Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Древа
Что-то меняется… Что-то остается тем же…
Хозяином дома был японец по имени Масато Сенджойн – представитель и главный директор фирмы, владеющей огромными капиталом и влиянием. И никто из жителей близлежащей деревушки не мог понять зачем теплолюбивому японцу нужен этот насквозь промерзший дом, построенный так далеко от людей в снежной и неуютной местности. Да ещё и никто не мог похвастаться тем, что видел, как Масато приезжал к себе. По дороге, проложенной за бешеные деньги к его дому только лишь раз пронеслась красная, словно кровь на снегу, Феррари. И с тех пор ни разу не приезжал он в свой коттедж. Да и самого Сенджойна видели только раз. Видели и не могли ничего сказать, кроме того, что на японца он нисколько не похож и, несмотря на нелюбовь к приезжим, в голос твердили: “Красив, как бог”.
Целый день в доме не было ничего слышно и не наблюдалось движения. И целый день над домом, словно на заказ, не взирая на сильный ветер, висела серая, хмурая туча. Висела и не пускала к нему и лучика света. Но на закате, вдруг, что очень редко бывает в этих холодных краях, небо подернулось легкой пеленой и настолько ярко запылало кровавым, золотым и оранжевым, что казалось вот-вот вспыхнет и вата облаков.
На один из балконов вышла девушка. Одна из ночных пришельцев. Теперь стало видно, что у неё прелестная фигура, симпатичное лицо, кроваво-красные длинные волосы и белоснежная кожа. На губах её играла улыбка, а если бы кто-то стоял рядом, он бы увидел белоснежные длинные клыки, выглядывающие из-под верхней губки. Было видно что женщина редко появляется в этом мире, что и неудивительно для вампира. По её осанке и наклону головы было ясно, что её не
привыкать управлять людьми, гордость и поза указывали в ней правительницу. Багряно–красный краешек солнца, уже почти полностью скрывшегося за горизонтом, будил в ней желание. На Земле её сдержанность таяла и растворялась, как кусочек льда над огнем, и желание пить кровь вспыхивало с новой силой. Её Лорды могли сделать ей подарок и принести девушку или парня с особенной кровью. Люди даже не представляют от какого количества факторов зависит вкус их крови. Волнение, страх, боль, любовь, радость… Все это придает ей совершенно разные привкусы, а болезни, голод, безумие, понимание скорой смерти не только оттеняют, но и вообще меняют вкус. Но хватит об этом.Девушка была далеко от места, где жила и властвовала. Другой мир, другой город, другой дом, другие проблемы… Да и погода совсем не та. Несмотря на холод она стояла в легком черно-багровом костюме, состоящем из шортов и маячки. Вдалеке раскинулся во всей своей ночной красе маленький городок. Совсем рядом темнела на фоне уже почти черного неба двуглавая гора. Белуха.
Просто прелесть как хороша она в своем снежном одеянии. Над головой распростерла свои ледяные объятья пустота, сверкающая миллионами звезд. А прямо под ней, словно отражение в стоячей воде раскинулся величественный мир людей, горящий сотнями огней светящихся окон, неоновых реклам, фонарей… Ветер треплет красные волосы, рвет легкое одеяние. Чудесная ночь. Зима подошла уже совсем близко. С заходом солнца становится достаточно прохладно. Дыхание зимы окутывает землю легким покрывалом инея, сковывает лужи тоненькой корочкой льда. Природа начинает приготовления ко сну, продляющемуся несколько месяцев. Незаметно вместо мелкой измороси с неба полетели крошечные замерзшие пушинки. В свете одинокого желтого фонаря, заглядывающего в окно, под резкими порывами
холодного ветра, они кружились в замысловатом и невозможно красивом танце, словно вальсируя к земле. Блестя и переливаясь каждой гранью они притягивали к себе её взгляд и не отпускали его до того момента, как мягко ложились на землю. Впрочем ложились только для того чтобы, замерев, слиться с сотнями таких же, как и они, но приземлясь на территории коттеджа, они расплывались и таяли, так как пожухшая трава и заледенелая земля хранили крохи тепла полученные за день от уставшего и негреющего теперь солнца… Такова была воля одного из приехавших.* * *
Девушка подняла глаза к небу и в них мелькнула тень боли. Мысли, бродившие в её голове были не из приятных.
…Когда боль одиночества пронзает сердце огненной стрелой, когда на солнце находит туча, чернее горя, когда весь мир сужается до клочка пространства рядом с телефоном, когда мысли, прогоняемые сознанием, все время возвращаются к Нему, просто пойми, что попала в клетку. Просто почувствуй, как в душе шевелится что-то древнее, разбуженное Его прикосновениями и взглядами. Распробуй вкус крови на прокушенных тобою же губах, и тупую боль за лобной костью, вспомни когда ты последний раз спала спокойно, когда внутри тебя не рвалось наружу какое-то странно-непонятное, но волнующее и тянущее чувство, когда поминутно не вспоминала Его лицо. А потом пойми, что не веря в любовь, попала в её прочные сети. Престань вздрагивать от каждого телефонного звонка и бросаться к трубке. Просто попробуй забыть... Теряя мысль, не понимая речей подруг и родных, роняя из рук вещи, забывая себя, попробуй отпустить Его. Он не позвонит, не встретится на улице, вопреки желанию не станет писать тебе писем и говорить нежных слов.
