Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Фиона
Пятый лорд
или
торжество справедливости
Юмино страдал от затяжной депрессии. Донельзя уставшая депрессия страдала вместе с ним, но расстаться они не могли: Юмино упорно не желал возвращаться в мир улыбок, леденцово-разноцветных каруселей и смеющихся симпатичных девушек… например, таких, как Нару. Лицо Нару преследовало его везде; во сне и наяву он видел ее милую улыбку, чудесные серые глаза и трогательный бантик на макушке. Правда, бантик она уже не носила, сменив школьную прическу на короткую стрижку. Вместе с бантиком ушли в небытие многие приятные вещи, как-то: прогулки с Юмино под луной, пикники с Юмино летним днем, походы с Юмино в кино и на танцы, и вообще все то, что хоть как-то
касалось Юмино. Его мнение в расчет не принималось.Вчера он, наконец, набрался храбрости и попытался поговорить с ней начистоту, объяснить ей, как неразумно она поступает, лишаясь такого верного и преданного друга, как он. Он надеялся увидеть в ее глазах раскаяние и страх потери. А вместо этого…
"Я не могу все время быть с тобой… у меня должна быть личная жизнь"
Какая личная жизнь?! А как же я?!!!
"Я понимаю, мы с тобой давние друзья…"
Друзья?!! Только друзья?!
"Но я хочу завести новые знакомства, может быть, найти новую любовь…"
Это его добило, и он, торопясь и задыхаясь, признался ей в любви. Нару молчала, и он, наконец, мог сказать ей обо всем: о своей нежности и заботе, которыми он окружал ее с тех самых пор, как впервые увидел; о своей тоске, о мечтах, главной героиней которых всегда была она, и только она. Он сказал ей все и замолчал, уверенный в том, что сейчас Нару поднимет на него свои чистые серые глаза, блестящие слезами раскаяния, и бросится ему на шею. Он был уверен, что так и будет, потому что истинная любовь всегда побеждает, и потому что разве можно не любить того, кто ТАК тебя любит?
Вместо того, чтобы осознать всю свою жестокость и пожалеть о ней, Нару сказала "нет". Он не поверил. Решил, что ослышался. Она повторила, и стала говорить какую-то чепуху о том, что она очень ценит его чувства, что он еще найдет свою настоящую любовь, а то, что было между ними - просто детское увлечение… она говорила еще что-то, но он уже не слышал.
"Почему?!" - спросил он, наконец. Нару непроизвольно скользнула взглядом по зеркальной витрине магазина, мимо которого они шли. Юмино перехватил этот взгляд, и мгновенным наитием понял его значение.
"Подожди", - неверяще сказал он, - "это что, из-за того, что я ношу очки и не бугрюсь мышцами? Что, и в этом все дело?!"
Нару молчала, но ее лицо сказало за нее.
"Не может быть", - выдохнул он, - "то есть тебе не нужна любовь, ты хочешь большой ходячий манекен, которым можно хвастать перед подружками?"
"Не только", - с внезапной злостью ответила она, - "Еще мне нужен нормальный парень, с которым мне будет интересно, а не…" - тут она осеклась.
"А не такой зануда, как я", - с горечью закончил Юмино.
"Нет, Юмино, ты меня не так понял" - залепетала Нару, но было уже поздно. Юмино развернулся и ушел.
Сейчас он сидел над полупустой бутылкой виски и чувствовал, как в его душе нарастает гнев и протест. Горло саднило от алкоголя и от обиды, словно в гортани катался колючий еж.
Как она могла? Как она могла так поступить с ним? С лицемерным сочувствием втоптать его в грязь и уйти, улыбаясь? Навстречу своей новой любви… какая мерзость! О, он видел, он все видел - все эти взгляды, которыми встречные парни окидывали ее стройную фигурку, все эти перешептывания с подружками, смолкавшие при его появлении, и то, как она иногда смотрела на звездное небо, вздыхая о ком-то. Не о нем. Предательница! Он так ее любил, и чем она отплатила за его верность?!
В оскорбленном сердце, как в горне, любовь переплавлялась в злобу, нежность - в ожесточение, готовность пожертвовать собой - в обиду и разочарование. Бутылка опустела, и утром Юмино проснулся с тяжелой головой и перерожденной душой. В тот же день он, бросив все, уехал из Токио, не собираясь возвращаться.
