Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.  

Ершел

16 лет предсмертной жизни...

 

Глава 39

Зойсайт

 

Видимо, моё душевное состояние было действительно сильно подорвано, если я позволил себе валяться в траве, вместо того, чтобы разобраться в произошедшем. Но заставить себя встать уже не мог: в голове крутилось воспоминание. Странное. То, которого никогда не было, но которое, видимо, как-то связано с моей прошлой жизнью.

Сперва перед глазами мелькали картинки раннего детства. Мелькали очень быстро, но везде присутствовали двое: я и некий мальчик моих же лет. Потом образы сменились. Какой-то замок. Я собираю в кучку огромное количество писем, которые все начинаются словами: «Моему милому другу Зойсайту». Следующая череда видений: я уже взрослый и нахожусь в том самом доме, в котором уже видел младших брата и сестру. Рядом со мной юноша. Всё тот же. Наконец картинки успокаиваются. И я вижу цельный образ. Такого странного сна у меня ещё никогда не было.

Зойсайт и юноша сидят за столом в гостиной и разговаривают.

- Так ты решил всё бросить? Всё, что нам было дорого 15 лет? – спрашивает Зойсайт, не глядя на человека.

- Я хочу жить, - отвечает тот. – Надеюсь, ты поймёшь меня. Войдём в новый мир вместе!

Зойсайт снимает перстень со среднего пальца и кладёт на стол:

- Если ты отрекаешься от всего, то для меня ты предатель, и эта наша встреча последняя! – жестко говорит он, всё также не глядя в глаза собеседнику.

- Зойсайт, ты… - человек смотрит на него глазами, полными ужаса. – Да будет так…

Следующая сцена. Зойсайт сидит за столом. Рядом с ним… Нефрит?

- Твоя депрессия уже надоела. Выкладывай, в чём дело? – демон садится в соседнее кресло. – Твои безумия переходят все границы.

- Друганайт, - отвечает Зойсайт. – Он предал меня. Мы поссорились и расстались, и я был этому виной.

- Что за чушь? Как поссорились, так и помиритесь. 15 же лет дружили. Какая дружба не проходит через недомолвки и ссоры, - Нефрит смеялся. – Это совсем не повод полгода не выходить из депрессии. Мы уж думали, что ты, так сказать, влюблён. Или ещё что. А тут… Я знаю Друганайта очень хорошо, и знаю, как ты ему дорог. Да и в конце концов я вас обоих знаю не первый день. Такая дружба ко многому обязывает и быстро не проходит.

- Ты уверен? – Зойсайт поднял взгляд, полный надежды.

- Абсолютно. Отношения такой глубины, которые связывали вас, обязывают ко многому. Бесчестные люди не могут так долго быть вместе.

- Это так, но… - Зойсайт глубоко вздохнул, - Я его единственный такой старый друг. Друганайт всегда всех бросает. У него нет постоянных друзей. Я один.

Следующая сцена. Зойсайт, Нефрит, Джадент, Энимион и ещё какие-то люди обсуждают что-то.

- Нападение? Захват заложников? Это невозможно! – всхлипывает какая-то дама.

- Это просто глупо, - продолжает Джадент. – Глупо захватывать каких-то там мелкопоместных дворян.

- Ты не понимаешь, - на Эндимионе лица нет. – На балу было несколько высокопоставленных особ, которые прибыли туда то ли из интереса, то ли из жалости.

- Но их же собираются отпустить, - парирует Джадент. – Те семеро, что там есть, договорились, что их обменяют на кого-нибудь.

- Нет, но это надо было умудриться! – кипятится Нефрит. – Семеро наследников семи едва не самых знатных родов, и все в ловушке.

- Зато их старые отцы, матери готовы пойти за них туда! Вот ведь, как прекрасны родственные узы! – восклицает с восторгом какая-то дама.

- Я тоже пойду туда, - вдруг говорит Зойсайт, который до этого молчал.

- Что? – к нему все оборачиваются.

- Ты не сможешь ничем помочь, там блокируется вся магия!

- Это безумие, ты мне нужен как телохранитель!

- Что, жить надоело?

- Друганайт там, - холодно отвечает Зойсайт. – Я думал, что единственное, что не могу ему пожертвовать, это свою жизнь. Но это не так. Я отправляюсь туда немедленно.

Все молчат.

Следующие сцены опять мелькали очень быстро. Зойсайт вошёл в какой-то особняк, оттуда одновременно вывели того юношу. Потом захват, огонь, пожар, в общем, всё в каких-то пятнах. Следующая яркая сцена на дороге. Зойсайт стоит за углом и поджидает кого-то. Из ворот особняка выходит Друганайт, живой и невредимый. Будущий демон выходит навстречу.

- Здравствуй.

- А, привет, - отвечает друг очень хмуро. – Как твоё здоровье?

- Я полностью поправился, но думал, что ты навестишь меня в больнице, - Зойсайт улыбается.

- И не собирался, - говорит юноша.

- Что?

- Ты спас меня и теперь ждёшь, что в награду за это я вернусь к тебе? Так знай, я не девка, чтобы возвращаться к покинутому кавалеру, как только он совершит хоть какой-нибудь маломальский подвиг. Ты спас мне жизнь не ради меня, а ради себя. Но я требую: прекрати преследовать меня и добиваться встреч. Ты сделал меня обязанным себе и думаешь, что я приползу к тебе на коленях с глазами, полными слёз, восторга и немого обожания? Так это не так.

- О чём ты? – голос того Зойсайта дрожит, а в его глазах я вижу едва не слёзы. – Мы же 15 лет дружили. Я спас тебя потому, что жить без тебя не могу, ты мне дороже даже господина. Вспомни, нам не было и пяти лет, когда…

- Зойсайт, - устало, но злобно ответил юноша. – Когда ты сказал, что мы больше не встретимся, мне было очень больно. Ты не знаешь, что за боль я пережил, но главное, что пережил. Теперь же не чувствую боли. Но ты предал меня…

- Я Тебе Не Предавал, - Зойсайт не мог справиться с дыханием. – Я виноват, не отрицаю. Но мы… Мы столько всего начинали вместе….

- Теперь все эти детские штучки, вся эта детская дружба мне не интересны. Теперь у меня другая жизнь, и для ТЕБЯ здесь НЕТ места. Теперь меня интересуют отношения другого рода… К тому же то, что ты хочешь, это уже не дружба. Но прости, меня ждут дома.

Он развернулся и ушёл. Зойсайт так и остался стоять. Я не мог сказать, что за чувства были написаны на его лице.

 

Кагуя-химэ

 

Я в полном отчаянии сидела на траве, наблюдая издалека за замком. Ничего не было видно. Ясно только, что пожара нет. Но как это ужасно! Сестра стояла рядом. Полураздетая, растрёпанная. Представляю, как же неприглядно я выгляжу! Как вернуться назад? Как не попасть на глаза другим демонам? Яша стояла неподалёку, не глядя на нас и не разговаривая. Мы тоже молчали. Нападение. Что будет с моим сыном? Хорошо хоть, матушка не поехала с нами из-за болезни. А то она бы точно не пережила. Я тихо читала молитву, глядя во тьму, надеясь, что Зойсайт вернётся и расскажет об ужасном происшествии. Не знаю, сколько часов мы так сидели, как вдруг муж возник прямо перед моим носом.

- Супруг, что происходит, скажите? - я вцепилась в его ноги, умоляюще глядя в лицо.

- Император не пострадал. Несколько убитых, - отчеканил он. – Идёмте, во внутренние покои они не пробрались, я вас туда переправлю.

Только тут я поняла, что час назад впервые в жизни пережила телепортацию.

- Лорд Зойсайт, вторичная телепортация очень опасна, - Сестра опередила меня. – Мы вернёмся в замок пешком какими-нибудь тайными тропами, вы должны понять.

Не глядя на нас, Зойсайт схватил наши руки, и через мгновение мы оказались в комнате. У меня закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Видимо, в первый раз я была в таком шоке, что ничего не заметила.

- Оставайтесь на месте и не мешайте нам работать, - просто сказал муж и ушёл. Яша отправилась с ним.

Некоторое время мы просто сидели и ни о чём не думали. Комната совсем не пострадала. Казалось, будто на замок и не атаковали. Я ничего не понимала, и не хотела понимать. Главное, что император жив, главное, что нападали не на него. Остальное не имеет значения. Но тут моё сердце содрогнулось, когда подумала о тех демонах, что погибли. С горечью я сложила:

 

Кого избрать в друзья на этом свете?

Быть может, верную сосну в Такасаго?

Но это ведь не друг

Моих времён далёких –

Таких друзей, увы, давно уж нет…*

 

- Нет смысла предаваться отчаянию. Пойдём лучше посмотрим, что произошло, - предложила Сестра, поднимаясь.

- Но, милая, там же раненые, там кровь, да и нас прогонят, - возразила я.

- А мы незаметно. Так, чтобы никто не увидел и не понял. Это будет настоящее приключение! Опасности явно нет, иначе бы нас не вернули сюда. Пойдём же, мне очень интересно. Никогда в жизни не видела такого.

- Тебе, видимо, хотелось бы родиться в смутное время, - зло ответила я. – Не хочу, мне страшно.

- Ну ладно, тогда пойду одна, - Сестра направилась к выходу.

- Нет, не оставляй меня! – я бросилась за ней.

Ступая как можно незаметнее, мы пробрались к коридорам, где нашли первые лужи крови. Меня мутило, но Сестре явно всё было интересно. Хорошо хоть раненых не видно. Мы шли по полуразрушенному прохожу, разглядывая оставленные в стенах ножи и сюрикены всех типов и размеров. Муж говорил мне как-то о таких видах как крест, свастика, звезда, треугольник, полоса, складной крест – теперь я могла полюбоваться на них своими глазами. Зойсайт говорил также, что с их помощью можно получить огонь, но я не понимала, как это можно сделать. В углу лежал походный лук, примерно в половину размера обычного лука. Мы подошли ближе: две бамбуковые половинки, которые прежде скреплялись между собой металлическим шарниром, едва держались. Починить его, наверное, будет очень сложно. В одном месте в пол был воткнут окровавленный чёрный меч. Сестра подошла и взяла его. Я устала сердиться на неё и только брезгливо смотрела, как она рассматривает полузапёкшуюся кровь. На мгновение мне показалось, что она сейчас лизнёт лезвие, дабы попробовать, какова эта жидкость на вкус. Но нет, не посмела.

Тут послышались шаги, и мы быстро спрятались. Прошли двое мужчин, одеждой напоминавшие стражников. Один говорил:

- Раненых в правую комнату. В левую - умирающих. Вы все тела смазали Жидкостью?

Я знала, что это за Жидкость. Самая ценная жидкость на свете. Её назначение известно каждому демону: ею смазывали тело перед смертью. Свойство демонического тело таково, что оно исчезает сразу после смерти, распадаются на составляющие. Если демон водный - в пар, если ледяной - в мыльные пузыри, если песковой - в прах. Но наша традиция требовала сожжения тела и пышного захоронения. Ради этого в незапамятные времена нашли рецепт Жидкости: если искупаться в ней, даже, если просто смочить тело, то оно не распадётся.