А рядом с тобой в это же время будет страдать другой человек. Глядя на тебя как на прекраснейшую из богинь, вздрагивая от нежности, при звуках твоего голоса будет трепетать другая любовь. И когда эта любовь протянет тебе руку, в надежде сжать твои пальцы не как друг, а как любимый, ты поймешь, что все много хуже, чем ты думала в начале. Отсрочишь решение, но этот треугольник не оставит тебя ни во сне ни днем.
* * *
Два шага вперед. Прохладное дерево паркета под ногами. Темнота. Такая знакомая и родная. Тишина. Такая ощутимо близкая. Мои вечные спутники. Устала. Когда-то я так же вышла на балкон. Такая же усталость что и сейчас лежала на плечах. Такое же запустение царило в душе... Но тогда я сделала ещё один шаг. С тех пор изменилось многое. С тех пор забылись многие. С тех пор осталась лишь пустота в душе. Там где когда-то теплился негаснущий огонек любви. А затем тот
кого я так любила, за кого была готова отдать жизнь, безжалостно затоптал этот дрожащий мирок. И свет, освещавший душу, помогавший совершать прекрасное, жить, погас. И чудесный сон обернулся кошмаром. Дрогнул и поплыл перед глазами мир, когда Он отвернувшись и обняв другую, пошел прочь. В душу прокрался холод, засел занозой, не дал спать. Опустились белые крылья. Потух взгляд. А потом я, так же как и сейчас стояла на балконе.Целый день я балансировала на грани сознания. Стояла, смотрела вниз, но думала о Нем. Вот Он оборачивается, заглядывает в глаза, тень узнавания побегает в них. А я стою и не могу поверить, что я ещё жива, а может быть... Едва заметная усмешка чуть трогает такие любимые уголки губ. Едва заметно приподнимаются плечи. "Прости, я не знаю как так получилось." и ни тени сожаления. Семь слов, застывших во взгляде и улыбка девушки, жмущейся к его плечу в пьяной истоме. А я еле стою на ногах. Небеса обрушились на плечи... Придавили, не дали дышать, сократили весь мир до его глаз, воспоминания его рук на талии. Я не знала как жить дальше. Просто теперь уже незачем. Тогда я, не помня себя, плывя в густом мареве перед глазами, побежала к дому. Стоящие в глазах слезы грозили в одно мгновение залить щеки. Залетела в дом, хлопнула дверью. Прижалась спиной к твердому и теплому дереву. И вдруг ссутулившись и спрятав лицо в ладонях разревелась. Сползла спиной по двери, села на пол. Сознание плыло, отказывалось верить увиденному, мысли путались, мешались и, как назло, разбегаясь, постоянно возвращались к Нему. Так и сидела, а соленые капельки все падали и падали на юбку, и, составляя на ней узоры, не собирались останавливаться. Не знаю сколько так просидела. А потом, когда кончились слезы, пришло опустошение… В душе что-то оборвалось. Сейчас я была так же похожа на себя, как и перерезанная нитка, на которую когда-то были нанизаны бусы, на жемчужное ожерелье.
Я зашла ванную и достав лезвие просто механически провела по запястью. Как завороженная посмотрела на каплю крови, сбежавшую вниз, на тонкую багровую ниточку. Сердце пропустило удар. Не понимая что делаю располосовала руку еще в пяти местах. Неглубоко, но с наслаждением. Встала намочила вату йодом и прижала к ранам, чуть не зашипев от полыхнувшего на кисти огня. Боль тела способна, хоть и ненадолго, вытеснить боль души. Да пусть саднит руку, пусть болят раны, но только не надо, воспоминаний. Устала думать и передумывать. Надоело рассуждать о том, что было бы "если бы"... Это "если бы" преследует меня от рождения. А потом поняла, что не смогу жить без него.
Простояв на балконе всю ночь, чувствуя на коже теплое дыхание лета, вдыхая запах трав и звезд, я решила, что не стану унижаться. Я просто не должна видеть его и смогу забыть. Подняв розовые, влажно блестящие глаза вверх, я смотрела на ртутные капли, наблюдающие за людьми с огромной высоты. Звезды знают все. Они существовали многие тысячи лет до нашего появления на земле, мы любуемся ими всю нашу жизнь, да и через миллионы лет после нашей смерти, звезды будут единственными хранителями памяти о нас. Вот и сейчас они смотрят, сочувствуют, понимают, и ничем не могут помочь, кроме обещания счастья в будущем. "Только забудь и мы поможем... Мы подарим тебе свой свет... Мы будем говорить с тобой, мы предупредим от ошибок, укажем верный путь. Мы будем рядом каждую ночь и каждый день! Просто взгляни на небо, и увидишь бессчетное множество миров, посвященных тебе..."
И я поверила. Я пыталась забыть, разлюбить. А ночами, мучимая бессонницей и воспоминаниями, стояла на балконе или, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на эти такие далекие и такие родные огоньки. А потом оборвалось что-то в душе и я поняла, что не могу больше себе лгать, что не смогу ни забыть ни разлюбить, ни убежать. Я перестала спать, стоило коснуться головой подушки, прикрыть усталые глаза веками, и видела его улыбку. Стоило остаться в темноте и тишине и казалось, слышу над ухом его шепот, казалось вот-вот его руки лягут на плечи. Я начала сходить с ума. Больше так жить не было сил.
