Мело, мело по всей земле,

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела…

Б. Пастернак

Тьма. Только тьма на пути. Ни дуновения ветра, ни шелеста листвы, ни запаха цветов. Ни пыли, ни снега. Ничего. Только тьма.

Его босые ноги по щиколотку проваливались во что-то мягкое. Мох? Песок? Чувства отказывались ему повиноваться.  Оставалось лишь идти. Вперед, никуда не сворачивая.

Он не знал, сколько он в пути. Не знал, где он и куда идет. Было только тупое чувство боли около сердца и уверенность, что если он остановиться – все. ВСЕ. Потому что Смерть и Жизнь давно перемешались в неистовом танце.

Вдалеке забрезжил свет. Он не заметил, как приблизился к нему. Оказалось, это пламя свечи. Свет выхватил из мрака два красных велюровых кресла и высокими спинками, стоящие у низенького, похожего на журнальный, столика, где стояла свеча. Но она была настолько черной, что, казалось, огонек сам по себе пляшет над гладкой отполированной поверхностью.

Одно кресло пустовало. Но во втором сидел кто-то, облаченный в черный плащ. Капюшон закрывал лицо. Даже звука его дыхания не было слышно.

Его глаза скользнули по тонкой фигуре. Конечно, он узнал. Взгляд задержался на руках. Белые, тонкие кисти с длинными пальцами лежали на подлокотниках. На безымянном пальце левой руки тускло поблескивало серебряное кольцо. Простое, без камней, без узоров или гравировки. Он хорошо помнил это кольцо, потому что сам надевал его на эту руку.

- Ну, садись, раз пришел.

Голос. Какой-то странный. Смутно знакомый и в то же время чужой. Как будто слышал его раньше, но никак не мог вспомнить, где и когда.

Он подошел к свободному креслу и тяжело опустился в него. Как пилигрим, вернувшийся из своего путешествия, садиться на валун, позвякивая ракушками на потрепанном плаще. Тяжел был путь сквозь Тьму. Но он его прошел.

- Мне раньше не доводилось встречать тебя здесь. В первый раз?

Он кивнул – да, мол. В горле пересохло, язык отказывался повиноваться.

- Выпей, - тонкая рука протягивает ему золотой кубок с темной жидкостью. Он жадно выпил все до последней капли. Вино?

- Кровь. Твоя собственная. Поздравляю, теперь ты снова един сам с собой.

Кровь? Разве я могу спутать ее вкус с вином?

- Можешь. На самом деле, это очень просто. Нужно только представить. И поверить.

- Кто ты? – это были его первые слова за долгое время. – Что это за место? И сколько я блуждал во Тьме?

- Отвечу на последние два вопроса. Это место называется Чертог. Ты здесь десять дней. Что-то еще?

- Что это за место?

- Ты ведь демон, насколько я знаю. А демоны не умирают. Они лишь перерождаются.

- Зачем ты отвечаешь на мои вопросы?

- Чтобы ты поскорее забыл об ответах.

Он смотрел во тьму капюшона.

- Ты пришел, чтобы переродиться. В ином мире. Или в ином времени. А, может, и нет. Говорят, перед смертью вспоминают прежнюю жизнь. Но демоны не ведают Смерти. Для них существует лишь Покой.

- Но я помню, как умирал. Было больно и холодно.

- Это не Смерть, - капюшон качнулся. – Это – лишь дверь сюда. В Чертог. Смерть – я говорю о Конечной Смерти – наступает не тогда, когда останавливается твое сердце. А лишь тогда, когда тебе уже незачем жить. Когда нет незавершенных дел. Когда тебя никто не ждет по ту сторону зеркала. Когда стекло уже не бьется под твоим взглядом.

- Ты говоришь загадками.

- Но ведь ты меня понимаешь.

Да, понимаю. Единственное, чего не могу вспомнить, кто же ты на самом деле?

- Ты вынуждаешь задать тебе вопрос: желаешь ли ты перед перерождением просмотреть свою прожитую жизнь? На которую не будут похожи все последующие. Помни, что когда ты увидишь меня в следующий раз, ты уже не сможешь ее увидеть. Потому что ты не узнаешь меня.

Он едва заметно кивнул.

- Что ж, хорошо. Расскажи мне все, что ты о себе помнишь.

- Но я…Я вряд ли смогу вспомнить хотя бы треть событий моей жизни…Вряд ли я смогу рассказать о себе все.

Короткий смешок.