Мы продолжили свой путь. Нам страшно везло: никто не встретился. Заглянули в одну комнату, в другую - ничего интересного там не обнаружили: в одной нет ни одной целой вещи, в другой стоит одинокий стол, который будто насмехается над разрезанными, когда-то прекрасными, ширмами.

- Ладно, пойдём обратно, - предложила Сестра. - Судя по звуку, в следующем коридоре много демонов, не должно им увидеть наши лица.

- Пойдём, конечно, я только и мечтаю об этом.

Мы вернулись в комнату. Сестра ходила туда сюда, явно нервничая.

- Но почему я женщина? Мне бы так хотелось помочь Зойсайту и остальным! Я бы хотела помочь мужчинам, - причитала она.

- Дорогая, за твои грехи в прошлой жизни ты рождена женщиной, - ответила я совершеннейшую банальность. - Но твоё желание немыслимо и ужасно.

- Звёзды знают всё! - воскликнула Сестра.

Ничего не произошло.

- Я не могу даже поговорить со своими покровителями, - она устало опустилась на пол.

- Это естественно, - ответила я. - Зачем нам магия?

- Кто знает, что когда понадобится, - задумчиво ответила Сестра. - Я чувствую себя ненужной в этом мире.

 

***

 

Почти два дня мы провели в комнате. Служанки приносили еду, но ничего не говорили. В третью ночь нас подняли с постелей и, несмотря на возможную опасность, повезли домой. Процессию сопровождали воины. Видимо, свита военных правителей. Выходя из дома, я заметила множество демонов, которых никогда прежде не видела. С ними был мой отец, хотя я думала, что он давно в монастыре. Если его вызвали, то зачем? Я видела также и кормилицу, на её руках сидел мой сын.... И многие демоны видели императора! Как такое можно было допустить такое? Я прокляну четвёртый месяц этого года. Чувствую, он принесёт ещё много бед и горя моей семье. Тут я подумала о демонах, которые погибли, защищая моего сына, и мне снова стало горько. А ведь я даже не знаю, кто из моих близких умер, за кого молиться.

Через несколько дней хоронили павших. Говорят, это было очень красиво, но я решила не присутствовать. Я так и не узнала, кто убит, но было слишком горько спрашивать такое. Быть может, никогда не узнаю имена тех демонов.

Сестра поехала таки в паломничество без мужа. Я с нетерпением ждала её возвращения, так как она обещала, что прибудет прямо во дворец, а не к себе домой. Её муж, кажется, был ранен во время того нападения, но точно ничего не знаю.

С ночи нападения началось что-то невероятное: во дворце не смолкают крики и уныние, а военные правители, кажется, окончательно переругались, пытаясь разобраться, кто на кого хотел напасть, кто кого хотел убить. Каждый обвиняет другого, каждый грозится пойти войной. Собираются армии, воины громят крестьянские дома, что может обернуться голодом, по словам моего мужа. И это за несколько дней! Надеюсь, всё успокоится. Соседние страны тоже имеют какие-то свои виды на нас. Но что они могут? Моё королевство самое большое в этом мире, оно не может распасться, с ним не может случиться ничего плохого, ведь оно благословлено богами. Надеюсь, военные правители договорятся, и тревожные слухи прекратят терзать столицу. А то говорят, что провинции уже чётко делятся на тех, кто за одного правителя, и кто за другого. Причём не по территориальному признаку! Какую-нибудь провинцию, которая выступает за южного правителя, спокойно могут окружать несколько просеверных.

Тут тихо открылась дверь, и в комнату вошла служанка.

- Что тебе? - спросила я, недовольная тем, что меня отвлекли от ужасных мыслей.

- Ваша сестрица хочет видеть вас, - ответило прекрасное создание, чью красоту я едва не ревновала к своей.

- Неужели? Конечно, зови её.

Я в нетерпении уселась перед дверью, ожидая увидеть знакомое лицо.

- Здравствуй, дорогая! - Сестра ещё в дорожной одежде обняла меня. - Я так рада тебя видеть, мне нужно столько всего рассказать тебе. Ты не поверишь в мои приключения!

- Опять что-то недозволенное? - спросила я, отодвигаясь. - Но как паломничество? Как храмы? Все ли они целы?

- Какая разница? Само паломничество было совсем обыкновенным, но я встретила прекрасного демона!

- Какого демона?- не поняла я. - Монаха?

- Почти. Но знаешь, он сперва показался мне чересчур странным и непохожим ни на кого, но потом я послушала его речи и поняла, что он столь же велик, сколь и многие Бодхисаттвы.

- О чём же вы говорили? Как познакомились? - расспрашивала я.

- Он подъезжал к храму, когда я была ещё не в здании. Так вот, он заговорил со мной. Не бойся, всё было прилично, он не знал моего положения. Мне показалось, что так будет удобнее. Он раскрыл мне все тайны жизни!

- Какие ещё тайны жизни? Тоже говорил что-то, похожее на речи моего мужа?

- Да нет, ни о какой науке речи не было. Но послушай, он открыл мне многое, чего я не понимала. Например, то, почему у меня нет детей. Он осмотрел меня.

- ЧТО??? - я хотела закричать, но вспомнила приличия.

- Да, но это было во вторую нашу встречу. Он очень хороший, и встреча была совсем невинная. Но неужели ты не понимаешь, какая трагедия, что у меня до сих пор нет детей? Я молилась богам и Буддам, но ничего не помогало. А он осмотрел меня и сказал, что Бог дарует детей, если я буду праведна. И он доказал мне это, я ему верю. Он рассказал мне о благочестивом человеке, который много веков назад взял на себя грехи всех существ, живущих на земле, под землёй и на небесах. Этот демон говорил о добре, о законах, которые и у нас считаются праведными. И этот демон говорил, что если делать доброе, то священные врата рая откроются перед тобой, а если злое - то адские муки ожидают тебя.

- Ничего не понимаю, - честно ответила я. - Круги перерождения, ты забыла о них? Как же ты можешь говорить...

- Прошу тебя, послушай, дорогая моя, послушай! - глаза Сестры светились фанатичным огнём. - Этот демон ответил на все вопросы, которые меня интересовали. Он объяснил мне наше с тобой подчинительное положение. Ведь женщина - сосредоточение порока уже только потому, что она виновата в полном грехопадение и в том, что земля образовалась. Если бы не она, то мы бы никогда не спустились с небес. Он говорит, что каждому дана только одна душа, и она не распадается, она сразу перерождается либо в хорошем месте, либо в плохом. Не нужно мучиться, не нужно бояться следующего рождения. Его учение говорит о всяком добре, о том, что добро победит зло, о том, что надо смиренно переносить невзгоды и верить, что мир сотворён вездесущим....

- Что за чушь ты несёшь? - спросила я, думая о её рассудке. - Я не понимаю ни слова.

- Ты никогда не задумывалась о том, откуда всё же всё пошло? Откуда появилось самое изначальное, откуда появились элементарные частицы бытия? Наши боги тоже ведь откуда-то взялись. Так вот, всё это создано высшим разумом, который появился изначально, который и образовал всё сущее. То, что говорил мне тот демон, это нечто среднее между нашими религиями и наукой Зойсайта. И этим оно потрясает! Всё логично, всё правильно. Во всём видится величие людей, которыми нам с тобой, к сожалению, не суждено было родиться. Я счастлива понимать, наконец, полностью законы мироздания. Наше учение всегда казалось мне сложным, а это я понимаю. Знаешь, меня вот всегда интересовало, что же такое сны? Откуда они приходят? И могут ли они хоть иногда сбываться? И он говорил, что во время снов создатель беседует с нами и говорит, что он хочет от нас. Ты понимаешь, как это прекрасно!

- Да, понимаю, - улыбнулась я, понимая, что с ней лучше не спорить. - Это и вправду прекрасно.

- Ну вот, я знала, что ты поймёшь меня! - Сестра схватила меня за руки. - А главное, он приедет за мной! Михаил последовал за моим экипажем.

- Какое странное имя, - посмела я удивиться.

- Это неважно. Оно прекрасно. Это имя, которым назывался мученик, человек причём, понимаешь, человек! Он носит имя человека! - Сестра чуть не кричала от восторга. - Я завтра ночью приду к нему. Нет, не думай, всё будет прилично, я только задам ему вопросы. Я хочу поговорить с ним.

- Дорогая, а не лучше ли днём? - тихо спросила я. - Думаю, твой муж будет тоже рад познать новое учение.

- Нет, Михаил просил, чтобы я пришла к нему. Мне придётся пройти несколько минут по дороге, но ничего, я знаю точно, где он живёт, и знаю, как улизнуть из дома.

- Дорогая, - я смотрела ей в лицо, - прошу тебя, если я тебе дорога, не ходи туда. Это нехороший демон, я чувствую.

- Неужели ты не понимаешь всю прелесть его слов?

Тут я поняла, что возражать бесполезно: Сестра просто не слышит моей просьбы. Я испуганно смотрела на неё и осознавала, что ничего не могу сделать, не могу помочь ей, не могу предостеречь от необдуманного шага. А ведь она собирается прийти ночью к мужчине, пускай и монаху. Сестра ещё что-то говорила столь же восторженным тоном. А я думала, что делать. Это какое-то безумие, причём совсем не похожее на неё. Она всегда была так спокойна и чиста, а тут вдруг признаётся мне, что её осматривал мужчина! О боги, куда вы смотрите?

Через полчаса Сестра ушла от меня. Всё время она монологом читала эту чушь, явно путаясь в фактах и не понимая, что говорит.

Я с ужасом ждала ночи, но мне повезло: ещё с вечера разразилась страшная гроза с градом: струи дождя, падая на землю, образовывали гигантские лужи. Я могла быть спокойна: в такую непогоду не могло случиться ничего предосудительного. Надеюсь, к следующему дню она всё же поостынет к своей идее. Но как можно даже мечтать о таком? Как можно так вести себя? Я чувствовала, что брезгливость и ненависть закрадываются в мою душу. Сестра вела себя в высшей степени недостойно и не должна показываться в высшем обществе. А то, если что-нибудь выплывет, тень падёт и на меня, а я же мать страны!

 

10.04.08

*Фудзивара Окикадзэ

 

Глава 40

Кагуя-химэ

 

Первый месяц лета подходил к концу. Я проводила его в молитвах, оплакивая погибших. Все мои мысли были целиком и полностью с ними. Мне говорили, что столь торжественных похорон, как те, которые им устроили, не устраивали даже императорам. Их тела отправили на сожжение в храм Якусоин. Присутствовали настоятели храмов Добра и Мира, Ниннадзи, Эмаин, Сёгоин, Додайин, Сёрэнъин. Я была несказанно горда, хотя и разочарована одновременно. Весь мир, казалось, погрузился в траур: все демоны носили тёмные одежды.