Поворот ручки. Два шага вперед. Прохладное дерево паркета под ногами. Темнота. Такая знакомая и родная. Тишина. Такая ощутимо близкая. Мои любимые спутники. Усталость мёртвым грузом лежала на плечах. Запустение и холод царили в душе... Слабая улыбка. Вот теперь все. Еще шаг. За перила. Шаг вперед в ночь, в пустоту. Не зачем жить, зная, что не нужна любимому человеку. Ночь принимает меня в свои объятья. Кто-то однажды сказал, что смерть улыбается всем нам, а мы просто должны улыбнуться ей в ответ. И я улыбалась. Перед глазами пронеслись полосой видений опустевшая улица, лавочка под деревом, где мы так любили сидеть вдвоем и, куда теперь он водит свою, вечно пьяную или обкуренную, подругу, его глаза и губы... Я не оставила ничего после себя, да и некому. Всем, с кем я раньше общалась, я была просто нужна, не из-за каких-то чувств, а из выгоды. Они использовали меня в своих целях, впрочем, как и я их в своих. Подняла глаза вверх.... Надо мной клубилась тьма, а на ней, словно бисер на бархате были рассыпаны звезды. Они уже не пытались удержать меня, просто сверкали ярче
чем обычно, прощаясь. Обливая меня своим холодным, неживым светом, они звенели, наполняя ночной воздух прекрасными и успокаивающими звуками. Ветер шевелил кроны деревьев, и листья шуршали, шепча мне о красоте окружающего мира. Прямо перед лицом, царапнув щеку, мелькнула ветвь тополя. Плеснув мне в лицо запахом зелени и рассыпав по плечам волосы, ветер, Его пальцами провел по скуле, коснулся шеи. Все это пронеслось в сознании в считанные мгновенья, за это время бешено бьющееся сердце успело стукнуть только три раза...А потом темнота сгустилась вокруг, стала вязкой и непроходимой, поймала, вобрала в себя и я поняла, что умерла. И не стало ничего. В этой жидкой, густой темноте можно было ходить, можно просто часами сидеть на месте. Под ногами не твердая поверхность, а словно что-то живое, мягкое. Нет ни ветра, ни запахов, не видно даже руки, приставленной ладонью к самому носу. Но, как ни странно, нет чувства одиночества. Эта тьма жива. Она дышит вместе с тобой, она повторяет жесты…
Так началась её новая жизнь. Эта темнота, через какое-то время вывела девушку в зал с высоким сводчатым потолком, с уходящими в высоту стенами. Она дала ей магические силы, сделала Королевой маленького мирка под названием Темное Королевство. С тех пор Берилл отобрала себе четырех Лордов и множество слуг-юм, но вот спокойствия, которое было у неё до встречи с Ним не обрела.
…Мои Лорды - величественные и прекрасные демоны, не знающие слабости. Они привязаны ко мне силами тьмы. Они не всегда ладят между собой и постоянно, на виду слуг, хранят ледяное спокойствие и непомерно жестоки, но с недавнего времени мы подружились и я узнала прелесть простой, спокойной дружбы. Судьба королевства нелегкая ноша… Последний раз наравне с кем-то, не боясь промахов, я общалась на Земле с подругами, но
это было совсем не то, что сейчас. Когда мы вместе, мы стремимся поддерживать друг друга и даже Неф и Зой, вечно грызущиеся и ругающиеся, спокойно устроившись в креслах беседуют ни о чем. Вечные трудяги Кун и Джед забывают о делах Королевства и спорят о том, как должны выглядеть их дворцы и где их расположить.Этот мир ужасен. В нем нет теплого ветра, нет дыхания моря, шороха травы, запаха озона, или мокрой после дождя земли. Деревья, растущие здесь, черны и опасны, большинство из немногочисленных видов растений, редко встречающихся глазу, хищны, водоемы грязны и не предназначены для купаний. Низвергающиеся с небес в сопровождении низких клокочущих звуков потоки кислоты, с трудом напоминают дождь. И еще здесь никогда не бывает светло. Словно между солнцем и
землей висит вязкая полоса тумана, поглощающего каждый луч, рискнувший осветить этот мир.Я стала вампиром. И, хотя и не жажду крови, с рвением маньяка, не могу есть простую твердую пищу, да и не смогла бы питаться этими жирными червями и личинками, считающимися едой. Если на Земле считают, что ад - это огонь и боль, то они ошибаются. Ад - это мой новый мир. Мои Лорды, как и я обладают магией. Лед, огонь, звезды, иллюзии и я, как королева, всеми стихиями и наваждениями вместе. Нередко, дав задания, я отпускаю их на Землю, к теплу и траве. И совсем редко, оставив мощную иллюзию, поддерживаемую энергией моего шара, мы все вместе покидаем это место. Всегда, приходя в ваш мир, мы "привозим" с собой дождь, с потоками воды, раскатами грома и ветром. Я не могу находиться на свету и в тепле, а они все же демоны. День мы отсыпаемся, а потом целую ночь мы вкушаем прелести этого мира. Впитываем запахи и краски этого мира, чтобы жить этими воспоминаниями до следующего посещения Земли... А затем снова холод и темнота грубого, жестокого, но нашего мира.
