Tried to give you warning, but everyone ignores me,
Told you everything loud and clear,
but nobody's listening.
(Linkin Park)

1.

Дышать было легко, и он глубоко вздохнул, переворачиваясь на другой бок. В его жизни явно бывали пробуждения и поприятней – болело все. Вывихнутая нога, должно быть, уже распухла, спину он, наверно, надорвал. Голова просто болела, по непонятной причине.

Окно было открыто, и холодный ветер трепал занавески. Сосед сидел на подоконнике и грыз яблоко. Одна его нога свисала по ту сторону подоконника, другую он притянул к груди. “Так расселся, как будто лето на дворе” - лениво шевельнулась в голове мысль.

- Холодно ведь. Чего окно распахнул? - хрипло проговорил Зой, зябко кутаясь в одеяло.

- Я, конечно, знаю, что ты куришь только после секса, - отозвался сосед, не поворачивая головы, - но судя по консистенции дыма, мне страшно даже представить, сколько людей вчера побывало у тебя под одеялом.

- Не твое дело, - огрызнулся Зой. Быстрым движением он откинул одеяло и уставился на свои голые ноги – левая щиколотка распухла и начала синеть. Все это великолепие болело нестерпимо.

Сосед усмехнулся, выбросил огрызок за окно, спрыгнул с подоконника и быстро закрыл рамы. Зой осторожно свесил ноги с кровати и посмотрел на него снизу вверх.

- Ты же сказал, что придешь только к двум? - недовольно спросил он

- А сейчас? - сосед широко улыбнулся, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди.

- Без пятнадцати три, - безнадежно отозвался он

- Что тут было-то? - сосед обозрел комнату, наконец остановив взгляд прозрачно голубых глаз на Зое.

- Да ничего, - Зой попытался встать, но, ступив на поврежденную ногу, охнул и поджал ее, оперевшись на тумбочку, - гололед проклятый. Я упал со ступенек, подвернул щиколотку и два каких-то чувака помогли мне добраться до дома.

- И оба остались на чашечку кофе? - ехидно поинтересовался сосед.

- Нет! - почти крикнул Зой с видом оскорбленного достоинства, - Только один, - добавил он уже спокойнее, - я его и раньше видел. Он на меня уже с месяц пялился.

- Да… тебе очевидно вредно учиться, - сосед отошел от окна и направился в душевую, откуда продолжал говорить, - только решил в кои то веки заглянуть в родной альма-матер, и сразу получил и травму, и любовника. Везунчик.

Из душевой послышался шум воды, и Свен замолчал. Зой осторожно наступил на больную ногу, наконец выпрямившись. Комната после вчерашнего выглядела действительно ужасно. Зою большую часть жизни везло на темпераментных любовников, и обычной платой за жаркую ночь была безвозвратная потеря той или иной детали гардероба.

Одежда была беспорядочно разбросана по всем углам – у входной двери стояла дутая куртка. Свитер, несколько раз вывернутый наизнанку так, словно Зоя сбил грузовик и несколько кварталов тащил его за собой, валялся неподалеку. Там и сям лежали оторванные пуговицы, сама рубашка висела на торшере у кровати. Носки кокетливо болтались на люстре.

Пытаясь двигаться как можно осторожней, Зой терпеливо собрал все свои предметы одежды. Только брюки куда-то пропали. Не хотелось верить, что их прихватил на память ночной гость – это были одни из двух брюк Зоя, и было бы очень обидно утратить их навсегда

Очень хотелось встать под струи горячей воды – чувствовал Зой себя отвратительно, причем дело было вовсе не в том, что все болело. Просто он вдруг, ни с того ни с сего, почувствовал, что сам себе противен. Но Свен продолжал плескаться в душе; интересно, а где он провел сегодняшнюю ночь?

Зой снова уселся на кровать – Свену довольно часто приходилось шататься где-нибудь всю ночь. Сам же он Зоя об этом никогда не просил. Скорее всего во время своих ночных прогулок, Свен ночевал у кого-нибудь из знакомых, или сидел в каком-нибудь баре с чашкой кофе – Свен никогда не пил ничего крепче капуччино. С личной жизнью – насколько Зой знал, у него был полный провал. Свен был очень хорош собой, настоящий скандинавский красавец, и в университете всегда (лишнее слово) значился первым студентом, однако романы он заводил только в Интернете с девушками из-за границы. В последнее время у него были жаркие отношения с какой-то японкой. Случайно увидев ее письма в папке “Избранное” (Свен никогда ничего не скрывал) Зой заключил, что ей лет 14, не больше. Свен, видимо, об этом не догадывался. В общем-то его личная жизнь не сильно волновала Зоя – со Свеном жить было очень приятно – он никогда не протестовал против похождений Зоя, а кроме того, его богатые родители всегда посылали ему деньги по мере необходимости, и на эти средства они с Зоем и жили. В период сдачи экзаменов Свен неизменно вытягивал Зоя по всем предметам так, что он уже третий год умудрялся не вылететь из университета. За обучение Зоя платил его опекун (в родственных отношениях с которым Зой всегда путался), но в то же время он сильно подозревал, что большую часть платы за него вносили родители Свена.

Наконец шум воды прекратилось, и, вытирая короткие светлые волосы большим полотенцем, Свен вошел в комнату.

- Завтракать будешь? - спросил он, - хотя, наверно, уместнее будет сказать обедать… Я твое любимое купил. Будешь есть сырую рыбу.

- Ты же терпеть не можешь суши, - тихо проговорил Зой, - и ресторан отсюда далеко. Зачем ты их притащил?

- А чем мне было заняться, пока ты тут развлекался? - Свен пожал плечами и направился на кухню – он почти всегда разговаривал с Зоем как бы между прочим, на бегу, параллельно занимаясь какими-то более важными делами, - Насчет меня не волнуйся. Сварю себе макароны или чего там..?

