16 лет предсмертной жизни...14

Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.

Ершел

16 лет предсмертной жизни...

Середина зимы, почти конец года – что может быть прекраснее этого чудесного времени? Разве что красавица – весна имеет право равняться со своей холодной подругой. Весна – это обновление, начало жизни, начало нового года; зима же – конец прошедшего. Зимой принято уходит в затворничество, соблюдать всякие посты, молиться. Недаром во дворец прибывают служащие разных храмов: настоятели и жрицы заполняют буквально каждую комнату – нигде от них не спрятаться. И это притом, что до главных молитв ещё почти месяц. Но они всегда приезжают пораньше – это гораздо удобнее для нас – простых смертных. У кого родственник заболел, кому предстоит скоро разродиться, кто собирается в паломничество или просто в путешествие – все обратятся к предсказателям и жрецам.

Тем более что совсем немного времени осталось до праздника – сейчас все думают о подарках и развлечениях, и, как ни странно, служители богов и здесь могут дать ценный совет.

Хорошо размышлять обо всём, когда сидишь в комнате, никуда не выходишь, никого не принимаешь – люблю дни удаления. С одной стороны, они дают возможность отчиститься от всевозможной скверны, с другой – отстраниться от шумного и суетливого мира. Можно уделить достаточно времени и себе и богам.

Я сидела в комнате, лениво перечитывая одну из утр, как вдруг услышала престранный разговор.

- Госпожа Кагуя – химэ пребывает в затворничестве, я не смогу передать ваше письмо раньше, чем кончится удаление.

- Госпожа ничего мне не говорила. Но она служит богам уже почти неделю, поэтому можно надеяться, что скоро мы будем иметь счастье видеть её.

- Да, пожалуйста, И я очень прошу вас не докучать ей и не прерывать благого дела…

Они ещё что–то говорили, но я не слушала. Письмо. Мне. Наверное, это от Лорда Нефрита. Мы довольно часто переписывались в последнее время. Его письма были для меня отрадой - у него чудесный слог. Я читала послания вслух, представляя, что он декламирует их лично. Порой мне хотелось всё бросить, сорваться с места и побежать к нему, преодолеть за день сотни ри, чтобы вновь увидеть и услышать его. Я никогда не встречала демонов, подобных ему. Но, чтобы получить письмо, надо закончить удаление. Придется потерпеть до завтра – говорят, будет счастливое число для возвращения в мир. Я попыталась на что–то отвлечься, но успокоиться не получалось. Правильно говорят мудрые: женщина не просидит девять лет в молчании*, во всяком случае, женщина с таким складом характера, как у меня.

Я едва дождалась следующего дня, вернее даже, раннего утра.

Как только стало возможным выйти, подозвала Дзёри и взяла письмо. Странно, оно пахло ромашкой, и печать была не Лорда Нефрита…. Сердце сразу упало куда – то очень далеко. Меня разобрала обида – раз это не Лорд, то можно и не открывать. Я вручила письмо обратно Дзери и направилась в сад.

- Госпожа Кагуя – химэ, простите, но посыльный очень настаивал, чтобы вы прочли письмо. Право, будет нехорошо, если вы откажите.

- Какой – то мальчик, я его никогда раньше не видела.

- Ладно, хорошо, - я вновь взяла письмо и вскрыла - иначе действительно невежливо.

Как же я удивилась, когда прочла чарующее стихотворение.

И дальше шли нежные изъяснения в любви и вечной привязанности. Чем более я читала, тем понятнее мне становилось, кто это. Но я не думала, даже представить себе не могла, что он вернется и будет писать мне. Югатоюмэ… Племянник одного из тюнагонов*. Он был моим первым опытом, первым учителем в науке любить. Я находилась подле него ещё до того, как объявили о свадьбе с Лордом Зойсайтом. Я была совсем юной, неопытной, и он, как мог, поддерживал меня, утешал. Так получилось, что в то время, когда объявили о скорой свадьбе, он должен был уехать в провинции. Я до сих пор помню последнюю ночь – это было целомудренное свидание – мы просто разговаривали, говорили друг другу всё то, что не сможем никогда более сказать. И вот, прошёл почти год – и он вернулся, мой ангел любви, мой Вечерний Сон. А мне даже не сообщили, что он вновь в столице. Хотя, это и понятно – наш любовный союз был тайным, о нём знала только Дзёри, которая охраняла наш покой. Я должна ответить. Пускай, нарушая верность мужу, но я отвечу. В конце концов, письмо ни к чему не обяжет, а мы были добрыми товарищами.