* * *
… Страдания неотъемлемая часть нашей жизни… Если бы мы жили не испытывая страха, боли, не подвергаясь лжи, просто не смогли бы по достоинству оценить все прелести счастья, радости, спокойствия, умиротворенности. Такова наша жизнь – извечная зебра белых и черных линий. Нередко же, идя по темной полосе судьбы переживая невзгоды, преодолевая свои проблемы, мы считаем себя самыми несчастными. Самыми потерянными. Мы закрываемся от мира и людей, копаемся в своих душах и сердцах, и не понимаем тог, что часто рядом с нами нога в ногу, бредут столь же уязвленные люди. А стоит приглядеться повнимательнее, коснуться сердец этих несчастных и свои беды нередко кажутся пустяком, мелкими волнами с барашками пены на гребнях, по сравнению со штормовой волной. Только мы все до единого копаемся только в себе, не видя ничего за кончиком собственного носа…
Оторвавшись от наблюдения за полетом снежинок, я зашла в теплый дом. Так я и знала. Нефрит и Джед ушли наверх. В спальню. Кун, как и всегда сидит на террасе. Ему-то никогда не бывает холодно. Его стихии лед и хаос. Да и сам он, словно ледяная глыба. По его лицу никогда не видно что он чувствует. Никогда не скажет он ни одного нежного или “сюсюкающего” слова. Всегда строг и сдержан.
Хотя нет – не всегда. Зой запросто топит его ледяное спокойствие. Вот и сейчас он сидит вольготно откинувшись в мягком кресле. Само олицетворение божественной красоты. Минимум одежды: светло-серые джинсы обтягивают мускулистые бедра и ближе к колену чуть клешатся. Выпущенная из них шелковая серая рубашка, как всегда почти обнажает смуглую, накачанную грудь. При звуке моих шагов он стремительно повернул ко мне голову, расплескав по широким плечам серебристые, чуть отливающие голубым волосы. Легкое движение длинных темных пальцев и рядом с его креслом появляется ещё одно. Сейчас мы не в официальной обстановке, поэтому без штампованных фраз и жестов просто забираюсь с ногами в пушистый уют этого мягкого гнездышка. Здесь холодно, но Куну это не мешает сидеть так легко одетым не двигаясь долгое время, однако, зная то, что я в меньшей степени люблю мерзнуть, он тут же материализует теплый плед укрывающий меня от подбородка с свесившийся до пола. Так и сидим.
Согласное движение рук и головы и на небе вспыхивает всеми оттенками зеленого огромное покрывало. Кун не отрывая взгляда творит что-то невозможное и великолепное. Величаво и неторопливо раздвигаются портьеры, накатывают высокие волны, поднимаются рои насекомых, раскрываются бутоны громадных цветов – северное сияние – одно из наших любимых развлечений. Двумя этажами выше, я знаю, стоят рядом, прильнув к стеклу, бликующему зеленым, Джедайт и Нефрит, словно мальчишки любуясь этим чудом природы Земли и восхищенно вздыхая, когда Кунсайт придумывал что-то особо прекрасное. Когда на небе, полыхнув последний раз ослепительно изумрудным светом огромный факел и Кун прикрыл глаза цвета хрома, я опустила голову. Из его прошлой жизни я знаю только то, что он был богат и смел, но где и в какую эпоху он существовал я не знала. Ведь если мы все собрались в том темном мире, то на это должны быть какие-то основания, и зная историю своей жизни и смерти я вдруг захотела узнать побольше о нем и его “прошлом”. Одернув себя, и подумав о том, что ему может быть неприятна эта тема, я уже открыла рот, чтобы спросить когда он собирается с боем брать кухню, и с кактализмами на плите готовит есть, как, вдруг, поинтересовалась:
Вспыхнув серебряными огнями, его глаза взлетели к небу. Впервые в жизни я видела Такое выражение на его обычно спокойном лице. Боль утраты, сожаление, вина… Он посмотрел на меня и, готова поклясться, в его глазах сверкнули слезы. Я открыла рот, чтобы извинится, сказать, что если не хочет может не рассказывать, и захлопнула его. Тихий, чуть дрогнувший голос и опущенные глаза сказали мне, что за внешним извечным ледяным спокойствием скрывался чуткий человек. Ему самому будет полезно выговориться. Дыханием прохлады, его голос прошелестел по полу, набирая силу.
- Это было давно. В 1674 году я родился в семье английского дворянина. Родители были счастливы. Я был долгожданным ребенком, первенцем.– Его глаза полыхали какой-то детской радостью.– Я рос, мы были счастливы. А потом на охоте на волка произошел несчастный случай с отцом. В тот вечер, когда я зашел к матери, пожелать спокойной ночи, нам сообщили эту “радостную” новость.– Теперь серебро глаз плыло болью воспоминания.– Мать побледнела как смерть и выбежала встретить сани, на которых его должны были доставить в имение. Но когда сани остановились отец был без сознания. Его перенесли наверх, послали за лучшими врачами округа, но даже с их помощью он не прожил и трех дней. Почти постоянно плавая в мире грез и видений, он только несколько раз пришел в себя, и только в первый узнал нас. Мать рыдала целыми днями и слегла в постель. На рассвете четвертого утра отец последний глаз открыл глаза, позвал меня и мать, но не узнал ни меня ни её, бредил, просил простить его за то, что так скоро покидает нас. Мать убежала в слезах. Это и к лучшему. Она не видела, как он всхрапнул, дернулся, и обмяк, вцепившись в одеяло перевязанными руками. Не видела как с его губ падали капли крови на пол, как шелковый платок медленно скользнул с прикроватного столика и мягко опустился в красную лужицу. Как по кипельно – белому кусочку ткани расползалось яркое багряное, почти черное пятно.
