1.

Снег – словно холодные острые осколки стекла – бил в лицо. Промозглый резкий ветер пробирался под полы пальто. Курт поплотнее запахнулся в него и попытался еще глубже натянуть шапку – с утра никто и не предполагал, что к вечеру разразится такой буран. Стеклянная автобусная остановка оказалась мало полезна в деле спасения от непогоды, к тому же в этот послерабочий час она была забита народом. Курт не переносил большие скопления людей и толчею, поэтому удовольствию постоять под крышей со всеми остальными предпочел ветер и снег.

Вообще-то, он любил снегопады – особенно лежа дома утром в воскресенье в теплой кровати и глядя на снег из окна.

Автобус прибыл точно по расписанию – без четвери шесть. Курт вошел в теплый салон последним – пропустив толпу вперед – и устроился у заднего окна. Сквозь замерзшие стекла ничего не было видно, и Курт вынул из кармана книгу – путь предстоял довольно длинный. Книга – карманное издание в мягком переплете – была как в суперобложку запакована в обычный белый лист бумаги так, чтобы никто не видел ее названия – за тридцать четыре года своей жизни Курт так и не избавился от увлечения мальчишечьими приключенческими романами и почему-то ужасно этого стеснялся – возможно, потому, что однажды сослуживец, застукав его в обеденный перерыв за книгой какого-то американского автора, писавшего про ребят на необитаемом острове, заметил, что подобная литература не слишком к лицу сотруднику солидной фирмы. Собственно, Курт был не то, чтобы очень удачливым сотрудником этой самой фирмы – он уже десять лет занимал одну и ту же должность, приходил на работу каждый день в одно и то же время, ехал домой на автобусе номер 111, но определение это – “сотрудник солидной фирмы” все равно значительно определяло не только его статус в обществе, но и многое в его поведении.

Книга попалась на редкость неинтересная, и уже через две остановки Курт в досаде закрыл ее, сунул обратно в карман и уставился на узоры на стекле. Судя по всему, снегопад усиливался, и Курту в голову пришла мысль, что обидно, если так будет продолжаться – на завтра (в один из двух выходных на неделе) у него был билет на биатлонную гонку, а при такой погоде ее вполне могут и отменить… Пожалуй, солидная торговая фирма и биатлонная трасса были единственными достопримечательностями, благодаря которым названия их городка знали не только его жители. Сам Курт был родом из Шмалькалдена, и в Оберхоф попал, когда его перевели туда в один из филиалов “солидной фирмы” – ровно десять лет назад. Нельзя сказать, что Оберхоф за это долгое время стал для него родным – его с этим городом до сих пор особо ничего не связывало – конечно, у него были приятели, с которыми можно выпить пива, хвастаясь, что учился в одном классе со Свеном Фишером, однако Курт подозревал, что в любом другом маленьком городке найдутся точно такие же завсегдатаи пивных, которых заинтересует эта правдивая история. Фирма предоставляла Курту жилье, но находилось оно так далеко от работы, что Курт предпочитал сам снимать квартиру. Можно было бы жить в каком-нибудь многоквартирном доме, но цены за жилье в Оберхофе явно были выше, чем мог позволить себе Курт. К счастью, ему удалось найти место в небольшом частном доме. Хозяйка – достопочтенная фрау Шмильбахен – была весьма мила, но запрещала держать животных, устраивать вечеринки и водить девушек. Естественно, при таком раскладе ни о каких отношениях с женщинами и речи никогда не шло – Курт иногда снимал номер в какой-нибудь дешевой гостинице, приглашал очередную подругу в ресторан и в кино, но дальше обычного одноразового секса дело не шло. В последнее время, принимая плату за жилье, фрау Шмильбахен часто приговаривала: “Думаю, я могу быть спокойна за вас, герр Шнимель, в вашем возрасте уже не нарушают правил…” После таких заявлений в свои неполные тридцать пять Курт начинал чувствовать себя так, словно прожил долгую насыщенную жизнь, и уже заказал себе местечко на кладбище и выбрал парадный костюм…

Автобус остановился, и Курт неожиданно понял, что, задумавшись, проехал свою остановку. Он быстро выскочил из теплого салона. Снег резко ударил по лицу, едва не сбив с ног. Автобус, тяжело вздохнув, уехал. Курт поправил шарф и шапку, размышляя, стоит ли ждать обратного, чтобы вернуться на два квартала, или лучше рискнуть здоровьем и отправиться до дома пешком. Наконец он решил все же пойти пешком – всего два квартала.

Неожиданно Курт понял, что рукам его как-то уж чересчур свободно. Папка с бумагами, которые он забрал сегодня из офиса, рассчитывая поработать над ними в выходные, осталась в автобусе. Это настолько попало в общее настроение вечера, что Курт даже не расстроился – конечно, копии всех документов сохранились в компьютере (если, конечно, ближе к ночи не позвонит сослуживец и не сообщит, что кто-то случайно отформатировал его жесткий диск…). Обиднее всего было потерять саму папку. Она была весьма потрепанной и старой, Курт купил ее почти сразу, как приступил к работе в филиале в Оберхофе – все сотрудники ходили с такими папками. Он никогда не был особо сентиментальным, но эта вещь верно прослужила ему десять лет и была своего рода напоминанием о тех временах, когда фрау Шмильбахен, получая арендную плату, строго говорила: “И запомните, юноша, никаких гостей…”

Снег начал понемногу затихать, и Курт медленно двинулся по улице. Он подумывал над тем, чтобы заглянуть в бар на углу – в этот не слишком поздний час там наверняка сидит хоть какой-нибудь знакомый, с которым можно поделиться своими жизненными трудностями. Однако, немного поразмыслив, Курт решил этого не делать – в его возрасте лучше не сворачивать с намеченного пути.

В темноте Курт увидел какой-то объемный сверток. Он осторожно протянул руку и слегка коснулся его. Сверток зашевелился и издал уже знакомый жалобный звук. Курт отдернул руку. Подождал несколько мгновений – сверток больше не шевелился и признаков агрессии не проявлял. Курт решился приступить к более активным действиям – двумя руками перевернул неопознанный объект.

Курт попытался поставить его на ноги, но попытка эта не увенчалась успехом. Тонкие руки появившиеся из-под тряпья, ухватились за плечи Курта с такой силой, что он даже сквозь плотную ткань пальто почувствовал это.

– Эй, ты чего? – наконец спросил Курт, удерживая существо от падения, – что ты здесь делаешь?

Курт свалил свою ношу на диван в гостиной и принялся освобождать ее от коричневого тряпья. Ноша моментально проснулась и принялась отбиваться.

– Да подожди ты, – раздраженно процедил Курт,– я тебе помочь хочу, а ты…

Фигура на диване замерла и покорно позволила освободить себя от верхней одежды. Обнаружилось, что под темным тряпьем, оказавшимся старой потрепанной шубой, на неожиданном госте ничего больше надето не было. Курт, словно засмущавшись, хотел было снова прикрыть его шубой, но мальчик (а, судя по всему, это был мальчик лет шестнадцати) быстро сел, притянув колени к груди и уставился на него из-под светло-русой челки.

– Сейчас я принесу тебе какую-нибудь одежду,– бросил Курт, вставая.

Естественно, ничего подходящего в его шкафу не обнаружилось – Курт был два метра ростом и весьма крепкого телосложения, а мальчишка в гостиной едва дотянул до метра семидесяти пяти. Наконец выбор его остановился на клетчатых домашних брюках на завязках и футболке.

Вернувшись в гостиную, Курт отметил, что за время его отсутствия мальчишка, похоже, совсем не двигался.

– Вот, примерь, – он бросил на диван одежду. – Пойду приготовлю тебе что-нибудь согревающее.

Доставая из холодильника бутылку рома (предполагалось, что из него будет приготовлен глинтвейн, без которого невозможно себе представить биатлонную гонку), Курт наконец задумался о сложившейся ситуации. Чего ради, собственно, он вообще вытащил мальчишку из-под крыльца, дал ему свою одежду и теперь собирается напоить его своим ромом? Надо было вызвать полицию… Эх, надо было… Ну да ничего – пусть согреется немного, а потом…

В его одежде мальчишка стал похож на крутого чтеца рэпа и одновременно на драного галчонка. Курт усмехнулся.

– Вот, выпей – согреешься, – он протянул мальчику кружку. Тот жадно ухватил ее двумя руками и принялся пить большими глотками.

Пока Курт прибирался, мальчишка молча взирал на него, забившись в дальний угол дивана. Наконец, приведя гостиную в относительный порядок, Курт снова отправился на кухню – на этот раз он решил не мучиться с приготовлением глинтвейна, ограничившись половиной кружки холодного рома. Мальчик пил обжигающий напиток, морщась и давясь, но покорно – не поднимая глаз. Курт наблюдал за ним молча. В конце концов, щеки неожиданного гостя порозовели, он наконец решился поднять глаза – похоже, ром ударил в голову.

– Как тебя зовут-то? – поинтересовался Курт.

– Зи… Зигмунд, – тихо-тихо отозвался мальчик.

– Надо же, – усмехнулся Курт, – совсем как дедушку Фрейда… А что ты делал под моим крыльцом, Зигмунд?

– Грелся… – не меняя тона, ответил мальчик.

