Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Драбблы, написанные для Funny Valentine
Мозаика
автор: Тата
заявка: Джедайт, сны и иллюзии (+ любые другие персонажи).
Запрещенные слова: иллюзионист.
Он любил вечер.
Каждый его вечер был наполнен предвкушением.
Каждый вечер мальчик становился умиротворенным, и на губах играла еле заметная улыбка. Никто этого не замечал. На него мало кто обращал внимание. Обычная семья, обычный дом. Обычный мальчик, чуть серьезнее других. Днем он так же, как все, ходил в школу и ленился делать уроки.
Ночью он погружался в океан информации. Чужие эмоции, желания, обрывки памяти – людей и вещей, зверей и птиц. Ворох мыслей и образов не давил на него, а мозаикой складывался в единую картину. И картина эта была прекрасна и гармонична, она дарила покой и иллюзию могущества. Так захватывающе! Это длилось вечность и мгновение. Он знал так много и так мало. Всё-всё-всё укладывалось в одно слово. Или даже букву. Или точку. Невозможно сказать наверняка. Потому что, открывая утром глаза, мальчик терял все крупинки сна. Помнил только лишь ощущение силы.
Он злился каждое утро. Злился на себя. Почему? Почему он не может запомнить?!
И оставалось только ждать очередной ночи, очередной встречи.
* * *
Однажды, перед пробуждением ему явилась женщина. Она была пугающей и притягательной одновременно. За ней пылало Солнце, жар которого дурманил и разливался патокой по всему телу. В руках женщина осторожно держала его любимую мозаику. Юноша не мог оторвать взгляд от ее ладоней. Он никогда не притрагивался к своему сокровищу, и даже не подозревал, что такое возможно.
Улыбка обнажила изящные клыки гостьи, когда она обратилась к нему:
– Хочешь ли ты помнить всё, когда проснешься? Хочешь ли ты стать хозяином чужих снов?
Ошеломленный, он ничего не ответил. Ответ и так был известен им.
* * *
Джедайт ненавидел вечер.
Откинувшись в кресле, демон закрыл лицо руками. Он опять тянул до последнего. Звезды ехидно смеялись за окном слабоосвещенного кабинета. Приближалась ночь. Ночь, не несущая успокоения.
Власть и могущество, полученные от Металлии, были самой настоящей магической силой. Реальность, похожая на сон. Демон мог многое. Он мог управлять разумом других существ, он мог врываться в их сны, но... Каждую ночь он с ужасом просыпался и пытался забыть. Забыть уродливую картину, нелепую мозаику.
Лучшая месть
автор: Laurana
Заявка: Кунсайт/Зойсайт/? (по выбору автора). Треугольник.
Каюсь, получилось нечто непонятно и кажется совсем не то, что заказывалось, но уж как получилось… а вообще это была попытка написать что-то похожее на НЦу…
Толчок.
Как…
Еще сильнее. Еще. И еще.
Же…
Прерывистый стон.
Я тебя…
Еще толчок.
Ненавижу…
И мир взрывается разноцветными осколками…
Но все же ты – моя лучшая
месть.
Тонкая рука сжимает простынь. Белая ткань, белая почти прозрачная кожа. И синяки под глазами, кажущиеся еще темнее. Даже волосы, казалось, посветлели, словно желая слиться с этой белизной. Но нет по прежнему – синие-синие. Как и глаза, которые закрыты, а потому цвета не видно. Но он-то знает – лучше всех – знает, какими они могут быть. Он осторожно пробегает пальцами по этой подернутой пеплом коже, и она откликается. Хрупкое тело бьет крупная дрожь. Всего лишь от простого прикосновения! Это он тоже прекрасно знает. Знает каждую впадинку, каждую родинку, каждый изгиб. После стольких ночей… Просто невозможно не знать, не изучить как свое собственное это натянутое струной тело. Такое родное, такое ненавистное тело.
Она открывает глаза, и он
прикладывает палец к губам. Бледная луна заглядывает в окно, пытаясь понять,
что же происходит, а ехидные звезды лишь тонко перемигиваются друг с другом.