***
За два года, прошедших после крушения всех его надежд, Юмино не раз жалел о своем решении - в основном тогда, когда усталость и тоска по прежней спокойной жизни брали свое. Но он ни разу не захотел вернуться. Новая жизнь обточила его, как вода обтачивает острые углы камней. Бросив университет, он пошел работать, сменив с десяток профессий - от мойщика на автостоянке до консультанта по ремонту игровых автоматов. Неизвестно, на чем бы он в итоге остановился, если бы не девушка, которую звали Наоми.
Она была проституткой невысокого пошиба, и вряд ли Юмино встретил бы ее, если бы не задержался на работе допоздна - каждая иена была для него не лишней, а за сверхурочные хорошо платили. Он как раз закончил ремонт очередного автомата, пострадавшего от соприкосновения с суровой жизненной реальностью - парень, игравший на нем, опрокинул в механизм стакан колы. Юмино буквально тащился домой, моргая воспаленными глазами и с тоской представляя себе крохотную комнатку в рабочем общежитии, служившую ему домом. Господи, как ему хотелось по-настоящему вымыться, вместо опостылевшего холодного душа забраться в огромную горячую ванну и лежать там, пока не остынет вода!
Погрузившись в мечтания, он не замечал ничего вокруг, до тех пор, пока не наткнулся на кого-то и не услышал испуганный вскрик.
Девушке, стоявшей перед ним, было не больше двадцати. Из-под растрепанной светлой челки блестели густо подведенные глаза, ярко накрашенные губы искривились в болезненной гримаске.
После недавнего дождя тротуар блестел, как лаковая коробка для завтраков, и желтые фонари равнодушными кошачьими глазами отражались в растекшейся воде.
Скорее всего, он стряхнул бы ее руку и пошел бы дальше, но искренняя мольба, прозвучавшая в ее голосе, заставила его остановиться.
Ее легкомысленный наряд действительно не спасал от холода. Юмино предпринял последнюю попытку отвязаться, спросив у девушки, где она обычно ночует.
Мольба в ее глазах была такой откровенной, что это было почти непристойно - куда более непристойно, чем ее наряд, и Юмино сдался.
Ободранные стены ее не смутили, как не смутила и грязная раковина в общей кухне, и вечерний парад тараканов величиной с палец - девушка, улыбаясь, болтала обо всем и ни о чем. Они напились чаю и поели рисовых колобков с рыбой. Юмино уступил гостье кровать - узкую, вздыбившуюся пружинами тахту, а сам улегся на полу.
Договорить он не успел. Горячее тело оказалось рядом с ним и обвилось, как плющ вокруг дерева.
Когда все закончилось, Наоми вытянулась вдоль его тела, и он слушал ее дыхание, как самую сладкую в мире колыбельную.
Он невольно улыбнулся.
***
Зеркало отражало стильного голубоглазого парня с модной рваной стрижкой. Юмино смотрел на себя уже минут пять, пытаясь поверить, что вот этот привлекательный молодой человек - он сам. Получалось плохо. Наоми хихикнула.
Ну что ж, примерно так оно и было.
Юмино покорно натянул узкие черные джинсы и белую рубашку с широкими рукавами. Наоми критически взглянула на него.
Юмино в сотый раз осмотрел собственное отражение и кивнул.
Юмино кивнул, и девушка упорхнула.
***
Всю следующую неделю Юмино привыкал к своему новому облику. Тяжелее всего было научиться вести себя естественно: каждый раз, когда он ловил на себе чей-то пристальный взгляд, ему хотелось сжаться в комок. Постепенно это прошло, он научился не смущаться.
Зал для тренировок обнаружился рядом с его домом, и все свободное время Юмино терзал свои мышцы. Боль и тяжесть первых тренировок сменились радостным осознанием растущих возможностей собственного тела. А после того, как Юмино починил сломавшийся тренажер, обильно начиненный электроникой, хозяин зала разрешил ему заниматься бесплатно - в обмен на починку всего, что сломалось или может сломаться в будущем.
Юмино часто вспоминал о Наоми - не со страстью, а с благодарной нежностью, и пару раз задумывался о том, что было бы неплохо повидать ее еще раз, может быть, подарить что-нибудь красивое, но постоянная нехватка времени была причиной того, что мечты оставались мечтами.
