попутешествовать, насладиться обществом своего возлюбленного, короче, приятно провести время. К тому же совсем недавно появившиеся крылья надо было опробовать в деле и натренировать, чтобы совершать долгие перелеты и ни капельки не уставать. В общем, дел была масса, самых разных, интересных и приятных, не то что исполнять свои прямые ангельские обязанности. Да он и не собирался посвящать этому свою юность и молодость. Не до этого было.

И поэтому Фаума был крайне неприятно удивлен, когда одним ранним утром – часов так в пять-шесть, когда он еще сладко спал в сильных объятиях Адамелеха после совершенно невообразимой ночи, – на его плечо приземлился голубь и очень больно сжал обнаженное тело своими лапами.

– Ой, – от столь неласкового обращения со своей утонченной и нежной особой Фаума немедленно проснулся. А, проснувшись, узрел голубя, так нахально разбудившего его. Он был в курсе, что Бог избрал эту птицу своим символом, и поэтому буркнул, стараясь быть вежливым: – Ну, чего тебе? – однако, вежливость куда-то подевалась.

Адамелех крепко спал, и, глядя на него, юноше захотелось последовать его примеру. Так нет же, противная птица настойчиво требовала внимания самым действенным способом: все крепче впиваясь своими когтями в нежную кожу его плеча.

– Ну ладно, ладно, – проворчал Божий ангел, сгоняя надоедливую птицу. С выражением вселенской скорби осмотрев следы когтей на плече, он пришел к выводу, что синяки останутся и очень надолго. Как бы заражения не было. – Чего желает мой господин? – пропел Фаума ангельским голоском, зло глядя на птицу.

– Ну да, как же, прямо сейчас, – злобно, но несколько запоздало, огрызнулся Фаума, вновь обретя дар речи.

Спать уже не хотелось. Поэтому он спустился к небольшому ручейку, протекающему неподалеку и умылся. А потом очень серьезно задумался, за что ему такое наказание.

Адамелех проснулся часа через два после божественного визита и был сразу огорошен известием:

– Я ухожу, – мрачно заявил Фаума, нервно накручивая рыжий локон на палец. – Один.

– То есть? – старший брат и, по совместительству, его возлюбленный недоуменно смотрел на него.

Над головами захлопали крылья, и на плечо Фаумы сел голубь. Кажется, даже тот самый.

– Прочь, глупая птица! – зашипел рыженький ангел, мигом сгоняя надоедливое существо. – Отстань от меня!

Адамелех щелкнул пальцами, и один из его ветров тут же унес недовольно закричавшую птицу подальше.

– Так что случилось?

– Мне явился Господь, – нехотя объяснил Фаума, – и заявил, что я должен обратить в христианство ближайшее селение из пятисот человек. Мол, так я смогу подтвердить свою верность ему.

– Понятно…

– Да ничего тебе не понятно! Как он мог! Как он мог! Разве я дал хотя бы один повод считать меня предателем?

– Может, это из-за нашей связи? – практично предположил бог ветра.

– Не, все это фигня на постном масле, – ответил ему милый девичий голосок.

Парочка обернулась. В пяти шагах от них стояла красивая девушка, тут же напомнившая Фауме о Боге. Потому что у нее были такие же белые волосы, разве что не такие растрепанные, похожие черты лица, и вообще, она была явно с Неба. Она была одета в длинный белоснежный хитон, по подолу украшенный золотой вышивкой, над головой сиял нимб, а на груди висел золотой крест на золотой же цепи. Крыльев видно не было. Но Фаума не обратил на это внимания. Он уже и сам научился скрывать свои крылья, чтобы не мешали, когда не нужно.

В общем, красавица была поразительно похожа на Господа, разве что за одним исключением: у нее были оранжевые, как апельсины, глаза.

– Привет, меня зовут Ками.

– Фаума.

Адамелех стоял молча, не вступая в разговор.

– Приятно познакомиться! – улыбнулась Ками. И протянула Фауме точно такой же крест, какой был у нее. – Держи. Бог просил передать это тебе, чтобы все знали, чьим посланником ты являешься. А насчет недоверия… Не принимай это близко к сердцу. – Она улыбнулась. – Он доверяет всем ангелам и знает все на свете.

– Зачем тогда мне переться в это селение? – угрюмо спросил ее юный ангел, разглядывая крест. – Что я там забыл?