Серебристые пушинки танцуют в воздухе, пронизанном лунным светом. Чуть слышно
вздыхают прозрачные занавеси от поглаживаний прохладного ночного ветра. Она
кивает в ответ и бесшумно стекает с кровати, набрасывая на плечи тонкий шелк,
подобранный с ковра. Тихий шепот срывается с обычно бескровных губ: «Я
вернусь…» Теперь уже он утвердительно кивает. Почти неслышно затворяется дверь
за ее спиной.
Он откидывается на кровати, закрывая глаза.
Если бы ты знала, как я тебя
ненавижу…
Ледяное пронизывающее утро. Хмурые тучи громоздятся друг на друга и давят-давят на плечи усталого неба. От ветра не спасает никакой даже самый плотный плащ. Серый воздух, серый плац, серые мундиры. Серо-серо-серо. Рыжий!
Яркий мед волос в мелкие клочья разрывает окружающую серость, осыпающуюся под натиском ярого пламени. Он смотрит-смотрит на эту рыжую макушку, как на последний шанс спастись. Взгляд скользит по его фигуре, останавливается на лице. Конечно, кто же еще. Он горько усмехается, видя, как загораются глаза юноши. Ему даже не надо оглядываться, чтобы узнать, кто стоит за его спиной.
Едва ощутимое прикосновение.
Как же я тебя ненавижу… – как-то уже привычно-отстраненно думает он, пытаясь поймать взгляд рыжего курсанта, полный восхищения. Пытаясь... потому что взгляд этот направлен мимо. На нее. Последнюю леди Меркурия.
И снова горькая усмешка кривит его губы. Он поворачивается, встречаясь с синими-синими глазами, полными любви, и по-хозяйски обнимает ее за плечи, кожей чувствуя, как гаснет счастье в глазах того, кто никогда не будет принадлежать ему.
Он ведет ее мимо курсантов, отдающих честь, и чувствует, как доверчиво она прижимается к нему.
Пусть так… Люби меня крепче, потому что ты моя самая лучшая месть вам обоим. Когда-нибудь, я даже объясню тебе это…
Новорожденный
автор: Sister Sinister
заявка: Джедайт/Нефрит, возможен яой. Не стеб, и никакого страдающего от несчастной любви Джедайта!
запрещенные слова: трудоголизм (и
однокоренные), алкоголизм (и однокоренные).
Второй лорд Нефрит зашёл в кабинет Её Величества и спокойно прикрыл за собой дверь. Молча поклонившись и не дождавшись приглашения, сел в одно из двух кресел, которые симметрично стояли около письменного стола Королевы.
– Ты опять скучаешь, Нефрит, – бесстрастно констатировала она. – Ты ведь знаешь, что это дурно скажется на твоих способностях.
«На моих способностях», – повторил про себя Второй лорд. Да они надоели ему уже, эти способности! Только головная боль от этих великих способностей! Королева, разумеется, считает, что он просто даром растрачивает ценное время, которое мог бы проводить в медитациях и молитве, как Кунсайт. Кунсайт!.. Он тоже так считает. «Никто никогда не поймёт», – с горечью подумал Нефрит. Ничего не ответил.
Однако он ошибался.
– Завтра, в полночь, будь у западных ворот. У меня есть для тебя задание, – проговорила равнодушно Королева Берилл.
«Завтра?..»
Когда Нефрит добрался до ворот,
бесы уже стояли и ждали, но Её Величества ещё не было. Бесы были загнаны в тела
роскошных лошадей и явно мучились ожиданием. В пять минут первого появилась
Берилл. На ней была военная униформа, такая же, как на Нефрите, только темнее.
В любимом синем платье ехать верхом было бы, конечно, неудобно.
Второй лорд галантно помог Королеве сесть в седло, сам забрался на коня, и они бесшумно отправились.
– Ты хорошо владеешь экуменическим? – спросила Берилл, не поворачивая головы.
– Да, Ваше Величество, – соврал Нефрит. Для Великого демона было бы неприличным не знать универсального языка, но Второй лорд не умел открывать душу. Он всегда боялся быть уязвимым.
Королева знала, что Нефрит лжёт, знала ещё до того, как спросила. «Так и должно быть», – тихо, так что её спутник не услышал, сказала она, как говорила всегда, когда сердцем чувствовала, что так быть не должно, но силой огромной воли заставляла себя покориться судьбе. Будущее открывалось ей в болезненных видениях, превративших её сон в кошмар. Кроме того, Берилл читала любые мысли людей, демонов и непогрешимых, для неё просто не существовали барьеры шифрования и скрытности.