***
Недоумевая, Юмино взял трубку.
Черт его знает, - думал Юмино, принимая душ и переодеваясь. Какая работа может быть в баре? Сигнализацию настраивать? Но в любом случае, работа есть работа, и от попытки он ничего не потеряет.
***
Бар оказался неожиданно приятным местом - мягкий полумрак, разноцветные огоньки по стенам и потолку, тихая музыка. Хиро Наката, кареглазый шатен лет тридцати, восседал за угловым столиком, раздавая указания сотрудникам. Увидев Юмино, он улыбнулся и приглашающе взмахнул рукой.
Юмино оторопел.
Пиво возникло почти мгновенно, и Хиро с удовольствием к нему приложился.
Юмино кивнул.
Хиро, усмехнувшись, назвал сумму, положившую конец колебаниям Юмино.
Юмино кивнул.
***
Всю следующую неделю Юмино учился танцевать. Это оказалось неожиданно сложно - двигаться мягко и плавно, словно перетекая из одной позы в другую. Наоми оказалась хорошей учительницей, и не только в танцах: каждую ночь они проводили вместе. Ни клятв, ни обещаний, просто им было хорошо вдвоем, и с каждым разом становилось все лучше. Юмино не стеснялся спрашивать о том, что доставляет ей наибольшее удовольствие, а Наоми не боялась отвечать правду. И, несмотря на секс, Юмино относился к ней скорее как к младшей сестренке - безалаберной и шебутной, но милой и открытой.
***
Юмино кивнул. В горле у него было сухо, под ложечкой вздрагивал мятный холодок паники. Никакие аргументы разума не действовали: сколько Юмино ни повторял себе, что ничего ужасного с ним произойти не может, что все отработано до мелочей, все равно было страшно. А при мысли о том, что все они, все эти люди будут смотреть на него, смотреть пристально и внимательно, у него в животе буквально судороги начинались.
В животе и вправду потеплело, напряженные мышцы чуть расслабились.
Юмино непроизвольно хихикнул.
Юмино подчинился. Выглядело совсем неплохо, маска подходила под костюм - облегающую черную кожу с многочисленными разрезами.
Та была затемнена. Юмино сделал несколько шагов к шесту, освещенному слабым голубоватым светом, и свет стал ярче, а откуда-то снизу донесся смутный звук, похожий на шум прибоя. Последняя судорога страха на секунду скрутила его внутренности в тугой дрожащий узел, и Юмино мгновенно вспомнил то, о чем ему говорила Наоми. Шест манил его, сверкал и был недоступен, как женщина.
Зазвучала музыка, и танец начался. Дальнейшее Юмино помнил лишь частично - помнил, как обхватил шест руками, как стал кружиться вокруг него, то приближаясь, то отстраняясь, помнил, как все, кроме этого серебристого металла, исчезло, и Юмино слился с ним воедино, танцевал, соблазнял, кружился, и в какой-то момент одежда стала мешать, и он сорвал с себя рубашку… Юмино пришел в себя, когда музыка закончилась. Он полустоял, полувисел на шесте, обхватив его руками и откинувшись назад, из всей одежды на нем остались стринги и маска, а рокот моря грохотал в его ушах. Свет погас, и теплая рука - он не сомневался в том, что это Наоми, - взяла его за запястье и повлекла куда-то, и он подчинился ее власти.
Юмино очнулся окончательно уже в гримерной. Крохотная комнатушка была заставлена корзинами цветов, и одуряющий запах стоял почти физически ощутимой стеной.
***
За первым выступлением последовало второе, за вторым - третье, а к четвертому Юмино перестал бояться сцены. Впрочем, маску он надевал по-прежнему, тем более что она удачно сочеталась с большинством костюмов. Юмино был доволен: помимо жалованья ему доставалась приличная сумма от посетителей. Для этого, правда, приходилось спускаться в зал, и пару раз его довольно сильно щипали за задницу, но зато он смог снять хорошую квартиру и подарить Наоми несколько весьма дорогих безделушек. Девушка сперва сопротивлялась, но Юмино так на нее посмотрел, что она прикусила язычок. Ее подработки на улице давно прекратились; теперь она занималась постановкой танцев, подготовкой костюмов и всем прочим, что требовалось для того, чтобы публика была довольна. Хиро всерьез подумывал о расширении зала и нередко задавал себе вопрос: что, черт возьми, такого особенного в этом парне, который никогда в жизни не занимался профессиональными танцами? Почему пресыщенные дамы солидного возраста тают при его появлении? Он довольно хмыкал, пересчитывая выручку, и даже подписал с Юмино контракт на год, чтобы привязать его к своему заведению покрепче.