- Мне кто-нибудь звонил? - бросил он.

- Не помню, - с каждым мгновением Зой чувствовал себя все отвратительнее, - Почему ты не включил автоответчик?

- Я кое-что в библиотеке взял, тебе для экзаменов, - продолжал Свен.

- Ты когда падал, не головой случайно ударился? - снова спросил Свен, - может, скорую вызвать?

- Я такая дрянь, - четко выговорил он.

- Ах, какой эпатаж, - Зой услышал, что Свен улыбнулся, - но, в сущности, ты прав. Давай, кончай сырость разводить. Идем обедать.

С этими словами Свен быстро вышел из ванной.

Зой отнял руки от лица и посмотрел ему вслед.

2.

- Ты долго, - бросил молодой человек, не поднимая головы. Голос был чужим и незнакомым, и доносился как будто из-за окна, с темной снежной улицы. Чтобы развеять эту иллюзию, руки Зоя сами собой потянулись к выключателю. Лишь бы лампочка не перегорела, лишь бы было хоть чуть-чуть светлее, лишь бы это действительно был Свен.

- Что с тобой, - голос его звучал как на испорченной пленке – растягивая звуки, - ты белый как стена…

Незнакомец встал, выпрямившись во весь рост. Теперь Зой был уверен – это вовсе не Свен – он был выше его и шире в плечах, длинные волосы струились по плечам, падая на спину.

Незнакомец сделал шаг в его сторону. Зой вжался в стену, не в силах пошевелиться или отвести взгляд. “Проклятый снегопад” - пронеслась в мозгу отрывочная мысль. Снежные сумерки меняли не только очертания предметов – они, казалось, изменили сам воздух. Зой глубоко вздохнул. Легкие словно сковало льдом. “Опять распахнул окно”, - в последний миг сложило сознание. Сумерки стали сгущаться. Высокий незнакомец сделал еще один шаг…

Из-за сползшего на глаза мокрого полотенца он сперва не смог разглядеть, кто стоит над ним, и на мгновение ему почудилось, что это все тот же странный незнакомец. В голове болезненно билась лишь одна мысль – “уходи… уходи… уходи…”, и еще одно слово, значения которого Зой не знал, равно как он и не знал, откуда оно появилось в его сознании.

- Ну, наконец-то, - иллюзия рухнула, когда знакомая рука убрала полотенце с его глаз, - я уже хотел скорую вызывать, - лицо Свена было непроницаемо насмешливо, но Зой слишком хорошо его знал, чтобы не заметить, как тот взволнован.- Сначала тебя рвет, потом ты хлопаешься в обморок и лежишь в бреду два часа. Что дальше? По тебе уже давно наркологический диспансер плачет и специальная клиника. Не подскажешь, что вы курили тут вчера после секса?

Зой попытался сесть. Он лежал на неразобраной кровати Свена. Безо всего. Неожиданно для себя он почувствовал, как от висков к подбородку опускается горячая волна стыда. Зой, отогнув край покрывала, попытался прикрыть хоть какую-нибудь часть своего голого тела.

- Да ладно тебе, - усмехнулся Свен, заметив этот порыв, - чего я там не видел.

Зой сглотнул и попытался улыбнуться – все это действительно выглядело глупо. В конце-концов, Свен был прав - ничего нового ему там не открывалось. К тому же Зой никогда не отличался стеснительностью, очень гордясь собственным телом, которое (по слухам) даже отъявленных гетеросексуалов могло свести с пути истинного. Но именно сейчас Зой вдруг почувствовал, что не хочет, чтобы Свен видел его таким – голым и беспомощным.

- Если еще что-нибудь такое же произойдет, я вызываю врача, - твердо и серьезно – Зой никогда раньше не слышал у него подобного тона – выговорил он, - лежи пока. Я принесу тебе одежду. А то выскочил из ванной в одном полотенце – так и простудиться не долго.

Свен встал и направился куда-то в соседнюю комнату. “Интересно, а почему он притащил меня к себе, а не в мою собственную постель?” - лениво подумал Зой, откидываясь на подушку и пытаясь поплотнее укутаться в покрывало.

- А то я тут читал в какой-то газете, что один паренек вот тоже так – простыл, забил на это, а потом – все. Инфаркт подкрался незаметно на тонких розовых ногах, - донесся из соседней комнаты голос Свена, - хотя… - он сделал паузу, голова его сунулась в комнату, где лежал Зой – на губах играла озорная улыбка, - чушь все это.

- Свен, - медленно выговорил Зой. Осекся – за чем он это сказал? Губы словно сами собой сложили знакомое имя – сам Зой наоборот вовсе не хотел его звать.

Свен вошел в комнату и приблизился к кровати. Протянулся, чтобы снять бесполезную уже повязку на лбу, и Зой машинально перехватил его руку. Прижался к ней щекой. Что-то было не так – словно он ожидал поймать чью-то чужую руку, не Свена. Может быть, того незнакомца с сумеречной кухни.

- Зой? – должно быть, впервые в жизни Зой почувствовал, что Свен растерян.- ты чего? Может, чайку? У тебя, похоже…

- Я противен, - медленно, четко, но словно не своим голосом выговорил он, - я тебе противен. Скажи это.

- Что за ерунда, Зой, - Свен попытался высвободить свою руку, но Зой держал крепко, - опять глюки пошли?

- Не буду я ничего говорить, - Свен дернул руку, освободив ее от тисков. Встал на ноги – медленно, без паники, но Зой четко ощутил его страх.

- Я – неблагодарная циничная дрянь. Я трахаюсь к первым встречным, - голос Зоя звучал глухо, но отчетливо, - я мечтаю избавиться от тебя - ты мне смертельно наскучил – зануда, мастурбирующий над письмами малолетки. Я…

- В следующий раз, когда у тебя начнется истерика, я вызову санитаров, - холодно проговорил Свен, вставая.

