Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.  

Ершел

16 лет предсмертной жизни...

 

 

Глава 58

Кагуя-химэ

 

Мне повезло родиться в самом начале весны, в первом месяце, в счастливый день, как говорят служители культа. В этом году мой день рождения - особенно светел. С одной стороны, на небе уже много дней ни облачка. Но это не главное. В этом году произойдет действительно торжественное событие: госпожа Омиама отметит своё 115-летие. Для нас, подземных асуров, такой возраст всегда считался почтенным. Все шутили, что я, мать страны, родилась ровно через сто лет после этой всеми почитаемой женщины. Она приходится мне очень дальней родственницей, я даже не могу сказать точно, какой. Долгие годы она входила в свиту моей прапрабабушки, пока та не умерла почти пятьдесят пять лет назад. Госпожа Омиама присутствовала при восшествии на престол чуть ли не десяти императоров подряд. Правда, в последние несколько лет она почти не показывалась из своего грушевого павильона. Писала мемуары, как говорят, при этом не принимая никакой пищи. Я всю жизнь гордилась тем, что родилась в один день с такой почтенной долгожительницей. Хотя меня удивляла та любовь, какую все ей выказывали. Дело в том, что она является для всех не столько живым демоном, сколько мифом: госпожа не выходила из своего павильона почти пятьдесят лет, поэтому никто из тех, кто служит сейчас во дворце, её никогда не видел. Но специально для такого великого праздника, как юбилей, все решили приложить максимальные усилия, чтобы развлечь госпожу и заставить её покинуть свой склеп. Пригласительные письма получили даже те фрейлины, которые давно уже удалились из дворца и стали служить богам. Я понимала проблемы устроителей: им хотелось найти хоть кого-то, кто помнит именинницу в лицо. Из-за этого во дворец стеклось бесчисленное множество старух. Те, кто сейчас отмечает шестидесяти-семидесятилетние юбилеи, могли видеть в детстве фрейлину сперва императрицы, а потом императора.

В назначенный день все собрались во дворце, где в маленьком павильончике обитала именинница. Я, помню, надела семислойное косодэ фиолетовых оттенков на тёмном исподе. Прибыли все: особенно много было прежних государей и бывших матерей страны, а также их приближённых. Общество оказалось огромным и воистину великолепным.

Первым прибыл сам император. Его приветствовали со всеми почестями главный жрец и глава Ведомства Церемоний  и музыки.  О прибытии высокого гостя доложили имениннице, после чего военачальник забрал у императора на хранение три священных талисмана. После этого императора доставили в специально построенный к его приезду павильон, где его приветствовали другие высокие гости. Все прибыли во дворец в один день, поэтому слуги сбились с ног, разводя аристократов по приготовленным для них комнатам.

Наконец наступил торжественный момент, ради которого я полночи не спала, примеряя лучшие одежды, какие только у меня были с собой. В главном здании с южной стороны воздвигли за считанные дни алтарь, повесили изображение Будды, поставили светильники, подставку для цветов – в общем, сделали всё с величайшим рвением и усердием. Рядом с возвышением для священника стояли два ящичка со свитками сутры Долгой жизни и сутры Лотоса. К своему стыду первую сутру я так и не выучила наизусть, хотя много раз и пыталась. Благодарственную молитву в этот день сочинил, как ходили слухи, сам главный министр, а переписал канцлер. Что ж, Вечернему Сну ещё никогда не оказывали такую честь. Видимо, он чем-то дорог имениннице.

Все столбы в зале были разукрашены нарядными стягами и ажурными бронзовыми пластинами, которые всегда приводили меня в восторг. Сидение императора, как мне удалось увидеть из-за бамбуковой занавески, обтянуто парчой. Рядом приготовили места для двух бывших государей, которые тоже, разумеется, прибыли на торжество. На восточной стороне дома, то есть прямо напротив императора, расположилась бывшая императрица (никто не мог понять, почему именно ей оказали такую честь). Из-под штор, отделявших мою мать от всего остального люда, можно было разглядеть только края разноцветных шёлковых рукавов самых невероятных раскрасок: свита бывшей императрицы всегда одевалась роскошно. Я смотрела на всё это издалека со священным волнением – всё же рядом со мной находится женщина, которая старше меня ровно на сто лет, а также женщина, благодаря которой я появилась в этом мире.

Для самой виновницы торжества установили сидение рядом с императором. Оно было окаймлено драгоценной парчой, которую я редко у кого могла увидеть. Мне казалось, что почтенная женщина хорошо должна относиться ко мне, хотя я с ней никогда не встречалась. По мимолётным взглядам, которые можно скорее почувствовать, чем увидеть, мне казалось, что она ко мне благосклонна. Не зря муж всё-таки научил меня хоть немного видеть ауры: теперь я могу понять настроение любого демона, не стараясь разглядеть мимику на застывшем лице. Очень удобно, на мой взгляд.

Большинство придворных дам были в пурпурных и алых верхних одеяниях и красных парадных накидках. Я в выгодном свете выделялась на их фоне. Это не могло не радовать меня, ведь моя красота постепенно угасала и молодость уже никогда не вернуть. Я всегда в день рождения думала о том, что очередной прожитый год сильно портит мою жизнь. Мне уже пятнадцать лет! Да лучшие годы красоты и любви уже прошли. Каждая женщина может разделить мою скорбь!

Наконец, все гости заняли свои места и началось торжественное шествие, которое возглавили два прежних государя, моя матушка, вторая супруга государя-инока и несколько вельмож. Зазвучали молитвословия, послышался перезвон колоколов. У лестницы, ведущей в сад, расположились некоторые вельможи, среди которых я узнала и Вечернего Сна вместе с сыном. Пока тот имел ещё совсем невысокий чин, но уже был вхож на все праздники благодаря влиянию отца. Однако интереснее всего смотреть на военачальников дворцовой стражи, так как они пришли в парадном убранстве с луком и полными стрел колчанами за спиной. Прямо как в старые добрые времена, когда все аристократы могли свободно носить оружие!

Музыканты заиграли старинный танец. Танцоры, построившись в ряд, ритмично взмахивали копьями. Музыка не прервалась и тогда, когда выступающие подошли к священнослужителям. Поднявшись по ступенькам, монахи вошли в зал и расположились по обе стороны алтаря у помоста. После этого свои места заняли остальные служители богов, которым сегодня нужно было читать молитвы во славу живых и умерших, а также сутры.

Параллельно отроки из самых благородных семейств собрались в зале и ожидали чего-то, разбившись на две одинаковые группы. Когда началась песня во славу Будде, прекрасные юноши обошли залу, осыпав её дождём из цветной бумаги, которая по форме напоминала лотос.

После этого во дворе, несмотря на грибной дождь, затеяли весёлые пляски, но они мне категорически не нравились, поэтому я почти ничего не видела, тихо беседуя с подругами.

Ансамбль, не переставая, играл разные мелодии, то «Царский дворец», то «Землю вечную». Всем по очереди раздавали разные награды, причём некоторых одаривали дважды и даже трижды. Всеобщее веселее под музыку продолжалось довольно долго, и даров самого разного толка, но всё больше тканей и шкатулочек, было раздарено такое великое множество, какого я и представить себе не могла ни на одном сезонном празднике.

После этого большинству женщин, в том числе и мне, подали угощение. Его вкус трудно описать: казалось, будто ем то, что когда-то пробовала в Тёмном Королевстве. Правда, я была там очень давно и могу ошибаться, но блюда точно иностранного происхождения, у нас таких никогда не делали.

Так закончился первый день большого праздника. Я несколько устала и думала удалиться к себе, но тут ко мне подошла одна придворная дама из свиты именинницы и передала, что госпожа Омиама желает поговорить со мной в своих покоях. Я зарделась от одной мысли об этом и пообещала, что сейчас же приду.

Она приняла меня в своём личном павильоне, где, как мне показалось, никто никогда не жил: иначе тут просто не могло быть такой стерильной чистоты. Кажется, будто дом построили только что, максимум несколько дней назад и что нога демона здесь ещё не ступала.

Вошла госпожа. Видеть её было весьма прискорбно: всё же она очень старая женщина даже для нас, асуров. Мне страшно и подумать, что через сто лет я стану такой. А ведь из гостей были многие, кто лет шестьдесят назад, ещё будучи ребёнком, видел её старость. По мне, так это ужасно: остаться старой на пятьдесят лет. Если уж колесо сансары крутится так, что демону суждено жить долго, то пусть же тогда старение наступает не в тот же момент, когда у всех.

Женщина аккуратно села за столик и очень внимательно осмотрела меня с ног до головы. Я чувствовала себя неуютно: казалось, будто она ищет изъяны в моей одежде.

- Югинь, а я ведь ещё недавно держала тебя, новорождённую, на руках, - сказала госпожа то ли мне, то ли себе.

Я опешила. Она назвала меня детским именем? Тем именем, которое мне дали при рождении и которое настолько несносно? Я мать страны, моё имя знают все, моё третье имя… или четвёртое? Но я не могу быть невежливой, даже если она проявляет бестактность.

- Пятнадцать лет минуло с той поры, - ответила я. – Тогда мой отец был императором, но в прошлом году, благодаря счастливым обстоятельствам, у нас началась новая эпоха: мой сын теперь на троне, и скоро пойдёт второй год нового девиза, - таким образом я хотела показать ошибку, которую она допустила, обращаясь ко мне, но получилось совсем не то.

- И кто же отец нашего великого государя? – спросила старушка. – Уж род, из которого столетиями невест брали себе принцы, я знаю на 37 поколений назад, но откуда могли взять жениха для принцессы?

- Он не из наших мест, - замялась я. – Традицию пришлось нарушить из-за политики… Но я точно не знаю. Мой муж – Лорд Зойсайт из соседнего нам Тёмного Королевства.

Госпожа молчала некоторое время, только качая головой, а потом заговорила:

- Пустые времена пришли. Священная ветвь императорского дома подорвана иностранным демоном. Да ещё и одним из демонов Луны. Я помню Зойсайта, я хорошо его помню. Он всегда говорил с Луной и небом, даже когда был светлый день. Пришельцы из другого мира, лунные демоны, теперь их кровь течёт в юном императоре. Да ведь эти демоны настоящие демоны! Им же больше тысячи, а они всё юны. Они же лунные. Скажи, какого цвета глаза у императора?

Я не понимала, что говорит госпожа. Видимо, она была не совсем в здравом разуме, всё-таки возраст даёт о себе знать. Но получить аудиенцию – большая удача, особенно в день юбилея.