Я винил во всем только себя. Если бы мы не поссорились утром того дня и я не отказался ехать с ним все было бы иначе. Он был взвинчен и поехал на моей лошади. Если бы не та ссора на Лере ехал бы я, и упала бы она подо мной. Мать болела. Целыми днями вокруг неё увивались доктора. Она слабела на глазах, словно вместе с отцом потеряла источник жизненных сил. Врачи твердили, что она сама не хочет продолжать жить, и хором вещали найти в этом мире то, что заставило бы её очнуться, отвлечься, посвятить себя этому чему-то. И я, дурак, искал, стремился найти ту вещь, которая привязала бы её к жизни и не понял, что этим чем-то был я. В то время, что я искал, бегал по имению и его окрестностям, метался в поисках, я должен был быть с ней. А когда стало ясно, что теперь даже столь великая сила, как любовь матери, не сможет вернуть её к жизни, я понял, что надо было каждую секунду, каждый миг просто быть рядом. Только вот было поздно. Я видел и её смерть. Её небесно голубые глаза, бессмысленно смотрящие в потолок, я запомнил навсегда. Её руку, безвольно свесившуюся с кровати.
Должно быть они встретились за гранью этого мира, и теперь вместе. Они так любили друг друга… А я остался один. Тогда-то я и поседел. А через полгода от лихорадки погибла моя будущая жена. Нам оставалось несколько дней до свадьбы. Я только начал надеяться на возможность нового счастья… Слезы высохли давно. Сердце, как оказалось, умерло только тогда. В первейшей же войне я, попросил назначение в первые ряды. Я бился как мог, выкладывался на полную. Я показал все на что был способен. Никто не сможет сказать, что я умер, как трус или подлец.
А потом попал в необычный мир. У меня появились странные способности, пугающие меня. Я учился обуздывать Силу и преуспел в этом, не зря же ты выбрала меня Первым по силе Лордом. Сейчас я нахожу достаточно неплохой свою “новую” жизнь. Смерть ослабила силу прежних чувств, однако не лишила их. Теперь у меня есть вы, служба и новая жизнь. Неплохо я считаю.
Он замолчал и вопросительно посмотрел на меня. Легкая улыбка тронула его тонкие губы. Ласково он снял слезу с моей щеки, и я только сейчас поняла что по моему лицу тянутся две мокрые дорожки. Я встала и подойдя к нему устроилась на его коленях. Прижалась к его груди, как ребенок обняла за шею. Он прижался к моему виску своей щекой.
Снегопад на улице усилился. Рой огромных белых мух кружил перед стеклянной стеной. Одним жестом Я распахнула окно. Воспользовавшись этим, они тут же закружились по комнате. На террасе было остаточно холодно для того, чтобы вскоре на полу образовались миниатюрные сугробы. Причем, садясь на Куна, снежинки и не собирались таять. Сейчас он был настоящим демоном. Властителем льда и холода… Прекрасным и ледяным. О том, что он не фигура, сделанная изо льда говори только легкое дыхание на моем виске и сильные мышцы, прокатывающиеся под кожей на груди. Было где-то около трех. Что ж… Ночь в самом разгаре…
Когда, час спустя, мы уже полностью успокоившись болтали о чем-то совсем непонятном но интересном, к нам, поежившись вошел Зой. Выглядел он, как довольный взъерошенный котенок. Густые, чуть взъерошенные, мягкие и длинные пламенно – рыже волосы спадали до талии. Увидев нас, он начал нас обругивать, что, мол, не жалко нам дом морозить, что и так холодно, а мы ещё и окна расшиперили, что снег по комнате летает, а нам, мерзлякам, хоть бы что. Кунсайт, как его учитель и просто лучший друг намекнул ему о том, что вместо того, чтобы осыпать нас этакими “комплиментами” лучше бы пригласил в дом. Он хихикнул и (как и следовало бы ожидать от Лорда огня и ветра), легко раскрасневшись от неловкости “сдул” нас в телепорт в комнату с камином. Вслед за нами в образовавшуюся воронку засосало ещё и “мое” кресло, которым нас всех троих и накрыло. Картинка была хоть падай… Переплетенные руки, ноги, головы, смешение кровавых, огненных и платиновых волос, цветной плед и сверху кресло, ставившись в потолок ножками... Обстановка в комнате стала непринужденной и окончив хохотать мы расположившись на мягкой и теплой шкуре у камина, сели голова к голове и начали болтать ни о чем, наслаждаясь просто присутствием друг друга. А потом Кунсайт попросил Зоя рассказать нам о его прошлом. Зой пожал плечами и предупредив о том, что это не такая уж интересная и занимательная история начал рассказ…
Он родился где-то в 457 году до нашей эры в Шотландии. Его воспитывали кельты. Он стал весьма неплохим друидом…
- Мы поклонялись всему живому. Мы жили среди великолепных лесов, населенных дриадами и другими столь же необычными и считающимися сказочными существами. Мы защищали природу, к которой никто, кроме нас, не относился как к чему-то живому. Никто не смотрел на небо, никто не любовался прозрачными озерами и лесными цветами. Зато каждый из римлян считал своим долгом проходя мимо дерева сломать ветку, оборвать листья, плюнуть в водоем, сбить голову цветку, растоптать гриб…
Мы стремились защитить все это, не дать этим варварам так обращаться с природой. Мы преклонялись перед солнцем и пили росу, а они радовались дармовой выпивке и продажным бабам. Мы просто не могли ужиться вместе. И вскоре они пошли в завоевательные походы на нас. Мы сражались, хотя никто из нас не предпочел бы держать в руках меч тому, чтобы попробовать мирно решить дело. Но они были лучшими воинами и только некоторые из нас могли сравниться с ними. Я входил в один из таких отрядов, мне способствовало то, что жрецом, я часто танцевал перед огнем, и по пластичности и гибкости превосходил многих и кельтов, и друидов, и, естественно, римлян.. Мы выступали в первых рядах, чтобы хоть немного измотать римлян, перед тем как они встретятся в бою с нашими товарищами плохо владеющими мечами и копьями. Но ничто не могло спасти нас. Вскоре племена кельтов перестали существовать.