– Ну и как? Согрелся? – ехидно спросил Курт. – Сейчас ты обогреешься, и я позвоню в полицию, – он встал и отошел к окну – снегопад почти прекратился, с неба падали лишь редкие хлопья. – Мне все равно, откуда ты, кто ты, от кого и к кому бежишь. Моя хозяйка будет дома через пару часов, и мне бы не хотелось из-за тебя терять жилье. Так что, Зигмунд, придется тебе…

Курт наконец обернулся к дивану. Мальчишка свернулся калачиком у одной из диванных подушек и спал мертвым сном… 

2.

Пока мальчишка спал, Курт смог как следует рассмотреть его. Оказалось, что неожиданный гость, видимо, не так юн и хрупок, как сперва почудилось Курту – конечно, по сравнению с ним самим, мальчик казался субтильным и маленьким, но на самом деле плечи у него оказались достаточно широкие – это было видно даже несмотря на бесформенную футболку, несколько смазливое лицо делало его немного похожим на ребенка, но, судя по всему, ему было никак не меньше двадцати. Курт раздраженно ходил по комнате. Сложившаяся ситуация совершенно его не радовала – хозяйка должна была вернуться с минуты на минуту, а гость продолжал беззаботно спать на диване. Курт уже протянулся было за телефонной трубкой, намереваясь исполнить свое первое решение – позвонить в полицию, но что-то остановило его – вероятней всего то, что в этом случае придется объяснять, зачем он притащил мальчишку в дом – а ответа на этот вопрос Курт не знал. Уж, конечно, это произошло не от избытка человеколюбия… На улице было холодно и бушевал буран, но ведь можно было сразу позвать кого-нибудь, а не наряжать подкидыша в свои шмотки и не пытаться напоить его фирменным глинтвейном…

Возможно, если бы это был обычный вечер, Курт бы не услышал и, главное, не узнал звук приближающейся машины.

– Слушай меня внимательно, – прошипел он. – Я, конечно, полный идиот, что вообще взялся тебя выручать, но мне совершенно не хочется из-за тебя терять крышу над головой и хорошие отношения с хозяйкой. Так что сейчас ты отправляешься в мою спальню, забиваешься в самый темный угол и сидишь тихо.

Синий Фольксваген фрау Шмильбахен остановился у подъезда как раз в тот момент, когда дверь за Зигмундом захлопнулась. Курт уселся на диван, взял в руки какую-то газету и погрузился в чтение анонса телепередач на позапрошлую неделю. Дверь в прихожей открылась и закрылась, послышался невнятный шорох – видимо, фрау Шмильбахен снимала пальто. Хозяйка жила в другом крыле дома, представляющем собой точно такую же двухкомнатную квартиру, как у Курта, и общей у них была только прихожая. Поэтому велика была вероятность того, что фрау Шмильбахен сразу отправится к себе, не заглядывая к Курту – хотя иногда она желала ему спокойной ночи (в последнее время все чаще, словно приглашая его в свой клуб “Кому за…”). Но ведь сегодня хозяйка могла устать… Проклятье, надо было не прятать этого Зигмунда, а сразу честно признаться во всем…

В дверь постучали.

– Сейчас иду, фрау Шмильбахен, – отозвался Курт, откладывая в сторону газету и вставая.

– Добрый вечер, Курт, – улыбнулась ему навстречу хозяйка – в особенно хорошем расположении духа она всегда называла его по имени. – Зашла пожелать вам спокойной ночи и спросить, не надо ли вам чего.

– Спокойной ночи, – улыбнулся в ответ Курт. – Нет, спасибо, думаю, мне ничего не надо.

Фрау Шмильбахен кивнула, не переставая излучать приветливость и благожелательность, однако Курт заметил, что она внимательно смотрит на что-то за его спиной. “Неужели он вышел?” – мелькнула в уме тревожная мысль.

– У вас гости, герр Шнимель? – поинтересовалась хозяйка, и Курт заметил, как улыбка медленно сползла с ее лица.

– Ну что вы, Марта, – махнул он рукой, пытаясь сохранить хладнокровие, – я же знаю, что вы этого не любите… С чего вы вообще взяли?

– Просто такие шубы, насколько я знаю, не в вашем стиле, – холодно процедила хозяйка.

– Какой интересный мех…– задумчиво протянула хозяйка. – Что это? Ондатра?

Курт только пожал плечами.

– Наденьте ее, – хозяйка протянула ему шубу, – должно быть, вам очень пойдет.

Курт, мечтая лишь о том, чтобы этот унизительный кошмар наконец закончился, взял одежду из ее рук и накинул ее на плечи – шуба подходила ему идеально, словно была сшита специально для него – от нее исходил какой-то странный морозный запах, приятный и как будто знакомый. Мех на шубе оказался очень мягким и блестящим – странно, что бездомный мальчик был завернут в такую шикарную вещь… И еще более странно, что накануне одежда не выглядела столь презентабельно.

– Чудесно, вам очень идет, – удовлетворенно кивнула фрау Шмильбахен – похоже, он все-таки прошел тест на доверие, и дальнейшее расследование проводиться не будет, – я давно вам говорила, что при нашей погоде ходить в таком легком пальто – это настоящее самоубийство. Вы, должно быть, премию получили, раз смогли купить такую вещь! Вот теперь вы действительно выглядите как солидный человек… Мало кто в наши дни носит… – она осеклась, когда взгляд ее упал-таки на испачканный ковер. – Что это, Курт? Вы нездоровы?

– Нет-нет, Марта, – покачал головой Курт, – я разлил глинтвейн… Мне так жаль, не беспокойтесь, я завтра же его почищу.

– Ах, не стоит волноваться, – отмахнулась Марта, – этот ковер давно пора сдать в химчистку. Ну ладно, отдыхайте, не буду вам мешать.

Зигмунд сидел на его кровати, скрестив ноги, и листал какую-то книгу.

– Здорово! Давно мечтал это прочитать!– не отрываясь от книги, воскликнул он. – У нас этого не издавали…

– У вас не издавали “Робинзона Крузо”? – удивленно переспросил Курт, рассмотрев, какую книгу держит в руках мальчик. – Это же классика… Постой-ка, – он осекся, – отдай сюда мою книгу. Ненавижу, когда трогают мои вещи.

Мальчик сперва обиженно прижал томик к груди, но потом поднял на Курта глаза – видимо, это зрелище очень его впечатлило – и тут же отложил книгу.

– Простите меня… – он быстро отвел взгляд. От такой реакции Курт даже смутился.

– Да ладно тебе. Извини, читай уж, чего там, – проговорил он, но мальчик снова робко посмотрел на него и слегка улыбнулся.

– Ну вообще… – почти с тихим восторгом протянул он, – надо же, как похоже… Я даже испугался… Хотя, он вообще-то никогда не носил эту шубу… только один раз, когда мы были на Севере…

– Кто, он? – растерянно переспросил Курт. – Твой отец?

В ответ Зигмунд лишь улыбнулся. В тяжелой одежде Курту стало ужасно жарко, и он поспешил скинуть ее. Мальчишка схватил из его рук шубу и притянул ее к себе, похоже, вдыхая странный морозный аромат.

– Послушай, – попытался воззвать к нему Курт, – ты здесь не останешься. Надо было рассказать о тебе Марте, но я сглупил. Так что теперь придется подождать, пока она уснет. Потом я отведу тебя в полицейский участок, ты расскажешь, откуда и кто ты, и на этом мы расстанемся – тебя отправят домой.

– Неа, – мотнул головой Зигмунд, – думаю, они не смогут это сделать. Я не отсюда.

– В самом деле? – Курт поднял с покрывала книгу и аккуратно поставил ее на полку. – А откуда же ты? Из Йены? Или из самого Лейпцига?

– Курт Шнимель, – ответил хозяин.

– Боюсь, Курт, я не смог бы вернуться домой даже если бы очень захотел, – печально ответил Зигмунд. – Я жил очень далеко… И к тому же, там, у себя дома, я умер…

– Хочешь сказать, родители выгнали тебя из дома? – усмехнулся Курт.

– Нет-нет, и вправду умер… Это было очень больно… – трагично продолжал мальчик. – А сюда меня забросило случайно…

– Ну да, – Курт уже откровенно насмехался, – и совершенно случайно тебя забросило сюда голым в отцовской шубе. И вообще ты не из Германии и зовут тебя вовсе не Зигмунд.

– Меня и правда зовут по-другому, – быстро согласился мальчик, – но на Земле пусть называют так.

– Ах, вот оно как, – Курт уселся на кровать рядом с подкидышем, – то есть ты не только не из Германии, ты еще и с другой планеты? И как же она называется? Омикрон-6?

– Я не с другой планеты, я из другого мира, – торжественно объявил гость. – Но ты можешь меня не бояться.

– Правда? Ну, спасибо, – Курт шутливо поклонился. – Видимо, я еще больший идиот, чем сперва думал – надо же было связаться не просто с беспризорником, но еще и с сумасшедшим. Ты хоть совершеннолетний?

– По вашим меркам – да, – кивнул Зигмунд.

– Ну, слава богу, – Курт снова встал. – Знаешь, похоже, несмотря на то, что “Робинзона Крузо” у вас не издавали, у вас издавали массу другой интересной литературы…

– Ах, так ты смеешь мне не верить! – воскликнул мальчишка. – Ну, так я докажу тебе! Только пеняй на себя – я могу спалить весь этот дом дотла!

С этими словами Зигмунд резко вскочил на ноги. Но неожиданно он вскрикнул и осел обратно.

– В чем дело? – тревожно спросил Курт.