- Какого цвета глаза у августейшего монарха, я не знаю, - ответила я честно. – После родов почти не виделась с ним. Но, говорят, что в глазах отражается диоптаз.

- О горе! Точно всё нам на погибель, - вновь запричитала госпожа. – Ребёнок с глазами диоптаза – куда катится этот мир, неужто к своему концу?

- Да, мне сказали, что этот камень некрасив, - заметила я.

- Девочка моя, да не в том дело, что он некрасив, - перебила женщина, вновь оскорбляя меня. – Про этот камень нет ничего. Понимаешь? Я видела, как на престол входили императоры. Девять. Один за другим. Последним был твой отец. У первого глаза были восхитительны, цвета кошачьего глаза. Передать нельзя всех свойств этих чудных глаз. Кошачий камень - это лучшее средство от злых духов. В ту пору ни у кого во всей столице не было ни одного ночного кошмара – камень защищал нас от зла. У второго была бирюза: голубые глаза, значит. Всем известно, что если долго смотреть на бирюзу, то прибудет сила. Перед военными походами предводители специально смотрели в глаза императору и возвращались с победами. Более того, какой же дивный демон был тот император! Камень то усмиряет гнев и злые помыслы. У третьего тоже бирюза была – всё же это один из самых распространенных камней. У следующего яшма – очень редкие глаза, редкие. Они были такие лучистые! Передать нельзя. Это же символ красоты, изящества и благородства. Ах, какой он был мужчина! Я тогда была уже в летах, но не могла устоять от его соблазнов. Потом пошли жадеитовые глаза – тоже двое подряд. Это были золотые времена. Жадеит – камень всех добродетелей: милосердие, ум, стойкость, отвага, справедливость, скромность. Золотые были времена, золотые! Потом пошла эра нефрита – недолгая, правда. Нефрит славится тем, что демон, обладающий им, может найти выход из любой, даже самой неразрешимой жизненной ситуации. А вот у твоего отца были хризопразовые глаза. Этот камень оберегает от опасностей и окружает друзьями своего обладателя. И теперь диоптаз – вредный камень, неизвестный камень. Пришла погибель в нашу страну, пришла!

Я молчала, думая, на что бы перевести тему? Я впервые слышала о том, что камни в глазах что-то значат. Возможно, госпожа вспоминает древние пророчества или какие-нибудь легенды? Я вот своего цвета вообще не знаю. Мне говорили, что бирюзы, но я не проверяла, так что, возможно, это и не так.

- Да, действительно, сейчас трудные времена, - подтвердила я. – Строительство императорского дворца затягивается, да ещё и какие-то народные волнения, военные правители, о которых я мало знаю. Но мне кажется, что пока рано говорить о чём-то страшном.

- Девочка, я то не доживу, мне недолго на этом свете осталось, - чуть не плача молвила женщина. - Мне тебя жалко! Ты же молодая, здоровая, а погибнешь во цвете лет.

- Моя Сестра была моложе, но всё равно умерла, - возразила я.

- Я не знаю твоих сестёр, - честно ответила госпожа. – Я знаю и помню многое, что было раньше, но сейчас меня почти что ничего не интересует, - она указала рукой на дальний стол. Только тут я заметила, что на нём лежат свитки, причём штук пятьдесят, не меньше.

- Это ваши мемуары, дневники? – спросила я.

- Нет, не только, - ответила она. – Мемуары я кончила писать, как только уединилась, так как описывать стало нечего. В свитках показана жизнь. То, что происходило, когда я ещё была молодой, не старше тебя. Как тогда готовили! Я сегодня заставила девочек приготовить по старым рецептам. Так всем очень понравилось, я видела.

- Так это рецепты наших блюд? – удивилась я. – Но я никогда не пробовала ничего, даже отдалённо напоминающего такие вкусы.

- Эх, когда мне было пятнадцать, столько пряностей водилось, столько видов рыбы… А потом торговля прекратилась, пряностей не стало, блюда забылись. Сейчас можно, конечно, возродить старую кухню. Да кому же она нужна? – улыбнулась госпожа. – Когда я умру, все бумаги достанутся моим правнукам, да вряд ли они извлекут из них толк. Столько времени прошло. Я уже даже жалею, что уединилась и стала жить как монахиня.

- А почему? – спросила я. – Ведь так вы приближаете себя к нирване.

- Живу я поэтому долго, - ответила она, вздохнув, - мало пищи, мало движения – и моя жизнь растянулась. Сегодня на празднестве смотрю на демонов – никого не узнаю. Смотрю на праздник – и тоже не узнаю. Разве же так празднуют день рождения? Когда светлейшей императрице исполнялось шестьдесят, а я была только девочкой в её свите, вот где было настоящее торжество. А сейчас – даже стихов не слагают!

- Завтра будут слагать, - возразила я. – Вас все поздравят завтра, так и задумывалось изначально.

- Да боги с вами, - ответила женщина. – Югинь, скажу тебе честно, я так надеялась умереть в свой юбилей!

 

27.12.09

Глава 59

Кагуя-хмимэ

 

Я надеялась, что смогу в скором времени пойти к себе и переодеться, но старушка удерживала меня своими разговорами и не давала ни секунды покоя. Она много расспрашивала о нашей семье, о моих погибших братьях и сёстрах. Я смиренно отвечала, хотя и не могла сказать, что мне всё это очень нравилось, всё же такие темы не приняты в высшем свете.

- Неужели у вас заморские украшения в моде? – спросила вдруг она, внимательно глядя на мою руку.

Я опустила глаза и только тут заметила, что браслет, который я уже несколько лет надевала по праздникам, выглянул из-под многослойной одежды.

- Нет, простите, конечно, нет, - я поспешно спрятала украшение. – Это сделал мой брат. На счастье. Это браслет из моего камня. В тот год его привезли великое множество и преподнесли лично императору, а отец подарил мне отдельные особо красивые самоцветы. Брат тогда гостил у нас, или ещё жил? Не помню. Но в любом случае, он сделал мне браслет, а я ему.

- Ты обменялась любовной клятвой в столь юном возрасте? – удивилась именинница.

- Что вы, - я позволила себе лёгкий намек на улыбку. – Это просто на счастье, только и всего. Никакой любви, я же была наследной принцессой.

- Просто так браслеты не делают, - возразила женщина. – В них всегда вкладывают любовь, даже если отрицают это. Но носить такие вещи, да ещё и показывать! Вот уж чего не могла ожидать.

- Простите, я не думала, что вы заметите, - ответила я. – Обычно он спрятан под одеждой.

- Всё не просто так. Если он показался мне сам, значит, в нём скрыта сила. А может, им овладел злой дух. Проведи обряд очищения.

- Обязательно, - покорно ответила я, не желая спорить.

- Бирюза – морской камень, - продолжила старушка через несколько минут молчания.

- Её добывают в море?

- Не в том дело, просто она цвета моря: то спокойного, а то бушующего, если старая. Ты ведь любишь море, девочка?
- Я мать страны, - тихо прошептала я, громко добавила: – Море не вызывает у меня такой приязни как деревья и птицы. Да и редко я его вижу. Но истинной красоты в нём нет.

- Море хранит множество загадок, - ответила женщина. – Когда я была совсем юной девочкой, моложе тебя,  то видела истинную сущность моря. Море – это океан настоящей любви. Родные родители отдали меня на воспитание своим друзьям в раннем возрасте, и я их видела только один раз в жизни. В тот день они пришли за мной, взяли за руки и повели к морю. А там отец сказал, что море принимает тех, кто искренне друг друга любит и делает их счастливыми, и они хотят быть счастливы. Поэтому оставили меня на берегу, а сами ушли в море. Вдвоём.

- Они покончили с собой у вас на глазах? – всплеснула я руками. Почему мне рассказывают такое?
- Они ушли к государю морскому дракону. Прежде чем войти в море, они пели призывные песни, и море услышало их, прежде чем подхватить.

Я не знала, как реагировать. Ей столько лет, что она вполне могла в своих грёзах увидеть такое. Тем более, что я никогда не слышала, чтобы море сравнивали с любовью и чтобы к морскому дракону уходили. Конечно, если самоубийство и произошло, то больше ста лет назад, а тогда могли быть другие порядки. Меня пугало услышанное, пугало своей неправдоподобностью.

- И как же вы жили после того, что увидели?

- А почему я не могла жить? – удивилась госпожа. – Они же ушли к счастью. Они же уверены были, что там обретут настоящую любовь, которой не существует среди нас, асуров, с тех пор как мы проиграли битву с богами и оказались под землей. Идти к своей мечте, к своей цели, разве это не прекрасно?
- Наверное, - ответила я. Не терплю, когда мне задают такие вопросы: Зойсайт слишком часто любит философствовать.

- А ты когда-нибудь стремилась к своей мечте? Не к долгу, а к настоящей мечте? – женщина смотрела на меня очень внимательно.

- У меня есть всё, мне нечего желать и не на что роптать, - ответила я смиренно. – У меня не может быть мечтаний.

- Какие разумные фразы сейчас говорят, - вздохнула женщина. – Я в твоём возрасте была более раскована. Помню, как госпожа устраивала среди нас поэтические турниры, когда тема была «мечта». Сейчас такого уже не делают. Сейчас ничего не осталось от древней благости.

Я слушала её, наверное, больше часа и сильно притомилась, а ведь завтра будет продолжение праздника и, как мне подсказывало сердце, оно затмит собой сегодняшний воистину прекрасный день.

 

***

 

Я не ошиблась. С утра император  и прежний государь сели за ширмами на западной стороне зала. Им прислуживали канцлер и один из министров. Сложно даже представить себе, какие роскошные платья они надели для такой торжественной церемонии. Их лица лучились гордостью за столь высокое назначение. Начался завтрак. Императору  прислуживали два советника, которые явно устроили между собой соревнование и старались как можно лучше обслужить моего сына. Один из них весьма элегантно одет: на нём было белое придворное платье на пурпурной подкладке, под ним светло-лиловое платье и такого же цвета шаровары, алый исподний халат, высокая придворная шапка, а за спиной колчан. По окончании трапезы играли на струнных и духовых инструментах. Канцлер осмелился играть на всемирно известной флейте «Айвовый павильон», к которой почти никто не смел и прикоснуться. У него вышло превосходно. Один из министров играл на лютне «Сокровенный образ», с которой тоже связаны многочисленные истории. Я не могла нарадоваться на прекрасные голоса исполнителей песен, на чудесное умение аккомпанировать большинства вельмож. Жаль, что они так редко демонстрируют нам своё искусство!