- Прости меня, - прошептал он так тихо, что в первый момент ему показалось, что Свен вряд ли даже услышал, что он что-то сказал.

- Пустое, - Свен вышел из комнаты. Зой встал и, припадая на больную ногу, последовал за ним. Стены, словно насмехаясь над ним, крутились и извивались, меняя цвета и рисунки.

На кухне было все так же полусветло Свен – на этот раз действительно Свен – сидел за столом, раскуривая сигарету (раньше Зой и не догадывался, что он курит, во всяком случае, дома он этим не занимался).

- Если родители узнают, что ты балуешься дурью, нас с тобой выселят отсюда, и тебя отправят обратно в Сёдерхамн.

- В Оттенбрю, - машинально поправил Зой.

- Тем хуже для тебя, - отрезал Свен.

- Я не балуюсь дурью…- Зой прислонился к дверному косяку, вдыхая дым сигареты. Похоже, что курево было самое дешевое, что-то американское с ментолом. Отвратительно…

- Ну, конечно, а я – внебрачный сын Его Величества короля Швеции, - Свен резко выдохнул дым, слегка закашлявшись.

- Я похож на дым сигарет, - почти нараспев проговорил Зой, - сигарет с ментолом.

- Слушай ты, Бьорн Ульвейс, шел бы, выспался, - на этот раз в голосе Свена чувствовалось настоящее раздражение.

- Я хочу тебя, - эта фраза сорвалась с его губ так непринужденно, так уверенно, что Зой даже не испугался, что произнес ее – это было в порядке вещей. Все к этому шло…

- Я не спою с нарками, дружище, - процедил он сквозь зубы, - К тому же, если ты не забыл, у меня девушка есть.

- Интернет-романы – не в счет, - снова пропел Зой. В голове был ужасающе пусто, он вряд ли соображал, что же на самом деле он произносит. Перед его глазами снова возник незнакомец, пришедший на место Свена – привычного, приземленного, ехидного, доброго. Отвратительного, как дешевый дым, Свена.

- Я хочу те…- осекся – нет, к высокому незнакомцу нельзя обращаться на ты, - хочу вас.

- Всех нас? - ехидно бросил Свен, но голос его потонул в лавине ощущений, похожих на смутные воспоминания об утреннем сновидении, нахлынувшей вдруг на Зоя. Он почувствовал, как пальцы ног начинают замерзать.

- Я хочу вас, - холод был родным и таким надежным, таким трепетным – высокий мужчина в белоснежном плаще.

- Уходи, Зой, - голос принадлежал уже не Свену. Он стал низким и четким. Он велел уходить, и Зой не знал, как можно не подчиниться ему…

Снежная темнота приняла его ласково. И он, почти окрыленный, босой, но не мерзнущий и свободный

3.

- Проклятье, - слово сорвалось с его губ и, хотя он произносил его шепотом, отразилось от сводчатого потолка и гулкой волной прокатилось по коридору. Из какого-то темного угла появилась юма – подтянутая, отлично вымуштрованная.

- Милорд, - ловкий короткий поклон, - я могу вам помочь?

- Да, милорд, - еще один поклон.

- Знаешь, что такое боль? - под его тяжелым взглядом юма сгорбилась и словно стала ниже ростом.

- Да, милорд, - ответ прозвучал лишь потому, что так требовал устав – если лорд задает вопрос юме, даже если она не знает ответа, она обязана ответить.

- Знаешь, что такое боль? - он повторил свой вопрос на этот раз медленно и раздельно – смакуя каждое слово, - знаешь, как ее зовут?

- Да, милорд, - ответ получился невнятным – опухшие окровавленные губы едва слушались ее.

Он боялся забыть, но помнить было еще тяжелей

- А ты знаешь? - спросил он у своего отражения.

Семь лет хоть чего-нибудь… Семь лет без этой гнетущей пустоты.

Он взял ее в руки. Несколько лепестков упали на тканое покрывало. Увядание юности…. Некоторые навсегда остаются юными Некоторые предпочитают умереть красиво

- Ты не выбирал, - мужчина словно обращался к розе, - ты ошибся… А если бы у тебя все же был выбор, ты остался бы со мной?

Увядший цветок выпал из его рук, на лету вспыхнул, и опустился на ковер дождем серого пепла

Лепестки так легко вспыхивают, и горят так ярко… Но так быстро.

Тишина была трепетной и понимающей. Только она могла теперь безнаказанно обнимать его. Комната звенела пустотой. Он отдернул руку от цветка, словно обжегшись. Интересно, есть ли сонное заклятье, которое поможет уснуть мне?

Ментальный призыв был таким громким, что, казалось, прозвучал на весь замок, хотя кроме него этот вопль о помощи никто не услышал. Мужчина резко выпрямился, прислушиваясь – сигнал, несмотря на всю свою оглушительность, был бессмысленным, но голос… Он боялся, на этот раз действительно боялся признаться себе, что узнал его.

- Где ты? - мужчина не заметил, что произнес это вслух.

“Где ты?” - бессмысленное повторение этого вопроса неожиданно стало всем – на это простое действие направились все силы.

Он знал, где искать.

4.

Если ветер заточить в четырех стенах, он станет сквозняком.

В том, что сам он шел босиком, было одно несомненное преимущество – замерзшая щиколотка больше не болела. Он шагал вперед, ни на кого не оборачиваясь, практически не разбирая дороги. Он чувствовал, что чья-то холодная, но верная рука ведет его, и был уверен, что она не отпустит, не даст упасть или сбиться с пути. Каждый шаг приближал его к чему-то настолько прекрасному, что даже думать об этом было больно. Зой не помнил, когда в последний раз искренне плакал – даже сегодня в ванной, когда его захлестнула волна стыда перед Свеном, лишь казалось, что он заплакал – глаза его были сухи. Сейчас же глаза словно горели в глазницах – хотелось набрать пригоршни снега, что падал с низкого темного городского неба, чтобы остудить этот жар. Щемящая пустота в груди была сладкой и трепетной – как ласковые прикосновения. Он еще ускорил шаг. Споткнулся. Поврежденная нога ответила вспышкой боли.