– В глазах потемнело… – тихо отозвался Зигмунд.

– Так, все ясно, – кивнул Курт, – давай отложим демонстрацию силы на потом. Сейчас я принесу тебе что-нибудь поесть, а потом ты немного отдохнешь, только не ори так больше – а то Марта нас обоих…

– Это от рома, – усмехнулся Курт, – неужели в свои годы ты еще не разу не пил спиртного?

– Пил, – обиженно ответил гость, – но в отличие от одного хмыря с моей родины, никогда этим не увлекался.

– И правильно, – одобрительно кивнул Курт. – Сиди тихо, сейчас я что-нибудь принесу.

Когда Курт через несколько минут вернулся с едой, Зигмунд продолжал лежать все в той же позе. Хозяин поставил поднос рядом с ним на кровать.

– Только не кроши сильно, – бросил он.

– Не хочу есть, – буркнул Зигмунд, – меня тошнит.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Курт, – полежи, оклемайся пока.

– Только ты не думай, что я такая размазня и плакса, – Зигмунд снова посмотрел на него. – Я воин и силен духом… просто… я устал немного.

– Да все понятно, – отмахнулся Курт, – у меня тоже так бывает. Давай, у тебя еще часа три, чтобы отдохнуть – раньше Марта не ляжет.

– А это вкусно? – наконец спросил он.

– Не знаю, – ответил Курт, – приготовил по-быстрому. Когда живешь один, волей-неволей учишься готовить…

– Слушай… а может… – он откашлялся, не поднимая глаз, – может… можно так устроить, чтобы я остался здесь?.. 

3.

– Нет, – резко ответил Курт, отворачиваясь.

Собственно, думать здесь нечего – отдать беспризорника властям, и дело с концом. Так будет разумно и правильно – так будет лучше для всех, включая Зигмунда – в конце концов, это дело государства – заботиться о таких несчастных, как он. Судя по всему, мальчику требуется профессиональная помощь. Весь этот бред, который он нес на полном серьезе… Курт остановился и прислушался – из спальни не доносилось ни звука. Видимо, Зигмунд снова уснул – надо бы зайти, забрать тарелку…

Курт подошел к креслу, на которое в спешке скинул свое пальто, достал из кармана начатую книгу и сел с ней на диван – пока фрау Шмильбахен не уснула, можно немного почитать… Конечно, книга ужасно скучная, но не идти же за другой в спальню и не будить же гостя…

Проснулся Курт потому, что кто-то осторожно тронул его за плечо. В следующий момент он почувствовал дикую боль в шее и спине – результат того, что он уснул в неудобной позе. Медленно он открыл глаза. Над ним стоял Зигмунд. От неожиданности Курт едва не подскочил – в первую секунду не сообразив, что это за парнишка будит его…

– Который час? – спросил он.

– Половина одиннадцатого, – с легкой улыбкой ответил Зигмунд.

– Марта уже уснула? – Курт с трудом выпрямился, уронив на пол раскрытую книгу.

– Марта? – переспросил гость. – Твоя хозяйка? Думаю, она уже проснулась и ушла – я видел, как какая-то женщина отъезжала на машине от дома.

– Отправилась навестить сестру… – задумчиво проговорил Курт, но тут же осекся и уставился на Зигмунда. – Подожди-ка… Ты хочешь сказать, сейчас половина одиннадцатого утра?

– Ну да, – кивнул мальчишка. – Я проснулся час назад, подождал, пока эта твоя Марта уйдет, а потом вышел сюда и нашел тебя спящим в кресле.

– Чертова книга, – пробормотал Курт, – лучше любого снотворного…

Он осторожно встал на ноги и сделал несколько шагов по комнате, разминая затекшие части тела. Зигмунд, все еще одетый в его одежду, опустился на диван – Курт заметил, что в его движениях появилась какая-то сдержанная грация и достоинство – так двигаются профессиональный танцоры.

– Прости меня, – заговорил Зигмунд – на этот раз он не прятал глаза, а смотрел прямо на Курта, – я вчера был немного не в себе и вел себя несколько… несколько глупо… Наговорил ерунды…

– Это точно, – согласился Курт.

– Это все из-за шока, наверно, – продолжал Зигмунд, – ну и из-за рома, конечно.

– Ладно, без обид, – согласился Курт.

Изменения в мальчике были очевидны даже для его еще не проснувшегося сознания – за одну ночь гость словно повзрослел на несколько лет – в нем больше не было ни детской угловатости, ни жеманности, которые Курт успел заметить вчера – сейчас он бы, наверное, даже поверил во все те байки, которые накануне рассказывал Зигмунд.

– Слушай, – нерешительно начал Курт, – через три часа я должен быть за городом на лыжном стадионе. Мой бывший одноклассник бежит спринт, и мне бы совершенно не хотелось это пропустить. Так что через час тебя здесь быть не должно. Нам повезло, что Марта уехала к сестре.

– Почему ты так боишься этой женщины? – по лицу Зигмунда пробежала мимолетная усмешка. – Что она может тебе сделать?

– Ну, она может меня выселить, – пожал плечами Курт. – Очень неприятно будет с моими доходами да еще в такую погоду оказаться на улице. Да к тому же, я бы не сказал, что боюсь ее.

– А я бы сказал, – отозвался Зигмунд, снова улыбнувшись – на этот раз более явно. – В общем, можешь не рассказывать – матриархат, это страшная сила…

Курт рассмеялся.

– Так говоришь, как будто знаешь, что это такое, – проговорил он.

Лицо гостя резко посерьезнело и даже как-то осунулось.

– Слишком хорошо знаю, – ледяным тоном проговорил он.

На несколько мгновений повисла неловкая пауза – Курт ясно почувствовал, что сказал что-то не то.

– Ну хорошо, – наконец нашелся он, – пойду, приготовлю что-нибудь на завтрак, а потом…

– В чем дело? – смутился Курт.

– Нет-нет, – отмахнулся Зигмунд. – Просто внешне ты очень похож на одного… в общем на одного моего хорошего знакомого… Но он никогда не готовил мне завтрак…

Гость осекся и отвернулся от Курта, закусив костяшку указательного пальца и шумно выдохнул, словно сдерживая слезы. Курт замер в дверях кухни, удивленно глядя на него.

– Иди, чего встал, – почти резко буркнул Зигмунд, – все в порядке.

– Откуда же ты все-таки взялся? – задумчиво, скорее сам себе проговорил он.

– Тебе лучше не знать, – похоже, Зигмунду удалось взять себя в руки, – хотя, подозреваю, что накануне я слишком много тебе рассказал…

– Честно говоря, ничего убедительного, – улыбнулся Курт, порываясь дружески похлопать Зигмунда по плечу. Мальчишка дернулся из-под его руки и, как вдруг показалось Курту, враждебно уставился на него. Курт поспешил убрать руку, непонятно почему кляня себя за этот порыв.

– В любом случае, туда мне уже нет дороги, – Зигмунд поднялся с дивана – Курт заметил, что теперь, даже одетый в одежду на пять размеров больше, чем нужно, мальчишка приобрел какую-то гордую, почти царственную осанку.

. – А что со мной теперь будет? Ты отведешь меня в ваш полицейский участок?

– Ну да, – кивнул Курт, – не оставлять же тебя здесь.

– А почему нет? – Зигмунд внимательно посмотрел на него. – Я тебе не нравлюсь?

– Дело не в том, нравишься ты мне или нет, – натянуто улыбнулся Курт. – Ты не можешь здесь остаться и все – не знаю, как еще объяснить тебе то, что и так очевидно.

Зигмунд отошел от него к окну и, отведя в сторону занавеску, посмотрел на улицу. Курт, не двигаясь, наблюдал за ним.

– Странно… – наконец протянул Зигмунд, словно говоря сам с собой, – умирать странно – я и не думал, что после смерти попаду сюда… тем более, встречусь с тобой.

– Я не понял, я что, какой-то особенный? – Курт знал, что пора заканчивать этот бессмысленный разговор и предпринимать какие-то меры.

– Гораздо более особенный, чем ты думаешь, – ответил Зигмунд. – Наверное, это судьба…

Курт промолчал – похоже, вчера дело было не только в роме и шоке, мальчишка действительно не в своем уме… Или он просто ищет повод остаться? В любом случае, здесь ему ничего не светит.

– Ты говоришь, твой бывший одноклассник бежит сегодня спринт? – меж тем спросил Зигмунд. – Он лыжник?

– Нет, – покачал головой Курт, – он биатлонист.

– Когда я раньше здесь бывал, я иногда видел соревнования по биатлону, – поворачиваясь к Курту, улыбнулся Зигмунд. – Не слишком часто, правда.

– Что же это за место такое странное, – Курт тоже встал с дивана, – где и “Робинзона Крузо” не издают, и биатлон по телевизору не показывают?

– У нас вообще телевизора не было, – пожал плечами Зигмунд. – Вот такое вот ужасное место, представь себе…

– Страны третьего мира? – усмехнулся Курт. – Или иная реальность, как ты вчера рассказывал?

– А что я вчера еще рассказывал? – насторожился гость.

– То, что ты вообще не отсюда, и зовут тебя не Зигмунд, и ты можешь спалить весь мой дом дотла, – услужливо подсказал Курт.

– И ты мне, разумеется, не поверил, – Зигмунд внимательно посмотрел на него.