По окончании концерта началось поэтическое состязание, в котором все обязаны были принять участие. Представляю, как радуется именинница, она же вчера так ждала стихов. Все по очереди складывали свои листки со стихотворениями на стол. Кто-то старался выйти красиво. Кто-то нёс листок на конце стрелы. «Как же приятно видеть мужчин с мечами, луками и стрелами за спиной!» – говорили многие пожилые дамы, хотя я и не понимала, что в этом хорошего? Всё же праздник, а они наряжаются чуть ли не в одежду так презираемых мною воинов!

Левый министр, правый министр, военный министр, тюнагон – все по очереди читали наизусть те стихотворения, которые лежали на подносе перед императором. Мне нравилось смотреть на множество листков алой бумаги: она напоминала дракона, хотя я и понимала, что драконы совсем не такого цвета. Вспомнился миф, когда Сусаноо* убил восьмиглавого восьмихвостого дракона и в одном из хвостов нашёл меч. Тот самый меч, который до сих пор является символом императорской власти.

Но я отвлекалась. Посовещавшись, двое арбитров вынесли свой вердикт: лучшее стихотворение принадлежит господину начальнику левой стражи. Как только о победе стало известно всем, канцлер поспешил увести моего сына. Уж не знаю, с чем это было связано, но праздник продолжился. Победитель вышел и ещё раз нарочито громко прочёл своё творение:

 

Долго длится весна

И явственно тем обещает

Долгих лет череду,

Безмятежных, как вешний полдень –

Достославной жизни продленье!*

 

Эти стихи взялся переписать средний министр, а тем временем правый зачитал своё творение, которое мне безмерно понравилось, поэтому просто не могу не процитировать его:


 

Возвышаетесь Вы

Меж старейших мужей государства,

Как утёс среди волн, -

Да минуют Вас времени волны,

Нашим дружным моленьям внемля!*

 

Все участники поэтического турнира высоко оценили красоту и изящество этого стихотворения. В этот момент я почувствовала, как кто-то касается моей руки. Я обернулась: Сона, моя бывшая подруга, протягивала лист бумаги. Я развернула голубой листок, пахнущий сакурой:


 

Расцветайте пышней,

Аромат несравненный струите,

Вешних вишен цветы!

Послужите на вечные веки

Дому славному украшением…*

 

Другие девушки явно уже прочитали это милое стихотворение: на лице у каждой была гордость за такое сравнение. Я, не долго думая, протянула листок бумаги из-под бамбуковой шторы и попросила, чтобы эту прелесть озвучили всем. Господин правый министр прочитал.

- Интересно, кто же среди нас воспевает красоту милых девушек? – осведомился он, переводя взгляд с одного непроницаемого лица на другое. Все в шутку отводили взгляд. Создавалось впечатление, что все мужчины, которые находились в зале, написали это стихотворение вместе.

- Ну же, неужели никто не признается? – продолжал тем временем правый министр. – А строки хороши. Неужто чья-то неопытная душа только-только начинает писать стихи и ещё боится, что её имя произнесут вслух?
Но ничто не помогало: никто не сознавался. Решили не затевать длительного расследования, а пойти поиграть в мяч. Тому же, кто написал стих, оставили награду – красный шёлк, на подушке у того места, где изволил сидеть император. Все ушли на улицу. Мы, женщины, с радостью смотрели, как мелькают разноцветные рукава министров, как вельможи подоткнули полы длинного платья, чтобы не упасть и не испортить удовольствие от игры.

Но что удивительно: когда все вернулись в зал, шёлка не было!
- Видимо, дух моего покойного мужа сочинил это стихотворение, - произнесла именинница. - Он всегда любил молоденьких женщин, вот и сейчас не смог устоять. Устройте очистительные молитвы.

В тот же вечер император вместе с канцлером вернулся во дворец: надо было подготовить новые весенние назначения, поэтому задерживаться на празднике они больше никак не могли. Все вздохнули свободнее: теперь не нужно соблюдать весь церемониал, можно хоть немного расслабиться. Застелили циновками дорожку, которая вела до храма Сайондзи, райского сада. По ней все неспешно прогуливались, наслаждаясь цветением первых деревьев, складывая иногда негодные, пошленькие стишки. Не знаю почему, но первые весенние цветы отбивают у всех чувство ритма и слога. Я и за собой такое замечала и за другими. Около полудня устроили большой концерт. Как же давно я не слышала «Переправу» и «Белые колонны». Я почти забыла мотивы, а ведь когда-то даже училась их играть. Вообще этот праздник, праздник рождения, всё больше напоминал мне о том, насколько я уже не молода, о том, что мои юные годы прошли. Особенно неприятно получить тому подтверждение от мужа!

- Вот ведь, с сегодняшнего дня вы ещё старше меня стали, - сказал он, смеясь.

- Как понимать ваши слова? – спросила я. - Вы же живёте так долго.

- Но вообще мне почти четырнадцать, а вам уже пятнадцать, так что вы старше меня .Скоро сможете учить меня жизни, замените отца, будете строгой и суровой матерью, - смеялся он так беззаботно, будто не говорил богохульство.

Я слушала его речи, а сама всё больше осознавала, что ведь пройдёт ещё немного времени и я стану совсем беспомощной! Многие демоны, которых я любила, умерли, другие стали мне отвратительны и немилы. Я получила письмо от Вечернего Сна, но не стала отвечать. Не потому, что презирала его, просто не было настроения.

Вечером того же дня мы все вместе поехали кататься на лодке по озеру. Вернее, мы катались на лодке а Зойсайт плыл рядом. Я не могла на него сердиться, мне надоело. Хотя вроде он раньше говорил, что воду не переносит. Не говоря уже о том, что она в начале весны страшно холодная. Быть может, форма помогла согреться? Ведь мы даже сначала не поняли, что это он, посчитали, что просто большая рыба, хотели поймать. А когда эта рыба заговорила… Первое, что я вспомнила, это рассказ именинницы о том, как её родители ушли в море. Мне сразу представилось, как их мятежные духи сейчас появятся на поверхности воды и унесут нас в пучину этого неглубокого, но очень мокрого озера. Но тут мой муж показался на поверхности… С распущенными мокрыми волосами его было сложно узнать.

- Испугались? – спросил он.

- Глупые шутки, - ответил господин левый министр. – Простудитесь.

- Ваши лица стоят простуды,  - ответил он и продолжил следовать за лодкой, порой подталкивая её в нужном ему направлении. Я столько лет выношу все его глупые идеи и шутки, что даже не сержусь в этот раз, хотя меня удивляет, как Лорд Кунсайт мог жить с ним, позволяя подобные вольности. А может, и не позволял, поэтому сейчас Зойсайт так недостойно ведёт себя!

Мы катались долго, почти до восхода Луны. Не знаю, был ли Зойсайт рядом – он умудрялся плыть так, что мы ничего не слышали. Я вернулась в свои комнаты очень поздно, так что сразу же легла в постель, но мне не спалось: мучили видения о светлячках, которые почему-то превращались в оборотней, а те уже, в свою очередь, в людей, и шли к нашей имениннице, но по дороге наталкивались на меня. Я проснулась в поту, разбудила мужа.

- Что вы? – спросил он сонно.

- Мне страшно. Меня мучают видения, - ответила я честно. – А вы уже высохнуть успели?
- Высохнуть? – спросил он. – Разве я был мокрым?
- Но вы же купались.

- В такую погоду? Вы издеваетесь? – раздраженно спросил супруг.

- Но я видела вас, мы все видели! – закричала я от отчаяния. – Вы плыли вдоль лодки в одежде.

- Я спал сегодня почти весь день, - ответил он устало, - не люблю такие шумные празднества. Но что вы?
Меня трясло. Я смотрела на него как на ненормального, боясь, не оборотень ли рядом со мной. Про себя я начала читать молитву.

- Успокойтесь, - прошептал он, гладя меня по лицу. - Утром страхи уйдут. А если у вас есть сомнения, можно провести очистительный обряд.

«Боги, - подумала я про себя, - сколько ещё демонов скажет мне сегодня об очистительном обряде»?


*Сусаноо – брат юогини Аматэрасу

*Нидзё «Непрошеная повесть»

 22.01.10

 

Глава 60

Зойсайт

 