Наконец они прибыли. Судя по всему, это была личная резиденция Королевы: Нефрит никогда здесь прежде не бывал и не мог сориентироваться относительно Земли. Дорогу, как ни странно, тоже не помнил, а заклинания никакого не чувствовал. «Вот же ведьма», – не без призрачного уважения подумал Второй лорд.
Долго спускались по лестницам, шли по коридорам и переходам. Нефрит понял, что Берилл специально ходит кругами, – он должен сосредоточиться на том, зачем он сюда прибыл. Стоило чуть-чуть заинтересоваться и проявить нетерпение, как они остановились у большой двери.
– Открывай, – приказала Королева.
Нефрит повиновался. За дверью был просторный зал, слегка даже подсвеченный зловещей зеленоватой дымкой, недвижно покоящейся в воздухе. А в центре зала находился огромный стеклянный цилиндр, в котором покоился… человек? демон? Второй лорд никак не мог опознать природу его, когда Берилл объяснила:
– Это только тело, Нефрит. Он ещё не рождён.
Тело осветилось, и глаза Второго лорда широко раскрылись. Кем бы оно ни должно было стать, это было мужское тело, нагое и соблазнительное мужское тело. Не скрывая восхищения и удовольствия, Нефрит обошёл кругом цилиндр, отметил про себя прелести ягодиц парящего и только теперь вопросительно посмотрел на Королеву.
– Ты должен его разбудить. И стать его учителем. Он может превратиться в Великого демона, но ему многое нужно узнать. Всё, что он слышал до сих пор, – это Первый закон, который я прочла ему на экуменическом. Но всё же я думаю, он не знает о том, что существует. Ты возьмёшься?..
– Да, Ваше Величество, – без колебаний ответил Второй лорд, старательно скрывая нетерпение.
Стекло исчезло, а тело мягко опустилось на круглое основание цилиндра так, что голова запрокинулась и свисала. Прерывисто дыша, волнуясь, Нефрит подошёл и опустился на одно колено. Оглянулся: Берилл уже не было в зале. Бережно положил свои ладони на глаза мужчины… Слабое усилие воли, и Нефрит ощутил движение ресниц. Великий демон убрал руки, и встретил синий, свободный, удивлённый взгляд. Новорожденный вдохнул, потом медленно выдохнул, моргнул и замер. Нефрит сжал правую руку мужчины, и сквозь хлынувший поток сознания почувствовал неприятное ощущение на его коже… «Ему холодно…» – подумал Второй лорд и дальше слушать не стал – забрался на основание, поднял мужчину и крепко его обнял.
Новорождённый Великий демон улыбнулся.
Таким Джедайт и остался в памяти Нефрита навсегда: улыбающимся и удивлённым. Этого Джедайта он любил…
*иллюстрация bleak_one
Нет ничего прекраснее…
автор: Laurana
заявка: Треугольник Берилл/Эндимион/Серенити – с позиции Эндимиона. Наличие свежей мысли обязательно.
Как всегда получилось немного не то, что заказывалось, а потом планировалось, да и с условием не уверена… пока не понимаю, что получилось ^^’ Варнинг: пара-тройка несвойственных для меня слов.
* * *
Когда-то давно один из его приятелей времен учебы в Академии говорил ему, что нет ничего прекраснее лица бьющейся под тобой в оргазме девушки. Тогда он даже согласился с ним, в те времена казалось, что девушка будет непременно любимой, и никто почему-то не объяснил, что так практически никогда не случается. Однако это было давно, и кое-что он с тех пор понял:
Что не может спать один.
Что не может жить один.
Что не может быть один.
Какая разница, кто она, если она красива и темпераментна?
Даже если она принцесса.
Особенно если она принцесса.
Собственно говоря, означенный факт играет чуть ли не самую важную роль. Ему очень льстит, что бьется она именно под ним, хотя при дворе было достаточно смазливых красавчиков. Да и не только их, но и вполне себе мужественных генералов. Кунсайт, например. Захоти его принцесса, она бы не знала отказа, ибо наследницам престола не отказывают, какими бы они ни были. Конечно, красоте принцессы Берилл надо отдать должное – и все с этим соглашаются, как и с тем, что она просто шлюха. Хоть и разборчивая.