– Разумеется, – кивнул Курт. – Ладно, заболтались мы с тобой. Я – на кухню. Ты – сиди здесь.

– А в чем я пойду в этот ваш полицейский участок? – Курту показалось, что в голосе мальчишки прозвучало ехидство. – В этом?

– Тебе ужасно идет, – на ходу бросил Курт.

– Босиком? – небрежно вслед ему бросил гость.

Курт снова остановился в дверях кухни.

– Черт тебя дери, – четко выговорил он.

– Не могу же я пойти в чем-нибудь из твоей обуви, – невинно опустив глазки, продолжал Зигмунд. – Я в ней буду как твой одноклассник на трассе…

– Черт тебя дери, – повторил Курт.

– Я мог бы, конечно, надеть что-нибудь, принадлежащее твой Марте, – несся дальше мальчишка, – но, ты думаешь, ей это понравится?

– Я сбегаю в магазин за углом и куплю тебе босоножки, – зло процедил Курт. – Мне плевать, что ты простудишься, что весь город будет над тобой смеяться, но здесь, дружочек, ты не останешься.

– Над чем ты смеешься? – резко спросил Курт.

– Кое-что вспомнил, – пропел гость. – За завтраком расскажу, тебе понравится…

Курт в раздражении отвернулся от него, скрываясь на кухне.

– Можешь звать меня Зи! – вслед ему крикнул мальчишка.

Голова Курта показалась в дверном проеме.

– Ну уж нет, – холодно отозвался он, – знаю я это правило – как только начинаешь звать кого-то сокращенным именем или прозвищем, начинаешь к нему привязываться. Наше знакомство продлиться еще ровно полтора часа.

– Как скажете, мой лорд, – изящно махнув рукой, ответил Зигмунд.

4.

Холодильник был практически пуст. К выходным так почти всегда и случалось – запасы продовольствия в доме пополняла раз в неделю фрау Шмильбахен, и стоимость продуктов входила в стоимость жилья (Марта называла это “кров и стол”). Курт смог отыскать только хлеб, несколько яиц и какой-то чуть-чуть подплесневелый кусочек сыра – этого вполне должно было хватить для завтрака.

Пока сырный омлет спокойно шипел на сковороде, Курт подошел к двери в комнату и прислушался. Из гостиной не доносилось ни звука – интересно, что задумал мальчишка? Не мог же он снова заснуть… Внезапно ему на память пришла история об одном зоологе, который посадил обезьяну в комнату и стал наблюдать за ней в замочную скважину, а потом обнаружилось, что обезьяна тоже за ним наблюдает со своей стороны двери. А что если Зигмунд сейчас стоит с другой стороны и тоже слушает, чем занят Курт – хотя, что интересного может быть в приготовлении завтрака? Шальная мысль резко распахнуть дверь и ударить любопытного гостя по уху оборвалась в тот момент, когда ноздрей Курта достиг запах гари.

Зигмунд сидел, поджав под себя ноги, в кресле, где лежало пальто Курта, и читал ту самую скучную книгу.

– Если она тебе нравится, можешь забрать ее себе, – бросил Курт с порога, – мне до сих пор она приносила только неприятности.

Он прошел к дивану и поставил поднос с завтраком на низкий журнальный столик.

– Омлет немного подгорел, но больше ничего нет, – проговорил он, садясь.

– У тебя, кажется, был ром, – отозвался со своего кресла Зигмунд, откладывая книгу. – Можем отпраздновать встречу.

– Мы уже отпраздновали, – остановил эти поползновения Курт. – Теперь мне придется отдавать ковер в химчистку.

– Ты давай, ешь, – бросил ему Курт, – остынет. Этот омлет и без того мерзость, а холодный – вообще несъедобный станет.

Несколько секунд мальчишка молчал, продолжая улыбаться так, словно попробовал не подгорелое жареное яйцо, а какое-нибудь изысканное блюдо, потом наконец он открыл глаза и посмотрел на Курта.

– Так мило, что ты приготовил мне завтрак… – проговорил он.

От удивления Курт чуть не выронил вилку.

– Не пытайся меня разжалобить, – процедил он. – Ты здесь не останешься, и точка. А то, что я приготовил тебе завтрак – вовсе не мило, не мог же я позавтракать сам, а тебя оставить голодным. Или ты хотел лично похозяйничать на моей кухне?

– От твоего пальто очень приятно пахнет, – продолжал Зигмунд.

– Слушай, – Курт в раздражении отложил вилку, – ты сказал всего две фразы, но уже меня достал – давай, заканчивай трапезу. Если ты действительно считаешь, что завтрак – это ужасно мило, то можешь помыть посуду. А я – в обувной.

С этими словами Курт решительно встал с дивана и накинул на плечи пальто. Зигмунд продолжал сидеть, опустив глаза, и подчищал свою тарелку с омлетом, с видом провинившегося ребенка. Курта даже слегка кольнула совесть.

– Ладно, – примирительным тоном сказал он, – забудь про посуду – сам вымою.

Зигмунд не отреагировал на попытку помириться. Курт пожал плечами, но уколы совести становились все более чувствительными – в конце концов, это он виноват, что мальчишка оказался здесь, и он уснул не вовремя, и он приготовил этот ужасный завтрак, который Зигмунд почему-то похвалил.

– Извини, что нагрубил тебе, – снова садясь рядом с мальчиком, проговорил Курт, – не знаю, что на меня нашло. Спасибо тебе за комплименты, мой одеколон называется “Ацтек”, готовить я не умею, да к тому же…

Зигмунд поднял глаза, и Курт заметил, что мальчишка улыбается.

– Ты передо мной извиняешься? – почти шепотом спросил он.

– Ну да, – смутился Курт. – Я же виноват – вот и извиняюсь…

Мальчишка сделал какое-то движение в его сторону, словно намереваясь его обнять, но вовремя остановился и остался сидеть, сжимая в руке вилку.

– Я тебя прощаю, – великодушно ответил он.

Курт почувствовал себя полным идиотом. Он поспешно встал, застегивая пальто, стараясь не смотреть на Зигмунда – все-таки не стоило проявлять столько сентиментальности и объясняться перед ним. Курт никогда не замечал за собой такой совестливости. Зато мальчишка, который еще несколько минут назад выглядел очень взрослым, серьезным и статным, теперь превратился в светящегося радостью ребенка, которому только что купили торт-мороженое.

– Какой у тебя размер ноги-то? – уже выходя из комнаты, спросил Курт.

– Не знаю, смотри сам, – Зигмунд поднял вверх одну ногу, кокетливо задрав широкую штанину. Его босая ступня была довольно узкой и изящной с высоким аристократическим подъемом, но не такого маленького размера, как предполагал Курт.

– Тридцать два^*, – коротко констатировал он, – да ты бы и в моих ботинках неплохо смотрелся.– А как ты так быстро определил? – поспешно поджимая под себя ногу, словно стесняясь ее размера, спросил Зигмунд.

Курт усмехнулся – кажется, его гордости удалось немного реабилитироваться перед гостем.

– Где я только не подрабатывал, пока учился в Шмалькальдене, – небрежно махнул он рукой, – в том числе и в обувном магазине.

В магазине Курта постиг полнейший провал – обувной был закрыт до понедельника – а ближайший такой же магазин находился в сорока минутах езды. Дойдя до дома, Курт так и не придумал, как выйти из сложившейся ситуации. Приблизившись к своему подъезду, он заметил, что Зигмунд стоит у окна и смотрит на него сверху вниз. Повинуясь какому-то странному порыву, Курт коротко махнул мальчишке рукой, на что Зигмунд – Курт надеялся, что ему это показалось – ответил не менее мимолетным воздушным поцелуем.

– Я тебя заждался, – проговорил он, когда хозяин вошел в комнату.

– Магазин оказался закрыт, – неожиданно охрипшим голосом проговорил хозяин. – Но мы сейчас что-нибудь придумаем…

Мальчик обиженно посмотрел на него из-под длинной челки и отошел обратно к окну.

– Ну и что мы будем делать? – уже своим нормальным – несколько обиженным – тоном спросил он, – выставишь меня на улицу босым и голым?

– Мы еще вчера решили, что нет, – ответил Курт. – Вообще, если задуматься, задача яйца выеденного не стоит – я ведь могу просто позвонить в полицию – решение проблем с доставкой на дом. Могу даже сказать им, что ты залез ко мне в дом и пытался меня ограбить. Вот весело будет.

– Ага, – иронично заметил Зигмунд, – именно поэтому ты нарядил меня в свои вещи и накормил завтраком.

– Не забудь про ужин и глинтвейн, – усмехнулся Курт. – Кроме меня, тебя никто не видел – как ты думаешь, кому они поверят – почтенному гражданину или непонятному оборванцу?..

– Который, судя по твоим словам, голым полез тебя грабить? – Зигмунд обернулся к нему, и Курт заметил, что в глубине его серых глаз заплясали злобные искры.

– А почему нет? – резко ответил хозяин, – может, у вас под мостом одни ботинки на двенадцать человек, и была не твоя очередь их надевать.

– А я скажу, что это ты меня сюда затащил и пытался изнасиловать, – не сдавался Зигмунд.

– Не логичнее ли было изнасиловать тебя в грязной подворотне, а не в доме со строгой хозяйкой? – Курт скрестил руки на груди.

– А там холодно, – отозвался Зигмунд.

– А ну и что, секс согревает, – ответил Курт.