Поскольку ответ неопределенный, то он сможет интерпретировать как ему угодно.

С того дня минуло немного времени, но я так и не получила ответа. Меня это обстоятельство очень беспокоило, но спрашивать о Югатоюмэ я боялась – вдруг голос дрогнет и выдаст меня?

Была ночь Крысы* - соответственно, мы с супругом спали раздельно. Но ночь была так чудесна, что я не могла уснуть и всё сидела, любовалась лунным светом. Жаль, что ещё не выпал снег – зимний вечер особенно великолепен, когда полная луна озаряет снежные просторы. Скоро наступит последний месяц года, тогда и будет прекрасно, а пока… Я сидела, сочиняя стихи, преклоняясь перед луной и тем зайчиком, который сидит себе и толчет напиток бессмертия. Дворец уже спал – только стража порой выкрикивала начало нового часа.

Вдруг я услышала странный шорох. Обернулась – никого нет. Решила, что мне показалось, как вдруг прямо передо мной, словно из-под земли, возник какой – то мужчина. Я хотела закричать, но услышала такой знакомый голос.

- Югатоюмэ, я рада вас видеть, но уже поздно, уходите отсюда, не нарушайте мой покой.

- Как неприветливо и снова на «вы», дорогая, любимая моя, неужели ты не помнишь чудесных ночей?

Я просто таяла в его голосе, тем более что воспоминания встали такой ясной картиной.

- Но разве это мешает? Ладно, пустите меня, госпожа Кагуя – химэ, хотя бы погреться. Я проделал долгий путь, чтобы попасть к вам, и не ожидал такого холодного приёма, он даже холоднее, чем уличный мороз.

Что мне было делать? Я впустила его, и как–то даже не заметила, как мы оказались в постели. Он шептал мне слова любви, клялся всеми богами, что больше не бросит меня, и я не могла не отдаться ему вновь. Но время, к сожалению, никогда не на стороне влюблённых. Прошло несколько минут, а уже объявили о начале утреннего часа.

Я на скорую руку оделась и вывела его тайными ходами. Когда Югатоюмэ скрылся, вернулась в постель, легла. Странно, я помню сладость этой ночи, помню всё, и помнила раньше; но почему память отказывается чётко воспроизводить ночи, проведенные с законным супругом? Все будто в тумане, будто это был сон, а Югатоюмэ…. Нет, правильно говорят, муж без любовника – ничто. Зойсайт требует, чтобы его называли Лордом Зойсайтом и никак иначе; он никогда не проявляет ко мне интереса, называет только Возлюбленная или Дорогая Супруга. А Югатоюмэ говорит нежности, называет ласково, проявляет живой интерес ко мне. Он – прелесть; он - воплощение всего лучшего, что я делала в прошлой жизни; а муж – это обязанность, это всё то, что я нарушила в прошлом воплощении. Конечно, придворным дамам лучше – я всегда с завистью слушала рассказы подруг об их любовных похождениях, а теперь у меня тоже есть тайный союз, во всяком случае, пока я не желаю, чтобы кто – нибудь о нем знал. Всё-таки изменять мужу не зазорно. Пускай наша свадьба была предопределена в прошлой жизни, но в истинной любви нет ничего плохого, во всяком случае, так считается у нас.

Дзёри тихо постучалась и просунула утреннее послание с подарком. Я развернула свёрток – восемь тонких прозрачных нижних одеяний, постепенно переходящих от желтого к белому цвету – чудесная ткань. А стихотворение гласило