Она же выбрала именно его, и чем кристалл не шутит, может быть, она изберет его и в консорты, а учитывая ее горячую «любовь» к государственным делам… Что и говорить, перспективы самые радужные, если бы не…
* * *
Ее волосы цвета белого золота высшей пробы. Ее сердце золотое и тяжелое. Золото, несомненно, прекрасно, но и равнодушно. За него дерутся, проливая кровь, убивая братьев и предавая сестер, а оно, безмятежно сверкая, наблюдает за этим.
Королева Луны прекрасна и безразлична. Единственное, что ее волнует, это власть. Полная и безграничная власть. Без малейшего трепета она посылает на смерть и дарует жизнь. Она совершенна. Разве не такими должны быть настоящие королевы?
Ему хватает единственного взгляда, чтобы понять – нет ничего и никого прекраснее нее. Теперь он засыпает и просыпается с мыслями о ней. Она все время где-то рядом, она по-прежнему недосягаема, и это невероятно выводит его из себя.
* * *
Очередной бал. Утомительный и скучный. Принцесса Берилл давно зовет его обратно на Землю, все больше и больше раздражаясь на его молчание. Он продолжает молчать – разве сравнится она с великолепием королевы Серены?
Генерал Кунсайт, посланный вместе с ним, кадрит какую-то голубоглазую нимфетку. Кто бы мог подумать, что у этого куска льда вообще еще что-то стоит. Он усмехается и приглашает на танец ту, что стоит ближе всех, и тут же недовольно морщится – молчаливо-обожающие овечьи глаза принцессы Серенити его порядком достали. Разве сравнится она с совершенством своей матери?
Он провожает Серенити к подругам и ловит одобрительный взгляд королевы.
* * *
– Ты женишься на ней, – простая констатация факта.
– Но…
Она повелительно взмахивает рукой. Он замолкает. В горле встает ком.
– Ты женишься на ней. Тогда можешь остаться здесь. Мне пригодится опытный полководец.
Ей не возражают. Ей подчиняются. Она будет поблизости. Он будет поблизости.
* * *
Он держит руку принцессы Серенити. Ладошка маленькая и горячая. Он слышит, как бешено колотится ее сердце. Она только что согласилась выйти за него замуж. Голубой шар Земли нависает над их головами, свидетельствуя его клятву.
Странный звук – полустон-полувсхлип – заставляет его поднять глаза. Чтобы наткнуться на темный от ненависти взгляд принцессы Берилл.
– Ты мог бы править миром, Эндимион…
Да какая теперь разница!
Третья пара
автор: Citryn
заявка: Джедайт, сны и иллюзии (+ любые другие персонажи).
запрещенные слова: иллюзионист.
предупреждение: злой мелочный Джедайт с дурацким чувством юмора.
Тощий сутуловатый парень бредет через мост, изредка бросая взгляд в небо, на серпик рождающейся луны. «Ведро бы соскользнуло – к дождю», – отмечает он машинально бабушкину примету. На речной воде – четкая черная тень от моста, но небо темнее. Звезд не видно: фонари перебивают их голубой свет своим – близким и теплым.
Дальше какой-то провал, и вот тот же парень сидит в своей комнате за письменным столом. Читает. Темно-русые неделю не мытые и не чесаные волосы длиной до плеч нависают над книгой, как сосульки, парень время от времени убирает их за уши, но они снова выбиваются. Он клонится к книге все ниже и ниже, замечает это, резко садится прямо, поднимая голову до «рекомендуемого» расстояния, но почти сразу снова утыкается в буквы носом.
Он учится в школе, учится хорошо, по жизни – одиночка, увлекается астрономией и интернетом. Все это взаимосвязано – и связано с... с чем-то еще связано. Что-то, кажется, важное для сюжета, но не вспоминается, черт.
Ну ладно. Сейчас парень читает нечто умно-астрономическое, во сне казалось, что это и правда очень умно, как и стихи, которые он сочинял. Они вызывали даже не восхищение – восторг и слезы. Но то во сне, а наяву Жан не мог припомнить ни слов стихотворений, ни астрономической зауми. Первому, в общем-то, он был скорее рад, потому что писать стихи в мире грёз ему случалось и самому, и некоторые из них остались в памяти:
Зима замерзла, Луна замерзла,
Зато Земле внутри тепло.
И мне все это хорошо.