Моя жизнь продолжала напоминать какое-то подобие мутного сна. Нет, никакие галлюцинации не мучили мою усталую и растерзанную душу, но сам смысл существования казался мне странным и непонятным. И действительно: зачем жить, учитывая, что скоро всё равно сойду с ума? Самоубийство… Не имею права. Да и не хочу. Или уже хочу? В последнее время подобные короткие и путанные мысли стали докучать мне. Встреча с Кунсайтом уничтожила последний оплот той безграничной веры в неизменность жизни и общую мировую справедливость, какую я когда-то питал. Теперь меня интересовало только одно: что же на самом деле произошло в Золотом Королевстве? Мне безумно хотелось побывать там ещё раз, увидеть чёрных, увидеть себя, побыть человеком. Отрывки воспоминаний в упор не складывались в цельную картину, а распадались на какие-то обрывки и сценки, из которых нельзя сделать никаких выводов. Я бы всё отдал, лишь бы ещё раз увидеть истину. Но как? Я пробовал – ничего не получалось, только какие-то сны и видения приходили ко мне, но явно не воспоминания. Я даже устраивал внутренние и внешние молитвословия богу Тадасу*, чтобы узнать всю правду, но безрезультатно.
Середина весны, конец первого месяца дал мне свежую идею, которая почему-то не приходила на ум всё это время: медитация. Вот, что может помочь хотя бы в теории. Возможно, если долго практиковаться, то смогу попасть туда, куда так жажду.
Первые несколько попыток, правда, не удались: я слишком давно не медитировал, поэтому едва не засыпал, и совсем отключиться от мира не получалось, несмотря на то, что Бальзамин и хранила мой покой, не пуская никого в комнаты.
Только первого числа второго месяца мне наконец удалось полностью отключить сознание. Сразу нужно сказать, что после увиденного я вообще зарёкся медитировать, чтобы не испытать ещё раз такой же ужас.
Итак, я ощутил себя в каком-то тёмном помещении. Сперва подумал, что нахожусь в подвалах того замка, где мы воспитывались в детстве, но потом понял, что это просто замок Королевы. Глаза постепенно привыкали к тьме: неподалёку находился какой-то камень, к которому я и направился, но сесть не успел: передо мной появились Миша и Папиньон. Присмотревшись, я понял, что они держат на руках моё тело. Я отошёл в сторону и продолжил наблюдать. Понятно, что во сне и грёзах меня никто не увидит, а если это воспоминания, то тем более. Но подождите, это не могут быть воспоминания, потому что такие юмы появились у нас совсем недавно. Что же здесь происходит?
Я внимательно смотрел, как эти двое уложили моё бесчувственное тело на камень, как появились Дженелин и Мицуами вместе с ещё какими-то юмами, мне не знакомыми. В руках у большинства были некие предметы, которые я смог опознать далеко не сразу: это медицинские принадлежности, но не такие, как в 802-ом году.
Юмы действовали молча. Они сорвали с меня верхнюю одежду (почему-то одежда не сопротивлялась), начали осматривать и ощупывать.
- Где Лорд Кунсайт? – спросила Мицуами у Папиньон.
- Не знаю, но без его приказа мы не можем начинать, - руки у юмы едва не дрожали.
- У нас мало времени, мы не можем соблюдать все эти формальности. Ещё несколько минут, и будет поздно! – не унималась Мицуами, собираясь, как казалось, резать моё тело.
Её руку перехватил незнакомый мне юма.
- Нельзя. Быть может, разрешение и формальное, но его надо получить, иначе всех осудят как предателей.
- А вот и он!
Юмы подняли глаза на только что появившегося Кунсайта. Он медленно приблизился к моему телу.
- Уберите всё, - сказал он с явным напряжением в голосе. – Ваша помощь не понадобится, я сожалею, что побеспокоил вас, - обратился он к незнакомым мне юмам с медицинскими принадлежностями в руках.
- Но…
- Никаких «но». Оденьте его, - Кунсайт смотрел в упор на моё тело.
- Прошу вас, объясните, - попросила Мицуами, подходя вплотную и склоняясь. – Что вы делаете? У нас мало времени. Пока его ещё можно спасти.
- Его нельзя спасти. Так сказала Королева. Она подтвердила смертный приговор. Спасать его жизнь я не вправе, вы тем более.
- И вы будете просто стоять и смотреть, как ваш приёмный сын умирает, зная, что в вашей власти его вылечить? – Мицуами вела себя слишком нагло.
- Знакомство с человеческой расой лишило тебя представлений о долге. Завтра ты пойдёшь на битву, - тон Кунсайта был очень жёстким. – Все свободны.
Юмы исчезли. Осталась только Папиньон, которая продолжала одевать меня. С полминуты оба молчали, пока она не закончила и не собралась телепортироваться.
- Подожди, - Кунсайт остановил её. – Разбуди его. Это в твоей власти.
- Хорошо, - в руке юмы появился шприц, - но, Лорд Кунсайт, посмею напомнить вам, что, очнувшись, он испытает на себе всю боль заклинания. Быть может, вам не стоит так мучить его.
- Я сделаю заморозку, боли он не почувствует, - ответил Кунсайт, склоняясь надо мной. – Папиньон, я просто не хочу, чтобы последнее, что он видел в своей жизни, была летящая в него смерть. Перед тем, как потерять сознание, он звал меня. Что ж, я исполню его просьбу и появлюсь.
Я силился вырваться из этого кошмара. Получалось плохо. Я понимал, что нахожусь в своём сознании, в воображении, но не знал, что же теперь делать. Больше всего на свете не хотел видеть того, что произойдёт дальше…
Мне повезло - я открыл глаза. Солнце слепило, хотя умом я понимал, что день пасмурный. Меня колотило, ноги дрожали, едва удалось встать, а справиться с нервным возбуждением не получалось.
- Виноград! – позвал я, вернее, заорал, причём не телепатически, а вслух. – Виноград, где ты? Виноград!
- Да здесь я, здесь, успокойся, - юма вошла ко мне. – Кажется, я пропустила что-то интересное.
- Виноград, в общем, у меня дни удаления, я никого не принимаю, пока, - сказал я на одном дыхании, прежде чем исчезнуть.
- Да, да, понятно, - послышался усталый смех.
Я оказался в ближайшем лесу. Честно говоря, не могу точно описать, что происходило дальше. Мне было плохо, голова раскалывалась, напряжение не спадало, и я решил попробовать вылечить это старым проверенным методом – физической нагрузкой. Я побежал. Через лес, через чащу, не перелетая, а перебираясь через завалы деревьев, спотыкаясь и падая, но снова поднимаясь и продолжая путь. Мчаться, пока не упаду от дикой усталости – вот то единственное, что могло сейчас помочь. Конечно, если бы я бежал правильно, то мог бы спокойно не останавливаться много часов, но я специально перенапрягался, двигался на пределе своих возможностей, не соблюдая даже простейших правил дыхания. Моя цель была не пробежать как можно дальше (а то ещё не найду дорогу домой), а изнурить себя как можно быстрее. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я рухнул в изнеможении у какого-то болота. Было дико жарко. Я скинул обувь, форма сама слетела с меня и стала обмахивать, словно веером. Горло сорвано, лёгкие разрывались от сумбурного дыхания. До сих пор не понимаю, как я умудрился в таком состоянии заснуть?

***

Проснулся я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо.
- Виноград, отстань, сейчас встану, - прошептал я, прежде чем понял, что лежу совсем не в своей постели.
Я открыл глаза. Форма теребила меня за плечо, а как только увидела, что я проснулся, поставила на ноги! Я бы в жизни не подумал, что она обладает такой физической силой, но два рукава с лёгкостью подняли меня. Прежде, чем я успел сообразить, что происходит, ремень сорвал с моих волос резинку, и сам завязался в такую тугую косу, что мне стало больно, а форма спряталась за спину и дрожала всем телом. Моя реакция была несколько замедленной, и я никак не мог сообразить, что происходит. Я никогда не видел, чтобы форма боялась, а сейчас её била едва не крупная дрожь. Она рукавами и штанинами хваталась за мои плечи и категорически не хотела отпускать.
- Да что происходит? – спросил я, наконец. – Не чувствую никаких чужих аур. Что с тобой?
Правый, более смелый, рукав, указал влево. Я оглянулся и застыл от дикого удивления. В пяти шагах от меня стоял горшок с цветком. У растения было несколько больших листьев и огромные цветы, которые помещались на относительно тонких стебельках. Я не сразу понял, что же напугало форму, пока не увидел, что, не побоюсь этого слова, во рту одного из больших цветков, лежит мой сапог, который цветок с большим удовольствием ест! К нему тянулся ещё один большой венчик, претендовавший на носок сапога. Самый большой цветок поедал второй сапог с таким довольным видом, будто кот сметану. Два маленьких бутончика, ещё только начинавшие распускаться, тянули свои голодные мордочки к лакомству, но старший делиться явно не собирался. Я стоял и не знал, что делать, то ли плакать, то ли смеяться: такое видел впервые в жизни. Сначала подумал, что, наверное, надо бы обувь спасти, но, увидев, как один из бутонов таки откусил кусочек моего левого сапога, мне стало жалко отнимать: всё равно они не живые, они изнашиваются, не то что форма.