Я бился, желая погибнуть в бою, но они взяли меня в плен, просто-напросто замотав какой-то рыболовной сетью. Узнав же, что я был жрецом, что помогал приносить жертвенные дары лесу ( нет не людей а просто больных животных, которые не смогли бы выжить, а просто распространяли заразу дальше), то разразились смехом и сказали, что учтут это потом. Они обращались со мною хуже чем с другими, а когда пришла моя пора предстать перед глазами одного из военачальников Цезаря, то эта грязная похотливая скотина обозрев меня с ног до головы просияла и предложила мне “греть его постель”, когда же я отказался и высказал ему все, что о нем думаю, меня просто приложили чем-то по голове и отволокли в подвал.
А потом эти “прославленные и честолюбивые” римляне собрались посмотреть, как меня будут “приносить в жертву моим же богам за то великое оскорбление, которое я посмел нанести Военачальнику Квиллу”. Меня сожгли на костре, как какого-то быка, но я не кричал… Они так и не сломали меня, чем я и заслужил, наверное вторую жизнь. А теперь вы – моя новая семья. За вас я отдам свою жизнь. И не один раз.
Когда он закончил в комнате повисла тишина. Мы сидели, молча глядя перед собой, пока вдруг со второго этажа не раздались звонкие перезвоны мечей и громкое повизгивание Джедди и нефа. Обстановка разрядилась и мы, сползшись и сев голова к голове просто радовались друг другу. Мы мило беседовали, смеялись, шутили и просто весело проводили время, но я никак не могла забыть слова Кунсайта, пульсирующие в голове при виде его глаз или золота волос Зоя: “Теперь у меня есть вы, служба и новая жизнь”, “За вас я пожертвует жизнью. И не один раз”… И к этому прибивались, волнами о песок, мои так давно похороненные, но сегодня поднявшиеся наверх чувства "Прости, я не знаю как так получилось"… Нда, мы похожи… И неизвестно кому из нас прошлая жизнь преподала самый жестокий урок… Остались только два демона, о прошлой жизни которых я не знала, да, впрочем, и не хотела бередить их душевных ран, судьба, однако, распорядилась по-своему…
Джедди и Неф лежали рядом на одном большом диване и смотрели в потолок. Прекрасный, как звезды, и такой же непостоянный Нефрит, перебирал пряди своих густых, длинных каштановых волос и, синими, как небо после заката, глазами на смуглом аристократичном лице рассматривал потолок. По его воле эта комната имела необычную форму. Они с Куном потратили много энергии пока сотворили то, что хотел Неф. Стены, словно были накрыты половиной сферы. И на эту сферу Нефрит “положил” небо. Конечно он его не положил, просто этот купол полностью повторял звездную карту. И звезды в нем кружились, шли, точно повторяя передвижение настоящих светил за день и ночь. Сейчас на Земле царила ночь и он разговаривал со звездами. Он играл. Давал координаты, и они, складываясь в лишь ему понятные узоры, рассказывали и показывали ему происходящее там…
Джед лежал голова к голове с другом. Его светлые, короткие, чуть вьющиеся волосы и светлая кожа делали его похожим на желтенький одуванчик. А его светлые и чистые глаза, напоминающие цвет неба в солнечный день, искрились и сверкали. На губах играла едва заметная улыбка. Он видел как Неф непроизвольно перебирал свои великолепные волосы, и вдруг подумал, что сейчас его друг так похож на кота. На большого объевшегося и поэтому довольного кота.
Вдруг Нефрит вскочил одним гибким и сильным прыжком и, весело рассмеявшись выхватив из ниоткуда свой чудесный меч, картинно взмахнул им, и крикнул:
Джедайт же в притворном ужасе откатился прочь, сотворил на своем лице выражение крайнего ужаса, выдернул из подпространства два своих любимых кинжала, блеснувших в отсвете огня в камине. И они понеслись по комнате, набрасываясь дуг на друга, плетя стальные защитные сети клинками, вертясь волчком и весело хихикая. По комнате круша мебель понеслись, закружились, завертелись две стройные высокие фигуры… Взмах кинжалов, их скрещение и падает балдахин кровати, с подрубленными стойками… Сверкающая дуга меча и тяжелая тюль срывается с окна и приземляется на пол обвиснув клоком... Пинок и стул с резными подлокотниками разлетается о стену. Вопль, с небольшим добавлением магии, и от высоты звука разлетается, брызнув во все стороны стекло на окне.
Нефрит плюхнулся на мягкий, огромный диван и еще раз залился смехом. Взмахнул руками, восстанавливая разрушенную мебель.