Зигмунд секунду молчал, словно не зная, чем крыть. Неожиданно его лицо расплылось в совершенно счастливой улыбке, и он резко бросился Курту на шею так, что тот не успел даже предотвратить этого.

– Всегда мечтал об этом! – прокричал Зигмунд прямо ему в ухо. – Мечтал поспорить на равных!!!

Наконец опомнившись, Курт попытался отлепить Зигмунда от себя.

– Так, хорошо, – пытаясь вернуть себе хладнокровный тон, проговорил он, – будем думать, как нам поступить.

Улыбка резко сбежала с лица мальчика – похоже, он был ужасно разочарован, что Курт не забылся.

– Ну ладно, – протянул он, садясь в кресло, – вызывай полицию. Можешь, даже сказать им, что это я пытался тебя изнасиловать. А я, пока они не приехали, почитаю тут …

Он снова взялся за скучную книгу, сделав вид, что полностью погрузился в чтение. Курт глубоко вздохнул и подошел к телефону на тумбочке у двери. Краем глаза он заметил, что Зигмунд испуганно следит за ним со своего места.

Курт поднял трубку и быстро набрал номер. Ответили почти сразу.

– Нельсон, – проговорил хозяин, – ты? Слушай, думаю, сегодня я не смогу пойти на гонку. Передай Свену привет… Ага… Ну, повеселиться вам…

Повесив трубку, Курт обернулся к Зигмунду – на лице мальчика сияла такая счастливая улыбка, что можно было бы ослепнуть от ее блеска.

– Я себя ненавижу, – мрачно проговорил Курт.

___________

* по-нашему – 40-ой

5.

– Ответь, – тихо проговорил он.

– Сам знаю, – раздраженно бросил Курт. Честно говоря, ему совершенно не хотелось поднимать трубку – конечно, он понимал, что ничего страшного произойти не может, по крайней мере, с ним, но для себя отметил, что рука малодушно дрожит.

– Курт? Доброе утро! – послышался на том конце провода голос фрау Шмильбахен. Связь была не слишком хорошей, и Курт едва мог разбирать, что она говорит. – Замечательно, что вы еще не ушли! Здесь за городом такой буран! Думаю, я останусь до утра. Курт, вы слышите меня?

– Да, Марта, – отозвался Курт, – я вас слышу. Останетесь до утра…

– Курт, – помехи в трубке вдруг прекратились, и теперь голос Марты звучал так отчетливо, словно она стояла прямо над ним, – я ведь могу вам доверять? Вы помните – никаких гостей.

Курт секунду молчал, затылком чуя, как Зигмунд, не отрываясь, смотрит на него со своего кресла. Этот монолог хозяйки был несколько странным – с чего бы ей так настойчиво напоминать Курту о правилах. Она вела себя как ревнивая жена, уехавшая в гости к родственникам.

– Курт, вы слышите меня? – снова прогремела Марта.

– Да, конечно, фрау Шмильбахен, – ответил Курт. – Вы можете полностью мне доверять.

– Может, выключишь телефон? – проговорил мальчишка. – Мало ли что…

– Ну уж нет, – мрачно отозвался Курт. – Она может снова позвонить, и ей покажется странным, что никто не подходит.

– Ну и что? – Зигмунд усмехнулся. – Неужели ее мнение в данной ситуации так важно?

– При чем здесь мнение? – раздраженно бросил Курт. – Мне важно, чтобы она не выселила меня из дома, я же уже говорил.

– Да-да, я помню,– кивнул Зигмунд. – Слушай, а тебе не кажется, что это судьба?

– Судьба? – переспросил Курт.

– Ну да, – подтвердил мальчишка, – судьба, что я попал именно к тебе – меня ведь случайно сюда забросило. А потом ты уснул вместо того, чтобы отвести меня в участок, потом обувной магазин оказался закрыт, хотя обычно он работает без выходных, а теперь твоя Марта останется у сестры до утра. Разве не странно?

– Нет, – отрезал Курт, – глупо – да, но не странно.

– Ну ладно, как скажешь, – согласился Зигмунд. – Но я ведь могу остаться при своем мнении… Ну, и чем же мы теперь займемся?

– Понятия не имею, – бросил Курт. – Вообще – я полный идиот. Зачем я только во все это ввязался?..

– Судьба… – таинственно прошептал мальчишка и под суровым взглядом Курта рассмеялся.

– Кажется, я придумал, – наконец проговорил Зигмунд. – Я хочу принять ванну. Это можно устроить?

– Можно, – ответил Курт. – Может, потом тебя еще в шикарный ресторан сводить?

– Ну что ты, – Зигмунд поднялся с кресла, отряхивая невидимые пылинки с бесформенной футболки. – Я не одет для ресторана. А вот ванна – это то, что нужно.

Курт молча указал ему, в каком направлении находится ванная, и Зигмунд направился туда. Выходя из комнаты, он обернулся.

– Знаешь, там, где я жил раньше, ты был совсем другим, – медленно и – как вдруг показалось Курту – печально проговорил он, – но иногда мне ужасно хотелось, чтобы ты хоть на минуту стал таким, какой ты сейчас.

Курт за последние сутки слышал слишком много ерунды от этого неожиданного гостя, поэтому подобное заявление его ничуть не удивило. Оставшись в одиночестве, он некоторое время расхаживал из угла в угол, размышляя. В конечном итоге он сделал только один вывод – все это зашло слишком далеко, пути назад нет. Как, собственно, и конструктивного пути вперед – выходные оказались безнадежно испорченными…

Из задумчивости его вывел голос Зигмунда из ванной.

– Курт! – кричал мальчишка, – а нет ли у тебя чего-нибудь поприличнее надеть?

На Курта вдруг нахлынуло ужасное раздражение – да что вообще о себе возомнил этот оборванец! В несколько широких быстрых шагов он дошел до ванной.

– Не советую тебе чувствовать себя здесь как дома! – прогремел он, резко распахивая дверь. – Будь благодарен и тем… – Курт осекся – мальчишка стоял у бортика ванны, сжимая в руках любимое полотенце Курта. Естественно, надето на нем в этот момент ничего не было.

– Привет, – хитро улыбнулся Зигмунд, подмигнув.

Курт смерил его взглядом, потом, непонятно почему пряча глаза, пробормотал:

– Я сейчас что-нибудь поищу, – и поспешно вышел в коридор.

Оказавшись в его спасительной полутьме, Курт остановился, оперевшись о стену. Какого черта он так испугался – вчера, развернув шубу, он обнаружил Зигмунда таким же раздетым, как сейчас. Что же произошло?.. В который уже раз кляня себя на чем свет стоит, Курт направился на кухню, открыл холодильник, достал початую бутылку рома и налил его в стакан.

– Ты забыл обо мне? – послышался за его спиной ненавистный обиженный голос, и в следующий момент Зигмунд сел рядом с ним за стол. Курт бросил на него враждебный взгляд исподлобья.

– Кто же пьет такие крепкие напитки в такой ранний час? – спросил мальчишка, указывая глазами на открытую бутылку.

– Должно быть те, на кого с неба сваливаются подозрительный личности, которые впоследствии никак не хотят уходить, – отозвался Курт, опустошая свой стакан – ром практически сразу ударил в голову – он редко пил спиртное, да еще по утрам.

– Я не свалился с неба – ты нашел меня под крыльцом, – мирно улыбнулся Зигмунд. – Неужели ты действительно так хочешь, чтобы я ушел?

– Да, – коротко отрезал Курт.

– И чем же ты займешься? – не унимался мальчишка.

– Да чем угодно, – горько усмехнулся Курт. – В мире масса дел, которые я могу делать без тебя.

– Ах, ну да, я совсем забыл, – махнул Зигмунд рукой. – Отнесешь ковер в химчистку, почитаешь книжку, вечером отправишься в бар выпить пива с приятелями, обсудишь сегодняшнюю гонку, придешь домой не позже десяти – в десять начинается очень интересная передача по телевизору… А в понедельник тебе на работу…

– Ну да, – медленно кивнул Курт, чувствуя в словах мальчишки какой-то подвох, но пока не в состоянии понять какой именно. – А тебе-то что?

– Да мне-то ничего, – улыбка испарилась с лица Зигмунда, и теперь он смотрел на Курта прямо и внимательно. – Просто грустно как-то…

– О, не волнуйся за меня, – усмехнулся Курт, снова наполняя стакан. – Со свой рутиной я уж как-нибудь сам справлюсь. Тебя не должно это волновать.

– Но меня это волнует, – Зигмунд произнес эту фразу очень серьезно, отворачиваясь от Курта.

– Правда? – Курт пригубил ром. – Почему же?

– Не знаю, – тихо ответил Зигмунд. – Должно быть, я скучаю по дому…

– Не вижу связи, – начал было ироничную тираду Курт, но осекся – плечи мальчика, сидевшего рядом с ним, начали вздрагивать, и мужчина вдруг снова почувствовал себя виноватым перед ним. – Ну перестань, ты же вчера говорил, что ты воин, а не плакса.

Зигмунд несколько секунд сидел неподвижно, потом выпрямился, похоже, утер слезы, и лишь затем снова обернулся к Курту.

– Да, ты прав, – голосом, который он хотел выдать за твердый и решительный, проговорил мальчик, – меня так учили…

– Кто учил-то? – спросил Курт.

Зигмунд стремительно опустил голову и быстро-быстро заморгал, словно стараясь остановить слезы.

– Ты, – наконец тихо и хрипло проговорил он.