***
Вопли из кабинета Кунсайта неслись уже второй час, и юма-ординарец, ожидавшая начальственных распоряжений под дверью, возблагодарила Металлию за свою способность мимикрировать. Кунсайт и так был весьма суровым шефом, а уж после ссоры с Зойсайтом… мама-юма, спаси и сохрани! Вопли на секунду стихли, и юма в ужасе закрыла глаза. Вот сейчас кто-то из Лордов выйдет, ища, кого бы удавить со злости, и еще хорошо, если это будет Верховный - он хоть убивает быстро. А все-таки интересно, из-за чего поссорилась самая известная пара Королевства?
Пара грызлась по причине банальной ревности со стороны Зойсайта и столь же банальной забывчивости со стороны Кунсайта. Зойсайт не вовремя решил порыться в Кунсайтовской библиотеке с целью взять чего-нибудь почитать, и по несчастной случайности наткнулся на книгу эротических танок, неосторожно оставленную Ледяным лордом на видном месте. Книга, снабженная личной подписью Эндимиона, была подарена Кунсайту командором еще до разрушения Королевства, но Зойсайта не волновали подобные мелочи.
Кунсайт собрался сообщить, что не такой уж он идиот, и тут же понял, что лучше промолчать. Во-первых, и вправду идиот, раз не убрал книжку подальше, а во-вторых, возражать Зойсайту было бесполезно - в подобном состоянии логических доводов он не воспринимал. Вопли внезапно стихли. Кунсайт удивленно приоткрыл глаза и увидел Зойсайта в классической позе руки-в-боки.
У Кунсайта возникло желание взять что-нибудь потяжелее и стукнуть рыжего скандалиста по голове. Вместо этого он открыл рот - где-то он читал, что это единственный способ сохранить барабанные перепонки целыми во время действия взрывной волны. Зойсайт, как обычно, истолковал все по-своему, то есть наихудшим для Кунсайта образом.
Это был уже третий последний-и-окончательный разрыв отношений за последние полгода, и Кунсайт хорошо понимал, что через пару дней остывший от праведного гнева Зойсайт станет милым и ласковым - по крайней мере, по отношению к нему - существом. Как яркий холерик, огненный лорд жить не мог без хорошего скандала, и регулярно устраивал сцены просто для того, чтобы освежить чувства. Крик, пара разбитых предметов обстановки, смертельная обида на всю жизнь (читай - на неделю, больше Зойсайт не выдерживал), а потом бурное примирение навсегда-навсегда-навсегда до следующего раза. Все это было уже хорошо известно, но легче от этого не становилось. Вдобавок Кунсайту, не любившему громких звуков, надоело выслушивать Зоевские вопли, по пронзительности вполне соотносимые со звуками дождевой тревоги.
Да, кстати, о громких звуках. Что-то они стихли, это подозрительно. Что еще придумало рыжее чудовище?
Чудовище, пыхтя, пыталось приподнять над головой Кунсайта здоровенного керамического монстра, ошибочно считающего себя напольной вазой. Весил монстр примерно столько же, сколько и Зойсайт, так что результат схватки был непредсказуем; впрочем, у Зойсайта было некоторое преимущество, а именно - состояние аффекта, в коем, как известно, даже человек способен совершить невозможное, что уж говорить про демона…
Ваза слевитировала на пару сантиметров вверх, зависла в воздухе, покачалась и с грохотом опустилась на пол. "И в этом я тоже буду виноват", - обреченно подумал Кунсайт и не ошибся. За следующие пять секунд он был обвинен в злонамеренном заколдовывании вазы с целью изощренного убийства ("Я все понял! На ней заклятие дополнительной массы! Это чтобы я надорвался!!!") и всех грехах, существующих в природе, чохом.
Глядя на разоряющегося ученичка, Кунсайт в который раз задал себе вопрос: ну чего ему, Кунсайту, не хватало? Какого дьявола он влюбился именно в это звонкоголосое, вредное и мстительное существо? Жил бы сейчас в тишине и покое…
Огромные зеленые глаза распахнулись до невозможных пределов.