Кислота разочарования от той бессвязицы, которой оказывались сотворенные во сне «рифмованные» строчки, была донельзя обидной.
Дальше опять провал, и следующая картинка: тот же парень (тем же вечером?) осторожно выкрадывается из дома, чтобы не разбудить родных. Когда он уже идет по улице под рыжими фонарями, ему все чудится погоня за спиной, хотя видимых причин для этого нет. Кому он нужен? А родители спят. Он добирается до знакомой трансформаторной будки, влезает на крышу по кирпичной стене: через ряд кирпичи как бы выступают над предыдущим рядом примерно на сантиметр. Есть за что ухватиться руками и на что стать ногами. Дойдя в воспоминании до трансформаторной будки, Жан не удержал смешка – во сне так много абсурдного и смешного. Хотя, Жан помнил, во сне ему происходящее тоже казалось смешным, но по какой-то другой, более глубокой, причине. Во всяком случае, веселила его вовсе не трансформаторная будка...
А дальше... ох, какой красивый момент. А во сне именно это и казалось наиболее забавным... нда. На крыше парень ложится на спину и смотрит в небо, на звезды. Хорошо видны его широко раскрытые глаза какого-то невнятного цвета: серые? Чуть зеленоватые? Серо-зеленые. Потом он резко поднимается, становясь на корточки, сжимает руки в кулаки, сквозь зубы роняет короткое ругательство. Подносит руки к глазам и лихорадочно, нетерпеливо делает что-то такое... в результате чего на его ладони остаются две стекляшки. Линзы! Парень сжимает их в руке, медленно выдыхает, успокаиваясь, медленно же снова ложится на спину. Опять хорошо видны его глаза, но теперь – теперь они пронзительно-синие, нереального цвета чистейшего кобальта. Парень смотрит, смотрит, смотрит на звезды и не видит их. Только размытое пятно луны различают его испорченные компьютером и чтением под одеялом глаза. Тогда он начинает щуриться, растягивать краешки глаз пальцами – и время от времени может уловить мелькнувший звездный отблеск, словно хвост кометы, и это для него как издевка – от НИХ. Постепенно в нем снова нарастает злость. Он производит манипуляции с глазами до тех пор, пока они не начинают слезиться и болеть, тогда и пятно луны расплывается на полнеба, превращаясь в диковинный сполох холодного пламени.
– Я не могу больше смотреть на них сквозь стекло, я не хочу так... – слезы безостановочно текут из его глаз, таких безумно синих, он поднимается на колени и зло и безудержно бьет кулаками по ни в чем не повинной рубероидной крыше, валится на нее, уткнувшись лбом и носом в березовые «сережки», покрывающие крышу ровным ковром. Перед распахнутыми глазами – чернота цвета тутовой ягоды.
Вдруг он чувствует в руке инородный предмет – ах, линзы! Бросает их. Вскакивает на ноги и начинает с остервенением топтать.
...Это уже третья пара.
– Жан, ты долго будешь там хохотать сам с собой? В университет опоздаешь.
– Да, мам, я уже, – Жан, все еще улыбаясь, отправляется умываться. Нет, ну какая чушь может присниться... И все же, причины его веселья во сне и наяву сильно отличались – вытаскивая из стаканчика зубную щетку, Жан это особенно ясно осознал. Он точно помнил, что когда проснулся, в голове осталась яркая, внятная и донельзя злорадная мысль себя-из-сна: «Ну кто, кто из нас дурак теперь, а?».
Громадное спасибо Ураве и Эйджсил за помощь в работе над текстом.
Снежный день
автор: Лорд Джедайт
заявка: Джедайт/Нефрит, возможен яой. Не стеб, и никакого страдающего от несчастой любви Джедайта!
запрещенные слова: трудоголизм (и однокоренные), алкоголизм (и однокоренные).
У меня задернуты золотистые тяжелые шторы на окнах.
За окном гудит холодный и злой ветер, пытаясь выбить раму и стекла. В ярости, что ничего не получатся, он закручивает снежные вихри спиралями...
Тепло гудит огонь в камине...
Другой музыки не надо.
Одно нарушает эту гармонию... тяжелый взгляд темно-синих глаз.
Я вздохнул и достал трубку, медленно набил её табаком, пахнущим вишней. Закурил.
– Не знал, что ты куришь, – сумрачно заметил Второй Лорд.