После того случая с Сестрой я всё ждала, когда же она приедет, но её всё не было и не было. Служанка докладывала, что она болеет простудой, и я со дня на день ждала, что она выйдет из затворничества и прибудет во дворец. В последнем письме она сообщала о своём желании служить мне. Муж её, вроде, был тоже не против. Ему всё равно надо было скоро уезжать едва ни на другой конец страны по долгу службы, и он не хотел брать молодую жену в столь опасное путешествие. Я его очень хорошо понимала. В последнее время даже монахи, люди совершенно не военные, как мне всегда казалось, вышли из-под контроля и явились в столицу с оружием в руках. Поговаривают, что это случилось из-за храма на горе Хиэй, посвящённого Царю Гор. Там случился страшный пожар по невнимательности самих священников. Но почему-то разнёся слух, что храм подожгли приспешники южного правителя. Якобы там хранились боеприпасы или что-то в этом духе. В общем, я точно ничего не знала, но монахи явились в столицу к очам императора. Чем кончилась дело, тоже не знаю, но нервы аристократии были сильно расстроены от этого проимшествия.

Проходило время. Самые жаркие месяцы вступали в свои права. Страшная духота и влажность царили вокруг. Первые числа пятого месяца всегда ужасны. В это время я получила весточку, что Сестру перевезут во дворец. Я была несказанно счастлива, пока не прочитала до конца, что ей стало существенно хуже. Меня это очень взволновало. К сожалению, я не была допущена в её покои, меня не подпустили и близко. Прибыл мой отец, государь-инок. Заказали молитвы целителю Якуси и другим богам. Обещали награду тому, благодаря чьим молитвам принцесса вновь выздоровеет.  Я ждала со дня на день, когда мне дадут повидаться с ней, но всё тщетно. Зойсайт тоже хотел видеть её, хотел помочь, но его не пускали точно также, говоря об осквернении. Её состояние всё более ухудшалось, так что некоторые врачи поговаривали о том, чтобы отвезти её на целебные воды или в далёкий храм. Нельзя передать словами моё отчаяние! Ночью мне снились безумные кошмары о том, что любимая Сестра умирает у меня на руках. Днём часто казалось, что слышу крики и слёзы. Но на самом деле ничего подобного не было. Ради её выздоровления заказали семидневный молебен о продлении жизни в главном храме на Святой горе Хиэй, ритуальные песнопения в Семи храмах Хиёси, целодневное чтение Сутры Высшей мудрости Хання в храме Ива-Симидзу, а в храме Камокавара приказали воздвигнуть каменную ступу. Я знала, что мне нечего бояться, но всё равно боялась.

Как-то утром мы сидели с мужем и врачом и беседовали.

- Я прошу вас, - говорил Зойсайт, - позвольте мне увидеть её и хотя бы диагностировать болезнь. Простуда так долго не держится, тут должно быть что-то неладно.

- Мы не можем допустить, чтобы муж матери страны осквернял себя, - вежливо ответил врач. – Но симптомы я могу назвать, как и методы лечения.

- Прошу вас.

- У неё слабость, сильный кашель и высокая температура. Я не отрицаю, что это какое-то осложнение. Порой она жалуется на боли в груди. Мы поим её разными травяными чаями, например, из порошка корня валерианы, или же из медуницы лекарственной, или же из листьев будры плющевидной, корня копытня, травы дурнишника.

- Достаточно, - муж выглядел очень бледно. – Боли в груди? Вы уверены? Позвольте же мне её осмотреть.

- Это строго запрещено! – повторил врач.

- Она болеет уже больше недели, так? – продолжил допрос Зойсайт, явно нервничая.

- Да, вы правы.

- А что, вы знаете, что это за болезнь? – спросила я.

- К сожалению, знаю, - ответил муж и вышел из комнаты.

Мы с целителем не могли понять такого странного поведения. Однако же, стоило мне остаться одной, как супруг вернулся, чем-то очень расстроенный, сел подле меня и начал без промедления:

- Супруга, я очень прошу вас вспомнить последние встречи с сестрой. Не было ли в них чего-то странного, непонятного?

- Почему вы спрашиваете? – удивилась я. – Неужели вас стали интересовать девичьи тайны?

- Ни в коем случае. Просто я пытаюсь понять, как принцесса Третья, это тепличное растение, могла подцепить такую болезнь.

- Простуда бывает с каждым, - беззаботно ответила я.

- Это не простуда, - сказал муж сухо. – Я знаю, что это за болезнь. Это серьёзное осложнение гриппа. Поймите, супруга, не пройдёт и недели, как ваша сестра скончается.

- Что вы сказали? – переспросила я, отпрянув. – Лорд Зойсайт, такими вещами не шутят.

- Я не шучу, - ответил он таким тоном, что я поняла – он и правда не шутит. – Если её молодой организм не справился с болезнью в первые дни, то конец очевиден. Но хочется понять, как она могла заболеть.

- Но неужели ничего нельзя сделать? – воскликнула я. – Боги и Будды всегда были милостивы, они же не допустят её гибели.

- Допустят, гарантирую. Так ответьте, прошу вас.

- О Боги, - лицо моё побелело, – она же не знает, что умрёт! Её мысли ещё сосредоточены на сущем, а не на будущей жизни. Ей надо немедленно принять постриг и устремить все мысли к спасению. Да, точно, вот, что она говорила. Она встретила какого-то монаха, и он поведал ей об иноземной религии, которая ей очень понравилась. Она несла чушь по поводу одного первоначального Бога, человека, взявшего грехи на себя и что-то ещё в этом духе.

- Вы уверены? – спросил Зойсайт. – Она случайно не говорила, как звали того монаха?

- Говорила, - я попыталась вспомнить имя. – Михаил, кажется. Иностранное имя.

- О Боги! - теперь уже воскликнул Зойсайт. – Принцесса Третья – набожная католичка, да это немыслимо!

- Кто? – спросила я.

- Ах, ну да, - муж будто что-то вспомнил. – Вы же не знаете ничего о христианстве и не должны знать, в вашей стране нет этой религии. А у нас её приспешников навалом. Но как она могла… Ответов на какие вопросы она не нашла в нашей религии, чтобы увлечься иноземной?

В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась служанка моей Сестры: девочка в крайне растрёпанном виде.

- Простите, но госпоже становится всё хуже, - она не успела закончить.

- А ну-ка подойди сюда, - приказал Зойсайт ребёнку.

Та подчинилась.

- Скажи, девочка, твоя госпожа  не ходила на свидания к кому-либо?

- Нет, - ответило дитя.

- Я прошу тебя говорить мне правду, - настаивал Зойсайт. – Твоя госпожа умирает, и, возможно, я смогу спасти её, если узнаю, кто стал причиной её смерти.

- Она не велела.

- Что ты знаешь? – воскликнула я в нетерпении.

Мне возражать девочка не посмела.

- Ночь страшной грозы, - прошептала она. – Госпожа совсем одна полураздетая отправилась молиться куда-то.

- В ночь страшной грозы? – переспросила я и вспомнила тот бешеный взгляд Сестры. – Её не остановила буря.

- Спасибо, милая, - сказал Зойсайт, отпуская ребёнка.

Мы сидели и молчали. Я слышала каждое биение своего сердца. Моя милая Сестра умирает? Никто не может ей помочь? Это было страшным горем.

Через несколько дней всем в замке стало понятно, что спасти её невозможно. Ей ничего не говорили. Как мне докладывали, она и не думала о молитвах в столь страшный час. Всё кричала, вопила и звала кого-то. Думали, что она одержима. Провели обряд, но мальчик ничего не сказал. Я не могла жить, понимая, что Сестра повергает себя в круги ледяных или огненных адов, не читая молитв. Я презирала её. Как можно так держаться за жизнь! Да, ей не говорят о скорой смерти, но надо же понимать, что происходит! Как она может просто так лежать, и стонать, и плакать? Я проклинала тот день, когда узнала о её поездке, проклинала себя за то, что не остановила её, не отговорила идти к тому страшному демону.

Из-за Сестры у нас случилась ссора с мужем. Он ходил в трауре, оплакивая её смерть, хотя она была жива. Я же посмела сказать, что не могу одобрять её поведение, ведь она не думает о следующем рождении и не молится.

- Женщине вашего круга не зазорно бояться смерти, - ответил муж, нервно расхаживая по комнате. – Она всё же вам ближайшая подруга.

- Да, но из-за того, как она ведёт себя сейчас, я могу только презирать и проклинать её! – сказала я спокойным голосом. А в следующую минуту вскрикнула: Зойсайт схватил меня за косоде и поднял в воздух.

- Как вы можете так говорить? Как вы можете проклинать самого близкого вам демона, когда он умирает? Вам ли не знать, что сестринское проклятие очень действенное? Она была для вас всем. И она вас любила. А вы…

- Но супруг мой, - мне страшно было смотреть на него. – Всё это правда. Как можно не заботиться о своей душе, о новом перерождении? Одно это портит всё хорошее, что было в жизни.

- Я не стану вас бить, - Зойсайт поставил меня на ноги. – Такая дурь не выбивается!

И он ушёл.

 

Зойсайт

 

Я знал эту болезнь, знал слишком хорошо. Я видел, как множество демонов умирали от неё. И при этом я знал, что в моих силах спасти Принцессу Третью. У Джадента есть препарат, который прошёл испытания и был одобрен лично Королевой. Препарат, который мог вылечить болезнь. Но я не мог дать его умирающей: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы соседи узнали о прогрессе нашей науки. И я был вынужден подписать принцессе смертный приговор. Но как можно было так поступить? Почему она, забыв об опасности и позоре, побежала ночью к этому священнику? Мне вспомнился один наш давний разговор с Королевой и Кунсайтом, который касался христиан.

- Строительство церквей необходимо для распространения их религии, - говорил я Королеве, преклонив колено. – Иностранцы за это показывают нам мощнейшее современное оружие.

- Нельзя было этого допускать, - возразил Кунсайт. – Эта религия - страшная вещь, и единственное, чего мы добьёмся, это бунты, восстания и религиозные встряски.

- Наш народ не такой, как на западе, - ответила Королева. – Наша веротерпимость всем известна. Кунсайт, пока нам нельзя бороться с иностранцами. Мы слишком слабы, это невыгодно во всех отношениях.

- Да, понимаю, - Кунсайт смотрел сквозь Королеву. – Но надо быть очень осторожными в отношении этих демонов. У них слишком сладкие голоса. Мои личные юмы начинают преклоняться перед новой религией.

- Но это ведь новинка, - возразил я. – Народ падок на любое новшество.

- Я знаю, что христианство – опаснная религия. Не беспокойся, Кунсайт, все верующие под моим личным контролем, - ответила Королева. – Я сама займусь этим делом.