С этими словами Кунсайт выставил онемевшего демона за дверь. Тот был изумлен настолько, что даже не сопротивлялся. Несколько секунд он смотрел на захлопнувшуюся за ним дверь, тщетно пытаясь осознать произошедшее. Растерянность на его лице сменилась страхом, страх - возмущением, а возмущение - фирменной усмешкой Зойсайта, не обещавшей Кунсайту ничего хорошего. Щелчком пальцев он подозвал к себе окоченевшую от страха юму и произнес заклинание. Мысленно проклявшая свою несчастливую судьбу юма превратилась в банановую шкурку, наделенную двумя парами зеленоватых глазок на стебельках.
Глазки тоскливо кивнули, согнув стебельки.
Кунсайт, оставшись в одиночестве, блаженно вытянулся в кресле и, закрыв глаза, наслаждался тишиной. До него постепенно доходило, что он: а) выгнал ЗОЙСАЙТА; б) ВЫГНАЛ Зойсайта; и, наконец, в) ВЫГНАЛ ЗОЙСАЙТА!!! Вот Берилл-то будет счастлива, - подумал он и вздрогнул. Металлия! Как же он не подумал! Самое позднее через полчаса Берилл будет знать о произошедшей ссоре, и что она сделает? Правильно, вызовет Кунсайта к себе с ясной и недвусмысленной целью: объяснить ему, что, помимо Зойсайта, есть еще множество привлекательных особ, имеющих виды на Первого Лорда. А наиболее привлекательной из всех них, несомненно, является она сама. В смысле, Берилл-сама. При мысли о подобной перспективе Кунсайта передернуло, тем более что Ее Величество тоже обладала склонностью к ведению разговоров на повышенных тонах, из-за чего стены и потолок в тронном зале были изящно декорированы многочисленными извилистыми трещинами. "На фиг, на фиг" - подумал Кунсайт и телепортировался на Землю, мечтая о тихом спокойном месте, где можно посидеть в тишине и помечтать. Банановая шкурка, отчаянно ругаясь, последовала за ним.
***
Кунсайт блаженствовал. Вселенская справедливость, как видно, сочла, что на сегодня Верховному лорду хватит неприятностей, и исполнила невысказанное желание Кунсайта, забросив его в тихое и приятное место. Огоньки по стенам ласково подмигивали лорду, ненавязчивая музыка ласкала слух, официантки, чуть не передравшиеся между собой за право обслуживать такого клиента, пташками летали вокруг обалденно красивого блондина, сидевшего за угловым столиком. Жизнь была прекрасна, французский коньяк - тоже, и с каждой рюмкой Кунсайту становилось все лучше и лучше, пока не стало совсем хорошо.
Все это время незамеченная никем банановая шкурка ползала вокруг ног Кунсайта, надеясь выполнить поставленную перед ней задачу. Выполнение начальственного распоряжения осложнялось тем, что Кунсайт сидел практически неподвижно и вставать с места не собирался. Вздохнув, шкурка подползла к самым ногам Кунсайта, распласталась и замерла, ожидая подходящего момента
Мягкий полумрак в зале внезапно сменился серебристым сиянием вспыхнувшего прожектора, и на угловой сцене возникла фигура, заставившая Кунсайта вздрогнуть. Юноша стоял вполоборота, и облитый серебряным светом изящный силуэт показался Кунсайту смутно знакомым. Запела скрипка, юноша поднял голову и сделал шаг вперед…
Маска, скрывавшая лицо юноши, дополняла элегантный костюм, как две капли воды похожий на одежду, в которой щеголял ненавистный Такседо. Даже плащ, ласковыми складками обнимавший тонкую фигуру, был копией плаща главного недруга королевства. Впрочем, плащ очень быстро слетел с плеч владельца. Кунсайт неверящим взглядом смотрел на Такседо, танцевавшего что-то несомненно эротическое. За плащом последовал смокинг, и Кунсайт коротко сглотнул. Если бы он знал, что Такседо способен на такое, то вряд ли охотился бы на него с целью убийства - скорее уж, с целью зверского изнасилования.