Только тут я поймал себя на мысли, что смотрю на чудо! Такого не бывает. Трясущаяся каждой ниточкой одежда, которая всё ещё не отпускала меня и была готова задушить от страха, напомнила мне, что надо бы что-то сделать. Собрав всю волю в кулак, я стал лихорадочно соображать. Решил сначала спокойно понять, что же передо мной за растение.
Когда-то Лорд Кунсайт начал моё обучение именно с ботаники, поэтому её я помнил идеально. Это было время, когда я, боясь избиений, учил всё честно, но при этом ещё не был доведён до того, чтобы забывать выученный материал, как только спросят. Итак, царство растений. Раз есть цветы, значит, оно семенное и должно относиться к одному из 258 650 цветковых растений, раз цветковый, значит двойное оплодотворение, ну да это сейчас неважно. Судя по внешнему виду двудольный. Но какой же это порядок? Я присмотрелся к цветку повнимательнее. Похож на ясноткоцветные. Семейство, скорее всего, губоцветные, подумал я, но тут в голове всплыла страница из книги: «… листья всегда супротивные, а пары их расположены накрест, цельные или различно рассеченные. Прилистников нет. В углах листьев цветки одиночные, парные или собранные в немногочисленные двуразвилистые соцветия на коротких ножках; каждая пара таких соцветий, соприкасаясь крайними цветками, образует ложное кольцо цветков, а при тесном расположении таких колец в верхней части стебля все собрание цветов принимает вид ложного колоса». Я посмотрел внимательно на жующее растение. Листья росли внизу, а цветы на тонких стеблях, более того, только у одного из двух младших бутонов (как раз которому посчастливилось оторвать себе кусок сапога) росли маленькие листики на стебельке.
«Ладно, - решил я, - пойдём по другому пути. Вспомним растений-хищников». Правда, все мои знакомые хищные растения питались насекомыми, но не сапогами… Ну да в любом случае: в основном, это многолетние травянистые растения. Обитают в болотах – сходится, я как раз почти в болоте сижу. Насекомых ловят видоизменёнными листьями… То есть что же это получается, вижу перед собой лиловые листья, а цветы какие-нибудь невзрачные внизу растут так, что их не видно? Обычно растения привлекают насекомых окраской или сладкими выделениями… Мда, чем же могло это чудо завлечь мои сапоги до такой степени, что они ожили и сами пошли в рот?
Я решил прекратить бессмысленные научные изыскания, поняв, что ничего не достигну таким образом. Тем более что ремень очень больно сжимал волосы.
- Отпустите меня все, - попросил я форму. – Цветок до вас не доберётся. Отпустите! Одежда покорно перелетела на соседнее дерево прятаться. Ремень последовал за ней. Я глубоко вздохнул и стал искать глазами резинку, которую ремень стянул с меня, прежде чем самому завязаться на волосах неведомым морским узлом. Резинка лежала в траве. Я подошёл к ней, не спуская глаз с цветка. Один из двух бутончиков смотрел голодными глазами в мою сторону. Уж не знаю, были ли это глаза или просто жёлтые пятнышки, но мне стало жаль бутончик.
- Будешь? – я протянул ему резинку. Остальные четыре цветка были сильно заняты борьбой друг с другом за сапоги, поэтому бутончик легко проглотил резинку. Правда, выплюнул её через несколько секунд. Похоже, такими вещами это существо не питается. Но чем тогда? Я заплёл волосы несколько пожёванной резинкой и стал рассуждать дальше. Сапоги сделаны из юфти, то есть из шкур крупного рогатого скота. Что же получается, что это растение питается кожей? Я себе так и представил, как цветок тянет свою хищную пасть к близстоящей корове. Ладно, проверим. Я легко проколол себе руку, так что пошла кровь, и предложил её моему маленькому знакомому. Бутон кровь пить не стал, зато очень аккуратно сорвал с моего пальца кусок кожи, причём так, что сосуды не повредил!
Я отошёл от чудо-растения и приблизился к форме.
- Всё в порядке, тебя не съедят, ты же не из кожи сделана, - успокоил я её. – А вот тебе, - обратился я к ремню, - лучше не приближаться. Хотя, - я ещё раз посмотрел на бедный голодный бутон и на остатки сапог, которые дожёвывали остальные четверо.
- Поделишься? – спросил я у ремня. – Ты же длинный да и сам восстанавливаешься. А ему много ли надо?
Я представил себе, что, если бы ремень умел говорить, он, вероятно, предложил бы мне пожертвовать бутону свою кожу, но, благо, речевых способностей ему дано не было, так что он просто покорно висел на дереве, пока я кормил бутончик небольшим кусочком. К сожалению, к тому времени остальные цветки доели таки несчастные сапоги и смотрели на меня с явным подозрением. Я отошёл подальше и стал наблюдать. Как только бутончик съел свой кусочек, все стебли опустились вниз, в горшок. На поверхности остались одни листья. Они повисли вдоль стенок горшка, как мне показалось, по ним прошло сильное напряжение, и горшок сдвинулся с места! Если быть точным, он передвигался мелкими, но быстрыми прыжками. Я почему-то так увлёкся систематизацией и кормлением, что не сразу сообразил, что ведь цветок-то домашний, его кто-то вырастил, а потом выбросил, причём в горшке. Мог бы хоть высадить!
Думать времени не было. Я догнал упрыгивающий горшок, взял на руки и отправился во дворец. Я не шёл, летел, в виду того, что сапоги съедены, а в носках ходить по лесу не слишком приятно.
Домой вернулся во второй половине дня. Меня встречали Виноград и Бальзамин.
- Где ты был? – спросила Бальзамин обиженно. – И почему нас не позвал? Друзья по одиночке не гуляют.
- Прости, - я поставил горшок на землю. – Я вам товарища принёс.
- И что это? - Виноград недоверчиво смотрела на спрятавшееся растение.
- Нечто хищно-ясноткоцветное.
- Значит пузырчатковое, - отозвалась Бальзамин, - хищные растения бывают в основном, росянковыми и пузырчатковыми.
- Ну, оно не столько хищное, сколько сапогоядное, - ответил я с улыбкой.
- Чего?
- Вот чего, - я потряс горшок, и головки показались наружу.
- О боги, они живые! – юм как ветром сдуло к противоположной стене. Бальзамин начала читать громкую молитву про изгнание духа. Я мог только смеяться, глядя на подруг.
- Зойсайт, что это? – воскликнула Виноград.
- Растение, - ответил я честно.
- Да какое растение????? Это нечто полуживотное.
В это время все пять цветков вылезли из горшка и с интересом осматривались в новой обстановке.
- Это точно мятежный дух. О таких растениях никто никогда не слышал, - не унималась Виноград. – Я его!
- Не трогай! – я остановил её руку. – Я думал, что вам, цветочным юмам, будет интересно посмотреть на такое чудное растение.
- Да не растение это! Откуда ты его притащил? – кричала Виноград.
- С болота, - ответил я зло. – Ладно, не хотите, как хотите, а оно будет жить у меня. Если не нравится, можете не заходить в мою комнату. Кстати, питается оно кожей.
- Так вот чего ты босой, - Бальзамин прекратила молиться. – Но в чём ты ходить будешь?
- Выпишу себе из Тёмного Королевства очередные сапоги и лучше сразу штук двадцать, чтобы было, чем кормить этого чудо-зверя, - я протянул руку к гостю.
- Не трогай! – заорала Виноград. – Это же растение, его просто так трогать нельзя, оно цвет потеряет. Но вообще, Кунсайта на тебя нет. Твой учитель никогда не разрешил бы держать дома невиданных зверей. И я представляю, как ты ему пишешь «Дорогой учитель, пришлите мне двадцать сапог на прокорм хищного животно-растения»!
- Оно ещё и ходить умеет, - продолжил я злить юму.
- Некому поставить тебя на место, - отозвалась Виноград. – Я твой друг, и я растительная юма, и я говорю чётко: выброси эту гадость, пока она не сняла с тебя кожу!
- По-моему, ему нужен горшок побольше, - думал я вслух, ходя вокруг да около цветка. – А, может, высадить его в сад, тогда он точно никуда не уйдёт?
Я не заметил, как Виноград подошла и со всей дури, что называется, ударила меня по ногам, так что я упал чуть ли не на растение. Юма оказалась на мне.
- Ты в своём уме? – спросила она, блокируя моё тело. Я не стал вырываться, чтобы в потасовке не задеть случайно цветок. – Я не твой учитель и вообще не имею права тебя бить, но знаешь, как хочется?
- Если желаешь драться, пойдём в сад, но уж никак не здесь, - ответил я, глядя на цветок: с него станется попробовать укусить нас, пока мы лежим рядом. Но нет, даже не пытается.
- У меня просто слов нет, - Виноград исчезла.
Я встал на ноги. Бальзамин всё также стояла у стены.
- Прости Виноград, она очень несдержанна, - произнесла юма и ушла.
Я остался один… Вернее, нас осталось шесть: на меня смотрели пять пар жёлтых глаз. Ну что ж, глаза, добро пожаловать во дворец императора!


* Тадасу – синтоистский бог: искал правду и обличал ложь.
Продолжение следует…

26.02.10

 

Глава 61

Кагуя-химэ

 

Двадцать второе число второго месяца стало для меня ознаменованием едва не новой жизни. Не зря ещё в начале года мне говорили гадатели, что это не мой день, он неблагополучный, в него нельзя никуда выезжать и принимать серьёзных решений. Разумеется, я послушалась и не выходила из своих комнат, но, к сожалению, даже это не помогло в трудный час.
А началось всё самым неожиданным образом: в конце первого месяца или даже в начале второго мой муж рассорился со своей семьёй. "Семьёй" я язвительно называю юм мужа, которые ему явно дороже, чем я.
Разлад произошёл такой серьёзный, что даже вернувшаяся из Тёмного Королевства Ландыш не смогла помирить их. Я ничего не знала о произошедшем. Вполне естественно, что мне не говорили о причинах разногласий и столь же естественно и то, что тайна лишь усиливала моё природное любопытство. Что-то находилось в покоях Зойсайта, что привело к раздору. Но что это может быть? Я несколько дней ходила вокруг да около, а потом всё же заглянула в комнаты. И каково же было моё удивление, когда я увидела бога! Бог растений стоял в сосуде и, когда я вошла, повернул ко мне пять голов. Две из них уже явно старели, две только распустились, а одна ещё не раскрылась, то есть представляла собой бутончик. Оказывается, мой муж тайно поклоняется богу в растении! Быть может, это сам Дзидзо* или ботхисаттва Мироку* приняли такое обличие? Слышала я, что однажды они почтили своим присутствием дворец императора, правда, было это на заре времен. Я склонилась перед божеством, произнесла благодатную молитву за то, что оно почтило своим присутствием наш дом. Цветы смотрели на меня. Да, я была уверена, что они именно смотрели. Потом двое отвернулись, а остальные трое наблюдали, как я медленно приближаюсь к сосуду. Я была настолько поражена этим явным доказательством того, что Зойсайт всё же верит в религии не только на словах, но и сердцем, что не сразу вспомнила о том, что нужно принести благовония и подношения. Мужа не было то ли в замке, то ли в покоях, поэтому я без всяких затруднений принесла курительные свечи, зажгла их, положила растению фрукты и траву мипури*. Один из стеблей нагнулся и попробовал на вкус персик, но он ему не понравился.
- Что же ты ешь, божественный? – спросила я смиренно. – Чем можно усладить тебя? Что ты любишь? Быть может, твоё сердце отдано музыке, а, может, ты питаешься ароматами других цветов?
Мне не ответили. Видимо, я, по мнению бога, не была достойна разговора. Цветы в скором времени прекратили обращать на меня внимания и отвернулись к солнцу, которое проглядывало через занавески. Я, как завороженная, продолжила любоваться ими, сочиняя стихи:

Краса цветов так быстро отцвела!
И прелесть юности была так быстротечна!
Напрасно жизнь прошла…
Смотрю на долгий дождь
И думаю: как в мире всё не вечно!*

- Аматэрасу благословит ваш путь, любезная супруга, - послышался позади голос Зойсайт.
- Аматэрасу с вами, - я склонилась.
- С чего это вы вдруг решили поставить курительные палочки в моей комнате? Дышать же скоро будет нечем, - продолжил муж, подходя ближе.
- Простите, что посмела войти сюда без вашего ведома, любезный супруг, но я просто хотела отдать дань почтения богу цветов.
- Какому богу? Ах, вы об этом, - Зойсайт подошёл совсем близко к цветку, снял перчатку, протянул руку. Цветы тут же потянулись к ней, как мне показалось, для того, чтобы попробовать! Зойсайт отдёрнул палец в последний момент, но потом вновь протянул. Несколько минут он с блаженной улыбкой, работая двумя руками, обманывал цветки, играя с ними.
- Неужели растению нужны демонически жертвы? – я, наконец, поняла, что же именно цветы делают: пытаются укусить!
- Жертвы? – Зойсайт рассмеялся. – Отнюдь. Они кожей питаются, и то редко. С тех пор как съели мои сапоги больше не просят. А за руками так охотятся, из чисто спортивного интереса, как мне кажется.
- Если богу приятны такие игры, то мы должны ему покоряться, - ответила я несколько смущенно.
- Да, именно так, поэтому я и поселил бога у себя и молюсь ему каждый день, - весело ответил муж. - Если вам нравится, можем переставить горшок в общие покои, чтобы вы не врывались ко мне каждый раз.
- Это огромная честь для меня, - воскликнула я.
- Её я легко могу вам оказать, - Зосайт резким движением, обманув все пять венчиков, поднял сосуд в воздух. – Пойдёмте. В общих покоях можете курить любые свечи с любым запахом и подносить всё, что вам угодно. Так всем будет удобнее.