“Я здесь” - ответила темнота.

Мальчик – теперь он безошибочно определил, что это действительно был его мальчик, лежал, накрытый больничной простыней – такой бледный, похожий на мертвого, но все-таки живой. На мгновение мужчина замер – и время замерло в этот момент, слушая неверное, едва различимое дыхание юноши. Он дышал, он жил, и для начала этого было достаточно.

Лицо – молочно-белое, все в кровоподтеках и ссадинах, но такое знакомое – было трогательно спокойно.

- Он остриг волосы, - мужчина думал, что произнес это про себя. В тоне его прозвучало разочарование. Матово-золотые волосы его мальчика были коротко стрижены и неровными прядями лежали на подушке. Несколько прядей упали на лицо, и мужчина привычным жестом убрал их. Юноша не пошевелился.

Демон осторожно взял его руку – холодную и словно истонченную . Прикоснулся губами к синяку у запястья. Только сейчас он заметил, что в палате царил жуткий холод – похоже, никто даже не подумал о том, что его мальчик может замерзнуть. Мужчина осторожно приподнял его – лишь бы не навредить, лишь бы снова не потерять его.

- Я заберу тебя домой, - прошептал он прямо юноше в ухо, - я согрею тебя.

Меня и правда так зовут. Странное имя? Не страннее, чем любое другое. Я родился в Оттенбрю, что на острове Эланд, на самом берегу моря. Но моря я совсем не помню. Мои родители – я их не знал – погибли, когда я был еще совсем маленьким. Мой опекун – я не запомнил даже его лица – сдал меня в элитарную тюрьму – школу для мальчиков интернатного типа. Да-да, я знаю, вы догадались, что было дальше… Его звали Томас, и он был старше меня на семь лет. Я плакал в его руках. Плакал, когда он уходил, плакал, когда он умер. Я почти всегда плакал. И только один из них – Свен – мог по-настоящему меня утешить… Нет-нет, не подумайте ничего плохого… Мы были друзьями, настоящими друзьями. И в последние три года жили вместе в квартире в Стокгольме. Я учился на юриста. Просто потому, что этот факультет выбрал и Свен – у меня никогда не было особых интересов в жизни. Кроме, разве что.. Впрочем, это ерунда… Но, раз вы настаиваете - … Родители Свена держали розарий. За то короткое лето, что мы прожили у них (они были со мной весьма милы, но явно не хотели, чтобы их сыночек общался с таким, как я), я почти не выходил из теплиц. Я знал почти каждый цветок. Следил за тем, как распускаются новые бутоны. У них были странные имена – Мария Антруа, Элиза, Французская фарфоровая… Может быть, когда я стану модным богатым адвокатом, я тоже заведу себе несколько теплиц с розами, и, возможно даже, один из сортов назовут моим именем… Кто-нибудь видел когда-нибудь зеленые цветы? В Стокгольме мне тоже жилось неплохо – я почти все время проводил в безделье, иногда бродил по городу, словно что-то искал – да, чуть не забыл… Этот поиск, эти вечные плутания тоже были важной частью моей жизни – я не знал, чего ищу, но был твердо уверен, что когда-нибудь это нечто само придет ко мне. Поэтому чаще всего я заканчивал мои поиски с каким-нибудь парнем в его или моей постели – Свен никогда не возражал против моих гостей. Он считал меня несерьезным (я действительно не склонен был к важной работе), наркоманом (он был так обыкновенен, что мое по временам неадекватное поведение мог истолковать только так), должно быть, даже законченным неудачником (с этим я мог бы поспорить – ведь на своем пути я встретил его). Я считал его лучшим другом. Должно быть, я буду скучать по нему. Зачем вы забрали меня? Зачем вы отняли мою жизнь? Зачем я вам? Почему я совсем вас не боюсь?..

Мужчина заблокировал все сигналы, исходящие из его замка – о том, что его мальчик снова был с ним, не должен был узнать никто, он был как тайное сокровище, которое нужно прятать от всех. Нельзя позволить им снова добраться до него. Снова сжечь в полете легкие лепестки.

Наконец мальчик успокоился. Демон опустил его на подушку, встал и отступил от кровати на шаг. Теперь юноша дышал глубоко и ровно – его состояние нельзя было назвать сном, но, похоже, былая сила возвращалась к нему. Мужчина ждал.

Теперь – словно бы лопнула крыша неба, – темнота раскололась надвое – юноша открыл глаза – два осколка далекого моря, о котором он знал лишь понаслышке. Демон так боялся, что больше никогда не увидит их, что уже успел привыкнуть к этой мысли.

- Моя нога…- голос его был тихим, испуганным. И таким знакомым, - он прошла…

- Я вас знаю, - немного неуверенно – но скорее от страха обидеть или сказать что-нибудь не так, чем из опасения ошибиться.

- Разве ты не помнишь? - мужчина не решился подойти ближе – мальчик сидел на кровати, съежившись, как пугливый зверек, и малейшее неловкое движение могло нарушить только-только наладившийся контакт. – ты дома…

- В Оттенбрю? - мальчик нахмурил лоб. Демон на мгновение не нашелся что ответить.

- Я нашел тебя, - демон решил-таки сделать короткий шаг к нему. Юноша слегка вздрогнул, но не отпрянул. Его глаза все так же внимательно следили за каждым движением мужчины, - скоро ты все вспомнишь.

- Я умер, да? – юноша и не думал отворачиваться под его пристальным взглядом, - меня машина сбила? Или я замерз насмерть?