– Как что? – удивилась красавица. – А пятьсот некрещеных душ? Это что, по-твоему, ничего?

Она бы, наверное, еще много чего рассказала своему еще юному и неопытному коллеге, но за спиной ее неожиданно вспыхнула кроваво-красная пентаграмма, из которой выступил мрачной наружности мужчина в черных одеждах.

– Ками-чан…

– Ой! – девушка мгновенно повернулась к нему, позабыв о Фауме. – Прости, Декон. Но Он в последнюю минуту дал мне поручение… Я не могла его не выполнить!

– Ничего, – ответил ей дьявол – а Фаума уже и не сомневался в этом – и тепло улыбнулся, протянув прекрасному ангелу руку: – Нам пора, – и парочка растаяла в круговерти кровавых искр и золотого сияния.

– Ну ни фига себе… – поразился Фаума. Ангел, который крутит шашни с дьяволом! С ума сойти. О чем он тут же сообщил Адамелеху.

Выслушав его сбивчивую и возбужденную речь, старший брат поправил его:

– И не просто дьяволом. Это Декон, Демон Второго Порядка, насколько я разбираюсь в ваших иерархиях…

– Он не наш! – тут же оскорблено огрызнулся ангел.

– Две тысячи лет назад был превращен в демона Богом Разрушения. Неимоверно силен и крут, – продолжил языческий бог, – по каким-то своим причинам перешел на сторону вашей религии, только не к Богу, а к его сестре, той, которая собирается заправлять подземным царством.

– Теперь понятно, что это за причина, – пробормотал Фаума и решительно надел цепь с крестом. – В общем, мне пора… Дело обращения в христианство пятисот душ не терпит отлагательств. Господь сказал, что ты не можешь сопровождать меня… Это грустно, но я смогу пережить нашу разлуку… – и, недолго думая, повис у любимого на шее.

– Эй, сопляк, ты куда? – осклабился один из мужиков. Из тех, кто стоял впереди. – Не хочешь посетить наше гостеприимное поселение? – Остальные подержали его дружным гоготом.

“Идиоты какие-то,” – подумал Фаума, но для поддержания игры испуганно пискнул и схватился за сердце.

– А можно я пойду дальше? – осторожно спросил он.

– Ты что? – изумился все тот же мордоворот. – А что же подумают наши соседи? Мы же самое гостеприимное поселение на этом берегу!

“Каком берегу?” – хотелось ляпнуть Фауме.

– Да нет, знаете, я лучше пойду… – он попытался отступить в сторону, но был тут же схвачен, связан и вежливо побит. Так, для острастки.

И в означенное селение ангел прибыл на плече одного из гадов, что встретили его в лесу. Тот был сильный, как медведь, а Фаума легкий, как перышко, так что мужик даже ни чуточки не заморился.

К тому же юноша понял одну немаловажную вещь: креста никто не видел. Ну просто не обращал внимания на яркое, наглое сияние золота на груди мальчишки-оборванца, которым сейчас всем виделся ангел.

А может, для них крест был самым обычным, медным там, или деревянным, не представляющим никакой ценности.

Гостеприимные хозяева совсем не гостеприимно сгрузили его в совершенно не гостеприимный сарай, правда, сняв веревку. Видимо, она была на вес золота. Или просто была дорога своему хозяину как память о чем-то.

В сарае было темно, сыро и ужасно воняло. Фаума тут же заткнул нос, прокляв про себя всех богов, вместе взятых.

– Эй, да тут новенький! – воскликнул чей-то незнакомый, охрипший голос. – Ты кто?

Постепенно глаза юноши уже привыкли к полутьме, и он различил смутные силуэты своих братьев по несчастью. Их было много. Никак не меньше десяти.

– Меня зовут Фаума, – ответил он, стараясь дышать только ртом, поскольку нос вони не выдержал и удалился от дел.

– Братцы, да нам девчонку подкинули, – гоготнул кто-то справа, и из темноты к остолбеневшему от страха парнишке потянулись чьи-то руки. – Чур, я первый!

Фаума истошно завопил, когда эти руки ухватили его за плечо, но тут же в темноте справа раздался глухой удар, и новый голос холодно произнес:

– Обойдешься. Не видишь, мальчишка это.

Пленники дружно покатились со смеху. Смеялись они долго и со смаком, как могут смеяться люди, которые вот уже давно не знали хорошего повода посмеяться.

– Спасибо, – пискнул совершенно ослабевший Фаума.