****
С тех пор я не отходила от цветка, проводила почти всё свободное время в общих покоях: читала, писала или играла на инструментах возле чудного растения. Муж почему-то не хотел, чтобы о боге знали, хотя мне это было совершенно непонятно. Ведь во дворце императора находится такая благодать! Но подчиняться мужу обязана каждая женщина, поэтому я смирилась, а сама сидела постоянно рядом с растением. Со временем одна из головок состарилась, а потом листья опали. Муж собрал их, произнеся при этом:

Увы, В руке моей,
Слабея неприметно,
Погас мой светлячок!*

Я ответила:

Покоя не могу найти я и во сне,
С тревожной думой не могу расстаться…
Весна и ночь…
Но снится нынче мне,
Что начали цветы повсюду осыпаться.*

Не знаю, почему он до сих пор порой слагает хокку? Неужели за столько лет ещё не понял, что танка гораздо красивее?
На месте цветка образовалась коробочка с семенами.
- Я совсем не понимаю, к какому виду относится это растение, - бурчал Зойсайт непонятные мне слова. – У ясноткоцветных коробочек не бывает! «Плод обыкновенно четырёхраздельный, погружённый в чашечку, остающуюся после отцветания; редко плод из одного или трёх орешков, по недоразвитию их части, но никогда не бывает ни коробчатым, ни ягодным или иного вида» - так говорят книги, но почему этот цветок ведёт себя совсем не по классификации!
Я не знала, что такое «классификация", но мне хватило и того, что я видела лично, как распускается последний бутон. Всё утро, находясь рядом с ним, я молилась, чтобы он стал самым большим и красивым из всех. Пока, правда, сложно сказать, будет ли он таковым, так как он только что раскрылся. День его расцвета и было двадцать второе число. Поскольку я сидела при цветке с раннего утра, то несколько устала и решила пройтись. Прекрасное утро, полное солнца, приветствовало меня в саду. Я степенно прогуливалась между деревьями, и голова была занята только самыми благочестивыми мыслями.
Вдруг прямо передо мной из воздуха материализовался свиток. Я только хмыкнула: шутки мужа порой становятся совсем несносными! Я развернула его и едва сумела прочитать, что там написано:
«Не бойтесь того, что сейчас увидите». Как только я разобрала эти иероглифы, свиток исчез, будто его и не было. Что же это значит? Такое не мог написать мой муж. Вернее, написать-то мог, но не таким же отвратительным почерком! Я ни раз видела его во время занятий: почерк великолепен. Вот уж за что я искренне благодарна Кунсайту, так это за то, что он научил Зойсайта красиво рисовать.
Не зная, что и думать, я решила просто выкинуть из головы это странное происшествие. Вполне возможно, что юмы мужа расшалились, решив отомстить мне за то, что Зойсайт сейчас проводит больше времени со мной, чем с ними. Я сделала ещё несколько шагов, и тут с дерева послышался странный, протяжный голос:
- Природа приветствует мать страны.
Я подняла голову, но никого не увидела: дерево было всё в листве, но спрятаться там негде. Испугавшись, хотела убежать, но голос продолжил:
- Прошу вас, не бойтесь. Это я написал вам специально для того, чтобы предупредить. Божественная, ясновидящая мать великого народа, мне, скромному просителю, не обойтись без помощи такой великолепной женщины как вы.
Это была явная лесть, я понимала, но, поскольку все ещё боялась, то решила, что лучше сделать то, что от меня хотят. Вдруг это злой дух? А вдруг оборотень-барсук? Я похолодела как вспомнила о своей встрече с оборотнями.
- Я выполню вашу просьбу. Что вам угодно? – я старалась держаться как можно вежливее, чтобы собеседник не понял, насколько его боюсь.
- О, моя благодарность будет вам безмерна, я буду возносить молитвы за весь ваш род. О мать страны, я прошу вас отдать мне то, что привнесено в ваш дом незаконно.
- Незаконно? – мой голос дрожал. - Только не говорите, что мой муж украл бога из святилища!
- Нет, нет, божественная, разумеется, ваш муж великий и благородный демон и никогда бы не совершил такого святотатства. Увы, цветок сам сбежал. И я, по слепоте своей, обнаружил его пропажу совсем не сразу. А когда обнаружил, увы, его и след простыл. Я прочесал весь лес. Я спросил у всех лестных жителей, не видел ли кто мою любовь, моё чудо, но, увы, только болотные лягушки, а ведь известно, что им никогда нельзя верить, сказали, что моя радость попала в руки демона Тёмного Королевства. И вот, я пошёл туда, я осмотрел там всё, но, увы, как лживы бывают лягушки, как раздвоены и растроены у них языки! Они обманули меня, зная, что теперь не вижу лжи. Когда я вернулся, отчаявшись найти свою любовь, то случайно почувствовал аромат, который мог исходить только от умирающего цветка. Он звал меня на помощь, и вот я здесь.
- Это, значит, не бог, а богиня? - догадалась я. - Богиня, которой вы посвятили жизнь?
- Её можно назвать и богиней, ведь она так прекрасна! Когда я ещё мог видеть, она была прекрасна. Но, увы, она же и покарала меня. Сок этого растения – чистейший яд. Если не покормить растение во время, оно, строптивое, уйдёт, а перед этим может плюнуть в тебя. Если попадёт в глаза – зрение не вернуть.
- Боги всегда были гневливы, - сказала я только для того, чтобы хоть что-то сказать: рассказ слишком поразил меня.
- Они же и милостивы. Съев однажды кусочек листика, ты спрячешь свою ауру ото всех. Причем не только ауру. Если стать невидимым, то кожа будет холодна как лёд и никто не сможет почувствовать тепла, даже если протянет руку прямо к лицу. Никто не почувствует твоего дыхания. Но всё это только в том случае, если ты невидим. В таком состоянии тебя можно только услышать. Если же выпить отвар из лепестков, то станешь невидимым для всех навечно. Я уверен, что это не единственные свойства моей любви, но пока не знаю ничего большего. Увы. И я прошу вас отдать мне её.
- Я бы с удовольствием, - ответила я искренне, - но мой муж будет очень расстроен. Он так привязан к богине.
- Один из цветков вы уже сгубили. Я чувствую его плач, - ответил незнакомец. Возьми коробочку с семенами и отдай её своему мужу: из неё вырастят самые разные цветы. Да, именно так, цветы будут самые разные. И таких, как мой цветок, будет всего три-четыре из ста: они очень редкие. Обычно же появляются большие, крупные красные и жёлтые цветы, похожие на лианы. Порой вырастают мелкие фиолетовые цветики, такие, на которые и наступить не жалко. Бывает всё. Возьми же. И принеси цветок, а я подожду здесь.
Я повиновалась и пошла, ощущая на себе взгляд невидимого существа. Божество стояло в комнате и приветливо посмотрело на меня. Зойсайта рядом не было. Я аккуратно оторвала коробочку и положила на стол, написав:
«Любезный супруг, эта коробочка - всё, что осталось от бога, который вернулся на небо".
Я посмотрела на цветок, на сосуд, в котором он стоял. Попробовала поднять – он оказался не таким и тяжёлым. Как же мне было больно, что бог покидает обитель императора, что его благодать больше не будет распространяться на нас. Я посмотрела на четыре цветка. Они глядели на меня. И тут я решилась: оторвала кусочек листика и, не жуя, проглотила. Не знаю, зачем это сделала. Наверное, просто для того, чтобы не расставаться с цветочком навсегда. Никакой боли не чувствовалось. Вообще ничего не было.
С грустными мыслями я отнесла цветок и поставила под дерево, сложив:

Вот я пришла к горам священным Мива.
О, сколько ждать ещё
Свидания с тобой?
Увы, я знаю: в ожиданье минут годы,
Ты всё равно не посетишь меня!*

- Не переживайте так, прекрасная мать страны, - послышался голос теперь уже рядом со мной, - вы совершили доброе дело, вы помогли богу и этим можете гордиться. Прощайте.
Цветок исчез. Голос тоже. Я ещё немного постояла у дерева, глубоко вздохнула и пошла домой. Надо ведь ещё как-то объяснить Зойсайту, что произошло. Или не объяснить. Подойдя к столу, я разорвала записку и ушла в свои комнаты. Будь что будет.

****
Было то, чего я не ожидала: Зойсайт рвал и метал. Нет, он не кричал на меня, ко мне он зашёл лишь спросить, не знаю ли я, где цветок. Я с невинным видом ответила, что не была у него последние два дня и понятия не имею, где он. Тогда супруг тихо покинул мои комнаты и пошёл к своим юмам. Ругались они после этого ещё несколько дней. Зойсайт, кажется, обвинял их в том, что это они уничтожили цветок, который так ненавидели, а, юмы, как мне показались, даже и не отрицали этого! Вот странные существа: они же не имеют к произошедшему никакого отношения. Зачем же брать вину на себя?
Через несколько дней все успокоились, и жизнь вновь вошла в обычную колею. Тогда я и вспомнила о том, что съела кусочек божественной плоти. Надо же посмотреть, что получилось. Я послала за настоятелем из храма Инари, который считался искусным магом. Он пришёл ко мне, как он думал, для того, чтобы поговорить о богах. Я же попросила его посмотреть, что произойдёт с моей аурой, если я исчезну. Становиться невидимой меня научил Зойсайт тогда же, когда и телепортироваться. Это были единственные две вещи, которые мы с ним освоили. Итак, я исчезла.
- Случилось чудо, госпожа мать страны, - сказал настоятель. - Я совсем не чувствую ни вашей ауры, ни тепла вашего тела.
- Я здесь, - я подошла к нему вплотную и протянула руку. – Сейчас моя рука находится прямо около вашей. Возьмите её.
Настоятель взял воздух перед собой.
- Мне кажется, будто держу не руку демона, а что-то неживое, - удивлённо произнёс он. – Рука совсем холодная. Могу ли я полюбопытствовать, как вам удалось такое? - Так захотели боги, - ответила я, не вдаваясь в подробности. – Видимо, за мои благие дела в прошлой жизни в этой мне дали возможность постичь то искусство, которое не дано ни одному другому демону. И я прошу вас, чтобы разговор остался между нами.
Я отошла за ширму и появилась. После этого одарила настоятеля самыми лучшими шелками и рассталась с ним, обещая, что летом обязательно приеду в его обитель. Оставшись одна, я долго думала над тем, что же мне теперь делать? Обладать таким даром совсем не нужно: ведь подглядывать, подслушивать - ниже достоинства матери страны. Тем более, что я обязана буду хранить своё умение в тайне ото всех и особенно от мужа и его юм. Что будет, если он узнает правду о том, куда делся бог? По моему лицу гуляла, однако же, блаженная улыбка: я почти двадцать дней служила божеству, и вот, ее благодарность оказалась столь велика. Правильно поступают те демоны, которые, насладившись жизнью, посвящают себя служению богам. Отец мой государь-инок, значит, ему тоже дана возможность познать милость всевышних. Какое же счастье испытывают те, кто отправляются в конце жизни в монастырь!