- Замерз? - мужчина улыбнулся, - нет, мой мальчик, скорее наоборот… Но – нет, ты жив.- демон наконец сел на кровать, осторожно протянулся за рукой юноши. Тот не отнял ее, - теперь жив.

- Кто вы? Я знаю вас, - это был не вопрос, скорее констатация факта.

- Ты вспомнишь меня. Я обещаю, - он сильнее сжал маленькую белую руку, и именно в этот момент вдруг заметил, что вечная гроза за стенами замка прекратилась – вот уже очень долгое время в воздухе звенела мучительно-сладкая тишина…

- Добро пожаловать домой, - прошептал демон.

5.

- Тебе нравится? - голос прозвучал вовсе не резко и не громко, но Зой вздрогнул. Обернулся.

Мужчина сидел на противоположном краю просторной кровати. Он был одет в нечто светло-серое, похожее на военную форму. Память и не думала подводить Зоя – он прекрасно помнил почти все, что произошло вчера вечером, в особенности то, что было связано с этим человеком (человеком ли? - шевельнулась неясная мысль). Единственное, чего он никак не мог припомнить, так это имя незнакомца. Однако во взгляде его узких серых глаз Зой заметил столько откровенной заботы, что в первый момент не решился спросить. Вместо этого он решил ответить на заданный вопрос.

- Да…- неуверенно произнес он, - а откуда вы знаете, что я люблю розы?

- Как я мог это забыть, - Зой заметил, что мужчина явно намеревается взять его за руку, но все никак не решается. И еще Зой заметил, что совершенно не боится этого незнакомца – он смутно припомнил, что уже видел его раньше. Вот только где?

- Мне нужно идти, - в его голосе звучало искреннее сожаление, - я вернусь вечером. До этого времени весь замок в твоем распоряжении – можешь делать что хочешь. Я закрыл его. Пока это не станет подозрительным, здесь ты в полной безопасности.

“Ну да, - про себя подумал Зой, - пока самый опасный объект в округе это вы…”

- Я постараюсь прийти пораньше, - закончил мужчина, - все, что есть в доме –твое.

Мужчина еще мгновение постоял, видимо, решая – стоит ли поцеловать Зоя на прощание, но потом скрылся за дверью.

Оставшись в одиночестве, Зой сел. Рядом с кроватью на высоком стуле он заметил какую-то сложенную одежду, видимо, предназначенную ему. Он осторожно, чтобы не растревожить вывихнутую щиколотку, встал. И только в этот момент вспомнил, что нога больше вовсе не была вывихнутой – таинственный незнакомец вылечил ее. Во всяком случае, она точно не могла бы исцелиться сама – ведь повредил он ее только позавчера…

Отчего-то эта мысль успокоила его. И он смог обратить внимание на то, что совершенно раздет.

Зой подошел к стулу и рассмотрел предложенную одежду – ничего особенного, никаких белых балахонов и крылышек (хотя, кто тебе сказал, что ты в раю?) – обычные свободные светло-бежевые штаны и рубашка без пуговиц, видимо надеваемая через голову и сшитая из очень странного, похожего на шелк, но явно таковым не являющимся, материала. Зой не стал раздумывать еще и над этим и быстро оделся – одежда села на него идеально, словно была сшита как раз по его фигуре. В комнате не было ни одного зеркала, но Зою было наплевать, как он выглядит.

Невольно снова пришла мысль о холодильнике – Зой вдруг почувствовал, что ужасно проголодался, что, в сущности, было неудивительно – суши, что принес Свен, он так и не попробовал.

От этой мысли стало как-то не по себе. Неожиданно (в последние два дня жизнь не уставала преподносить ему сюрпризы) Зой понял, что сама мысль о, возможно, приключившейся с ним смерти, не сильно тревожила его. Но вот мысль о том, что его хладный изуродованный труп после опознания отдали Свену, а он потом - бледный, спокойный, но уже не такой едкий, и противный как всегда – искал в его записной книжке телефон опекуна, чтобы сообщить ему о трагичной кончине его подопечного-наркомана (в крови наркотиков не обнаружено, и все же…) А потом Свен, наверно, поедет к родителям в Гетеборг. А вокруг их дома и в теплицах все так же будут цвести розы…

Зой резко сжал в ладони бутон белого цветка - почти услышав, как тот горестно вздохнул. Поломанные лепестки упали на пол, и Зой отбросил в сторону бесполезный уже стебель.

Да, он явно больше не был в Стокгольме, и даже не в Оттенбрю… Пейзаж, открывавшийся за окном, больше напоминал картины одного художника, которые Зой однажды видел в каком-то журнале (Свен любил живопись). На тех картинах все было примерно так же – далеко, насколько хватало глаз, раскинулась странная серо-бурая равнина, лишь у самого горизонта ограниченная пиками гор. Вся местность была испещрена корявыми, клонящимися и извивающимися в разные стороны деревьями (ну, скорее всего, деревьями), у корней которых, даже с высоты, на которой располагалось окно, Зой заметил яркие красные и оранжевые пятна – редкие ползучие цветы. Небо было душного свинцового цвета – казалось, вот-вот разразиться гроза – Зою даже почудилось, что он слышит далекие раскаты грома.

Отвернувшись от окна, Зой понял, что это был и не ад так же – на столике у кровати, там, где раньше располагался стакан с розой, теперь стояло несколько тарелок, графин с какой-то темно-красной жидкостью и лежали столовые приборы.

Зой быстро расправился с трапезой – оценив весь масштаб того, насколько он проголодался. После еды его потянуло в сон – занятно, может быть, невидимый повар сдобрил-таки свои блюда каким-нибудь снотворным. Вот только зачем?...

Он поднял лицо и открыл глаза. Смуглый мужчина устремил на него льдисто-серый взгляд. От неожиданности Зой отпрянул, попытавшись вырваться из сильных рук.