И Королева занялась. Как всегда, её действия были осмыслены и точны, но вот чудно, демоны действительно очень легко попадали под очарование новой религии, а иностранцы начинали серьёзно влиять не только на торговлю, но и на внутреннюю и внешнюю политику нашей страны. В трудные времена они помогали нам даже деньгами. И вот совсем недавно вновь зашёл разговор о полном уничтожении иностранцев. Кажется, зря я был против. Кунсайт прав: если эта религия погубила невинную девочку, которая впервые услышала о ней, то сколько ещё жизней она погубит? Сколько ещё необузданных фанатиков окажется в нашей стране? Правда, что касается Хэоанского Королевства, то нам даже лучше, если здесь начнётся религиозная война, которая ослабит государство. Но лично этому демону я отомщу за смерть моей родственницы.

Я упросил врача показать мне принцессу во сне, обещав, что устрою потом длительное очищение и воздержание. Сомнений не осталось: ужасное, непохожее на себя женское тело лежало под одеялом. А я то надеялся, что смерть Анджун будет последней, но нет, это оказалось только начало. Больше всего на свете мне хотелось хоть как-то помочь принцессе Третьей, но дать лекарство я не мог. К тому же теперь оно вряд ли поможет. Оставался только один способ показать ей свою преданность: наказать того демона, из-за которого она сейчас умирает. Но сперва… Сперва я решился на отчаянный шаг. Я слишком хорошо знал, как умирают от этой болезни, в каком страшном бреду мечутся демоны. Нельзя допустить, чтобы такое произошло с женщиной, которая доставила мне столько приятных минут.

Для выполнения плана нужна была только подходящая ночь. Такую пришлось ждать довольно долго. Не должно быть дождя. Несколько дней подряд непогода не прекращалась. Я уж начал подумывать, что такими темпами не успею, и она умрёт раньше. Но нет, всё же целебные отвары поддерживали в её хрупком тельце то, что относительно можно назвать жизнью.

Была ночь. Мы вместе с Ландыш как мышки крались к покоям принцессы. Она жила не в самом замке, а в пристройке, сооружённой в саду. Я вообще не мог понять, почему умирающую не увезли из дворца, но, видимо, на то были свои причины. Мы старались ступать как можно тише, чтобы никто не заметил. Наконец подошли к порогу. Оставив Ландыш у входа, наказав не шуметь, и, если что-то случится, спокойно возвращаться в свои комнаты, я вошел в домик.

 

Глава 41

Зойсайт

 

Пробраться в покои к умирающей женщине оказалось, как ни странно, довольно легко. Усыпив стражников распылённым в воздухе порошком, я очутился на веранде, которая вела непосредственно в нечистое место. И почему принцессу оставили умирать именно здесь? Или считают, что ещё не всё потеряно, и её можно спасти? Не понимаю таких надежд. Её болезнь известна с давних времён, и всем должно быть понятно, что от неё нет спасения. Третья была мне добрым товарищем, но всё равно странно, что меня так трогает её мука. Быть может потому, что я видел, как умирают от этой болезни прославленные воины? Видел страдания и перекошенные лица несчастных демонов. Люди… Быть может, в их мире уже нет никаких болезней, быть может они избавлены от всех мук?

 Я тихо подошёл к ширме, отделяющей умирающую от остального дома. Безрассудно было надеяться никого не встретить рядом с её постелью, но так и случилось: никто не читал даже молитв… Может, считают, что её состояние ещё не настолько ужасное, чтобы беспокоиться за жизнь? Я слышал тихое дыхание явно не спящего демона. Значит ночная мука ей тоже ведома. Я тихо позвал:

- Принцесса Третья, Принцесса Третья, вы слышите меня?

Тело на той стороне ширмы зашевелилось, видимо, узнав голос. Слабое дыхание стало более прерывистым.

- Лорд Зойсайт, вы прямо здесь, это так…

- Не беспокойтесь, я не войду к вам в покои. У нас мало времени. Скажите, вы хорошо понимаете меня, вы в состоянии думать и понимать? – я говорил членораздельно, осознавая, что её сознание может быть замутнено страданием и болью. Мне хотелось подойти ближе, но я не имел права, да и для той помощи, что намерен ей оказать, не нужно подходить близко.

- Да, вполне, - её тихий голос едва долетал до меня. Как странно было слышать, что эта сильная женщина сейчас подчинилась боли и страху. Хотя сколько я видел таких, как она. Мужчины и женщины, к своему стыду, одинаково трепещут перед смертью и одинаково её боятся.

- Принцесса, мои новости для вас ужасны, - я решил говорить сразу, не растягивая неприятную процедуру - ваша болезнь смертельна, я это точно знаю, так как встречался с ней. Раз вы не смогли побороть её в первое время, то теперь вас уже ничто не спасёт. Вы слышите меня?

Я замолчал, ожидая хоть какой-то реакции. И какого же было моё удивления, когда раздался истеричный шёпот раненого зверя:

- Я не хочу, я не хочу умирать, не хочу…

Эта реакция вызывала смешенное чувство жалости и брезгливости. Такие слова я ожидал бы услышать от своей жены, но не от этой девицы. Я думал о ней лучше.

- Принцесса, успокойтесь, - я старался предать своему голосу мягкие нотки. – Ваша смерть - это факт. Какие бы молитвы не читали, какие бы  микстуры ни давали, вы умрёте.

- Я не хочу умирать… - она не слышала меня. По-хорошему, надо бы ударить её, чтобы прекратился бред, но я же не мог войти за ширму.

- Послушайте меня.

- Лорд Зойсайт, скажите, что это за болезнь? – её голос становился всё громче и истеричнее, что пугало меня. Не хватало ещё, чтобы проснулись демоны.

- Она развивается из обычного гриппа. Осложнение, но очень неприятное, - я набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь исполнить то, за чем явился в покои в столь поздний час. - Я пришёл не просто запугивать вас. Я предлагаю вам быструю смерть. Мука может продлиться неделю или месяц, и никто помочь не сможет.

- Вы хотите заколоть меня? – раздался испуганный возглас.

- Нет, ни в коем случае. Я принёс яд. Вы просто заснёте. Без боли, без страданий. Выпейте - и всё.

- Я не хочу умирать… - вновь заладила она. Я уж думал, что ничего, кроме этого бреда, не услышу, но тут её голос вновь стал серьезным,  если это слово вообще уместно в такое время. - Лорд Зойсайт, прошу вас, не отнимайте у меня оставшиеся нескольких дней жизни. Сестра права, это неправильно, но я боюсь смерти, я хочу пожить, пожить столько, сколько решат боги, и не отнимайте у меня последних дней, Лорд, прошу вас, только это… - её голос стал слабеть, но я не чувствовал слёз, хотя сейчас, казалось бы, самое время плакать.

- Вы не понимаете, на что соглашаетесь, - попытался я настоять на своём. - Это длительная мука, а я больше не смогу придти к вам. Давайте хотя бы оставлю яд, если вы почувствуете себя хуже…

- Нет, нет, не надо, - я удивлённо слушал. Как изменился её голос за эти несколько секунд. Спокойный и серьёзный, какой не присущ женщинам даже в обычной жизни. - Это моя жизнь, я хочу дожить её до конца. Поймите.

- Хорошо, - я понял, что уговаривать бессмысленно. А выполнить план «Б», то есть убить Третью вне зависимости от её согласия, мне казалось неправильным. Она вправе решать свою судьбу, вправе выбирать… многодневную пытку. -  Может, я могу что-то сделать для вас?

- Да, - она задумалась на несколько секунд, - пожалуйста, принесите мне цветов. Сейчас так дождливо и жарко, что я вынуждена томиться в помещении, поэтому принесите мне цветов из сада. Прошу вас.

- Хорошо, каких?

- Всех: цветы фудзи*, лунную траву*, зелёный лавр*, забудь-траву, грусть-траву, хаги*, оминаэси*, бэнибану*, дзэммай*, цветы банановой пальмы…

Я понял, что она уже ничего не соображает, раз просит принести ей цветов из трёх времен года. Но выполнить последнюю просьбу - моя обязанность. Выйдя в сад, я, не разбирая дороги, подошёл к закрытым на ночь цветам. Не глядя на сорта, набрал несколько десятков разноцветных бутонов. Нехорошо подавать букет просто так, надо бы перевязать верёвкой. Но её нет. Ладно, хотя бы так. Я распустил волосы, освобождая их от плена зелёной резинки. Пусть так. Я вернулся в комнату.

- Прошу вас, - я подал ей букет, сняв перчатки, не глядя за ширму. Наши пальцы соприкоснулись. Холодная, должно быть, очень бледная рука. Рука…. Рука…

- Спасибо, Лорд, постараюсь вернуть вам резинку, - я слышал голос, но теперь он очень походил на умирающий.

- Не утруждайте себя. Но действие снотворного скоро кончится, мне надо идти. Может, вы всё же… - я говорил скорее для очистки совести, поскольку ответ знал заранее.

- Нет, я не хочу умирать.

- Тогда до встречи в венчике лотоса, мои молитвы будут устремлены к вам.

- Благодарю вас, Лорд, храни вас Аматэрасу, - показалось, или её голос дрожал?

- Надеюсь, что эти цветы не завянут…

 

Бушует осенний вихрь!

Едва народившийся месяц

Вот-вот он сметёт с небес.*

 

- Это хокку, но, надеюсь, вы не оскорбитесь, - я склонил голову, хотя это было бессмысленное движение, ведь она не могла видеть моего смирения.

- Нет, Зойсайт, прощайте.

Она закашлялась. Я тихо вышел, не попавшись никому на глаза. Больше я её никогда не видел.

 

***

 

Я шёл по коридору и чувствовал себя очень плохо. Рука… Мёртвая холодная рука. Я так давно не снимал перчаток, что уже забыл, что такое прикосновение к оголённой коже. Но её рука… Она была уже мёртвой: холодной и сдавшейся. Мне что-то это напоминало. Когда-то такое уже было. На пороге я встретил Ландыш и пошёл за ней, но в какой-то момент остановился, не зная, как идти. Меня трясло. Воспоминания… Всё то, чего у меня никогда не было. Я чувствовал, что сейчас что-то случиться. Из последних сил посмотрел на Ландыш: она что-то говорила, но я не мог расслышать: я падал на землю, падал всё дальше и дальше…

Тут увидел собственное тело: оно сидело на веранде, а рядом с ним находились Ландыш и Виноград, причём последнюю явно только что подняли с постели. Значит, прошло время. Что же, Ландыш меня на руках дотащила до комнаты или телепортировалась? Я смотрел на девушек, которые пытались привести меня в чувство, щупали пульс, и чувствовал, что что-то происходит, что-то не так. Лишь спустя долгую минуту понял, что не так: я ведь смотрю на собственное тело, чего не может быть. На собственное тело? Но что это? Я закрыл глаза, а когда снова открыл, то увидел, что нахожусь уже не в своей комнате и не под землёй. Я в каком-то зале на земле. Большое, но не светлое помещение, люди, много людей самых разных возрастов. Среди них я узрел и себя. Только вот тогда мне явно не было и шести лет. Меня настоящего никто явно не замечал. Я подошёл ближе, вслушиваясь в разговоры: ни один из них не был мне понятен. Рядом с моим двойником стояла  молодая беременная женщина и ещё одна несколько старше. Подле крутилось ещё одно дитя, девочка, на несколько лет старше меня. Если я правильно понимаю, где нахожусь, то второе дитя – это Эпидот, а вот кто же остальные двое? Я смотрел, как мой уменьшенный двойник пытался залезть на ту женщину, что была постарше.