Смеясь стали рассматривать нанесенные друг другу раны. Нефриту располосовали руку и через плечи пролегли скрещенные полосы, Джеду же вскрыли шею на отмахе меча. Зеленая кровь уже почти не сочилась – раны затягивались на глазах, и через три минуты от них не осталось даже воспоминания…
А потом в комнате повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Джед поднял глаза и произнес:
Я рос, учился, стремился к тому, чтобы приемные родители могли гордиться мною. А потом в одну из интрижек при дворе “замешали” и моих родителей. Хотя они и не участвовали ни в чем, их обвинили и отправили на казнь. Меня король оставил при себе, все-таки питал он ко мне симпатию. Я служил ему честь по чести, и был верным вассалом, я пошел в добровольческую армию, я рвался в бой и нередко наводил страх на врага, так как практически мастерски владел кинжалами и мечом. Но однажды меня совершенно лживо обвинили в соучастии и оказании помощи людям, пытавшимся покуситься на Его величество.
То, что сделал Его величество было ударом ниже пояса. Он был мне вторым отцом. Король отправил меня в первые ряды немногочисленной охраны, одной крепости на границе, но по сути дела, все понимали что не сегодня–завтра она либо падет, либо сдастся врагам. Мы дрались, как львы, и погибая я стоял спина к спине с последним из защитников крепости. Мы не могли даже посмотреть друг на друга. Я помню его сильную спину, и свое восхищение его искусством.
Я поклялся себе, что если каким-либо чудом я останусь жив, непременно найду его, узнаю поближе и попробую сделаться его другом. Нас не могли убить несколько часов, но мы были не железные. Окруженные кольцом врагов, непрестанно прибывавших на места погибших, мы яростно рубились, но нас смяли числом. Меня задели мечом по шее, плечу, руке. Яркая алая кровь мгновенно залила ворот рубашки, ткань на груди, спине, землю под ногами. Падая, я пытался повернуться, что бы посмотреть на его лицо, но кровь залила глаза. Я почувствовал, как рядом упало тело. Умирая я держал его пальцы в своих. Мы погибли героями…
Во время рассказа Джедайта, Нефрит сидел неподвижно, неестественно выпрямившись и широко открытыми глазами глядел на друга. Повисшая в комнате тишина волнами накатывала на демонов. Наконец Нефрит смог справиться с голосом и спросил когда и где родился Джед. Как вскоре выяснилось, Нефрит, как и Джед служил той же королевской семье, с тою лишь разницей, что он был потомственным дворянином и должен был занять большой пост, после смерти отца.
Но случилось так, что при дворе он встретил милую девушку, только что вышедшую в свет, только что достигшую возраста шестнадцатилетия. Неф влюбился по уши в её глаза, цвета озерной воды ранней весной, в её светлые длинные волосы, в прекрасные черты лица, в маленькие ручки и белую кожу. Он олицетворял её с богиней. Любовь бурлила в его крови, поднимала из глубин души что-то неведомое раньше, волнующее, нежное. Только вот красавица поиграла с ним в любовь, построила из себя невинную милашку, а потом бросила ему записку в которой говорила о том, что он её недостоин, да и не готова к таким чувствам и отношениям. Он это и понял и прочувствовал, когда несколько дней спустя, стал свидетелем того, что она творила на сеновале с конюхом. Вот кто оказался её достоин… Она совершенно не помнила о том, что не готова к таким отношениям. Сладострастно извивалась и вопила.
Эта злая шутка не сломала его, просто согнула до треска. Он начал соблазнять каждую встречную симпатичную девушку и вскоре достиг в этом деле практически совершенства. И никогда не давал волю каким либо чувствам, кроме симпатии и может, благодарности за хорошо проведенную ночь. А потом понял, что обманывает себя и просто мстит всему женскому роду за проступок одной из них.
В далекой и засиженной мухами, никому не нужной крепости на краю королевства он изнывал от скуки и целыми днями его лучшим другом был меч. Все его развлечения заключались в том, чтобы биться с воображаемыми противниками, совершенствуя свои навыки владения кликом. А потом, когда на королевство напала соседняя, раньше дружественная страна, крепость Моритан оказалась прямо на их пути…– теперь настало время Джеда открыв рот слушать и изумляясь вникать в суть рассказываемого. А Нефрит, стоя у окна, освещаемый ярким золотым светом полной луны, обволакиваемый каштановой гривой, чуть шевелящейся от холодного ветерка, дующего из неприкрытого окна, продолжал…
Когда ему снесли голову, Нефрит возглавил оборону этой забытой королем, просто отданной врагам крепостенки. Все кто был в обороне, были неплохими воинами, и дорого продали свои жизни. Но вот настал момент, когда последние воины сбившись в кучу пытались отразить натиск нападавших, уже понимая, что не выживет никто, что крепость пала.
Да Джед… то что задело тебя по шее был не меч. Это была стрела. С бронебойным наконечником. Когда ты осел, я получил три стрелы в грудь, прежде чем свалился рядом. Лежа в луже нашей крови, это меня ты взял за руку. Твоя клятва оставшись в живых получить дружбу того воина осуществилась. Я рад, что тогда со мной был ты!