– Не за что, – отозвался спаситель, подходя ближе. Видимо, почувствовав, как мальчишка съежился от страха, заметил: – Да не бойся ты. Больно ты мне нужен! Меня Сигурд зовут. Для друзей просто Сиг.

– Очень приятно, – пролепетал парнишка. – А… а почему ты мне помог?

– Потому, – понизив голос, ответил ему Сигурд, – что в этом гадюшнике мы единственные чтим Господа Бога нашего. Сечешь?

– Д-да…

– И еще, – сильные пальцы крепко ухватили его за запястье, мужчина склонился к его уху и шепнул, – еще я чувствую твою силу, ангел.

Тот окаменел. Откуда? Откуда этот человек – или не совсем человек? – знает, кто он такой? Откуда? Паника быстро поднималась со дна его души, затапливая все доступные закоулки.

– И нам нужно отсюда смываться, как можно быстрее.

– П-почему? – выдавил Фаума непослушными губами. – У меня… м-миссия…

– Идиот, – ласково ответил ему Сигурд, – миссии отменяются. Потому что на жертвоприношение, в котором нам отведены лучшие места – на жертвеннике, разумеется, – прибудет сам Феб. Сечешь? – Фаума кивнул, как будто что-то понял, хотя от страха память ему отшибло напрочь. – А если еще и со своей сестрой? Тогда нам с тобой сразу крышка: очень они не любят нас, новых.

Юноша сглотнул: он не понаслышке знал, как Древние ненавидят таких, как он, пришедших с новым Богом, с новым хозяином этого мира. И как расправляются с ними.

– Или не сразу, – как бы размышляя, продолжил новый знакомый, – может, решат помучить. И станем мы с тобой, Фаума, великомучениками. Вдохновляет перспективка?

– Нет…

– Тогда слушай дальше. На этих не отвлекайся, они нас все равно не слышат. Уж об этом я позаботился. Раз в день нам приносят еду, – Сигурд презрительно фыркнул, – сегодня кормежки еще не было. Стало быть, скоро принесут. Как только дверь откроется, атакуй всем, чем только можешь, понял? И никаких рассуждений о всеобщей любви, добре, справедливости и прочей хрени. Ты меня понял? – голос неожиданно стал злым и жестким.

– Д-да… понял.

– Отлично, – голос смягчился, но захват на запястье остался таким же крепким. Вырваться было невозможно. А был ли смысл в этом? – А потом, как только проход будет свободен, дуй отсюда куда глаза глядят. И побыстрее, иначе опять сюда загремишь.

– А… а ты…то есть, вы как же?

– А я еще повеселюсь. – Сигурд осклабился в темноте. – Они меня надолго запомнят.

Как и рассказал Сигурд, совсем скоро, прошло минут тридцать, не больше, с той стороны двери что-то глухо стукнуло, и в приоткрывшуюся дверь ворвался солнечный свет. К счастью, Фаума за эти полчаса настолько оклемался, что, не раздумывая, как только в двери появился человек (точнее, его рука с котелком, в котором бултыхалось что-то подозрительное), сразу запустил в него свои любимые ледяные кристаллы. А за ними и лепестки, острые, как бритва.

Мимо Фаумы пронеслось что-то темное, выбив дверь, это что-то со всей силой обрушилось на тюремщика и, крикнув человеческим голосом: “Беги!” – вцепилось в человека.

Не думая ни о чем, юноша припустил бежать. Тут же его подхватил ветерок Адамелеха, прибавляя к его и без того запредельной для человека скорости свою. Самое гостеприимное на этом берегу чего-то там селение быстро осталось позади, и только оказавшись глубоко в лесу Фаума почувствовал себя в безопасности.

– Доброе утро, – жизнерадостно поприветствовал его смутно знакомый голос, едва только Фаума проснулся. От того, что он спал на земле, тело затекло, мышцы протестующе болели, и в данный момент юный ангел не представлял из себя сколь-нибудь серьезной угрозы.

На земле, прислонившись спиной к могучему стволу векового дуба, напротив него сидел незнакомый человек: молодой парень лет двадцати пяти с лохматыми сиреневыми волосами, светло-зелеными глазами с вертикальными зрачками и плохо сросшимся шрамом на левой щеке. Одет он был в безрукавку, оставлявшую открытой загорелую грудь в пластинах мышц, кожаные брюки, изрядно уже потертые и сапоги на мягкой подошве, позволившие ему незаметно подкрасться к спящему ангелу. И даже ветерок не поднял тревоги, что странно и наводит на размышления. Качком незнакомец не выглядел. Наоборот, он был в меру широкоплеч и даже изящен. На лбу, большей частью скрытая челкой, изредка посверкивала повязка, сплетенная из золотых нитей.