- Тише, - прошептал мужчина, - это всего лишь я. Ты все еще меня не помнишь?

Зой стушевался немного, но потом, опустив глаза, медленно отрицательно покачал головой.

- Не волнуйся, Зой-тян, я и правда ничего тебе не сделаю.

- Надеюсь, ты уже освоился в замке? - снова спросил мужчина, - думаю, если ты побродишь по нему подольше, тебе будет легче все вспомнить – ты ведь жил здесь довольно долго,– мужчина говорил тоном наставника, но это, как ни странно, ничуть не раздражало Зоя. Вроде как, так все и должно быть…

- Я не успел освоиться, - мужчина высвободил его из своих объятий, и теперь Зой почувствовал что-то вроде разочарования и досады от того, что это прикосновение прекратилось. Он сел на кровати поудобнее, немного отодвинувшись от мужчины. Тот, похоже, ничего не заметил, продолжая, тем не менее, пристально смотреть на него, словно ожидая услышать ответ на вопрос, который даже еще не успел задать.

- Простите меня, - не выдержал Зой.

- Ничего, - ответил мужчина, - у тебя много времени – ты волен делать все, что захочешь…

- Нет, - Зой взглянул на него, - я смял вашу розу… Простите меня.

- Ах, это…- мужчина, казалось, наконец заметил, что стакан на столике пуст (кстати, и лепестки, и грязная посуда исчезли без следа), - ничего. Завтра утром, когда ты проснешься, тебя будет ждать новый цветок…

- Может, поспишь, мальчик мой, - проговорил он, - я задержался, и уже довольно поздно.

- Если вы хотите, - Зой решился улыбнуться ему, - вы можете отправляться спать. А я лично прекрасно выспался за сегодня…

6.

Он совершенно ничего не вспомнил… Демон прекрасно понимал, что для полного восстановления памяти требуется значительно больше времени, но мальчик мог бы вспомнить хоть что-нибудь… Хотя бы имя демона – мужчина тщил себя надеждой, что это будет первое, что придет ему на память – ведь когда он получил от юноши ментальный призыв, тот звал его по имени…

Когда демон пришел, юноша спал, раскинувшись на широкой кровати. Похоже сон сморил его неожиданно – одна нога свешивалась с постели, и голову до подушки он не успел донести. Во сне он выглядел прежним – опасным и безжалостным демоном Мужчина обошел кровать и сел рядом с юношей. Секунду поколебался – ему вовсе не хотелось напугать мальчика – потом слегка прикоснулся к его волосам, погладив. Мальчик проснулся моментально. Демон и не ожидал, что реакция его будет настолько эмоциональной – на мгновение ему даже показалось, что в его душной человеческой ауре появились демонические проблески.

Юноша уткнулся лицом в грудь демона и издал какой-то полу-всхлип – полу-вздох. Затем он повернулся к мужчине и наконец открыл глаза.

- Не волнуйся, Зой-тян, я и правда ничего тебе не сделаю…

Зой сразу немного отодвинулся от него, словно держа дистанцию, опасаясь, что мужчина снова попытается его обнять. Демон почувствовал какую-то смутную обиду – как он мог так ошибиться? Неужели ему только показалось, что объятия были приятны мальчику…? Почему Зой до сих пор не вспомнил хоть что-нибудь…?

Словно уловив его мысли, мальчик улыбнулся. Демон даже не услышал сперва, что он ответил на его предложение поспать – он так давно не видел этой улыбки, что успел позабыть как это, когда это молочно-белое красивое лицо расцветает.

- Пойдем, - мужчина встал и протянул юноше руку, - пойдем, я хочу кое-что показать тебе.

Юноша покорно, но уже без страха взял его руку. Маленькая ладошка была такой теплой, что мужчина невольно сжал ее сильнее, чем хотел. Почти моментально одумался и посмотрел на мальчика – было бы очень неприятно нарушить их только-только установившуюся связь… Однако Зой, похоже, если и заметил что-то, то вида не подал. Он смотрел на демона снизу вверх.

Они вышли из комнаты и пошли по длинному полутемному коридору замка – демон не решился использовать телепорт, чтобы лишний раз не пугать мальчика. Со вчерашнего дня гроза так и не давала о себе знать, хоть в небе и клубились угрожающие тучи. И потому в замке было тихо – слуги по обыкновению не подавали признаков своего присутствия, растворившись в тенях и появляясь лишь тогда, когда была такая необходимость. К тому же замок был закрыт – пока это не станет казаться подозрительным, это место можно считать самым безопасным.

- Тебе холодно? - поинтересовался он.

- Помнишь это место? - спросил демон, - ты так любил его.

- я вообще-то не очень в цветах разбираюсь, - похоже, он осмелел и разговорился, - только в розах… А это что – жасмин?

- Это сакура, - холодно процедил он.

- Японская вишня? Здорово…- с сомнением протянул Зой, - а почему она цветет в ноябре? А ягоды на ней бывают?

- Сакура не плодоносит, - отозвался мужчина, - а цветет она потому, что ты так захотел. Для нее нет различий между маем и ноябрем. Как и для всего, что здесь находится…

- А я люблю розы, - проговорил он тихо – похоже, изменения в тоне демона ничуть не встревожили его, - очень люблю… Я однажды целое лето работал в розарии…

- Здесь очень красиво, правда, - выговорил он, - и вообще мне у вас очень нравится… Но если можно… Я хочу сказать, если вы не против и можете это сделать, я бы все же хотел вернуться домой…

Мужчина крепко сжал его в объятьях, приоткрывая языком тонкие губы и проникая мальчику в рот. Мальчик сдавленно застонал, прервал поцелуй изапрокинул голову.

- Закрой глаза , - прошептал мужчина в маленькое белое ухо, - у тебя закружится голова…

Демон быстро телепортировал их в спальню, аккуратно уложил юношу на кровать – похоже, Зой и не заметил, что они перенеслись из сада, во всяком случае, на лице его от этого не дрогнул ни один мускул.