Как же прекрасно оно было сложено. Я тут же ответила и, незаметно для себя, заснула, думая, что муж без любовника существовать не может.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Нефрит покинул меня. Сначала я вздрагивал от каждого шороха, страшась, что Кунсайт все узнает и придёт ко мне разбираться. Вернее, нет. Я был бы не против, если бы пришел Кунсайт – я его не видел уже больше полугода, и был бы рад встретиться вне зависимости от повода. Но учитель ведь сам не придёт, а пошлёт какую – нибудь доверенную юму, а этого мне совсем не хотелось. Однако, похоже, что моя авантюра удалась – никто не приходил, Кунсайт писал исключительно безвредные письма, правда Нефрит вообще не проявлялся всё это время. Из писем Джадента я ничего не мог узнать о судьбе давнего недруга, а спрашивать прямо всё же было опасно. Так что, в общем, жизнь налаживается. Правда, она становится от этого ещё скучнее. От постоянного ничего не делания хочется полезть на стенку. Я чувствую, что теряю форму. Когда Кунсайт ежедневно заставлял меня заниматься – всё было легко и хорошо, но самому себя заставить (тем более что смотрят на это здесь, чуть ли не как на святотатство), очень трудно. От скуки я занялся двумя бесполезными вещами – начал читать романы Джейн Остин – благо у супруги они есть аж в нескольких экземплярах; и изучать английский язык. Романы оказались своеобразной вещью. Во – первых, они написаны в странной манере, которую я никогда ранее не встречал. Во–вторых, автор явно ставила перед собой цель показать нравы своей страны… Я, конечно, предполагал, что люди - существа безнравственные, но чтобы до такой степени! Уже одно то, что молодые девушки выезжают на бал, чтобы, насколько я понял, танцевать перед всеми; что мужчины делают предложение своим возлюбленным лично – было для меня неприемлемо. Чтобы перечислить все безнравственные поступки, описанные в романе, понадобиться не одна страница. С английским еще сложнее. Естественно, я никогда не заговорю на нём – транскрипция в учебниках не понятна и бессмысленна. Хорошо хоть, что пособия нашлись в избытке – существует целая небольшая организация, состоящая, примерно, из 10 – 15 юм, которая и переводит романы с английского на наш язык. У них я и позаимствовал учебники. Но учить человеческий язык – пускай и чисто на письменно–читабельном уровне - оказалось очень проблематично. Сказуемое ставиться на второе место, вместо последнего; безумное количество времен, которые, на мой взгляд, вообще не нужны; вместо иероглифов используются буквы, из которых складываются слова; а главное, у них нет оттенков и уважительных форм – к кому бы не обращались, слово «мать», например, звучит одинаково. В общем, совершенно невозможный, на мой взгляд, язык.

Примерно это я и изложил Кагуи – химэ, когда она поинтересовалась моими успехами в изучении.

- Мне тоже так показалось, Лорд Зойсайт. Я хотела освоить этот язык, но не смогла пройти и первого этапа.

- Простите, что вмешиваюсь, - сказала Третья, - но можно потревожить вас?

Я напрягся. В последнее время принцесса постоянно спрашивает меня о какой–нибудь загадке природы, объяснения, которой я частенько и сам не знаю.

-. Вот считается, что чувств пять: обоняние, осязание, вкус, зрение и слух. А как наука объясняет то, что мы можем слышать то, что происходит за стеной, но не можем этого видеть, осязать или вкусоощущать? Ведь, вроде, все они – органы чувств.

- Принцесса, - я устало вздохнул, - объясняется это дифракцией, но вам данное слово ничего не скажет. Вы постоянно пытаетесь узнать у меня какой – нибудь сложный закон физики или биологии. Но я не могу ничего пояснять, если вы не знаете основ. У меня предложение: если вам действительно интересна наука, то я могу дать книги, написанные на моем языке, но вы, вроде, его знаете. Если нет – я переведу, думаю, моих знаний уже достаточно для этого. Прочитайте их, если чего–то не поймете, я объясню, стану ненадолго вашим учителем. Когда поймете хоть что–то, тогда я попробую преподать вам сложные вещи. Согласны?

Я перевёл дух, ну что ж, теперь она от меня отстанет – не станет же действительно читать книги.

- Хорошо, - ответила Третья несколько резко, - если вы дадите мне книги, я их честно прочитаю и выучу, и тогда мы сможем нормально поговорить.

Я опешил. Мне и в голову не приходило, что она согласиться. Я считал, что все эти вопросы и заинтересованность, чтобы позлить меня. Ну не верю, не верю, что ей – барышне, выращенной в шелках и бархате, подобное интересно. Хотя, может, она сказала так, чтобы не чувствовать себя побежденной. В любом случае – ей уже завтра это надоест.

- Геология, математика, география, биология, физика, химия, медицина, астрономия…

- Благодарю, дайте биологию и медицину – эти названия мне хоть что–то говорят.

Я дал ей свитки и забыл об этом, но через неделю Третья вновь посетила меня. Я был один – жена тренировалась в искусстве игры на цитре. Принцесса вошла молча, держа в руке один из свитков.

- Да благословит Аматэрасу ваш путь, Лорд Зойсайт.

- Да восславиться Аматэрасу, - честно говоря, мне совсем не хотелось сейчас с ней разговаривать.

- Вы говорили, что, если я чего–то не пойму, то поможете мне.