Тем временем танцор, измучив зрителей ожиданием, несколькими элегантными движениями избавился от обуви и брюк, оставшись в крошечных трусиках и маске. Зал восторженно взвыл, а Кунсайт поймал себя на том, что был бы очень не прочь провести с парнем денек-другой. Словно прочитав его мысли, юноша спрыгнул со сцены и продолжил танцевать уже в зале, ловко уворачиваясь от дам бальзаковского возраста, восторженно визжавщих и пытавшихся стянуть с него остатки одежды. Изящным пируэтом обходя очередной столик, он приблизился к Кунсайту, у которого моментально пересохло во рту. Юноша с улыбкой изогнулся, выставив обнаженное плечо, повернулся, собираясь вернуться на сцену (на самом деле Юмино не собирался спускаться в зал, но уж очень хотелось посмотреть, свои ли волосы у этого потрясающе красивого мужика или это все же парик)… и, взмахнув руками, рухнул на колени Кунсайта.
Неизвестно, что именно сработало в голове демона: то ли благоприобретенный за время семейной жизни с Зойсайтом рефлекс мгновенного открывания телепорта в собственную спальню (Зойсайт любил соблазнять ледяного демона в самых неподходящих для этого местах, а эксгибиционизмом Кунсайт не страдал), то ли рефлекс столь же мгновенного хватания добычи, но результат в принципе был идентичен. Юмино, не успев опомниться после падения (догадайтесь, на чем, точнее, на ком он поскользнулся), увидел мгновенно вспыхнувшие вокруг звезды, а в следующую секунду оказался в большой, со вкусом обставленной спальне и в объятиях Кунсайта.
Неизвестно, как бы отреагировал Юмино на происходящее, если бы не был дважды оглушен: сперва падением, а затем телепортацией. Пару минут он не мог сообразить, что происходит, а когда опомнился, было уже поздно: за это время заведенный не на шутку Кунсайт сделал все возможное для того, чтобы Юмино не захотелось сопротивляться. Тот и не сопротивлялся, тем более, что был уверен: на самом деле он лежит в больнице с сотрясением мозга, полученным из-за поганой банановой шелухи, и видит дивный эротический сон.
***
Проснувшись и протрезвев, Кунсайт обнаружил в своей постели спящего Такседо Маска. Из всей одежды на нем была только маска и стянутое с Кунсайта одеяло. Короткая, но емкая фраза Кунсайта, сказанная по этому поводу, заслуживала пристального внимания филологов, не склонных к сердечным приступам. Существо, оккупировавшее одеяло, пошевелилось во сне, и было безжалостно разбужено путем встряхивания в воздухе. В процессе побудки маска с Юмино слетела, и Кунсайт от неожиданности разжал руку. Юмино рухнул на постель.
"Нет", - подумал Кунсайт, - "это я сейчас с ума сойду". Вслух же он спросил:
Кунсайт отрицательно покачал головой.
Юмино открыл было рот, чтобы сообщить галлюцинации, что он, ясное дело, хочет снова оказаться дома и забыть обо всем, что случилось этой ночью, но тут его рот закрыла теплая смуглая ладонь.
Лепестки бешено закружились, и Зойсайт исчез. Юмино растерянно повернулся к Кунсайту и отшатнулся - глаза демона сверкали расплавленным серебром.
Юмино умер. Это было очень быстро и очень больно - свирепое белое пламя охватило его и сожгло дотла. Кажется, он успел вскрикнуть.
***
На следующий день Кунсайт представил своим подчиненным их нового коллегу. И хотя Юмино (впрочем, теперь его звали Юминит) не был демоном от рождения, его способности были несомненны. Через несколько лет работы и обучения он стал личным адъютантом Кунсайта и его доверенным лицом. Некоторым образом его успехи были невольной заслугой Лорда Зойсайта, который, несмотря на строжайший запрет Верховного Лорда, неоднократно пытался убить Юминита, не выбирая для этого средств. Инстинкт самосохранения подсказывал Юминиту, что шансы на выживание для него прямо пропорциональны его личной силе и ценности для Кунсайта, и он работал, как проклятый. Когда первый шок, связанный с потерей человеческого статуса, прошел, Юминит нашел в своем новом положении массу приятных вещей. Например, способность к магии. Или, скажем, стопроцентное зрение - похоже, что контактные линзы просто-напросто вжились в его глаза. Мелочь, конечно, но только не для того, кто всю жизнь мучался, не в силах без дополнительных приспособлений разглядеть лицо человека в пяти шагах от себя. И то, что, невзирая на ядовитую слюну, капавшую с клыков Зойсайта, Кунсайт какое-то время проводил с Юминитом чуть ли не каждую ночь, тоже не вызывало у новоиспеченного демона ни малейшего протеста, а совсем даже наоборот. Потом встречи прекратились, но Юминит сохранил о Кунсайте самые лучшие воспоминания. А тот, сам не зная, почему, старался дать Юминиту все возможности для развития и карьерного роста.