- Зойсайт, нельзя преставать к сводной сестре! – строго сказала беременная.

- Но мама! – мой двойник капризно надул губки.

- Эпира, идите в детскую, вам здесь не место, - продолжила женщина.

- Не пойду, ведь все братья и сёстры здесь! – закричал двойник, вырываясь из мощного захвата сестры. – Вы же старше, скажите ей! – обратился он к женщине.

- Она твоя мать, ты должен её слушаться, - ответила та ласково.

- Что происходит? – подошёл мужчина, который, как казалось, был ещё старше женщин. – Я уведу детей и займусь ими, хорошо?

- Ура, ура, спасибо, брат!

Я стоял, чувствуя странный холод в той руке, которую держала Третья. Эта молодая женщина – та же, кого я… нет, не я, держал тогда, давно за руку? А эти двое мои брат и сестра? Но они старше моей матери? Не успел я додумать мысль, как детей увели в комнату, а я оказался в другом месте. Комната, тоже явно в этом доме. Мой двойник, не старше, чем и в тот раз, тихо идёт по комнате к люльке, стоящей у входа. Женщина, видимо,няня, дремлет. Подойдя совсем близко, малыш встаёт на стул и заглядывает в люльку, видя младенца.

- Сестричка Араган, ты спишь? – тихо спрашивает он, трогая малышку.

Та тут же открывает глаза и начинает плакать. Просыпается няня.

- Что ты тут делаешь? Вот расскажу отцу, что ты к ребёнку лезешь, он тебя! – закричала женщина, пытаясь схватить моего двойника. Однако он пулей вылетел из комнаты.

Я вновь оказался в другом месте. Сад. Я считаю до десяти и начинаю искать спрятавшихся сестёр. Облазав все кусты, так и не могу никого найти. Тут слышится колокольный звон.

- Братья и сёстры приехали! – кричит мой двойник, подбегая к калитке. С дерева слезают сёстры и тоже подходят ближе. Заходят несколько мужчин и женщин, все улыбаются.

Картинка сменяется вновь: комната, но уже совсем не похожая на те, предыдущие. Рядом окно: из окна видно… Нет, не небо, вернее, не настоящее небо, а то, что у нас небом называется.  Всё плывёт перед глазами. Я смотрю и почти ничего не вижу, мне плохо. Но это не тот мальчик, это не Зойсайт.

Картинки стали мельтешить перед глазами: ни одна не задерживалась более, чем на несколько секунд. Я чувствовал, что задыхаюсь. То я видел себя от младенчества до юношества, то вновь оказывался в той странной комнатушке, где почти не было мебели. Никто меня не видел. Я не мог понять, что происходит и где нахожусь. Это мои воспоминания? Или прошлая жизнь? Я попытался сосредоточиться на одной картинке, дабы увидеть ещё что-нибудь хотя бы относительно внятно. В какой-то момент у меня получилось.

Опять комната… Хотя нет, скорее не комната, а кабинет. Вновь вижу себя, примерно десятилетнего. Рядом со мной стоит какой-то человек в чёрной… даже не знаю, одежда ли это, или доспехи? Ни лица, ни какой другой части тела не видно. Странное существо. Он гладит моего двойника по голове: тому это явно доставляет удовольствие. В мельтешащих воспоминаниях я уже видел этих чёрных существ, но только мельком. Кто он? Как был связан со мной? И почему на мне уже генеральская форма? Во время семейных сцен её не было. Я следил за двумя существами, молясь, чтобы мой двойник не ушёл: раз это воспоминания, то они кончаются тогда же, когда кончается память о том, что происходило. Подойдя ближе, я расслышал слова похвалы, адресованные моему двойнику: лицо мальчика просто лучилось радостью.

Тут чёрный на меня посмотрел… Да, я не видел его лица, но был уверен, что он меня видит. Странно, все остальные не могли. Да и понятно, я ведь лишь гость в прошлом, в том, чего уже давно нет. Он испытующе смотрел на меня так, что мне стало плохо. Я чувствовал, что он видит меня насквозь, причём в прямом смысле этого слова. Отстранившись от прильнувшего мальчика, он попросил его уйти. Я думал, что сейчас всё исчезнет, но нет, ничто не изменилось. Чёрный всё также смотрел на меня.

- Вы видите? – спросил я, понимая, что, скорее всего, он меня, если уж и видит, то точно не слышит.

- И вижу, и слышу, - ответил он с неохотой. - Ты тоже понимаешь только произнесённую речь?

«Что вы имеете в виду?» собирался я спросить, но он опередил меня:

- Я имею в виду, что ты не способен к мыслеобмену, как существа высшего порядка…

Я попытался вставить слово, но он вновь опередил меня.

- Нет, я не о телепатии, а о возможности смотреть мысли. Не умеешь? Жаль.

Я хотел вновь сказать, но мне не дали.

- Тебе обязательно надо проговаривать свой вопрос или согласишься слушать сразу ответ?

- Лучше вести диалог, - наконец сказал я.

- Хорошо, - он знаком подозвал меня поближе. – Ты очень похож на моего подопечного, но при этом им не являешься… Странно, что твоя сущность не открыта передо мной, а смазана, причём так, что ни один орган чувств не может дать ясной картины.

- Кто вы? – спросил я немедленно.

- Один из тех, кто когда-то дал тебе силу, кто развил твой талант полумага. Вернее, не твой, а того, кем ты был раньше.

- Ничего не понимаю, - прошептал я, подходя почти вплотную. – Какой сейчас год? Вы существо высшего порядка? Как такое возможно?

- Год 982, если тебе интересно. Я, да, являюсь существом высшего порядка, у меня даже тела как такового нет. Просто раз уж сейчас таким, как я, приходится иметь дело с государством людеподобных, мы предпочитаем носить одежду, которая делает нас оформленными. Также с вами приходится говорить и слушать, что вы говорите.

- Но если вы существо высшего порядка, то значит, вы не видите?

- Зрения у нас нет, но вот чувств в несколько раз больше, чем у таких, как ты. Я вижу сразу всё, что составляет душу, чувства, мысли существа, что рядом со мной. Но ты очень странен, и напрямую не вижу твоей души. Ты ведь из будущего?

- Да, причём из далёкого. Но не знаю, как попал сюда. Раз уж я здесь, вы можете рассказать мне, кто я?

- Что? – он удивился. – Так ты проделал столько операций ради того, чтобы вернуть воспоминания?

- У меня их нет с момента великой битвы. Тогда Металлия сделала из нас асуров, вселив демонов. Но я не понимаю, ни кто я, ни что было раньше. Если вы знаете, расскажите.

- Могу посмотреть твою душу, разобраться в ней, тогда скажу, - он упёрся в меня взглядом. Я не понимал, что происходит, и был настолько смущён происходящим, что не знал, что делать и о чём спрашивать. Я ведь получил возможность всё узнать!

- То, что произошло с тобой позже, я не знаю, - ответил чёрный спустя почти минуту, - и не могу знать, ибо это будет в будущем. Ты говоришь, судя по всему, о катастрофе, ну да такие, как мы, переживем почти любую катастрофу. Что до твоего прошлого, то я знаком с тобой, Нефритом и Джедайтом последние года два, что вы здесь живёте и учитесь на этом полуострове. Его величество попросил нас подготовить идеальных телохранителе своему сыну. Мы потратили много времени, чтобы найти полумагов с такими зачатками силы, как у вас, а, обнаружив, мы забрали вас от родных, и теперь вы живёте здесь.

- Вы говорите о троих, а как же Кунсайт?

- Мне незнакомо это имя.

- Как так? – удивился я. – Он такой же, как и мы.

- Я его не знаю, - ответил чёрный. – А вот что до тебя сегодняшнего… Я тебе вот что скажу: к моменту начала войны тебе было 23, а сейчас 13. Твоё мастерство тогда достигло предела: ты мог повелевать землёй. Одно твоё желание, и какой-нибудь город мог бы сгореть или началось бы землетрясение, теперь же твоя сила уменьшалась. Ты черпал свою силу из… хотя, нет, не буду говорить, из чего, теперь же ты черпаешь её, перерабатывая жизненную энергию, причём не самостоятельно, а с помощью Металлии. Твоя психика была сильна, ты спокойно смотрел на мучения других, а сейчас твои нервы расстроены. В твоих глазах ярким пламенем горел цоизит, и этот камень, прикасаясь к тебе, мог лечить телесные раны. Теперь же твои глаза потухли, а камень больше не реагирует на тебя. Тогда в твоих жилах текла красная человеческая кровь, а теперь зелёная кровь демона.

- Мы стали асурами, - прошептал я.

- Ты не асур, - отозвался чёрный, - тебе ли не знать, что, не умерев, нельзя родиться в новом обличии. Тебе ли не знать, что в глазах асуров горит истинный камень, тебе ли не знать, что тела асуров устроены так, что магическая и жизненная энергия хранятся вместе.

Я смотрел на него с ужасом.

- Но тогда кто я? – тихо спросил я.

- Ты химера, - спокойно ответил мой собеседник.

Я стоял как громом поражённый. Химера… Но как…

- Металлия, конечно, не бог, но существо высшего порядка, только не такая, как мы. Она, видимо, решила набрать себе верных и сильных слуг и сделать их великими, но подвластными себе. Ты же видел не только своё прошлое, но и ещё что-то. Это прошлое детёныша низшего асура – юмы, умирающего детеныша. Обычно химер создают, соединяя тела разных существ, но оставляя одну душу и один мозг, у тебя же тело человека, но сплетены в комок две души. Умирающая душа едва родившегося ребёнка дала телу почти всё, но всё же не всё: она дала зелёную кровь, но не дала магической силы. Полумаги твоего уровня впитают свою силу со специфической едой, асуры же вырабатывают её сами. Твоё тело стало совершенным в плане физического развития, твой мозг стал как бы двуликим, но из-за этого твой возраст уменьшился, разрушилась психика, исчезли те великие силы, которыми ты владел ранее. Зато Металлия получила идеальных подчинённых. Не знаю, что стало с Нефритом и Джедайтом, но уверен, они тоже поплатились за преобразование. Да, ты больше похож на асура, тебя даже любой примет за  асура, но если разложить тебя на составляющие, то видно, что ты такое на самом деле. А ведь когда-то Нефрит мог повелевать небом, а Джедайт всеми тонкими материями. Не знаю уж, что с ними сейчас. Мы дали вам, людям, магическую силу, развив способности, заложенные в вас природой, до несравненных высот. Но есть некоторое условие, которое надо выполнять, чтобы сила осталась: есть нужно только определённую пищу. Мы даём вам силу совсем не таким путём, каким её получают ваши сверстники: мы работаем не с телом, но с мозгом и рефлексами, обучая в первую очередь их. Правда, подобное обучение может вылиться в непомерную жестокость души и пристрастие ко всяческого рода земным благам и разврату, но в плане магии вы будете идеальными. Сейчас же ты стал очень интересной личностью. Включён механизм осознания: если тебе нужно принимать важное решение, то начинает работать та часть мозга, которую Металлия взяла у Зойсайта, а он, видимо, будет неплохим стратегом. Вообще ты очень интересное существо, хотя, возможно, не способное к размножению. Но в любом случае смотреть на тебя очень приятно, совершенная химера.