- Не волнуйся. Начни. Если забудешь – я помогу. Напомню.

Он закрыл глаза и заговорил. Он знал, что будет говорить долго. Может быть, тысячу лет. Но не сказать он не мог.

Пламя свечи вздрогнуло. Оно начинало обратный отсчет.

Гроза вонзает извивы клинков

В немую покорную твердь.

В конце дороги из снов и стихов

Табличка с надписью «Смерть»…

Ник Перумов «Алмазный меч, деревянный меч»

Ученик

Зимний сад был погружен в тишину и сон: изредка подрагивали ветви дремлющих под теплыми белыми одеялами деревьев; яркими пятнами выделялись гроздья рябины; живыми солнцами застыли веселые снегири на черных ветках. Звенела тишина. Звенела…

Маленькое озеро посреди огромного парка напоминало блюдце. Вчера здесь каталась на коньках веселая ребятня из соседних земель – к папе приезжали гости. Да, было весело. Их собралось около десятка на этой вычищенной ветром и припорошенной снегом глади. Да. Шесть мальчиков и четыре девочки. Они катались на коньках, а потом устроили снежную битву прямо перед фасадом красивого высокого дома.

Сегодня канун Нового года, самого любимого праздника маленького принца.

«Мой маленький принц», - так всегда называла его мама. У нее такие теплые и ласковые руки…

В саду под высоким раскидистым деревом стоял, задрав голову вверх, мальчишка лет десяти. Стянув шапку, он ради смеха зашвырнул ее на самую высокую ветку и теперь думал, как достать ее оттуда. Белые короткие волосы трепал легкий ветер. Мальчик попробовал нижнюю ветку на прочность и легко взобрался на нее. Долез до верхушки, снял шапку и с неохотой водрузил себе на голову, прижав всклокоченные волосы. Затем лихо спрыгнул вниз, с головой погрузившись в глубокий сугроб. Вылез, отплевываясь и одновременно хохоча во все горло.

- Эй, Снеж, ты там не разбился?

Он посмотрел на бегущих к нему ребят. Их было двое – мальчик и девочка. Нефрит и Сердолик. Вернее, Неф и Лика, как он их называл. «Снеж» - кличка, которую мальчик получил за свои белые волосы и неуемную любовь к зиме и снегу.

Вообще-то при рождении родители его назвали Кунсайтом.

- Снеж! – Нефрит протянул приятелю руку. – Ты в порядке? Мы уже думали, что ты разбился насмерть!

- А ну тебя! – Кунсайт снова весело рассмеялся и прижал руки в мокрых варежках к раскрасневшимся на морозе щекам. – Я никогда не чувствовал себя лучше!!

- А мама не будет ругать тебя? Ты весь в снегу извалялся!

- Лика, не будь занудой! Это ведь так весело! – ответил мальчик и тут же получил снежком по лбу.

- Сам зануда! – обиделась Сердолик. – Между прочим, уже сели пить чай.

- Значит, надо возвращаться! Разира сегодня приготовила лимонный торт с кремом – пальчики оближешь!

- Тогда вылезай из снега и пошли. А то я тоже есть хочу, - Нефрит первым побежал к дому. – Догоняйте, каракатицы!

Когда ребятня завалила в прихожую, няня только всплеснула руками, увидев, на кого они похожи.

- Милорд, ну разве можно валяться в снегу? Вы простудитесь и будете лежать в постели с кашлем  и насморком! А что скажет ваша матушка?

- Не волнуйся, Катарина, мы не простудимся, - скинув полные снега ботинки, Кунсайт принялся за застежки курточки. – Чай уже принесли?

- Только что, милорд. Я умоляю вас, переоденьтесь, чтобы миледи не лишила меня работы за то, что я за вами не уследила.

- Пошли, ребята!

Поднимаясь по красивой винтовой лестнице на второй этаж и шлепая уже босыми пятками по паркету, Нефрит дернул Кунсайта за рукав.

- Слышь, Снеж, а чего ты с этой служанкой так по-братски разговариваешь? Она ведь всего лишь твоя нянька.

- А ты вспомни, сколько раз она прикрывала наши розыгрыши, устроенные в комнате для гостей. Если ее уволят, никто во всем замке не поддержит нас. Она очень, очень хорошая.

- Жаль, у меня такой няни нет, - вздохнул Нефрит, сдувая со лба темный локон. – Лика, а ты?

- Что – я?

- У тебя тоже есть нянька?