* Дзидзо – бог милосердия в аду
* Мироку – ботхисаттва грядущих перемен
* Трава мипури – ежноловка ветвистая
* Оно Комати
* Кёрай
* Отикоти Мицунэ
* Оэ Тисато
9.04.10

Глава 62

Зойсайт

 

Я всю свою сознательную жизнь любил праздник сакуры. В тяжелые времена мне казалось, что только он один услаждает мою жизнь. Когда Кунсайт мучил меня в первые сто лет, я часто находил утешение именно под этим деревом. Конечно, оно не цвело вечно, и двенадцать месяцев в году было некрасивым, но мне так спокойно под ним. Кажется, что оно не сравнится ни с красавицей-магнолией, которая, правда, дурно пахнет, ни с другими растениями, которые цветут гораздо дольше. Я любил сакуру, я боготворил это растение, считал своим покровителем, посвящал ей стихи и был готов чуть ли не умереть под ней. Я рисовал её, совмещая с папаротником-вараби, я… Да что я только не делал ради неё! Но, воистину, судьба порой играет с нами такие злые шутки, что и представить страшно, о чем же она думала, ставя нас перед лицом таких опасностей.

Был третий день третьего месяца – праздник сакуры, когда весь императорский двор наслаждался цветущим растением. Мне было дико обидно, что демоны, которые вызывают только презрение и скуку, сидят под моим любимым деревом. В этом году к списку презренных добавились ещё и подруги: Виноград и Бальзамин поступили так, что я с ними вообще больше разговаривать не хочу. Бедное растение! Надеюсь, они его просто выбросили, а не сожгли, например. Я облазал весь императорский парк, но не нашёл никаких следов, никакого заклинания, которое могло бы скрыть чудо-цветок от моих глаз. Мне было дико обидно, что не могу как учитель просто просканировать подруг и узнать правду. Я помнил, как много лет назад обнаружил одну вещь, которая меня, с одной стороны, обрадовала, а с другой – сильно разозлила. Кунсайт что-то хотел узнать у меня, спрашивал очень настойчиво, а я лгал, что не помню. Это было ещё до того, как учитель понял, насколько хорошо может читать ложь по моему лицу.

- Ты точно не знаешь? – спрашивал он в сотый раз.

- Нет,  - отвечал я, боясь одновременно расправы и в случае признания, и в случае, если он поймет, что я его обманываю. Поскольку второй вариант был не столь опасен как первый, я выбрал его. Кунсайт что-то искал, если я правильно помню. Он попросил меня помочь, и я делал вид, что тоже ищу… В общем, сейчас уже не могу сказать точно что же именно произошло, но кончилось дело тем, что сэнсэй просто позвал кого-то из юм. К сожалению, я совсем не помню имени, а ведь с ним мы были дружны, и в тот злосчастный день он был со мной заодно и обещал не выдавать. Разговор оказался недолгим. Я стоял рядом, стараясь не выражать на лице никаких эмоций, как вдруг понял, что взгляд учителя меняется, а юма застыл в неестественной позе, будто его прибили к полу. Я далеко не сразу осознал, что впервые вижу сканирование со стороны. Я даже испугаться не успел, как Кунсайт отвел взгляд и повернулся ко мне. По его лицу я понял, что он знает все, в том числе и то, насколько я замешан в деле.

- Мне казалось, что ты лжешь, но я решил не проверять просмотром, доверившись тебе, - сказал он тогда. – А, оказывается, ты так спокойно обманываешь меня, Зойсайт. Это непростительно для воина.

И он ушёл. Что стало с юмой, я уже сейчас не помню, меня же он после не ругал, даже не вспоминал о случившемся, а на ближайшей тренировке заставил делать некоторые сложные вещи, но я не мог понять, то ли это случайное совпадение, то ли вызвано моей ложью. В тот момент меня удивило не то, что Кунсайт не столько рассердился, сколько обиделся на враньё, а то, что он сканирование применил к юме. Почему-то я считал, что так изысканно мучает он только меня, а другие подобного недостойны, и вдруг я становлюсь не жертвой, а свидетелем! С тех пор он ещё несколько раз ловил меня на явной лжи, читая по лицу эмоции. Моя память старалась стирать его жестокости, поэтому сейчас я не вспомню, чем мне грозила ложь, но в какой-то момент, когда я понял, что он меня насквозь видит, пришлось начать жить полуправдой и не врать открыто… Тогда и участились случаи сканирования: он хотел знать всё и всегда, а я выработал методику, как так отвечать на вопросы, чтобы он не получал информации, которая требовалась. Только когда я, спустя несколько лет, попросил прекратить постоянное сканирование, он смилостивился. Но, как это ни прискорбно, Кунсайт никогда не учил меня силе взгляда, считая, что я выжгу душу того, кого буду мучить. А, может, он боялся того, что я применю умение на нём? Подобные жуткие, циничные, недостойные мысли все чаще приходили на ум. Через месяц я смогу вернуться в Тёмное Королевство, через месяц встречусь с учителем, пускай и ненадолго. Почему-то сознание рисовало не радостные объятия, а сцены насилия, причем не его надо мной. Я мечтал о том, чтобы заставить его нарушить данное мне когда-то обещание, заставить попробовать ударить себя, но не позволить свершиться насилию: остановить его руку, дать сдачи, победить! Сознание вопило, что это невозможно, эмоции говорили, что я же люблю его больше всего на свете, но обида за те несправедливые (я уже смел их так называть хотя бы про себя) удары у озера не просто укоренилась в моей душе, а расцвела пышным цветом. Он дважды огрел меня молниями… А ведь мог бы и чем угодно ещё. Мог замучить, а я бы только орал от боли, не смея защищаться. Нет, я устал, я больше так не хочу. Я живу в замке уже почти три года, здесь никто не смеет поднять на меня руку, а если и посмеет, то я вызову того на дуэль или просто убью. И вдруг приезжает тот, кого я люблю больше всего на свете и мучает. Почему так несправедливо? Почему я должен терпеть боль, унижение от того, к кому привязан? Почему не от кого-нибудь другого? Почему я не могу жить с ним в мире без ссор, без боли, без криков и истерик?

Рассуждать таким образом я мог в последнее время до бесконечности. Я не привык контролировать сознание, обычно мысли роились как им угодно, но сейчас меня начинало пугать подобное: стоило остаться одному, как сразу же я начинал думать о жестокости Кунсайта. Лучше бы подумал о чем-нибудь более важном. Учитель ведь скоро будет со мной, и я, наверное, смогу его обнять.

Я попытался сосредоточиться на стихотворении. Императорский двор сидел под развесистой сакурой и сочинял восхваления чудесному дереву. Множество женщин из-за ширм предлагали свои варианты, которые мне нравились даже больше, чем мужские. Спокойное утро не предвещало никаких бед, как вдруг к опекуну императора приблизился господин тюнагон и что-то сказал. Я не расслышал, но канцлер изменился в лице и в полголоса приказал слугам собрать роскошные покрывала, а дамам - уйти на галереи. Мужчины встали с мест, пытаясь понять, что происходит.

- Королева едет к нам с визитом, - ответил канцлер несколько нервно, вставая и оправляя одежды.

- Какая королева?

- Темного Королевства, Погибель.

Я остановился как вкопанный. Королева едет? И мне не сказали? Почему?

- Когда она прибудет? – спросил я удивленно.

- Не далее как через час, - ответили мне.

- Что? – я не смог сдержать крика и ринулся в свои покои.

О Металлия, едет сама Королева! Зачем? Хочет меня увидеть? Я открыл дверь - юм в покоях не было: мы рассорились так, что они больше из своих комнат не выходят. Причем Ландыш ни в чем не виновата, её и в замке не было во время исчезновения цветка, но она обиделась на меня из солидарности с подругами. Как я и предполагал, она вернулась с пустыми руками: дома понятия не имели о том, как лечить моё раздвоение, а я из-за чудного цветочка даже забыл о нём. Я приказал слугам украсить все мои комнаты, а то вдруг её величество пожелает остановиться у меня. Мою душу всё ещё терзали сомнения: почему меня не предупредили? Почему я ничего не знал до самого последнего момента? Понятно, что приезд обусловлен чем-то очень серьёзным, но насколько? Нервное возбуждение охватило меня: я разбирал вещи сам, но делал это несколько неловко, поэтому из-за грохота ко мне заглянула Яша.

- Мой Лорд, я могу вам помочь? – спросила она.

- Нет, наверное, - ответил я, не глядя на неё. – К нам скоро приедет Королева, я готовлюсь к её посещению.

- Да будет благословлен её путь великой Аматэрасу, - тут же склонилась Яша, - я тогда тоже приготовлю себя, даже если и не понадоблюсь. Вам не нужно будет прислуживать?

- Думаю, слуги разберутся сами, - отмахнулся я от юмы, которая мешала мне своими  речами.

- Тогда не смею вас беспокоить, - она ушла.

Яша чудесна тем, что всегда чувствует, когда надо оставить меня в покое.

Я долго убирал, приводил все в порядок и успел буквально в последний момент. За мной пришли в час змеи, чтобы проводить на галерею, где и будут принимать дорогих гостей. Там все расположились согласно рангу и чину. Нарядность костюмов свидетельствовала о том, что демоны понимают, с какой сильной властительницей имеют дело. На всех лицах одинаковые каменные маски. Что ж, пусть приветствуют Королеву государства, которое в скором времени станет самым могущественным среди подземных! Я позволил себе лёгкую улыбку, глядя на то, как открываются ворота, как входит многочисленная свита, как пять демонических дев в боевом обличии с крыльями выстраиваются в звезду. Тетис нет с ними. Интересно, где она? Обычно, когда все уезжают, в Тёмном Королевстве остаётся Мурасакино, но на этот раз она как раз таки здесь. Быть может, кто-то из Лордов сейчас не настолько занят, чтобы решать важнейшие дела? Королеву несли юмы, которых я никогда не видел раньше. Страшно представить, что будет, когда я вернусь домой, сколько новых лиц увижу. Если вообще вернусь.

Молодые юноши осыпали путь Королевы цветами, заиграла цитра, все склонились в приветственном поклоне. Я подошёл прямо к властительнице, приклонив колени.