- Химера, - прошептал я зачарованно.

- Поэтому тебе и не следовало узнавать о прошлом. Воспоминания твои заблокированы потому, что две души слились в одну, но они могут начать отторгать друг друга, что у тебя уже и происходит. Я могу вернуть твою душу в тот мир, откуда ты пришёл. Но я не могу сделать так, чтобы процесс пошёл обратно. Через несколько лет твоя душа распадётся.

- Но ведь у меня одно тело, - возразил я, вспоминая все виденные мною иллюстрации, изображающие страшных монстров химер. Вот ведь, хотел увидеть магическое существо… Оказывается, сам им являюсь! Но я ведь совсем не такой, как монстры.

- Я не знаю, что с тобой будет. Процесс медленно идёт. Возможно, если бы можно было убить твоё тело, то души бы слились вновь, но точно не знаю. Ты совершенная химера. Если бы ты не начал копаться в себе, то никто никогда не узнал бы о тебе правды, а теперь… Разложение душ тебе обеспечено, а с ними и много неприятностей.

- Но что мне делать? – я в отчаянии посмотрел на него. - Как это остановить?

- Это нельзя остановить. Когда души совсем расстанутся, твоё тело может не выдержать. Возможно, это доведёт тебя до самоубийства. Но, скорее, до сумасшествия: потому как, разъединившись, души будут драться за власть над телом. Договориться с ними ты не сможешь: у тебя нет нужного органа чувств, чтобы общаться с ними. Возможно, более сильная душа Зойсайта просто убьёт более слабую, но что случится тогда… Я никогда не думал, что какому-нибудь существу высшего порядка придёт в голову создавать духовных химер. Это неоправданно и опасно. Однако же вот, пришло, и я даже вижу результат. Химера, прожившая почти восемьсот лет. Тебя мастерски сделали, но все твои слабости – это ошибки в преобразовании. Хотелось бы мне посмотреть на других бывших учеников. Скорее всего, у них тоже слабая и расстроенная психика.  Помочь же тебе я могу только одним, - он подал мне непонятно откуда взявшийся свёрток. – Когда почувствуешь, что что-то происходит или изменяется, съешь немного того, что здесь лежит. Это то, что когда-то сделало вас троих сильнейшими существами этого мира. Не спрашивай, что это, и не смотри. В остальное время ты питаешься тем, что более полезно душе юмы. Но если иногда будешь подкармливать свою… истинную душу человека, то сможешь держать обеих под контролем. Об одном прошу: не смотри, что ты ешь, просто глотай: прожевать это ты не сможешь. И знай, это отсрочит, но не спасёт тебя. Я просто не могу сказать, когда души окончательно отринут друг друга.

- Спасибо, - я принял свёрток. - Вы вернёте меня домой?

- Да. Прощай, Зойсайт…

Я открыл глаза и увидел перед собой Ландыш.                              

 

10.04.08

 

*Цветы фудзи – японская глициния. Цветёт поздно осенью и в начале лета сиреневыми и белыми цветами.

*Лунная трава – быстро меняет свой цвет, отчего считается символом непостоянства и измены.

*Зелёный лавр – по легендам, растёт на Луне.

*Хаги – леспецеда двуцветная, кустарник, цветёт осенью лиловыми цветками.

 *Оминаэси – патриния, травянистое растение с меткими желтыми цветами, одно из семи осенних растений.

*Бэнибану – ложный шафран, имеет пушистые желтые цветы, из которых делают масло.

*Дзэммай – разновидность папоротника

* Какэй

 

Глава 42

Зойсайт

 

С того памятного видения не прошло и недели. Я не имел понятия, долго ли ещё смогу прожить, поэтому помириться с Кунсайтом первостепенная задача. Отослать письмо, конечно, легко, но ответит ли он? Да и приехать может быть гораздо сложнее, чем я думаю. Эти мысли занимали моё сознание все дни напролёт. Стыдно признаться, но меня очень напугало видение, и ещё больше напугал приговор: раздвоение души. Казалось, что и правда чувствую, как во мне живут двое, хотя, скорее всего, это было только больное воображение и ничего более. Я не хотел такого. Я не хотел сходить с ума. Когда впервые почувствовал, что души могут разойтись, то выполнил приказ чёрного: съел кусочек того, что лежало в свёртке. Ел с закрытыми глазами. Нечто было замороженным, поэтому пришлось проглотить. Наверное, показалось, что во рту остался мерзкий привкус крови. Души успокоились не сразу, прошёл почти час, но потом я вновь ощутил гармонию. Это событие произошло чрез три дня после возвращения.

 Друзья старались всячески поддержать меня. Я не стал скрывать от растительных юм случившееся, но они не могли реально помочь. Ландыш предлагала рассказать обо всём остальным, Виноград только хмурила брови. Я взял с них слово, что они никогда, даже в случае моей смерти, не скажут ни о чём Кунсайту и другим демонам. Нельзя ему знать о таком, он ведь не химера. Но кто он? Этот вопрос волновал меня всё больше: какую роль он играл в прошлом? Мои воспоминания, пока отрывочные, не давали никакой информации касательно его персоны. Воспоминания… Они не были моими. Те поступки, которые были совершены, я бы никогда не совершил сейчас. Я мог только проклинать себя за всё то, что произошло. Понимал, что своими действиями предал Тёмное Королевство. Меня ждёт либо смерть, либо безумие, а я ведь не располагаю своей жизнью и не имею права так транжирить силу, данную мне. Ясно было, что Кунсайт возненавидит меня, если узнает обо всём. Или же ему будет жаль меня. Или же разочарую его. В любом случае, что бы ни случилось, помочь мне он не сможет, если уж тот чёрный не смог. Поэтому я и решил, что о моём страшном преступлении он не узнает никогда.

Я просил Ландыш и Виноград о помощи: если они увидят, что со мной происходит что-то неладное, любым способом заставить меня съесть кусочек того, что лежит в пакете. Конечно, чтобы это осуществить, пришлось показать им содержимое, что и сделал. На лице Ландыш было сострадание, на лице Виноград – удивление. Они хором заявили, что я не должен этого видеть. Ну что ж, пусть так. Пока меня беспокоит только один пункт: примирирение с Кунсайтом. Я не уверен, что доживу до того счастливого момента, когда он решит посетить меня и допросить про хинди. Нужно увидеть его сейчас. Для этого я послал письмо два дня назад, вымаливая встречу, хотя и понимал, что сама просьба может привести его в недоумение и гнев: мне ли не знать, как он занят и что у него нет времени разъезжать по другим государствам.

Я ходил из угла в угол, чувствуя колоссальное нервное напряжение. Встретиться с учителем и ничем себя не выдать практически невозможно, но необходимо. Я настолько задумался, что чуть не споткнулся о резко появившийся прямо на полу свиток. Странно, откуда он? Развернув его, я увидел всего несколько иероглифов: «Если хочешь меня видеть, приезжай завтра на границу». И всё, даже никакой подписи нет. Хотя, учитывая почерк моего благодетеля, можно её и не ставить: никто никогда не сможет вывести такие правильные знаки. Но он говорит «завтра». То есть мне надо срочно отправляться в путь. Думаю, это будет несложно. Из дворца меня выпустят, я же ухожу недалеко, только до границы. Хотя из-за народных волнений могут и не выпустить. Ладно, сделаем проще.

Я дождался ночи и, сказав друзьям о встрече, выбрался за стены замка. Был дождь. Жаркая летняя луна освещала мне путь по главной дороге. Я летел по ней, старясь не шуметь, надеясь увидеть наставника. Радовало, что полёт пока не запретили. Завидев вдалеке каких-то демонов, я поднялся выше, срезая все возможные повороты. Граница всегда была небезопасным местом, да к тому же охраняемым, ну да с моими то магическими способностями пройти её не составило труда.

Я увидел свиту Первого Лорда в одном из маленьких домиков, расположившихся неподалёку. Странно, что никого из моих знакомых нет, ну да неважно. Я ещё раз проверил все заклинания и приземлился прямо во дворе. Меня сразу же поприветствовали, видимо, были предупреждены о моём появлении. Я поздоровался, пытаясь понять, кто из юм кто: я так давно не был дома, что из памяти начинают стираться лица.

Один из воинов вызвался проводить меня прямо в покои Лорда Кунсайта. Я лишь кивнул и последовал за ним, осматриваясь: здесь совсем мало демонов. Интересно, куда Лорд Кунсайт направляется: если в Хэоанское Королевство, то зачем было назначать мне встречу на границе?

- Зойсайт, привет!

Я обернулся: из темноты ко мне вышла девушка.

- Очень рада тебя видеть.

- Бальзамин! – я едва удержался, чтобы не заключит её в объятия. – Живая, всё-таки, а мы так волновались за тебя.

- Ну что со мной может случиться, - она подошла ближе, отсылая моего проводника. – Как вы все? Я давно не получала от вас вестей.

- Прости меня, - я преклонил перед ней колено. – Я виноват перед тобой. Из-за меня твоя жизнь была в опасности.

- Да ничего. Встань, пожалуйста, - она сама подняла меня. – Что ты, я не сержусь. Я всё думала, как вы волнуетесь за меня, ведь не могла долгое время послать письма. Меня это очень тяготило. Но расскажи, как вы?

- Всё прекрасно и ничего особенного не произошло, - я весело смотрел на подругу. - Даже не знаю, что рассказывать, никаких ярких событий не было. Хотя… Недавно умерла Принцесса Третья – может, помнишь, сестра моей жены.

- Честно говоря, я не была с ней знакома, - ответила Бальзамин. – Но понимаю, ты жаждешь увидеть Лорда Кунсайта, так что не буду отвлекать. Завтра поговорим, ты же останешься в лагере? Или сегодня же уедешь?

- Бальзамин, - рассмеялся я, – ты забыла, что когда я рядом с Кунсайтом, то ничего сам не решаю? Если он захочет, то прогонит меня через пять минут, а не захочет  – так ещё неделю не вернусь во дворец. Благо Ландыш прекрасно умеет запудривать всем мозги. Но честно, вот уж не ожидал тебя увидеть. Если бы знал, что ты здесь, мы бы приехали втроём. Остальные очень переживают за тебя.