Демон помнил, как Зою нравилось, чтобы его раздевали – медленно и осторожно потому он плавно и трепетно снял с него сперва шелковую рубашку, потом – брюки, наконец оставив юношу абсолютно обнаженным. Накануне, когда он перенес его сюда из больничной палаты, нагота его была совершенно иной. Теперь – он снова к своей величайшей радости заметил это – в мальчике снова пробуждался демон – былая темная сила чувствовалась в каждом изгибе его тела.

- В чем дело? - вопрос получился, пожалуй, слишком резким.

- Что? - демон слишком редко за свою жизнь бывал растерян, чтобы сразу распознать то чувство, которое вызвал в нем этот неожиданный вопрос.

- Ну крем какой-нибудь…- мальчик поднял на него глаза, - или масло для массажа. В общем, смазка… А то больно будет… Причем не только мне.

- Думаю, пока не стоит, - проговорил он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более мягко.

- Ты можешь отдыхать, - бросил он из-за спины, - ничего не бойся. Я еще приду к тебе.

С этими словами мужчина встал и, провожаемый грустным взглядом, который он буквально чувствовал, вышел из спальни.

Что же касается непосредственно ночного эпизода, то о нем Зой предпочитал не вспоминать – почему-то он ощущал какую-то смутную тягостную досаду за себя. Не надо было заговаривать про смазку – черт с ним, как порвется, так и срастется… В общем, в связи с этим эпизодом Зой чувствовал себя полным болваном. После него мужчина не перестал приходить к нему, однако ни обнять, ни прикоснуться больше не пытался. Почему-то это ужасно расстраивало Зоя…

Зой никогда ни в кого не влюблялся, потому понял, что это наконец произошло скорее умом, чем сердцем – он видел, что мужчина, несмотря на вставшую между ними в ту ночь глухую стену, все же оказывает ему знаки внимания – вовсе не проявляя гостеприимство, Зой не знал почему, но он был твердо уверен, что хозяин дома делает все это исключительно потому, что хочет доставить Зою удовольствие и, возможно, сблизиться с ним. Ему было смешно и даже немного стыдно вспоминать, какой именно из этих знаков внимания тронул его больше всего – мужчина раздевал его медленно и трепетно, не стремясь поскорее избавиться от одежды, грубо порвав ее. Вспоминая это, Зой еще больше начинал корить себя за собственную глупость…

Однако в последнее время подобные мысли посещали его все реже и реже. Значительно чаще давала о себе знать теперь горькая обида – мужчина с каждым днем возводил все более и более высокую стену между ними. Он рассказывал Зою о том месте, в котором они находились, рассказывал о звездах, каких-то иных мирах (за короткое время Зой освежил в памяти все научно-фантастические романы, которые почитывал в раннем отрочестве), причем рассказывал на полном серьезе. Зою было интересно, однако хозяин дома всегда говорил с ним в тоне строгого наставника, абсолютно бесстрастно, совершенно не интересуясь реакцией Зоя – казалось, будь вместо него перед мужчиной фонарный столб, интонация и содержание его речи ничуть бы не изменилась.

Каменный выступ в глубине сада меж розовых кустов отлично заменял скамейку, и Зой сел на него. Мужчина явно постарался для него на славу – весь сад утопал в благоухающих цветах, но наметанным глазом Зой заметил, что хозяин, похоже, ничегошеньки не смыслит в растениях. Несколько кустов росли группой – все они цвели нежно-розовыми бутонами, но проблема была в том, что они относились к совершенно разным сортам – настоящий цветовод ни за что не позволил бы им расти так тесно друг к другу…

- Ничего, что я сорвал один из твоих цветов? - спросил мужчина.

- Они ваши, - тихо-тихо отозвался Зой.

- У меня есть кое-что для тебя… Я хотел подарить это тебе еще до того, как ты…- мужчина сделал паузу, - но не успел, - закончил он, так и не договорив предыдущую фразу.

- Дай руку, - быстро распорядился мужчина.

Зой подчинился лишь невольно сжавшись, ожидая, что огонек обожжет его. Однако этого не случилось – в его руках зеленая искра начала принимать четкие очертания и вскоре превратилась в стеклянный шар – не слишком большой – немногим больше того, который бы уместился в одной руке Зоя. Внутри шара шел снег и цвела роза – маленькая, хрупкая, но до ужаса настоящая. Зой несколько секунд смотрел на подарок не отрываясь – оказалось, что чтобы снегопад внутри продолжался, шарик даже не нужно встряхивать…

- Я подумал – к чему торопиться.- продолжал мужчина, - пока я жив, я буду с тобой. Не важно, помнишь ли ты мое имя или нет. Я ведь все равно…

- Кунсайто-сама…

8.

- Говори, - прошептал мужчина.

- Понимаете, - наконец решился, - я родился в городке у моря – но моря никогда не видел. И мне было очень хотелось…

Кажется, это был какой-то французский поэт – это он изобрел эту вечную тоску по морю. Он был так же юн, как ты…

Мужчина и юноша остановились на небольшом возвышении. Ветер трепал волосы старшего. Мальчик жался к нему, словно стараясь согреться, мужчина был явно одет не по погоде – в серый наглухо застегнутый китель.

- Вот оно, - демон широко повел рукой.

- А вы тут не замерзнете? - было очевидно, что мальчик ищет предлог, чтобы остаться рядом с мужчиной – громада моря ошеломила и оглушила его – он был слишком мал и слаб для него.

- Не волнуйся за меня, - мужчина почти подтолкнул юношу вперед, - оно твое. Оно ждет тебя.