– У всех нас свои маленькие слабости, – пожал я плечами. – Я редко поддаюсь своим, но сегодня такой день…
– Какой? – он отвернулся, слегка отодвигая штору, что бы выглянуть наружу.
Я выдохнул дым, задумчиво рассматривая, как он исчезает в воздухе. Затянулся снова. Выдохнул. И ответил:
– Снежный.
– Не любишь снег?
Я смотрел на его прямую спину.
– Я не люблю холод, Нефрит. И тех, кто врывается ко мне без каких-либо объяснений. Ты портишь мне день.
Он даже не повернулся, продолжая смотреть наружу, придерживая штору двумя пальцами. И ответил он невпопад.
– Я не люблю снежные дни. Дождливые дни тоже…
Темная волна волос скрыла его лицо, но пряди соскользнули, открывая смуглую кожу шеи. Я против воли залюбовался идеальной линией и контрастом кожи и волос.
Кажется, до меня начало доходить.
– Нефрит, – позвал я.
Он обернулся, отпуская, наконец, штору. Синие глубокие глаза смотрели внимательно, и все так же тяжело.
Я смотрел в ответ, откинувшись на спинку дивана. По комнате медленно распространялся запах вишни.
Второй Лорд мелено подошел, смотря на меня сверху вниз. Я молчал, полуприкрыв глаза. Все-таки тяжелый взгляд для такого дня. Для треска огня в камине. Для вьюги за окном.
Я закрыл глаза.
Шорох. И тяжесть на ногах.
Я недоуменно открыл глаза и взглянул вниз.
Он сел прямо на пушистый ковер, положив голову мне на колени.
– Джед? А еще трубка у тебя найдется? – усталый голос. – Только не вишневый табак. Терпеть его не могу. Хотя запах приятный.
Я кивнул и только после этого понял, что он не видит.
– Есть.
Гармония вернулась в эту комнату. Потому что он закрыл глаза. Я протянул ему вторую трубку.
Мы оба молчали. Слова были не нужны.
Я откинул голову на спинку дивана, запустив одну руку в густые темные пряди волос у меня на коленях.
Наверное, это тяжело, когда не видишь звездного неба, Нефрит.
Синева
автор: Лорд Джедайт
заявка: Джедайт/Ами, романтика желательна.
Темно-синие волосы блестящей волной, искры – блестки в этой темной волне, словно рыбки в ручье, выпрыгивающие на мгновение из воды. Она всегда двигалась плавно. Словно существовала в какой-то другой параллельной вселенной, которую просто видно. И даже, наверное, можно потрогать. Только она, как и вода, плавно прогибается, пропускает сквозь себя и нет ничего.. только видение в глубине ручья.
– Мидзуно-сан, – окликает её голос, и плавный поворот, словно огибание препятствия водой.
– Да?
Лаборант, окликнувший её с такой поспешностью, остановился перед ней, запыхавшийся и восхищенный:
– Мы нашли его, Мидзуно-сан. Вы, как всегда оказались правы!
Она кивает головой.
Да она зала, что была права. И,
наконец, она нашла его. Спустя столько лет и столько битв. Сейчас в век
Хрустального Токио, век мира и процветания. Она нашла осколок прошлого. Темного
и мрачного. Но такого притягательного.
Он смотрел на неё сквозь ледяную толщу и глаза эти жили. Холодные, как тот лед , в который заключило его заклинание королевы. Она стояла перед глыбой, извлеченной из той точки, что указала своим верным слугам и лаборантам. Прямая стройная, синеглазая. Водопад волос струился до самых пят. Искорки рыбки замерли на своих местах, словно боясь пошевелиться.
– Всех попрошу покинуть помещение, – её голос журчанием ручья пробежался по лаборатории.
– Но, Мидзуно-сан, это опасно! – чей-то голос.
Её небрежное шевеление пальцев и мягкая улыбка:
– Вы забыли кто я?
Тишина. Но она ждала ответа.
И, наконец, прозвучало так тихо, что если бы не просторно помещение, то никто бы не услышал:
– Вы – Сейлор Меркури. Воин.
– Верно, – почти нежный кивок. И под её синими бездонными озерами глаз, давлеющих, словно толща воды, они потянулись к выходу.