– Не такое уж и доброе, – проворчал Фаума, с трудом поднимаясь. – А ты кто?

– Как кто? – на мгновение опешил незнакомец, а потом громко расхохотался. – Сигурд я, малыш. Разве не помнишь?

Фаума с удивлением смотрел на него. Тогда, в плену, он подумал было, что его случайный знакомец гораздо старше, ведь рассуждал он не как молодой парень, а как умудренный годами и закаленный во множестве битв воин. Но парень с озорными глазами действительно был тем самым Сигурдом. Это уже сейчас Фаума понял – ветер всегда чувствовал ложь. И пусть сам юный ангел в прозрении обмана был пока не силен, его верный спутник – ветерок – уже обо всем доложил. И о том, как рвет и мечет Феб, от которого они сбежали, тоже.

– Ой…

– Что, уже обо всем узнал? – с поразительной проницательностью угадал Сигурд и легко, одним плавным движением, поднялся на ноги. Был он высокого роста. Миниатюрному ангелу пришлось запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Тогда, если ты окончательно проснулся, пошли. К закату мы должны убраться с территории Феба, если хотим остаться в живых.

– Но я еще не ел! – возмутился Фаума, однако быстро заткнулся, едва только собрат по несчастью кинул на него один единственный взгляд. – Ладно…

Они быстро шли по лесу. Сиг легко и изящно скользил по звериным тропкам, как будто всю жизнь провел в лесу, Фаума, пытаясь поспеть за ним, уже успел и упасть пару раз, и врезаться в дерево на повороте. Его всегда ухоженные, шелковые локоны превратились в бог знает что. В них застряли листья, веточки, хорошо, что не колючки. Этого он, наверное, не пережил бы.

По пути, не отходя далеко, Сигурд нарвал для него ягод, которые хотя бы немножко, но утолили голод. А Феб, бросившийся в погоню в сопровождении девы-охотницы Артемиды, только подстегивал Фауму.

Сигурд чем-то напомнил ему Адамелеха. Это сравнение, неожиданно пришедшее в голову ангела, так удивило его, что он опять грохнулся на землю, запнувшись о какой-то выступающий из земли корень. Сигурд остановился и молча, но с таким нетерпением во взгляде, подал ему руку, одним рывком поднимая своего юного спутника на ноги. Убедившись, что с Фаумой все в порядке, он снова пошел вперед. Пареньку только оставалось поспешить за ним не забывая поглядывать по сторонам и под ноги.

Да, они были похожи. Было что-то общее между прекрасным богом ветров и этим суровым, молчаливым воином, обладающим странными способностями. Какими – он не распространялся, а Фаума не мог догадаться. Достаточно было только глянуть на его руки: прежде всего внимание привлекали кроваво-красные, острые, как у дикого зверя, ногти. Да и не ногти даже, а самые настоящие когти. Хотя во всем остальном Сиг выглядел вполне себе человеком.

Но вот только что объединяло его возлюбленного и его попутчика, Фаума пока не знал, но это знание смутно присутствовало в нем, не спеша выбираться на поверхность его разума.

– Далеко еще?

– А почему ты так спешишь? Разве мы не справимся?

Сигурд обернулся. Взгляд у него был кислый.

– Если бы нас преследовали обычные люди, то да. Или, если бы я был один. Но за нами гонятся боги, а ты совершенно не приспособлен для сражений. Сколько тебе лет?

– Шест… над… цать… – в три приема выговорил Фаума, догоняя парня и повисая на его руке. Сил у него совсем не осталось.

– Шестнадцать? – похоже, Сигурд был очень удивлен. – И ты не умеешь сражаться? Что за народ… Помнится, в свои шестнадцать я уже принимал участие в битвах клана… – пробормотал он себе под нос.

– И почему ты со мной возишься? – пробормотал ангел, старательно переступая ногами. Ноги протестующе гудели, они не были привычны к таким долгим переходам да еще на пустой желудок.

Сигурд бросил на него странный взгляд. Если бы Фаума уловил его, то увидел бы в вертикальных зрачках теплую улыбку, которая едва-едва коснулась губ своего хозяина.