- Знаешь, непривычно вновь слышать от тебя слова покорности, - Бальзамин подвела меня к дому. – Я совсем забыла, что ты подчиняешься Кунсайту. Но, честно говоря, не думаю, что он быстро отпустит тебя. Скажу по секрету, он сам хотел встретиться с тобой.

- А как он, сильно бушевал, когда забрал тебя? – задал я самый важный вопрос. – Он угрожал тебе?

- Да что ты, Зойсайт, мне ли рассказывать тебе, как обычно ведёт себя Кунсайт. Ничего не было, всё так, будто ты попросил меня встать под его начало. Никаких неудобств я не испытывала. Но, честно скажу, только не обижайся, мне очень понравилось то место, куда он отправил меня. Прости, наверное, сыплю соль на рану, но жить во дворце всё же безумно скучно. А так я вновь почувствовала вкус к жизни. Но не буду тебя больше отвлекать. Иди к нему. Завтра поговорим. Пока.

И она ушла. Я долго смотрел ей вслед. Радостное чувство спокойствия разлилось в моей душе. Теперь мне не было страшно. Понятно, что Кунсайт, скорее всего, будет ругать меня за необдуманный поступок просить его о встрече, да ещё и напомнит о хинди, но меня уже ничто не пугало. Главное, что Бальзамин жива. Я поднялся в комнату и вошёл, не спрашивая разрешения. Всё равно он прекрасно знает, что я простоял всё это время рядом с домом в компании юмы, так что и предупреждать не стоит. Он сидел, спокойно глядя на меня в упор, явно без гнева.

- Приветствую вас, - я склонился.

- Я тоже рад тебя видеть. Иди сюда, - Кунсайт указал на место подле себя.

Я замялся, всё-таки неожиданно было сразу услышать такое.

- Мой Лорд, знаю, что вы всё ещё злитесь на меня, и знаю, что ваш следующий приезд станет для меня расплатой.

- Я не сержусь на тебя. И не надо оправдываться, пожалуйста. Проходи, - Кунсайт вновь пригласил меня подойти ближе. Пришлось подчиниться.

– Вы не сердитесь? – переспросил я.

- У меня есть гораздо более важные дела, чем банальный гнев, - просто ответил он. – Это тебе нечего делать, а меня, когда я уезжал от тебя, ждали серьёзные проблемы. Я тебя не трону, если ты вдруг этого боишься.

- Благодарю вас, - я припал к его руке. Он лишь усмехнулся, притягивая меня ближе к себе, укладывая на колени.

- Тебе приятно приносить радость: ты бурно на неё реагируешь, - задумчиво произнёс он, поглаживая меня по голове. – Но зачем ты так хотел видеть меня? Что-то случилось или чувствуешь стыд?

- Хочу извиниться, - ответил я покорно, - за то, что произошло. И не думал, что вы так встретите меня.

- Мы не дома, чтобы мне устраивать тебе долгие разбирательства. Да и слишком редко видимся, чтобы превращать каждую встречу в изощрённую форму допроса. Не тебе одному неприятно произошедшее в монастыре, ну да не будем об этом, хорошо?

Я не мог понять Кунсайта. Никаких разборок, никаких обвинений, наоборот он явно пытается сделать всё, чтобы я почувствовал себя комфортно и в близком кругу. На мгновение показалось, что мы находимся дома, в Тёмном Королевстве, в его покоях. Но только на мгновение. Родной дом, как же давно я тебя не видел. Тоска по родине едва не хуже, чем тоска по учителю. Ведь Кунсайт пишет, Кунсайт приезжает, а дом с места не сдвинется. И хотя сейчас мы находимся почти на территории Тёмного Королевства, я не чувствую домашнего уюта.

- Ты встретил Бальзамин? – спросил Лорд.

- Да. Спасибо, что ничего с ней не сделали, - ответил я, прижимаясь сильнее к нему.

- Не сжимай так сильно, пожалуйста, - попросил Кунсайт, – а то задушишь: у тебя очень крепкая хватка и неистовый характер, Зой. Но меня удивляет твоё предположение, что я мог ей что-то сделать.

- Вы властны и надо мной, и над ней, - произнёс я покорно.

- Не полагал, что ты думаешь обо мне так плохо, - сказал он несколько разочарованно.

- После того наказания… - я не закончил, прикусив язык: Кунсайт же просил не заводить разговор про ссору.

- Наказания? Я тебя тогда не наказывал,  - послышался престранный ответ.

- В смысле? – я на мгновение поднял голову, столкнулся со светлым взором и отпрянул. – Вы тогда…

- … не сделал тебе ничего плохого. Что из моих действий ты воспринял как наказание?
- Ээээ, - я не помнил точно всего, что произошло. – Тот бой.

- Я лишь поверг тебя наземь, но не бил, лишь проверил, что ты продолжаешь терять форму.

- А хинди?

- Кто-то должен осваивать человеческие языки, так почему бы не ты, которому делать нечего?

- Только поэтому? – я смотрел непонимающе.

- Да, только поэтому. Просто под страхом моего гнева ты значительно больше времени потратишь на его изучение, чем если бы просто попросил тебя, - Кунсайт попытался поднять моё лицо, но я вывернулся.

- Вы не доверяете мне? – спросил я обижено, продолжая бороться с его руками.

- Я тебя слишком хорошо знаю, - усмехнулся учитель, всё же заставляя меня смотреть в его глаза.

- Пустите, пожалуйста. Я ничего не сделал.

- Я не причиню тебе боли. Лишь хочу хоть иногда видеть твоё лицо.

- Вы знаете, что давний страх не позволит мне смотреть вам в глаза, - я старался хоть как-то отвести взор, чувствуя себя в кольце его рук, словно в клетке.

- Это неправда, - утвердительным тоном сказал Кунсайт.

- Что неправда?

- Зойсайт, прекрати вырываться, пожалуйста. Ты прекрасно знаешь, когда я хочу провести  операции, которые ты так ненавидишь. И более того, ты прекрасно знаешь, что, если захочу это сделать,  тебя ничто не спасёт, будешь ты вырываться, не будешь.

- Именно это я и ненавижу! – воскликнул я, глядя в его лицо, но не в глаза.

- Что?

- Ощущение полного бессилия. Вы настолько сильнее, что в любой момент можете схватить, скрутить, сломать меня, а я ничего не смогу сделать. Или же просто прикуёте… Какую бы пытку вы не захотели бы сделать, я ничего не смогу противопоставить. Я имею право лишь просить и умолять, а вам будет приятно смотреть на моё унижение!

- Ты начинаешь с разумных мыслей, а кончаешь чуть ли не истерикой, - Кунсайту всё же надоело заставлять меня, и он опустил руку. – Пойми одну простую вещь: я хочу хоть иногда видеть лицо того, кого назвал своим сыном. То, что ты постоянно его прячешь, страшно неудобно. Что же касается моего над тобой всевластия, это факт, который не вызывает сомнений. Но о каких пытках ты говоришь? Я никогда не пытал тебя и никогда не буду.

- Знаю, в этом я уверен. Просто использую это слово в переносном значении. Я помню, как тогда, давно, вы выворачивали мне руки. Обычно это происходило практически мгновенно, но когда вы фиксировали захват и то увеличивали, то уменьшали его, это была худшая мука.

- Из-за боли, унижения или бессилия? – переспросил Кунсайт с явным интересом.

- Бессилия. Когда вы держите руку, и я понимаю, что одно ваше неосторожное движение – и сустав вывихнется, а я ничего не смогу сделать… Вы ведь тогда издевались, начинали говорить что-то. Можно подумать, будто я мог слышать.

- Ты это воспринимал как издевательства? – удивился Кунсайт. – Не знал. Смысл действа был в том, чтобы хоть как-то отвлечь тебя от боли и приучить к ней, только и всего. А что до издевательств, то этого не было никогда: ни в первые сто лет, ни позже, не люблю развлечения подобного рода.

- А что, вам не приятно допрашивать меня, видеть мой испуг, видеть, как шарахаюсь от каждого вашего движения? Вас это не забавляет? – я переходил на крик, смутно понимая, что разговор уходит совсем не в мирное русло.

- Игры кошки с мышкой мне никогда не были интересны, - ответил Кунсайт. – Я всегда пытаюсь разобраться, что происходит, а ты обычно молчишь, что воистину глупо. А уж то, что ты шарахаешься от моих рук, говорит только о полном недоверии. Я обещал, что не ударю, и в обычной жизни не являюсь для тебя врагом. Но стоит начаться…

-… допросу, и я шарахаюсь от вас, как прежде? – перебил я его. – И вас это удивляет? Я лишь пытаюсь защититься.

- От чего? – просто спросил Кунсайт.

Я несколько оторопел от такого вопроса.

-Что?

- От чего ты пытаешься защититься, зная, что я тебя не трону?

- У вас прекрасная фантазия, - ответил я. – Вам не обязательно заниматься рукоприкладством, чтобы замучить меня.

Кунсайт засмеялся. Я не мог понять, чему он смеётся таким добрым и безопасным смехом.

- Послушать тебя, так ты меня садистом считаешь, - наконец выговорил он. – Да ещё и лексику такую применяешь: «пытки», «допросы», «мучения», будто сам не понимаешь, что мог бы избежать всего этого.

- Каким образом? – заинтересовано спросил я.

- Разговаривая, - ответил Кунсайт одним словом.

- Что вы имеете в виду?

- Не говоря о том, что ты никогда не пытаешься сам сознаться, если в чём-то виноват, ты же ещё и, когда я сам узнаю что-то и прямо спрашиваю, запираешься и молчишь. Я не могу построить с тобой конструктивного диалога, от того и все проблемы. Если из тебя приходится каждое слово вынимать клещами, то разговор действительно становится похожим на допрос. Но я этого не желаю. Однако пока убедить тебя в том, чтобы ты говорил мне о чём-то сам, невозможно, хотя и не понимаю, почему.

- Чего не понимаете? – переспросил я. – Ваша немилость для меня сродни гибели. Я слишком боюсь…

- … наказания?

- Не только. Больший страх вызывает не то, что вы сделаете, а то, что подумаете обо мне. То, что вы будете думать обо мне дурно, что разочаруетесь во мне.

- Но от этого только хуже тебе, не так ли? – спросил Кунсайт. – Неужели ты не понимаешь, что, если виноват в чём-либо, всё равно рано или поздно понесёшь наказание, не то меня, так от других. Стоят ли потраченные нервы и страх ожидания нескольким дополнительным дням? Взять хотя бы убийство Юми. Ты совершил тяжкое преступление, устроив дуэль во дворце светлейшего императора. Ты убил мою подчинённую. Я понимаю, что второе действо произошло случайно.

- Вы бы не поверили, если бы я сказал вам об этом, - ответил я.

- Я чувствую ложь, потому понял бы. Но, вместо того, чтобы написать мне обо всём, ты подставляешь Нефрита, воруешь печать, а позже подкупаешь одного из моих приближённых. Но разве этим ты спас себя?