Прошел год, потом еще и еще, а потом воспоминания о Земле померкли и перестали тревожить Юминита, тем более что он, по меркам королевства, делал сказочно быструю карьеру, и у него было чем заняться помимо воспоминаний о жизни в качестве человека. Через мизерный для демона срок в пятьдесят лет Юминит стал командором Юминитом и попал в поле пристального внимания королевы Берилл. Она отмечала талантливого подчиненного и раньше, а в последнее время стала посматривать на него так задумчиво, что Кунсайт даже подосадовал, проявив себя типичной собакой на сене: самому ему Берилл была нужна только в качестве королевы и друга, но и терять влияние на монархиню Кунсайту не хотелось. Впрочем, его досада быстро прошла - не последнюю роль в этом сыграла личная преданность Юминита и то, что адъютант Кунсайта хорошо понимал: через две секунды после того, как Кунсайт лишит его своего покровительства, в воздухе возникнет вихрь лепестков, очень быстро превращающихся в смертоносные ледяные кристаллы. Умирать Юминиту не хотелось, так что Кунсайт мог быть спокоен - его влиянию на королеву ничто не угрожало.
Через пятьдесят два года после своего перерождения командор Юминит, фаворит королевы, был отправлен на Землю с целью внедрения новой методики сбора энергии. Узнав о том, что конечным пунктом его поездки является Токио, Юминит вздернул изящную бровь. "Забавно", - подумал он, - "как все возвращается на круги своя". По окончании задания командор решил прогуляться по городскому парку - возможно, это и было проявлением чувства, которое люди называют ностальгией. Медленно ступая по каменным плиткам дорожки, вьющейся под сводом смыкающихся над головой ветвей, Юминит пытался вспомнить свою человеческую жизнь, пытался - и не мог. Память услужливо выдавала факты, но сухой скелет воспоминаний был напрочь лишен эмоций и походил на историю, случившуюся с кем-то другим и потому неинтересную.
Навстречу по тропинке, опираясь на палку, шла древняя старушка; она двигалась медленно и осторожно, словно боялась рассыпаться в прах. Юминит автоматически отступил в сторону и вдруг замер, наткнувшись на цепкий взгляд молодых серых глаз на сморщенном, как печеное яблоко, лице. Старуха тоже остановилась, и на несколько секунд их взгляды сомкнулись с почти слышимым щелчком.
Женщина издала свистящий звук - гортань отказалась слушаться ее.
Нару Осака, семидесяти двух лет от роду, подняла оброненную палку, и продолжила свой путь. Она умрет через полтора года от старости - тихо заснет, чтобы не проснуться.
Командор Юминит, несмотря на низкое происхождение, станет Лордом Юминитом, пятым лордом Королевства. Какое-то время злые языки будут шептаться о том, что эта должность является закономерным результатом его пребывания в королевской постели, но после нескольких успешных военных операций и парочки показательных казней сплетни утихнут.
Зойсайт и Кунсайт помирятся быстрее, чем ожидали. Оба они обнаружат, что, как бы их не бесили некоторые привычки партнера, без него еще хуже. Зойсайт будет ревновать Кунсайта по-прежнему, но тональность сцен изменится: он будет стараться относиться к ситуации с юмором. Кунсайт же, получивший возможность время от времени побыть в одиночестве и тишине, станет куда терпимее к шпилькам Зойсайта и даже научится получать от них удовольствие. И хотя Зойсайта нельзя будет назвать другом Юминита, они будут общаться вполне спокойно.
Не раз еще за свою долгую жизнь Юминит вспомнит о Нару. И каждый раз будет мысленно удивляться: что он мог в ней найти?
Такова история Юминита, Пятого Лорда Темного Королевства. Некоторые говорят, что это история, показывающая нам истинное торжество справедливости.