– Ты напоминаешь мне о младшем брате. Мы с братьями очень любили его…

– Я его увижу?

– Нет, он давно умер. Ты можешь идти быстрее? Мы уже совсем пришли.

Еще полчаса непрерывной ходьбы. Фаума совсем выпал из реальности, сосредоточившись только на том, чтобы передвигать уставшие ноги, и потому не сразу понял, что они остановились.

Беглецы стояли на крутом косогоре, на границе леса, за которой бежала река, а на том берегу снова высился лес. Может, те разбойники говорили именно об этих берегах?

– Эта река – граница между владениями Феба и моей госпожи. – произнес Сигурд. – Перейдя ее, мы окажемся вне его власти.

– Тогда пошли! – воодушевился парнишка и сделал шаг вперед.

Тотчас же мужчина с силой дернул его назад.

– Ты что?

– Просто так ты не сможешь перейти эту границу, – хмуро объявил ему воин.

– То есть? – по позвоночнику прошла дрожь. И было трудно сказать, чего в ней было больше: страха или предвкушения. Все-таки Фаума находил своего случайного попутчика очень привлекательным…

Кривая ухмылка пробежала по губам Сигурда.

– Ты что, только и думаешь о сексе?

Фаума густо покраснел.

Даром что ангел. И где только Господь отыскал его?

Губы пересохли и отказывались пропускать слова, но Фаума все же заставил себя спросить:

– А при чем тут ты?

Сиг досадливо вздохнул, всем своим видом говоря: “Ну что за люди пошли, уроды какие-то. И идиоты,” – и внезапно упал на землю, глухо ударившись об нее.

Фаума отшатнулся с громким криком, но попал ногой в ямку и упал на спину. Все его тело сковало предательским страхом: на месте Сигурда стоял огромный, злой и голодный волчище. Зеленые глаза и золотая повязка, вот, пожалуй, и все, что осталось от знакомого ему парня.

Волк встряхнулся и снова ударился об землю. На ноги поднялся уже человек.

– Ну что ты трясешься? – спросил он, делая шаг вперед и поднимая парнишку на ноги. – Если бы я хотел, я бы уже давно закусил тобой. Только никакого толка от этого не будет.

– Т-ты об-бб-боротень?

– Да! Дьявол… ну что ты за дурачок? Не мог опознать оборотня? Даже по этому? – он помахал перед носом Фаумы ладонью, демонстрируя внушительные когти. – Ладно. Так как, ты собираешься спасаться? Напоминаю, выход один: побратимство. Между прочим, Феб и Артемида уже близко.

– А тебе нужен такой побратим, как я? – понемногу справляясь со своим страхом, иронично спросил ангел. – Который ничего не знает и не умеет?

– Ну, ты же когда-нибудь вырастешь, – практично заметил Сигурд. – И, к тому же, я же уже сказал тебе: ты похож на моего брата. Считай, что это от сентиментальности, которая неизбежно приходит с возрастом. Так твой ответ?

– А сколько тебе лет?

– Тысяча.

– Да.

Усмехнувшись, Сиг взял его левую руку, тонкую и нежную, не знавшую ни тяжести наручей, ни тяжелой работы, и аккуратно, острым когтем, взрезал холеную кожу. Выступила кровь. Быстрым движением он сделал надрез и на своей руке, и они соединили запястья.

– Повторяй за мной, – одними губами приказал парнишке Сигурд и громко, торжественно начал читать клятву побратимов: – Да будут свидетелями Земля и Небо, Огонь и Вода, что с этих пор в тебе и во мне кровь одна, – Фаума своим тонким голоском вторил ему, чувствуя, как невидимые нити древней – уму непостижимо, насколько древней – магии, используя кровь, связывают его и этого человека. То есть, оборотня, конечно. – Мой род – твой род, мой дом – твой дом, мой враг – твой враг, мой друг – твой друг. И будет так, пока светит солнце и веет ветер, ныне, до смерти и после смерти. И да не разлучат нас ни люди, ни боги. И пусть запомнят этот час горы и долы, реки и море, и вся земля, ибо слово наше крепко, слово наше верно, слово наше вечно!

Едва отзвучала клятва, а между деревьев затерялся последний отзвук эха, Сигурд, молниеносно обернувшись волком, столкнул своего побратима в воду, с косогора и сам бросился следом.