Курт секунду смотрел на него, но потом откинул голову назад и рассмеялся. Зигмунд поднял на него почти ненавидящий взгляд.

– Что смешного? – резко спросил он – от слез в его глазах не осталось и следа.

– Ничего, – проговорил Курт, отсмеявшись. – Просто, если, мало ли, ты забыл, мы с тобой только вчера вечером познакомились.

– Ты не веришь в перерождение? – с легкой ухмылкой спросил Зигмунд.

– Нет, – покачал головой Курт, снова прикладываясь к стакану.

– Я тоже не верю, – кивнул мальчик. – Я знаю. Я же переродился здесь.

– А по-моему, ты просто из дома сбежал, – ответил Курт.

– Если бы я мог там остаться, я бы остался, – покачал головой Зигмунд. – Хочешь, я расскажу тебе, откуда я родом?

– Попробуй, – милостиво согласился Курт. – Только до сих пор у тебя не слишком убедительно получалось.

– Знаешь, почему ты не смог – и не сможешь – выгнать меня? – с улыбкой спросил Зигмунд.

– Нет, – честно ответил Курт. – Потому что я слабовольный кретин?

– Поэтому тоже, – согласился Зигмунд. – Но еще потому, что я должен был оказаться именно здесь, встретить именно тебя, чтобы мы снова стали неразлучны.

– Никогда не был верующим, – мрачно проговорил Курт, – но буду молиться, чтобы ты ошибался.

– Ты совсем такой же, каким я тебя оставил, – продолжал Зигмунд, проигнорировав это замечание. – Я имею в виду – внешне, ну только волосы…

– А что мои волосы? – Курт рассеянно провел рукой по своей стриженной светлой шевелюре.

– Нет-нет, и так хорошо, – покачал головой Зигмунд. – Твой характер изменился гораздо больше – ты такой… нерешительный… раньше ты никого не боялся, а теперь – боишься даже квартирной хозяйки. Там, дома, я умер на твоих руках… Это было так…

– Прежде чем ты снова разрыдаешься, – остановил его Курт, – позволь попросить тебя об одном одолжении – перестань говорить, что все это было со мной. Этого не было.

– Ты просто не помнишь, – беспечно махнул рукой мальчик. – После возрождения мы никогда не помним своего прошлого.

– Тогда почему же ты все помнишь? – ехидно спросил Курт.

Зигмунд замолчал, глядя на него.

– Ну, не знаю, – наконец после паузы протянул он, – должно быть, для того, чтобы рассказать тебе все и предостеречь тебя от самой большой ошибки, которую ты совершил бы, если бы выгнал меня.

– Так, хватит, – Курт поднялся из-за стола. Кухня дернулась и поплыла перед его глазами и, чтобы не упасть, он быстро схватился за столешницу.

– Проклятье, – пробормотал он, – не стоило столько пить.

Зигмунд внимательно наблюдал за ним со своей табуретки.

– Может, тебе помочь? – услужливо спросил он.

– Нет, – отрезал Курт, – сам справлюсь.

Он сделал несколько неуверенных шагов к двери из кухни. Нужно прилечь – странно, что всего пара стаканов произвели такой сногсшибательный эффект. Более или менее утвердившись на ногах, он выпрямился и снова двинулся к выходу, но у самого порога оступился и упал, ударившись обо что-то лбом. В первый момент боли он не почувствовал – лишь услышал, как Зигмунд со своего места испуганно вскрикнул и бросился ему на помощь. Легкие руки легли ему на плечи, и в тот же момент от места удара в голову протянулись сверкающие нити боли. Курт сдавленно застонал.

– Я все-таки помогу, – с удивительной для своего телосложения сноровкой Зигмунд поддержал его . – Не волнуйся, я тебя не съем.

Он аккуратно довел Курта до кресла, в которое тот тяжело опустился. Комната плыла и подпрыгивала перед глазами, вдобавок ко всему его начало клонить в сон.

– Не спи, – донесся до него тревожный голос Зигмунда. – Я сейчас чего-нибудь принесу, только не засыпай!

– Отвали, – невнятно сложили губы Курта за секунду до того, как танцующая темнота поглотила его.

6.

Очнулся он от того, что в нос ему ударил какой-то резкий неприятный запах. Мужчина чихнул и открыл глаза. Прямо перед собой он увидел незнакомое бледное и заплаканное лицо, а чьи-то сильный твердые руки тут же начали его бить, нанося один удар за другим.

– Придурок! – кричало лицо, ставшее вдруг из бледного багрово-красным. – Я сказал тебе – не засыпай! Да я бы тебя сам убил, если бы ты умер!

Мужчина начал вяло отмахиваться от беспорядочных ударов. Наконец, похоже, нападавший устал и исчез из поля его зрения – теперь можно было слышать только его приглушенные всхлипывания.

– Где я? – с трудом произнося слова, спросил он.

– В раю, естественно, – донеслось откуда-то сбоку.

– В раю? – переспросил мужчина. – А что я здесь делаю? – сознание пока отказывалось включаться, и он очень плохо понимал, что говорит. Он попытался приподняться, но знакомые уже сильные руки буквально придавили его к креслу.

– Лежи, – приказал голос. – Как ты себя чувствуешь?

Осознав, что незнакомец настроен не слишком враждебно, мужчина попытался оценить собственное состояние – голова немного болела и кружилось, во рту стоял неприятный привкус, к тому же его слегка тошнило, но в целом все было в порядке.

– Нормально, – неуверенно ответил он. – А что произошло?

– Не прикидывайся кретином! – рявкнул незнакомец.

– Да я и не прикидываюсь, – обиженно отозвался мужчина.

– Это точно, – удивительно мирно согласился голос. – У тебя на лбу синяк размером с мой кулак. Не двигайся, я сейчас лед принесу.

И в этот момент он все вспомнил.

– Зойсайт, – окликнул он юношу.

Мальчик остановился, не оборачиваясь. Потом внимательно посмотрел на него через плечо.

– Где мы? – продолжал мужчина. – Что произошло? Почему на тебе эта странная одежда.

– Курт? – тревожно спросил мальчик. – Ты, похоже, слишком сильно ударился головой…

– Почему ты обращаешься ко мне на ты? –он медленно, опершись на подлокотники , встал с кресла и выпрямился во весь рост – в голове слегка звенело, и комната плыла перед глазами. – Я спрашиваю, что произошло?

– Ты… – мальчик осекся, – то есть вы вылакали почти целую бутылку рома, упали и ударились головой о косяк. Откуда вы знаете, как меня зовут? Вы час назад смеялись над моей историей…

– Над какой историей, Зойсайт? –мужчина попытался сфокусировать взгляд на мальчике. – Я только вчера держал на руках твой бездыханный труп, я думал, что потерял тебя навсегда. Поэтому и хочу узнать – что здесь произошло?

Секунду мальчик молчал, потом горько вздохнул и отвернулся.

– Зачем ты так? – через плечо спросил он. – Я уже понял, что ты мне не веришь, и ты просто похож на моего учителя как две капли воды. Но зачем же издеваться?

– Думаю, это ты надо мной издеваешься, – с угрозой в голосе проговорил мужчина. – Что значит – я похож на твоего учителя?

Мальчик не оборачивался и безмолвствовал.

– Так, – мужчина сосредоточенно потер виски пальцами, – я понял. Я сплю. Это естественно – видеть тебя во сне…

Мужчина почувствовал, что перед глазами все снова поплыло, и поспешил сесть обратно в кресло – головокружение немного утихло, и он смог оглядеться. Комната, где он оказался, была не слишком большой и не слишком чистой – на диване, стоявшем неподалеку валялась раскрытая книга, скомканный плед и парочка каких-то журналов, ковер под ногами украшало неровное коричневое пятно. На окнах красовались веселенькие кружевные шторы. Интересно, чем и, главное, с кем нужно было заниматься перед сном, чтобы увидеть потом такой интерьер? И еще странно, что во сне у него так кружится голова…

Мальчик снова появился на пороге комнаты, держа в руках полотенце, в которое, судя по всему, был завернут лед. Он молча приблизился и протянул его мужчине. Тот покорно взял и приложил неприятную мокрую ткань ко лбу. Мальчик развернулся, собираясь отойти, но мужчина свободной рукой взял его за запястье, останавливая.

– Подожди, – лед в полотенце быстро таял, заливая глаза мужчины водой, и он не мог четко видеть.

Мальчик повернулся к нему, недовольно склонив голову на бок – так он делал всегда, когда считал, что его несправедливо отчитывают.

– Можно, я посмотрю на тебя? – мужчина выпустил его руку, словно давая понять – я тебя не держу. Мальчик сложил руки на груди, но с места не сдвинулся. Освободившейся ладонью мужчина смахнул воду с глаз.

– Насмотрелся? – неожиданно резко спросил юноша. – Придешь в себя, вот тогда мы и поговорим.

– Я боюсь проснуться, – честно признался мужчина.

– Ерунда, – покачал головой мальчик. – Мой учитель ничего не боялся и никогда не ударялся в такие сантименты.

– Хорошо, как скажешь, – быстро кивнул мужчина. – Только не уходи.