- Аматэрасу благословила ваш путь, - сказал я как можно громче, старясь показать интонациями, как дорога мне королева, как я соскучился и по ней, и по родине. Я хотел показать всем присутствующим, что я не такой, как они, что я из другого государства и что моя королева лучше всего их императорского двора вместе взятого. Не знаю уж, насколько у меня получилось задуманное, однако мне позволили встать. Мы обменялись несколькими фразами вежливости и стихотворениями, после чего я занял своё место. Церемония продолжилась, но я ничего не слушал, только рассматривал присутствующих. Я ведь три года своих не видел. Демонические Девы не меняются внешне, но мне показалось, что в их движениях появилась отсутствующая раньше скованность. Но, может, только показалось. А вот её величество… Она была само очарование, если так смеет выражаться подчинённый. Странно, но я смотрел на неё совсем не так, как раньше: в моих мыслях, в воспоминаниях стали появляться какие-то неясные образы. Да это и понятно: по тому, что я видел в прошлом, можно заключить, что королева, ещё будучи придворной дамой, всегда сторонилась женского общества, но льнула к нам, к трём небесным королям. Правда, мы её, кажется, не очень жаловали, но с другой стороны, я помню слишком мало моментов своей жизни, где бы присутствовала она, так что ничего точно сказать не могу.

Наконец, церемония закончилась, и мне приказали явиться к её величеству через полчаса. Разумеется, это время она потратит на то, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Я же вернулся к себе и стал писать, стараясь вспомнить основные события жизни здесь и доходящие до меня с разных концов страны слухи. Знал я немногое, но не в праве ничего скрывать от своей госпожи. Тем более сейчас, на пороге войны.

Полчаса оказались небольшим сроком: за мной пришли, хотя я не вспомнил и половины. Но Королеву нельзя заставлять ждать, поэтому я пошёл за Сораиро, не задавая лишних вопросов. Если они останутся в замке хоть дня на три, наговориться успеем. Я вошёл один в просторную комнату, пал на колени и далеко не сразу понял, что мы одни – рядом нет даже слуг. Причем я чувствовал, что и в соседних помещениях пусто. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Аудиенций, как в государствах юга, у нас не бывает, свидетели разговора должны быть всегда. Что же все это значит? Что мне хотят сообщить? Неужели война уже началась? По спине пробежали мурашки: мне стало страшно. Тем более что я осознал ещё одну страшную вещь: Королева стояла! Она не сидела на возвышении как обычно, а стояла у выхода на веранду, задумчиво разглядывая что-то в саду, в котором мы совсем недавно праздновали день сакуры.

- Аматэрасу приветствует вас, - начал я, - вы вызывали меня, я весь в вашем распоряжении.

- Твоя супруга во всех отношениях достойная женщина, - Королева улыбнулась, повернувшись ко мне лицом, пока я лихорадочно пытался понять, что значит это вступление и какое отношение к приезду Властительницы имеет моя жена, - но ты набрался от неё таких формальностей, что они вызывают тоску. Приветствуешь меня на коленях... Ты, похоже, принял все обычаи этой страны и совсем забыл о том, что принято на твоей родине.

С этими словами она распустила волосы, которые почему-то до этого скрывались под тяжелыми гребнями. Я от удивления и ужаса не мог и слова вымолвить. Происходило что-то совсем непонятное. Это не Королева? Её подменили? Это оборотень? Нет, энергию Металии я узнаю где угодно. Это, наверное, какой-то секретный код, какой-то новый язык, которого я ещё не знаю. Надо сохранять спокойствие. Внутри меня, правда, уже бушевала буря, потому что то, что я видел, было ненормально:

- Ты молчалив как никогда, Зойсайт, - неожиданно я понял, что Королева уже за моей спиной. Как я мог не заметить передвижений? Я вздрогнул, когда ее пальцы вдруг коснулось моей кожи - Что c тобой случилось?

- Ваше величество, - прошептал я очень тихо, так как голос дрожал, - простите моё недостойное поведение, но я не могу понять, о чем вы говорите.

- Ну, Зойсайт, - Королева  провела рукой по моей щеке: я почувствовал тепло ее дыхания у самого уха и странный, какой-то полузабытый аромат, - твоё возвращение мне так приятно, что ты и представить себе не можешь. Посмотри же на меня, - она резко развернула меня к себе и прижала мою руку к своей груди, потом так же резко вновь провела ладонью по моему лицу. Я смотрел на всё это как завороженный, позволяя делать с собой что угодно. Если бы она воткнула мне в сердце нож, я и то бы не сопротивлялся. Во мне боролось всё со всем. Разум отказывался понимать происходящее, мне казалось, что это сон, но я прекрасно понимал, что сейчас день, что я не сплю. Что это, безумие? Раздвоение души? С другой стороны, на ум приходили странные неясные образы, в которых фигурировала какая-то женщина. Эти картинки, проясняясь в сознании, вызывали головную боль.

- Прекратите... - я попытался встать, но что-то мгновенно опутало мое тело, не давая возможности двигаться, - Учитель! Что вы делаете?
 Глаза Королевы были обыкновенного цвета, значит это не оборотень, но они нехорошо сузились, когда я упомянул своего повелителя.

- Ну что ты? - она утратила на мгновение бдительность, так что я сумел вырваться из связывающих меня пут.

- Не приближайтесь, пожалуйста, я умоляю вас, не приближайтесь, прекратите это, Ваше Величество. Я… Я… Что происходит? – я понимал, что поступаю недостойно, но не знал, что же мне делать.

Глаза Королевы зажглись очень недобрым огнём, а её рука потянулась ко мне, норовя ухватить за запястье:
- Мы, наконец-то, одни, - я и не заметил, как Королева оказалась вплотную ко мне. - Я так долго этого ждала, - продолжила она, схватив меня за подбородок и не давая вырваться. Я смотрел в эти чистые, явно не замутнённые безумием глаза.

- Очень долго, - Королева шептала так тихо, что я едва мог разобрать, тем более что запах пробуждал какие-то совсем странные ассоциации, безумно сладостные, - но теперь Кунсайт не властен над тобой и над твоим сознанием, и теперь ты в моей власти! – закончила она резко.

- Нет!

Сознание отключилось. Я бежал, я спасался от этой реальности, которая была для меня кошмарным сном. Я бежал, падал и бежал снова. Девушка, Берилл, я видел, как обнимаю её, я видел, как мы стоим рядом, я видел, как вдвоем с Нефритом кидаем её в кусты сирени. Я видел столько цветных пятен! Сознание разрывалось, болела голова как от сканирования. Сканирование. Кунсайт! Я заорал, как мне показалось, заорал, старясь вызвать в памяти картинки с учителем, которые должны были удержать меня на грани сознания. Он настоящий, он любящий, я знаю, он здесь, он со мной. Кунсайт! Воспоминания о нем касались почему-то только мучений первых ста лет: разрыв мышц: он делает заморозку, телепортирует меня к себе, рвет одежду, осматривает ногу.

- Не трогайте!

- Больно не будет, - цедит он сквозь зубы.

Занятие. В какой-то очень скользкой глине. Я, поскальзываясь, падаю, вывихиваю запястье – Кунсайт безжалостно вставляет его, не слушая моих криков. Снова Королева, но уже слабее, картинки темнеют, блекнут, зато полным цветом расцветают ужасы первых ста лет: бессонные ночи за чтением и зубрёжкой, дикая усталость, боль в мышцах, общее состояние отчаяния, холодные глаза, жидкий лёд, летящий в меня с бешеной скоростью. Все это смешивается с моим криком боли, а наверху оказывается портрет безжалостного учителя, который стоит почему-то в пустыне, в оазисе у какого-то дерева, кажется, нет, это куст, можжевельник. О Металлия, при чём тут можжевельник?

- Зойсайт!

Руки почему-то не двигаются, ноги тоже. Поймали, связали, теперь будут пытать то ли болью, то ли любовью.

- Зойсайт!

Сознание возвращается. Я понимаю, что лежу с закрытыми глазами. Очень осторожно открываю один глаз. Надо мной склонилась женщина. Нет, это не Королева, это всего лишь Виноград.

- Металлия, как я рад тебя видеть! – воскликнул я, попытавшись протянуть руку, но понял, что прикован лианами к земле.

- Ешь немедленно, - Виноград сунула мне что-то у рот. С трудом я понял, что это гадость от Черненького.

- Что произошло? – спросил я, осматриваясь, насколько это было возможно в распятом положении: я был в саду.

- Это ты мне лучше объясни, что произошло, - ответила девушка, снимая путы и помогая мне сесть. – Сижу я у себя, читаю, вдруг слышу дикий, недемонический крик: Кунсайт! Я, честно скажу, испугалась, что вы с ним опять что-то не поделили, и он тебя избивает, потому как так орут только во время чего-то ужасающего. Выбегаю во двор, то есть в сад, а тут ты: стоишь на коленях, порываешься встать, хватаешься то за грудь, то за голову. Я быстренько поставила звукоизоляцию. Ну, сам понимаешь, чтобы не напугать всех. Подхожу: ты недемонически вопишь, будто тебя режут, вырываешься - мне и пришлось приковать тебя.

- Виноград, мне не жить, - непрошенные слёзы покатились по моему лицу, - это какие-то иллюзии, воспоминания. Я ничего не понимаю… Я был у Королевы, а потом… О Металлия, как я вел себя потом! Виноград, умоляю тебя, помоги мне!

Я был разбит, я рыдал перед сидящей рядом подругой, которая только прикусывала губу, не прикасаясь ко мне. И правильно делала: я сейчас мог отреагировать на прикосновения неадекватно.

- Я умоляю, помоги мне!

- Значит так, Зойсайт, - сказала она после минутного молчания. – Вызывай Кунсайта. Ты принадлежишь ему, это его проблема. Пусть он её и решает.

- Нет! Нет! Только не Кунсайта! – я понимал, что веду себя недостойно, прямо как моя жена, но не мог ничего сделать. – Он разочаруется во мне. Кого он столько лет тренировал, на кого потратил свою жизнь, своё бесценное время? На того, кто, стоило ему остаться одному, сразу же сходит с ума? Я не могу так разочаровать учителя. Нет, Виноград, умоляю, даже если я умру, пусть Кунсайт ничего не узнает.

- А вот это уже реальнее, - прошептала девушка.

-Что?

- Твоя смерть. Ладно, не переживай, - Виноград протянула мне руку, помогая встать.

- Зойсайт, - она повернулась ко мне лицом и взяла за руки – я только скривился. – Запомни, я твой друг. Настоящий друг. И я сделаю все, чтобы тебе помочь. Но, пожалуйста, заранее прости меня за методы, которыми я собираюсь воспользоваться.

 

2.05.10