- Всегда есть вероятность, что спасу, - продолжил я гнуть свою линию, понимая, что, раскрывая свои карты, даю наставнику лишние козыри.

- Для тебя нет, - твёрдо ответил Кунсайт. – Ты слишком боишься и совершаешь множество ошибок. Малейший проступок, как снежный ком, обрастает другими, в результате происходят действительно страшные преступления. Пока мы жили в Темном Королевстве, мне довольно быстро удавалось всё понять и расспросить тебя, но теперь мы видимся редко. И вот в результате одна из немногочисленных встреч была превращена в кошмар для нас обоих, а не принесла радость. Разве это стоило того? Объясни, не легче ли было тебе написать правду?

- Чтобы вы приехали и расправились со мной? – спросил я.

- Поверь, у меня нет времени на разборки с тобой. Тебе ничего не грозило, - ответил Кунсайт.

- Вы спрашиваете, почему никогда ничего не говорю на допросах, - продолжил я, стараясь уйти от того вопроса, ответа на который не знал. – Так, если я что-то говорю, это используется против меня. Все факты будут скомпонованы, чтобы обрушаться на меня с новой силой, и только. Поэтому я и избрал тактику молчания, она может защитить меня.

- Даже видя, что я могу прийти к неправильным выводам? – удивился Кунсайт. – Тебе ли не знать, что бывало и такое, что из-за твоего молчания я понимал ситуацию превратно, и тебе доставалось ни за что. Бывали ситуации, когда ты был невиновен и когда моя ошибка…

- Вы не можете ошибаться, - твердо ответил я. – Если вы хотите расправиться со мной, значит, я заслужил это. Вы не можете ошибаться.

- Могу, Зойсайт, - Кунсайт тяжело вздохнул: ни раз он уже пытался убедить меня в своей возможной неправоте, но ему никогда не удавалось.

- Нет, - я обвил руками его шею, - не говорите так, вы мой бог. Если вы считаете меня в чём-либо виноватым, значит, это так.

- Зачем тебе эта уверенность, она ведь неправильна? – продолжил Кунсайт. – Ты не чувствуешь разницы между тем, когда тебя бьют за дело, а когда нет?

- Конечно, не чувствую, - ответил я, прижимаясь к нему сильнее. – Мне нет дела, заслуженная боль или нет, она всегда одинаковая. Рецепторы реагируют абсолютно идентично.

- Рецепторы то идентично, но сознание должно же видеть несправедливость, – Кунсайт отцепил меня от себя, вновь положив к себе на колени.

- Я одинокого реагирую. Честно говоря, единственная мысль, которая меня занимает: «когда всё это кончится?». И меня не интересует, за дело вы меня мучаете или нет. Если вы посчитали, что я этого достоин, значит, так и есть.

- Зой, - Кунсайт мягко поглаживал меня по голове. – Объясни, ради всего святого, зачем тебе это? В чём смысл такой позиции?

- Вы не можете ошибаться, вы мой бог. Если я допущу хоть какую-то дурную мысль, то могу возжелать свободы.

- Ты уже её желаешь, - подтвердил Кунсайт.

- Не говорите так, прошу вас, - я судорожно вцепился в его руку. – Я признаю все свои ошибки, осознаю и понимаю своё жутчайшее поведение в монастыре, и готов понести любое наказание за то, что тогда произошло. Я в ваших руках. И мне нет прощение за то, что я тогда наговорил.

- Одна из твоих самых странных черт характера, - продолжил Кунсайт, не пытаясь вырвать руку из моего цепкого захвата. – Обычно ты забиваешься в угол от одной попытки дать тебе пощёчину и говоришь, что боли, исходящей от меня, панически боишься. Но если вдруг осознаёшь тяжесть провинности, то сам молишь о наказании. Понять это довольно трудно. Как и то, зачем ты сейчас просишь меня об этом? Через несколько часов ты уйдёшь отсюда. Неужели тебе будет приятно, если за небольшое время встречи учиню над тобой расправу?

- Я порой вспоминаю о чести и совести, - смиренно ответил я. – И помню, как недостойно вёл себя тогда, как хамил вам и не слушался. Я думал о вас дурно. Мне неприятно жить с этим, и жалею, что вы не остановили меня тогда.

- В этом не было смысла, - ответил Кунсайт. – Ты бы обиделся и продолжил бунтовать. Мне хотелось достигнуть твоего сознания, как вижу, сделать это удалось. Но ты действительно желаешь превратить нашу встречу в расправу?

- Я осознаю всю свою греховность и хочу, чтобы вы простили меня за тот... за тот бунт, поэтому готов принять любое наказание.

- Даже если это будет плеть? – поинтересовался Кунсайт.

Я вздрогнул. Плеть… То, чего я боялся больше всего в жизни. Боль, которую я никогда не испытывал. Отчётливо вспомнился тот давний день. То занятие, когда он поднял на меня руку. Тот ужас, который я испытал, когда осознал, что сейчас будет. Та низость, когда пал к его ногам с криком «не бейте». Я всё ожидал, что меня вот-вот коснётся эта жуткая змея, но ничего не произошло. Мольбы о пощаде. Я знал, что это моё самое мощное оружие. Любое наказание можно прекратить моля о пощаде. Но я никогда не прибегал к такому методу, насколько бы плохо мне ни было. Слишком большое унижение – валяться у кого-то в ногах. Но сейчас… Сейчас я не имел права отступать: сам ведь напросился.

- Я всё стерплю. Даже если вы забьёте меня до смерти, -  ответил я и был очень рад, что он не заставил меня смотреть ему в глаза: если голос ещё могу контролировать, то взгляд – нет, он бы прочитал все эмоции.

- Вот только до смерти мне тебя забивать и не хватало, - засмеялся Кунсайт. - Ну ладно, раздевайся.

Я не сразу понял, что это была команда. Вот так, сразу? Не думал, что он и в самом деле так быстро исполнит мою просьбу. Я встал. Неприятное ощущение подготовки к пытке. Я слишком боялся этой боли, чтобы сейчас добровольно идти к ней. Ненавижу чувство добровольного восхождения на эшафот. В этом есть что-то неправильное. Если бы он приковал к полу, разорвал одежду, мне было бы легче, ну да это неважно. Я попытался вспомнить тот сон, когда Кунсайт бил меня. Неужто он был вещим? Но что же это была за боль? Я совсем её не помнил. Страх и неизвестность мучили меня, мешая показывать деланное самообладание. Форма пала на пол и отползла куда-то в угол.

- Ляг, - Кунсайт указал на постель. Я и не заметил, как она появилась. Странно. Пришлось подчиниться, хотя идти, повернувшись спиной к нему, страшно не хотелось. Казалось, что он в любой момент нападёт и неожиданно ударит. Страх и напряжение витали в воздухе. Я спокойно лёг, наблюдая за ним. Он встал, подошёл ко мне почти вплотную. Я приготовился к худшему

- Уже час собаки, спи, - сказал он спокойным тоном, попытавшись погладить меня по голове. Я на автомате отпрянул, ожидая подвоха:

- Что это значит? – воскликнул я. – Вы же…

- Я не собираюсь тебя бить, - ответил Кунсайт со странной улыбкой на губах. – Во всяком случае, пока мы видимся раз в полгода. Нет у меня желания все встречи превращать в муку. Когда вернёшься домой, тогда и поговорим. И, если захочешь, я исполню твоё желание. Хотя, честно скажу, мне это удовольствия не доставит, удовлетворения тоже.

- Тогда зачем вы это сейчас сделали? – хрипло спросил я.

- Хотел посмотреть, сдержишь ли ты своё слово, ляжешь ли добровольно или не сможешь преодолеть страх, только и всего. И то, что ты таки сделал это, о многом сказало мне.

- Неужели этот эксперимент стоил свеч? – спросил я. – Вы же чувствовали мою ауру.

- Да, я всё видел и прекрасно знаю, что ты бы не сумел долго терпеть ту боль.

- А на что она похожа? – спросил я заинтересовано.

- В принципе, на огонь, - ответил Кунсайт, не размышляя.

- И какая вам разница, смогу ли это выдержать или нет? – спросил я. – Можно подумать, будто вас это будет интересовать, если вы когда-нибудь сами решите причинить её мне. Гнев застилает разум.

- Я сдержу своё обещание, и сам этого никогда не сделаю, - ответил Кунсайт спокойно. – Но вот если ты будешь просить, то не откажу тебе. Что же до того, что не выдержишь… Я тебя мучить не собираюсь и прекращу боль, как только ты сам об этом попросишь.

- Что? – не понял я.

- Что слышал. Ты сам хочешь этой боли, ты сам её и прекращаешь. Если попросишь меня остановиться, я остановлюсь. Но, честно говоря, не понимаю, зачем сейчас, явившись ко мне, ты решил завести разговор именно на эту тему? Она неприятна тебе, так зачем?

- Чтобы понять вас и вашу логику, - ответил я.

- Мне тоже было интересно понять твою логику, и, надеюсь, это позволит нам избежать конфликтов в будущем. Но пока спи.

- А вы? – я схватил его за руку. – Прошу вас, останьтесь со мной. Пожалуйста, не уходите. Ведь завтра утром мы должны будем расстаться. Прошу вас, - я целовал его руку, старясь притянуть к себе.

- Ладно, если ты так просишь, останусь, - Кунсайт приказал форме слететь с себя, а сам лёг в постель, уложив меня себе на грудь. Я в полном недоумении уставился на него.

- Вы позволите мне спать с вами? – прошептал я удивлённо.

- Да. Ты убедишься, наконец, что это крайне неудобно, и прекратишь просить.

- Но за что? – не понял я.

- Что «за что»?

- Чем я заслужил эту милость?

- Не всё в этой жизни можно заслужить, - ответил он. – Но если тебе так приятно думать, что это за что-то, то считай, что за откровенность. А пока попробуй заснуть, если сможешь.

Я не знал, что делать. Устроился у него на груди, боясь, что потревожу его сон, и он меня выгонит. Спать с ним. Я мечтал об этом так давно и вот получил желаемое. Вновь перед глазами встала та картина: моё разгорячённое лихорадкой тело прижимается к его вечно холодному. Я был счастлив и очень рад неожиданному подарку.  Схватив его руку, я вновь прижал её к губам с каким-то странным остервенением.

- Зой, давно хотел спросить, - послышался его голос, – почему ты свой восторг выражаешь именно поцелуем руки?

- А вам не нравится? – я удивился.

- Не в этом дело. Просто интересно, почему именно так. Это ни в коем случае не выражает моё недовольство, просто интересно.

- Я считаю это высшим проявлением преданности и любви, - тихо ответил я.

- Ясно, - ответил Кунсайт, гладя меня по голове. – Спи, Зой. Хоть какую-то радость я могу доставить тебе сейчас.

 

 

 

Обсудить фанфик на форуме

На страницу автора

Fanfiction

На основную страницу