– Ну да, да, – мальчик знакомым жестом убрал челку с глаз. – Знаю-знаю – ты и не мечтал, что вновь меня увидишь, ах, я совсем не изменился, ах ты так скучал, ах, последняя встреча, ах, может, поцелуемся? Это слишком даже для меня…

Мужчина заметил, как левая ноздря мальчика начала едва заметно вздрагивать – так происходило каждый раз, когда у него не получалось произнести очередное заклинание… Досада, которую иначе он никогда не показывал… Он знал его слишком хорошо. И это было уж слишком натурально и логично для сна.

– Можно, я теперь пойду? – тихо – чтобы не выдать дрожи в голосе – спросил юноша.

– Ты говоришь так, словно это твой дом, – мужчина попытался улыбнуться.

– Нет, не мой, – покачал головой мальчик. – А ты мне нравился больше, когда считал, что этот дом твой.

– Знаешь, –снова - легкая улыбка, – раньше во сне ты был более… сговорчивым и милым…

– Очень интересно, – юноша улыбнулся в ответ, но улыбка его была ироничной и злой. – То есть ты считаешь, что я – твой пьяный глюк? Спешу тебя разочаровать – нет. – Он замолчал на секунду, глядя куда-то в сторону окна. – Я, кажется, понял… Надо было быть полным дураком, чтобы не понять этого сразу. – Он горько усмехнулся, обернувшись к мужчине. – Очень умно, Курт Шнимель, правда – очень находчиво… Понятия не имею, откуда ты знаешь мое имя, но это было уж слишком… Я ухожу.

Мужчина даже не успел заметить, как юноша исчез из комнаты – он попытался вскочить на ноги, но жестокий приступ головокружения остановил его – в глазах снова начало темнеть, и сквозь наползающую темноту беспамятства он смог лишь услышать, как хлопнула входная дверь…

…Курт очнулся на полу, уткнувшись носом в ворс ковра. В ушах звенело так, что, казалось, попытайся он заговорить, он не смог бы услышать собственного голоса. Медленно и осторожно, опираясь руками о близстоящее кресло, он поднялся на ноги. Черт, надо же было так приложиться. Однажды, после того, как на пустынной улице его сбил одинокий велосипедист, у Курта уже случалось сотрясение мозга, и симптомы были как раз такие, как сейчас. Проклятье… Он тяжело опустился в кресло, но тут же буквально подскочил – под собой он ощутил какой-то холодный мокрый комок, который на поверку оказался скомканным полотенцем с остатками льда. Курт сел на пол и уткнулся лицом в мягкую обивку кресла. Надо бы скорую, что ли, вызвать… Вот только Зигмунд…

Курт поднял голову так резко, что чуть снова не потерял сознание.

– Зигмунд! – как мог громко позвал он. Ответа не последовало и после того, как он еще несколько раз громко позвал мальчишку. Курт хотел уже было решить, что все до сих пор происходившее ему приснилось, но две вещи доказывали обратное – грязное пятно на ковре и скомканная одежда, которая валялась на диване – та самая одежда, которую накануне он сам дал Зигмунду… Интересно, зачем он разделся?..

Должно быть, со стороны он выглядел действительно забавно – без верхней одежды, в мятом костюме (в котором проспал всю ночь в кресле), да еще жмущийся к стенам, чтобы не упасть. Но Курту было плевать, что со стороны он напоминал опустившегося алкоголика.

– Зигмунд! – выкрикнул он, понимая, что это, в сущности, бесполезно – неизвестно, сколько он провел без сознания, и как давно мальчишка ушел. И главное – почему он вдруг решил уйти?..

Зигмунд был похож на нахохлившуюся ворону – он сидел на скамейке, поджав под себя мерзнущие ноги и втянув голову в плечи, кутаясь в свою шубу. Шатаясь, Курт подошел к нему и плюхнулся рядом. Несколько секунд он переводил дыхание – голова раскалывалась. Потом, наконец, смог посмотреть на мальчика – Зигмунд, похоже, не обратил на его приход ни малейшего внимания.

– Здесь больше не останавливаются автобусы, – проговорил Курт. Мальчишка фыркнул и промолчал. – Зачем ты ушел? – продолжал Курт. – Я, конечно, просил тебя об этом, но не стоило воспринимать это так буквально.

– Ты снова в себе? – отозвался мальчик.

– В себе? – переспросил Курт. – Ах, ну да, очень мило с твоей стороны было бросить меня без сознания на полу.

– Когда я уходил, ты был в сознании, – ответил Зигмунд.

– Правда? – озадаченно проговорил Курт. – Значит, я этого не помню.

– Совесть замучила? – ехидно поинтересовался Зигмунд.

– Пойдем. Я замерз, ты замерз. Я отведу тебя домой, – Курт встал, должно быть, слишком резко – на глаза ему словно набросили темную бархатную ткань, и в следующий миг он почувствовал под собой твердую холодную мостовую. Темнота отступила, и он увидел бледное лицо Зигмунда.

– Давай, лучше я тебя домой отведу, – с улыбкой – на этот раз светлой и доброй – предложил мальчишка. – Всегда мечтал увидеть тебя жалким и беспомощным.

7.

Маленькая неприбранная квартира вдруг показалась Курту такой милой, уютной и приветливой, когда он наконец попал в нее. Зигмунд помог ему подняться по ступенькам. Естественно, входную дверь Курт запереть забыл.

– Надо закрывать квартиру, – поучительно проговорил Зигмунд, сопровождая его на диван, – мало ли кто может залезть.

– Сам знаю, – у Курта не было ни сил, ни желания даже огрызнуться. – Я ж тебя побежал спасать.

– Да? Очень мило, – кивнул мальчишка, опускаясь рядом с ним на пол. – Особенно учитывая тот факт, что это ты же меня и выгнал.

– Я тебя не выгонял, я сказал, что ты здесь не останешься, – возразил Курт. – Это совсем не означало, что ты должен был убежать в одной своей шубе. Оденься уже, кстати.

Мальчишка явно хотел еще что-то сказать, но передумал, схватил валявшиеся на полу вещи и быстро скрылся за дверью в спальне. Оставшись в одиночестве, Курт осторожно принял наиболее удобную позу и уставился на люстру на потолке – голова кружилась, но уже не болела, да и приступы тошноты были вполне выносимы… Видимо, временное затишье. Проклятый мальчишка… Если бы не он… Курт вздохнул и прикрыл глаза рукой. Стоило признать – то, что Зигмунд снова был в зоне досягаемости, дарило ему какое-то непонятное чувство спокойствия – по неясной причине, Курт вдруг понял, что если не рад, то, по крайней мере, вполне доволен тем фактом, что обувной магазин был закрыт… не пришлось тратиться на обувь… и вообще… Путающиеся мысли загорались вспышками боли, однако это скорее убаюкивало, чем беспокоило, и Курт начал засыпать.

– Эй, – послышался над ним настойчивый голос, – эй… проснись…

С огромным трудом мужчина разлепил отяжелевшие веки и уставился на Зигмунда – на лице мальчика читалось искреннее беспокойство. Курт улыбнулся про себя – с тех пор, как он уехал из Шмалькальдена, за него никто так не беспокоился.

– Ты как? – спросил Зигмунд – было заметно, что мальчик все еще за что-то злится на него, и потому старается казаться безразличным и отстраненным.

– Терпимо, – ответил Курт, решив подыграть ему. Тон его был беспечным и легким, словно показывающим – не стоит беспокоиться, мне от тебя ничего не надо. – Однако, скорее всего, у меня сотрясение мозга. Может, ты вызовешь врача? Его номер телефона там, на тумбочке…

– Врача? – Зигмунд тревожно отстранился от него. – Ни за что – никто не должен знать, что я здесь!

– Ерунда, – лениво отозвался Курт. – Кому какое дело, с кем я живу – врачу уж точно никакого. А я загнусь тут из-за тебя. Ты этого хочешь?

– Нет, – Зигмунд опустил глаза, – я этого не хочу. Но ведь есть другие способы тебе помочь…

– Правда, – мальчишка снова начинал раздражать Курта. Боль в голове разрасталась, – интересно, какие же? Акупунктура?

– Исцеляющее заклятье, – тихо-тихо проговорил Зигмунд.

– Что? – Курт попытался рассмеяться, но быстро оставил эту затею. – Будешь танцевать ритуальный танец? Отойди, я в туалет – меня от тебя тошнит.

От пальцев Зигмунда словно исходили электрические заряды – Курт чувствовал это кожей, и через несколько секунд это чувство стало невыносимо.

– Хватит! – резко выкрикнул он, хватая мальчишку за запястье и отрывая его ладонь от своего лба.

Зигмунд спокойно открыл глаза и посмотрел на него.

– Ну, и как ты себя чувствуешь? – спросил он, насмешливо глядя на Курта.

Мужчина замер, потом отпустил мальчика и медленно покачал головой – боль ушла без следа. Курт перевел взгляд на Зигмунда. Мальчик, казалось, побледнел и осунулся, но продолжал довольно улыбаться.

– Хорошо, – неуверенно ответил он. – Как это у тебя получилось?

– Нас этому в первом классе учили, – отозвался мальчишка. – На себя не действует. Но на других – всегда помогает. Ну вот, видишь, я же говорил – тебе нужна демонстрация силы, чтобы ты мне поверил…

Курт сел, двигаясь медленно, словно опасаясь, что боль вот-вот снова вернется. Но этого не происходило.

– Откуда ты? – наконец тихо спросил он.

– Обещаешь больше не смеяться, – улыбка сползла с лица Зигмунда. – А то, когда ты начал притворяться, что все вспомнил, меня это очень обидело.