- Да, конечно, - я вздохнул – ну чего там можно не понять?!

- Помните тот разговор во время дождя, когда вы рассказывали о Тёмном Королевстве?

- Да, прекрасно помню, - «да, такое забыть невозможно!»

- Вы тогда говорили о несвёртываемости крови.

- И вы сказали, что эта болезнь живёт на У хромосоме.

- Не упоминали, но я уже изучила этот вопрос. Так вот, в книжке говорится, что эта болезнь живёт на Х хромосоме, поэтому женщины и являются её распространителями.

- Подождите, - я попытался всё–таки вникнуть в то, о чем говорит принцесса, - ну да, на Х.

Странно, как я мог допустить подобную ошибку? Конечно, тогда мне было всё равно, что говорить, лишь бы девочки отстали. Я и представить себе не мог, что Третья слушает мой рассказ, а не веселится вместе с остальными. Всё же я её недооценил, а зря.

Мне вообще казалось, что она родилась не в том месте и не в то время. У неё были совершенно иные интересы, чем у других подружек моей жены. Несчастная девочка – в её стране женщина – ничто, она ничего не может. Не то, чтобы у нас было сильно по–другому, но мы используем женщин довольно часто. У них есть свои преимущества на войне, да и в мире. Естественно, никто не пошлёт барышню сражаться, но для более деликатных дел у нас уже давно применяются женщины. Если бы Третью можно было воспитать, сделать из неё что–то стоящее. Я слышал её суждения о политике, составленные только по слухам. В них есть детская наивность и глупость, но я чувствую рациональное зерно, которое могло бы прорасти. Нефрит как–то писал мне «Мы будем любой ценой удерживать «Мир во всём мире», пока сами не захотим разрушить его». Вот Треьтья как–то высказала примерно такую же мысль, только о своей стране. Конечно, это было сказано более по глупости, чем по логике, но в любом случае. В последнее время я все более понимаю, почему она часто приходит ко мне – ей не интересно с такими же, как она: лютни, цитры, сутры не представляют для неё ценности. Она хочет большего, но это большее невозможно получить при её социальном положении. Я могу потренировать её в науках, раскрыть красоты нашего мира, но делать это надо осторожно, чтобы никто не узнал, а то ещё обвинят в совращении принцессы. Хотя, по–моему, она и сама прекрасно всё понимает.

- Да, это действительно моя ошибка и ей нет оправдания. Но раз уж мы сейчас вдвоём, не могли бы вы пояснить мне, почему вас зовут Третьей.

- Понимаю, «Повесть о Гэндзи». Я читал её. Я имею в виду, почему вы Третья, а не Вторая? У вас принято давать младшим дочерям порядковые номера вместо имен, но ведь, кроме моей жены, у вас нет старших сестёр.

- Да, вы правы, - Третья тяжело вздохнула, - так повелела моя мать, средняя императрица.

- Я расскажу вам. Дело в том, что у меня была сестра – близнец, старшая меня на несколько часов. Моя мама нарадоваться на неё не могла. Как мне рассказывали, она безумно её любила – приходила чуть ли не каждый день, играла, даже иногда сама заботилась. Матушка является демоном звёзд, поэтому упросила отца дать нам звёздные имена. Меня назвали Хосидза - Госпожа звезда, а её Хосийамай – Звезда сладости – понимаю, что при дословном переводе получится чуть по–другому, но у нас считали именно так.

Мы прекрасно жили первые три года – дорогая маменька была счастлива, а потом случилось несчастье. Я не знаю, что произошло – мне ничего не говорят и не говорили раньше, а я, по малолетству, не запомнила. Но, в общем, произошёл несчастный случай, и сестра погибла, а меня чудом удалось спасти. После этого матери стало очень горько и одиноко. Представьте себе, Лорд Зойсайт, как ужасно мне жить сейчас и осознавать, что моя жизнь – причина расстройства моей дорогой родительницы. Я бы сделала всё, чтобы вновь оказаться в том времени и умереть, заслонив собой сестру. Очень неприятен такой грех – самим существованием отравлять жизнь любимого демона, пускай и не специально.

Когда я стала хоть что–то осознавать, то молилась без конца, чтобы боги послали матери другого любимого ребенка, но тщетно – она к каждому подходила, проводила один день и теряла интерес. Когда ей говорили, что очередной ребенок умер, думаю, она не проливала слёз – ведь лучше, если бы все умерли, но осталась в живых её любимая дочь.