И как только закрылась дверь за последним, она встряхнула кистями рук, сверкнули синим омутом глаза, и раздался перезвон голоса:
– Сила Меркурия!
Золотой спутанной массой среди осколков льда сверкали волосы. Дрогнули ресницы над светло-синим холодом глаз.
– Ты? – голос, словно тающая тишина.
Синие встретилось с синим. Синева расширилась, впитывая остальные цвета.
– Я, – журчание горного ледяного ручья.
Прошли годы, десятилетия, века. Воспоминания принцессы Меркури Серебряного Тысячелетия и воспоминания Ами Мидзуно смешались, словно речная сероватая вода вылилась в огромное море, у которого столь много оттенков.
Леди Хрустального Токио смотрела на Лорда Темного Королевства… Нет на просто Лорда Иллюзий. Ведь Темное Королевство осталось на дне того же темного пруда прошлого, что и Ами Мидзуно.
Синева все расширялась. И тихий смех мужчины добавил каплю цвета индиго.
– Как мне называть тебя теперь, Леди?
Она улыбнулась, и светло-голубая линия влилась в синеву.
– Ами. Зови меня Ами.
101 слово
автор: Laurana
заявка: Джедайт/Ами, романтика желательна.
На расстоянии взмаха ресниц
Только вздох,
Раньше мне снились синие сны.
Тонких строк,
Пыльного шелеста ветхих страниц
Не замечал,
И очертаний белеющих лиц
Не различал.
Кожу ласкали капли воды –
Это зимой!
Милая, знаю, что наши следы
Стерты войной.
Грани цепей, прокаленных сном,
Нежно остры,
Как отраженья во взоре твоем
Так светлы и чисты.
И на тебя, задыхаясь, смотрю –
Знаю навек,
Что не скажу тебе я «люблю».
Падает снег.
Ночь покрывает нелепости дня,
В сумраке снов
Легким мазком нарисую тебя –
Это любовь?
А за чертою вечной вражды
Взгляды ловя,
В сети прозрачной сияющей лжи
Я жду тебя.
Вечно тебя –
Жду лишь тебя…
Продолжение следует
автор: Озма
заявка: Джедайт/Нефрит, возможен яой. Не стеб, и никакого страдающего от несчастой любви Джедайта!
запрещенные слова: трудоголизм (и однокоренные), алкоголизм (и однокоренные).
Когда наконец потекла вода, Джедайт ощутимо расслабился, бездумно подставляя
свое тело под горячие струи и стараясь не думать об оставшемся в спальне
мужчине. Счетчик в голове щелкнул; цифра "2" скрылась в глубине, и на
её место пришла тройка. Неделя вторая, день третий... вот только чего? Джедайт
отстраненно задумался и сделал воду погорячее.
Когда-то от живущей в иллюзиях красоты у него перехватывало дыхание и думалось, что самое трудное в исходе – обходиться без них.
Что ж, в некотором роде он оказался прав.
Я был идиотом, подумал Джедайт с
непривычной злостью на себя, иди-отом.
Он не ожидал, что так легко решится. Но Нефрит предложил и...
Это был действительно единственный выход – для них обоих. Все прочие решения не предусматривали парного участия.
Это был единственный выход! Все, что могли, они сделали правильно.
..Подумать только – две недели
назад, в этот самый день у него еще была сила...
Он тер кожу до тех пор, пока она не покраснела. Помыл голову. Почистил зубы. Побрился. В собственном теле было так неудобно.
Очищение – это совсем не больно. Светлые заботятся о наркозе.
Джедайт справился бы с любой
болью, но, честно говоря, не знал, справится ли с вечностью.
А ведь был еще Нефрит. Когда Джедайт шел в душ ("Не возражаешь, я первым в душ, Нефи-тян?" – и дежурная улыбка. Прозвучало фальшиво.), Нефрит сидел на кровати и рассеянно теребил длинную прядь (Джедайт не понимал, как можно жить с такими волосами). Наверное, Джедайту полагалось сказать что-то еще, но Джедайт не мог: внутри у него ничего не было.
Сенши так сопереживали их маленькой проблеме, что попроси Джедайт у них карманные деньги – отдали бы с радостью. На особняк Нефрита, банковские счета и еще кое-какие мелочи никто не покушался – деликатно закрыли глаза. Похоже даже светлое чувство справедливости имело свои границы.
Джедайт не держал на сенши зла.