- Ты не должен бояться, - демон прочел его мысль – обычно он старался этого не делать – подобная процедура казалась ему предательством по отношению к его мальчику – в конце-концов, он сам может рассказать ему все, что сочтет необходимым. Мальчик сделал один неуверенный шажок. За ним еще. Наконец побежал – быстро, иногда спотыкаясь, огибая мутные лужи. Ветер подхватил его короткие золотые волосы.

- Как бы я хотел, чтобы ты снова стал моим, - печально вслух проговорил мужчина.

- Стань собой, - губы мужчины складывали слова почти неслышно, ветер, схватывая их, относил куда-то в сторону прибрежного городка, - стань собой, и тогда, я обещаю, я отдам тебе весь мир…

- Знаете, что это за город - там, - он указал рукой в неопределенном направлении, - это Оттенбрю. Я там родился…

- Нет, - твердо возразил мужчина, - ты родился не на этой земле.

- Я не рос там, я не помню родную улицу и отчий дом, - продолжал он говорить, - я не помню ни одного жителя этого города. Я не помню моря… Но это – моя память…

- Идем домой, - тихо произнес мужчина, - ты замерз…

Зой не любил телепорты. Сперва они забавляли его – ему была приятна и необычна мысль о том, что можно моментально перенестись из одного места в другое, не сделав ни единого шага. К тому же (демон льстил себя такой мыслью), сам он телепортироваться не умел, и потому каждый раз должен был довольно плотно прижиматься к своему наставнику. Теперь же телепортация лишь утомляла его.

- Как хорошо…- протянул он, слегка улыбаясь – улыбка получилась вымученной, - спасибо…

- Жаль, что мы так недолго там побыли, - продолжал Зой, - оно как раз такое, как я себе представлял…

- Я теперь все время здесь жить буду, да? - спросил мальчик, не поворачиваясь, - ну то есть, пока они не решат, что это подозрительно… Рано или поздно я все вспомню…

- Вы знаете, мне здесь очень нравится…- произнес он, - правда. Только вот… есть одна вещь, которая меня беспокоит… Понимаете, когда я тогда, в ту ночь вышел из нашей со Свеном квартиры, на мне было его пальто… Собственно, больше на мне ничего не было… Мне бы хотелось… Ну, чтобы вы ему его вернули – оно ему нравилось. Ну, вы понимаете…

- Что вы сказали? - неуверенно переспросил он.

- Но ведь это твое имя, мой мальчик, - ответил мужчина спокойно, - Зойсайт.

- Нет, меня зовут Зой, - произнес он, - просто Зой – правда, странное имя?..

- Ты не Зойсайт, - решился сказать он, - не мой Зойсайт…

- Ты так похож, - продолжал он, - твое лицо… твое тело… даже твоя аура… твоя детская влюбленность усилила ее, а вовсе не твоя демоническая природа… Ты – не он. Он умер…

- Пожалуйста, - жалобно, почти со слезами в голосе проговорил Зой, - пожалуйста, не уходите. Я… я всему научусь… я все сделаю – правда – я больше не буду говорить ни о Швеции, ни о Свене, ни о чем таком… Я смогу все вспомнить, вот увидите. Я смогу. Ведь я…

- Ты не сможешь вспомнить того, чего с тобой не было, мальчик, - это обращение – без добавления слова “мой” - прозвучало так холодно и сухо, - ты сам сказал – твоя память там, на морском берегу… Ты не повелитель ветра – он просто так же как и я, обознался…

- Кунсайто-сама, - наконец прошептал он.

- Я нашел в тебе его, - прошептал демон ему в ухо, - я так хотел отыскать его, что зацепился за первую возможность – мой призыв был так силен, что ты уловил его и принял за собственные мысли… Я перенес тебя сюда и удивлялся – почему ты так ничего и не вспомнил.

- Я вспомнил ваше имя…- ответил Зой глухо, - еще тогда, на кухне…

- Я так жестоко ошибся…- Демон выпустил его и посмотрел на него прямо, не отрываясь, - я возомнил себя сильнее смерти… И она посмеялась надо мной…

- Вы убьете меня? - на этот раз мальчик и не подумал отвести взгляд, - раз я вам больше не нужен?..

- Идем, - бросил он через плечо.

- Свен!- громко объявил он, - прячь ее в шкаф! Я дома!

- Привет, - бодро проговорил юноша, - что у нас на ужин?

- Быстро в ванну – греться, - Зой и не ожидал, что разговор начнется именно с этого, - придумал, тоже мне – сбегать из дома в одном пальто…- голос Свена дрогнул, - идиот…

- Где ты был? - Свена наконец прорвало, - я все больницы обзвонил, за последний месяц четыре трупа опознал!

- Какое сегодня число? - осторожно поинтересовался Зой.

- Тридцатое декабря, дубина!- рявкнул Свен, - устроил мне подарочек на Новый Год! Где ты был, я спрашиваю.

- Ганс Христиан Андерсен, блин!- Свен отпустил его и отступил на шаг, - давай на полном серьезе и спокойно – где ты был?

- Отлично, - Свен все еще говорил резко, но было заметно, что злость его проходит, - значит, кувыркался там с кем-то, а позвонить даже не мог? И что, хороший парень? - спросил он уже совсем мирно.

- Красиво, - откомментировал Свен.

- Это чудо, - улыбнулся Зой.

- Это чудо в ИКЕА продается по три евро за штуку, - усмехнулся Свен.

- А, может, и не было ничего? - вдруг прошептал он, - может и правда – по три евро… и моря не было… и роз… Как ты думаешь?

- Так, дружище, я пошел набирать тебе горячую ванну, - бросил он по своему обыкновению, уже уходя, - потом хлопнем по сто грамм коньяка и на боковую – завтра у тебя наверняка менингит и пневмония начнутся… Ну да ладно.

- И все-таки я вспомнил ваше имя, учитель, - прошептал он в темноту, - вспомнил вас. Почему же вы не подождали еще хоть немножко?..

FIN