Джед медленно, словно во сне поднялся с кровати. Его широко открытые глаза смотрели на Нефа с восхищением и пониманием. Так вот почему ему показались такими знакомыми жесты друга, машущего своим замечательным мечом, инкрустированным нефритом. Когда они осознали то, что только что стало известным. Когда поняли, что спустя такое огромное количество лет все же встретились, что так долго не знали правды, и если бы не случайность не узнали друг друга, то на радостях скатились вниз по лестнице и довольные и обнявшись за плечи рассказали всем “новость”. Зой, я и Куня искренне порадовались за них, а потом Первый глянул на меня и тихо сказал:
И я рассказала. Глядя перед собой, не поднимая глаз я рассказала им, как проиграла битву с Ним. Как сдалась. Теперь, я думала, они могут запросто пересмотреть свое ко мне отношение – так сильно не вяжется мой настоящий образ с тем, который я создаю при подчиненных. Когда я закончила и подняла глаза, я не увидела в их лицах осуждения или упека. Просто они поняли. А Кун и Неф даже прочувствовали. А я наконец-то поняла, почему мы пятеро правим в Темном Королевстве: пятерка чувствующих и понимающих людей в мире безумства и безжалостности… Да чувства всегда правили мирами…
Мы просидели остаток ночи перед камином, слушая потрескивание дров, завывание ветра за окном и в каминной трубе… А потом просто развлекали друг друга. Как обычно Кун при помощи замораживающей магии сделал по копии каждого из нас из чистого и прозрачного, нетающего льда; Зой устроил настоящее представление с огнем, а напоследок выжег нам прекрасные узоры на маленьких дощечках; Нефрит, посоветовавшись со звездами и порасспросив их о том – о сем сделал нам предсказания на ближайшие полгода, с предостережениями на случай “вот здесь неплохо бы и соломки подстелить”; а Джед практически до утра показывал нам самые прелестные места Земли. Он создавал иллюзию места, причем настолько реальную, что можно было нюхать цветы, трогать зверей или даже “намочить” руку, опустив её в ручей.
* * *
Небо только начало светлеть, По очереди стали тухнуть звезды, и полная луна стала терять цвет, словно становясь прозрачной. Пять темных фигур стояли на крыльце коттеджа у подножия горы. Было видно, как светловолосый парень предложил что-то остальным и как перебив его речь что-то сказал другой, с длинными вьющимися, какого-то темного, из-за недостатка света, непонятного цвета волосами. Все поддержали второго и подняв руки девушка закрыла глаза. С небес в ее ладони ударила волна нестерпимо яркого, отливающего розоватыми и голубоватыми цветами света, обвилась лозой вокруг её тела, спустилась на землю, очертила круг, возле ног сделавших шаг к девушке, парней, и вдруг окутала их словно купол, и вспыхнув разлетелась во все стороны. Домик стоял прелестный, стройный, красивый и такой же пустой, как и всегда. Словно не было никого внутри, словно не было разговоров и потрескивания горящих дров, из каминной трубы не шел дым. Падал на траву пустого двора снег, и лишь только пять прозрачных льдистых фигур перед стеклом террасы говорили, что за прошедшие сутки что-то изменилось
* * *.
Воды Мертвого моря бились о прибрежную скалу. Они взлетали и с грохотом обрушивали на неё свои волны. Пена качалась на воде, на всей протяженности черных, угрюмых скал. А над ними плыло черное небо. И лишь яркое голубое пятно на горизонте давало знать, что ночь на исходе. Вот засиял край воды, побежала вперед золотая дорожка по черной воде. А в следующее мгновение над злыми водами показался край солнца. Пять пар глаз наблюдали за этим. Голубые и чистые, как озерные воды, зелёные, цвета весенней молодой листвы, синие, послезакатного неба, стальные, цвета хрома, и красные, как кровь. Когда Солнце показалось из-за горизонта две рослые фигуры закрыли от его света худенькую девушку. Она не могла выносить его свет на своей коже, но ради своих Лордов, скучающих по рассветам, каждую “поездку” на землю “приходила” с ними сюда. Когда же, полностью поднявшись над горизонтом оно начало свой путь по небосводу, ещё одна вспышка телепорта унесла вампирицу и четырех демонов в другой мир.
* * *
Снова день. Снова работа. Снова темнота и затхлость этого мира. Снова ледяной каменный трон и Тьма за спиной. Снова склонилась в почтительном поклоне передо мной Четверка Высших Демонов Королевства. И снова за их спинами со злобой и почтением горят глаза двух сотен разного вида существ, называемых юмами. Читаю мысли, слежу за каждым злобным взглядом, прислушиваюсь к шипению кислотного дождя, бьющегося и рвущегося внутрь защитного купола дворца… Но и сама постоянно думаю о вчерашнем дне и о том, сколько нового я узнала о Моих Друзьях. Ловлю мысль одной из самых непокорных юм – длинной змеиной шеи, заканчивающейся головой, на ножках осьминога: “Этот Нефрит, Металлия его раздери, сволочь ещё та… Вот зараза такая… Надо бы ему звездный купол в замке подпортить, может королева его тогда долбанет, наконец, шаром своим по голове?!.”
Размахиваюсь и швыряю в неё фаербол, просто размазавший её по стенке. Громким шипящим шепотом: “И чтобы НИКТО больше, даже в мыслях не смел мне и лордам подножки ставить!!!” Тишина служит подтверждением, что меня правильно поняли. Здесь нельзя быть ласковой или доброй. Здесь если чуть ослабишь узел сорвешься вниз, а эти тупые твари, еще и порадуются, и камень вниз сбросят. Просто так… вдогонку… Я снова взглянула на Лордов… Они стояли и глядели мне в глаза. Да, мое к ним отношение изменилось. И в том и в этом мире что-то всегда меняется… Но что-то остается тем же…
Древа.
Спасибо Моим замечательным Аннам и Иринам.