Когда же настала пора менять мне имя – мама упросила отца, чтобы мне дали имя Третьей – в память о погибшей сестре. Я бы лучше вообще не получала взрослого имени – тогда она не вспомнила бы вновь о Хосийамай и не печалилась бы ещё больше.

- Да, действительно ужасно жить, будучи практически проклятой своей родной матерью.

- Я мечтаю умереть, только бы доставить ей радость. Жаль, что боги не могут вернуть мертвого в мир живых.

- Прискорбно, - мне было странно слышать такие разумные речи от женщины. Бедная Третья, она точно родилась не в свой век, - вы говорили о детях, которые появились после вас. А сколько у вас было братьев и сестер?

Прошла минута, другая. Третья что–то шептала, загибала пальцы. Меня это начало смешить – она что, вообще не в курсе, сколько у неё братьев и сестер?

- Вы уверены? - спросил я с легкой полуулыбкой

- Не совсем, но, по–моему, всё же девятнадцать. У меня родных точно десять, а вот сводных, нет, всё же, наверное, девять.

- То есть, вы хотите сказать, что из двадцати детей выжили четверо? – удивленно спросил я.

- Нет, ни в коей мере. Во–первых, никто никогда не нападет на императорскую семью. А во–вторых, мы никогда не попадаем под влияние эпидемий – мы от них уходим.

- В смысле – уходите? От болезни нельзя уйти.

- Хорошо, но, принцесса, а у вас в замке составляют генеалогическое древо?

- Тогда можно увидеть его, например, на четыре поколения назад?

Мы долго шли какими–то запутанными коридорами, пока не оказались у большой двери. Через служанку Третья объяснилась с хранителем ценных бумаг, и он спокойно впустил меня, дав необходимый свиток. Просмотрев его очень внимательно, я обнаружил несколько очень интересных вещей, которые многое объяснили.

Прадедушка Кагуи – химэ имел только одну жену и трёх сыновей. Жена умерла относительно недавно, а сам он жив до сих пор, хотя ему уже за сотню. Конечно, демоны живут дольше, чем люди, но всё – равно, возраст почтенный. Старший сын стал императором и женился целых три раза. В древе записаны только мальчики, но и их хватало с лихвой – у него было одиннадцать сыновей, из них восемь погибли в младенчестве или юности. Между прочим, это объясняет то, почему отец Кагуи – химэ женился так поздно. Он был сыном первой императрицы, но перед ним находились пять старших братьев. Следовательно, надежды занять трон не было никакой. Кагуя – химэ рассказывала, что её отец долгое время жил вблизи храма, собираясь принять постриг. Там его настигло известие о ранней кончине двух сводных братьев. Но оставались ещё двое родных – у обоих жены, и у одного даже ребенок. Но в 62 и 63 годах оба умерли, и императором стал теперешний правитель – последний представитель мужского пола в этой линии. Это объясняет то, почему он женился так поздно – в 27 лет. Но в любом случае, у него было семеро сыновей, и ни один не выжил. Таким образом, наследницей стала старшая дочь – моя жена. Но встает другой вопрос – почему нельзя передать власть другой ветке, где есть мальчики? Ответ я тоже быстро нашел. У дедушки Кагуи – химэ было двое братьев – один умер, не оставив наследника, зато у другого было целых два сына, которые, в свою очередь, тоже завели детей. Получалось, что сместились поколения – у Кагуи – химэ было три малолетних внучатых племянника, и один из них младше её всего на шесть лет. И ведь я попросил дать древо только на четыре поколения назад.… Какое же количество родственников там на самом деле? Становится понятно, почему военные правители не рискнули отдать правление другим родственникам – что бы началось.… Но опять же странно: из сорока одного представителя ветки, ведущей к Кагуи – химэ (с учетом всех жен и умерших в малолетстве детей), до сегодняшнего дня дожили только семеро; а в ветке троюродного дедушки из двадцати трёх членов живы до сих пор двадцать один. Ох, не нравится мне такое соотношение, что–то здесь явно нечисто.

Я вышел из хранилища, ощущая какую-то странную тяжесть на сердце. Дурные предчувствия не оставляли меня более ни на минуту.

Женщина не просидит 9 лет в молчании* - святой отшельник Дарума сидел в молчании девять лет. Статуэткам Дарума частенько дают женское лицо в насмешку, так как женщина никогда не сможет повторить его подвига.

Ночь Крысы* - считалась дурным временем для зачатия ребёнка.