– Да не притворялся я, говорю же тебе, – раздраженно бросил Курт, – не помню я такого.

– Ну, конечно, – Зигмунд отвернулся, – ты назвал меня моим настоящим именем и хотел узнать, как мы здесь очутились. Говорил, что только вчера похоронил меня, и вообще решил, что все это – сон.

– Что за бред, – Курт встал и прошелся по комнате, разминая ноги. – Ты, конечно, уже говорил, что зовут тебя вовсе не Зигмунд. Но другого твоего имени я не знаю, так что…

– Мне тоже это показалось странным, – кивнул мальчишка, – и я уже готов был тебе поверить, что ты действительно все вспомнил, но потом ты начал нести какую-то романтическую чушь, а мой учитель никогда так не делал…

– Слушай, мне это уже надоело, – Курт подошел к окну и выглянул на улицу. – Ты все время талдычишь о каком-то учителе, говоришь, что это я, потом говоришь, что вовсе не я. Мне кажется, пришло время объясниться.

Зигмунд подошел и замер в полушаге от него. Курту даже показалось, что тело мальчика излучает какое-то противоестественное тепло.

– Я очень его любил, – ответил мальчишка наконец, – и иногда мне казалось, что и он меня тоже. Вообще-то, он был единственным, из-за кого я переживаю, что умер…

– Да, вот про “умер” мне тоже интересно, – Курт заметил, что на тротуаре прямо под его окнами остановился человек – он был единственным прохожим в этот час. – Это что – метафора какая-то?

– Нет, – казалось, мальчик подходит к нему все ближе, словно собираясь обнять, – я не выполнил задание – вернее, хотел его перевыполнить. И меня за это убили. В прямом смысле.

– Да? – Курт не придал особого значения появлению неизвестного прохожего, но все же решил пронаблюдать за ним. Незнакомец продолжал стоять, оглядываясь по сторонам, словно не зная, в какую сторону пойти. – А меня бы скорее всего в худшем случае уволили.

– В нашей работе увольняют только посмертно, – усмехнулся Зигмунд. Курт почувствовал, как рука мальчика осторожно, боясь спугнуть, опустилась ему на плечо. Оторвав взгляд от незнакомца на мостовой, мужчина обернулся. Глаза Зигмунда были томно прикрыты, и он, осмелев, прижался к Курту вплотную, обнимая его.

– Интересно, – пытаясь скрыть смущение, Курт усмехнулся и постарался высвободиться из объятий Зигмунда. – Это у вас традиция такая была?

– Подождите, – голос Зигмунда стал хриплым. Курт понял, что мальчишка настроен очень серьезно, и необходимо остудить его пыл (ведерко холодной воды сейчас было бы очень кстати), однако неожиданно почувствовал, что не хочет силой вырываться из объятий мальчика – стоит ли делать ему больно… физически больно, разумеется.

Зигмунд приподнялся на цыпочки с явным намерением поцеловать Курта, и, пожалуй, именно это привело мужчину в чувство.

– Так, все, сеанс окончен, – он быстро расцепил руки Зигмунда и отошел от него на шаг. – Странные отношения у тебя были с твоим учителем. Никогда бы не подумал, что ты именно так его любил.

– А как же еще? – Зигмунд на мгновение удивленно уставился на него, но потом быстро отвел глаза и обиженно отвернулся. – Впрочем, не хочешь, как хочешь.

– Знаешь, до сих пор у меня не было гомосексуального опыта, – ответил Курт. – Не уверен, что именно сейчас я хочу его получить.

– Я так тебе противен? – с наигранной обреченностью спросил Зигмунд.

– Нет, – покачал головой Курт, – мне сама идея не нравится.

– Ясно, – Зигмунд подошел к нему. – Ладно, посмотрим, что из этого получится…

Курт не ответил – он снова посмотрел в окно. Незнакомец все еще стоял на тротуаре, только теперь он смотрел прямо на Курта. Зигмунд пристроился рядом с ним и тоже выглянул наружу. Секунду мальчик стоял неподвижно, потом его буквально сдуло от окна.

– Нет, – прошептал он, – только не он…

Курт хотел уже было удивиться такой перемене в настроении Зигмунда, но вдруг заметил, что незнакомец направляется к его подъезду. Через мгновение раздался звонок в дверь.

– Не впускай его, – прошептал Зигмунд, вжимаясь в диванные подушки, – пожалуйста, не впускай его…

– Да кто это? – в замешательстве спросил Курт. Мальчишка не ответил, а посетитель за дверью был все более настойчив. Курт бросил последний взгляд на Зигмунда, смотревшего на него глазами, полными отчаяния, и отправился открывать.

– Добрый день, – проговорил незнакомец, когда Курт открыл дверь, протягивая руку для приветствия.

– Через порог не здороваются, – мрачно сказал Курт, – заходите.

Гость слегка кивнул и вошел. Рукопожатие его было быстрым и очень сильным.

– Прошу прощения за беспокойство, – вежливо продолжал незнакомец. – Меня зовут Мартин Гринстоун. Я разыскиваю кое-кого, и мне показалось, я видел этого кое-кого в вашем окне. Извините, если я ошибаюсь.

Курт с сомнением посмотрел на гостя – это был довольно высокий стройный мужчина лет двадцати восьми в дорогом клетчатом пальто. Длинные густые темные волосы гостя были аккуратно зачесаны назад и собраны в тугой хвост. Гость напоминал респектабельного наследника крестного отца мафии из какого-нибудь старого фильма, но в целом производил приятное впечатление. Однако Курт вдруг вспомнил, как испугался его Зигмунд…

– А нельзя ли поточнее – кого вы ищите, – проговорил Курт.

– Понимаете ли, герр…

– Шнимель, – подсказал Курт.

– … герр Шнимель, – кивнул Гринстоун, – я один содержу мать и младшего брата – понимаю, что не должен делиться с вами своими семейными проблемами, но мой брат… Как бы вам сказать?... В общем, он душевнобольной. Два месяца назад мы забрали его из клиники – он постоянно сбегал оттуда, мы думали, дома он успокоится – но не тут-то было. Внешне он может выглядеть совершенно нормально, но потом начинает нести всякую чушь про перерождения, иные миры…

– И злую начальницу, которая его убила, – машинально закончил Курт.

– Верно, – улыбнулся Гринстоун. – Значит, это все-таки был он – я не ошибся. Зи у вас?

Это окончательно убедило Курта – помнится, Зигмунд просил называть его именно так… Но как же быть с…

– Знаете, – неуверенно начал Курт, – возможно, это звучит как бред, но ваш брат… Как бы это сказать… излечил меня – у меня было сотрясение мозга, а он…

– А вы слышали о методе наложения рук? – пожалуй, слишком быстро – явно чтобы отвертеться, ответил Гринстоун. – У Зигмунда уникальный дар.

– Да уж. Уникальный, – почти про себя пробормотал Курт. – Ну ладно, герр Гринстоун, проходите, забирайте своего брата.

В гостиной Зигмунд все еще сидел на диване, словно не в силах сдвинуться с места. При появлении Курта и гостя он даже не пошевелился.

– Курт, – тихо, испуганно проговорил он, – не отдавай меня ему. Он хочет меня убить…

Курт неуверенно обернулся к гостю, но тот лишь пожал плечами – мол, я же говорил…

– Зи, – строго, но с какой-то братской заботливостью начал Гринстоун, – мы с мамой тебя уже сутки разыскиваем. Когда ты перестанешь нас пугать? Идем домой, хватит надоедать господину.

– Нет! – крикнул Зигмунд. – Я никуда с тобой не пойду! Ты решил воспользоваться тем, что моя сила еще не до конца ко мне вернулась! Ты решил мне отомстить! Я никуда не пойду. Курт, он и правда хочет меня убить!

– Успокойся, Зи, – гость приблизился к дивану, и – Курту показалось – в его тоне зазвучали какие-то приторные угрожающие нотки, – я не причиню тебе зла. Все хорошо.

– Как ты нашел меня? – Зигмунд начал отчаянно отбиваться от Гринстоуна. – По энергетическому рисунку, да? Отпусти меня! Отпусти….

Гринстоуну удалось наконец сломить сопротивление мальчика – он бережно поднял его с дивана.

– Спасибо вам, герр Шнимель, – благодарно поклонился гость. – Мы состоятельные люди, и я смогу найти способ отблагодарить вас. Спасибо, что заботились о нем целый день. Это ваша одежда? Я пришлю вам ее назад. Надеюсь, он ничего не натворил?

– Нет-нет, – неуверенно покачал головой Курт – этот незнакомец нравился ему все меньше и меньше, – все в порядке. Можете оставить эту одежду себе. Или сжечь.

– Отлично, – довольно улыбнулся гость. – Ну, тогда, до встречи.

– До встречи, – повторил Курт, когда дверь за гостем уже захлопнулась. Мужчина вдруг почувствовал, что сделал нечто совершенно недопустимое – здравый смысл подсказывал – ерунда, он доказал, что он знает мальчишку. К тому же Зигмунд и правда был похож на психопата… Но это исцеление… И это интонация гостя… И вообще…

Ветер трепал его короткие светлые волосы. Курт выбежал из дома – опять не обувшись и не закрыв дверь.

Снег падающий на плечи и голову уже не таял, но Курт не чувствовал холода. Он понял вдруг, куда нужно идти и что делать. Решительно, но ничуть не ускоряя шаг, он двинулся вперед, в снежную мглу.