Они не представляли, на какую жизнь их обрекают ("Да, где уж им понять,
– произнес внутри полный яда голос. – Это убожество для них _нормально_!"),
но совершенно точно жизнь с деньгами и без магии куда лучше, чем жизнь без
денег и без магии (а жизнь куда дороже магии, если на то пошло).
...Жизнь после. Тяжелое время. Джедайт мог придумать много названий. Но сейчас, неподвижно стоя под душем, он только надеялся на то, что это еще не конец.
Сказка на ночь
автор: Амитей
заявка:
1) Джедайт, сны и иллюзии (+ любые другие персонажи).
Запрещенные слова: иллюзионист.
2) Джедайт/Нефрит, возможен яой. Не стеб, и никакого страдающего от несчастной любви Джедайта!
запрещенные слова: трудоголизм (и однокоренные), алкоголизм (и однокоренные).
Знаешь, это такое место. Одно из. Ты можешь попасть сюда, если тебе придет в голову шагнуть сквозь зеркало. И если удастся.
Вряд ли, конечно. Придет в голову, я имею в виду.
И, конечно же, ты наверняка попадешь не туда, куда попадаю я. Потому что это место у каждого свое. Обычно его называют *адом*. Очень неточно название, если ты спросишь.
…ты так забавно сейчас хмуришься во сне, как будто и в самом деле меня слышишь…
Так вот. Я попадаю в резиновый мир. Там нет ничего кроме упругой резиновой поверхности. Вообще ничего. даже цвета у этой резины. Ни света, ни тьмы. Если ты закроешь глаза в освещенной комнате, ты можешь себе примерно это представить: вроде бы и темно, но свет где-то там чувствуется.
…ты думаешь, что это
слишком скучная сказка на ночь, да?.. зато смотри,
как она тебя убаюкала – только тихонько посапываешь во сне, как ребенок…
А в том месте… Там спокойно. Там совершенно безопасно. Там вообще никого, кроме меня нет. Зато там можно придумать все, что угодно. Небо. Солнце. Растения. Животных. Людей. Целый мир. И не один. И это сотворенное – будет жить… пока я на них смотрю и о них помню. А потом их можно уничтожить одним усилием мысли. Или – не сделав этого усилия – они умирают, когда я о них забываю. Исчезают бесследно.
…Знаешь…ты спи… мне так легче рассказывать…
И я очень-очень долго не мог никуда деться из этого резинового мира. Просто однажды случайно прошел сквозь зеркало – и оказался там. Тогда, в самом начале, я совсем не представлял, что получил.
Иллюзии могут многое. Но остаются иллюзиями. Бывало, что я устраивал истерики, представляешь? Да-да, не улыбайся, это были настоящие полновесные истерики. Я все пытался найти в этом мире хотя бы что-нибудь настоящее. Но из реального там была только эта бесцветная резина, о которую даже синяк толком поставить нельзя. И я...
…подожди чуть-чуть.. вечно твои волосы лезут куда не надо..
отрастил гриву.. сейчас я уберу. Вот так…
Знаешь… я так осточертел себе за все это время.. И мне даже перестало нравиться то, что я придумывал. Я перестал в них играть. И просто бродил по пружинящей поверхности, в надежде набрести хоть на что-то… но от горизонта до горизонта была все та же невыразительная резина. Тебе бы там не понравилось. Ты бы, наверное, не поверил в те звезды, что я сотворил бы для тебя…
Знаешь.. это так странно – не уметь вырваться наружу из того, что должно быть твоей силой. Завязнуть в ней. Ходить, как во сне. Видеть, осознавать реальность, но не уметь в нее вырваться. Не знать – как.
…помнишь, ты вчера смеялся, когда рассказывал мне,
что тебе перед рассветом приснилось, что ты проснулся, и
когда решил встать и открыть глаза, сильно удивился во сне,
что они все никак не открываются?…
у тебя так легко получается смеяться над собой… а я еще не умею делать ошибок. И уж тем более – их признавать. Но я научусь. Потому что…
…потому что когда я вдруг понял, что ты – настоящий –
этот резиновый мир меня отпустил…
…ты только спи, ладно? Мне надо было тебе это сказать. Но я немедленно провалюсь сквозь землю, если ты это услышишь. Поэтому спи.
У этой сказки счастливый конец.