- А как же! – девочка обхватила руками шею Нефрита и запрыгнула ему на спину. - Покатай меня, Неффи-тян!

- Ладно, - снисходительно улыбнулся мальчик. – Держись только, а то снова свалишься и будешь плакать.

- Не буду, Неффи-бака. Только ты смотри под ноги, когда ходишь.

Через двадцать минут переодетые и причесанные дети уже сидели в гостиной, уплетая вышеупомянутый торт, оказавшийся действительно великолепным, и запивая его душистым чаем. Их вчерашние товарищи по играм уехали с родителями и папой Кунсайта в охотничий домик, находящийся на севере от главной резиденции, и рассчитывали вернуться к двенадцати. Мама мальчика – миледи Бирюза – беседовала с родителями Нефрита и Сердолик, делясь последними новостями и придворными сплетнями, при этом, слушая некоторые из них, важные господа покатывались со смеху. Обстановка была более чем неофициальной.

- Мам, а мы что, будем встречать Новый год без папы?

- Не знаю, дорогой. Посмотри за окно – поднялась сильная метель, они могут чуть припоздать. Зря все-таки Опал решил устроить прогулку сегодня. Неужели не мог подождать до утра?

Леди Бирюза была в свое время самой очаровательной девушкой при королевском дворе. У нее были красивые серые глаза, светлая кожа и русые волосы, доходящие до лопаток. Высокая, стройная, с грациозными, плавными движениями. Бирюза обладала живым умом и поразительным умением поднимать настроение, чем, возможно, и привлекла в первую очередь внимание молодого дворянина Опала. Союз их был надежным и крепким, ибо был выстроен на любви и взаимопонимании, что стало большой редкостью среди дворянских родов.

Да, Кунсайту повезло с родителями. Впрочем, с друзьями ему повезло не меньше.

После чая взрослые расположились у камина в комнате для гостей, обсуждая какой-то нашумевший, очень модный в высшем свете роман. Дети, предоставленные сами себе, уселись на диване возле окна, наблюдая за тем, как ночь неслышно окутывает поместье своим черным подолом.

Кунсайт зачарованно смотрел на игру снежинок. Они то уносились куда-то, увлекаемые порывами ветра, то меланхолично падали, будто их ничего на этом свете не интересовало, кроме беспрестанного падения. Мальчику всегда нравилось наблюдать за их танцем в воздухе. Иногда (в чем он даже Нефриту не признавался) ему безумно хотелось стать одной из этих белых мошек и познать свободу полета, мысли, движения…

- Эй, Снеж, о чем задумался? Не горюй, вернется твой папаша, притащит, небось, олененка на праздничный ужин.

Кунсайт обожал Новый год, когда вся его семья собиралась вместе. Конечно, родители обычно приглашали в гости своих друзей с детьми. Но в праздники и мама, и папа были рядом, и это для малыша было главным. Потому что отец постоянно пропадал в столице – он занимал пост министра при дворе Королевы и не имел права на долгие отлучки. Кунсайт видел его три, может быть, четыре раза в год. Да, лишь несколько раз советнику дозволялось приехать домой, навестить семью. Мама же, напротив, всегда была дома, фактически управляя хозяйством и заботясь  об охотничьем домике и летней резиденции на берегу теплого Азерского моря. Кунсайт же учился в военной школе, которая содержала своих воспитанников на полном пансионе. То есть возможность приехать домой была только во время каникул. Да и то, если не провалишь экзамены. Ну, и с боевыми искусствами, и с магией у мальчика всегда было неплохо. А в этом году он даже был удостоен награды «Самый перспективный ученик года». Нельзя сказать, что Кунсайту это очень польстило… Он воспринимал учебу как само собой разумеющееся.

Он хотел быть похожим на отца. Таким же сильным, мудрым и … счастливым.

Наконец, и чай был выпит, и торт съеден, и все темы обсуждены. До Нового Года оставалось два часа.

- Я волнуюсь, - сказала леди Бирюза, в который раз выглядывая в окно. – Опал не мог заблудиться, у него есть «маяк». В крайнем случае, они воспользовались бы телепортом.

- Не волнуйся, дорогая, - леди Изумруд положила руку на плечо подруге. – Никуда они не денутся…

И словно в подтверждение слов мамы Нефрита раздался настойчивый стук в дверь, и с улицы стали слышны голоса и смех.

- Ну, наконец-то! – Бирюза сама поспешила открыть дверь. – Опал, почему так долго?

- Прости, дорогая, метель застала нас в пути. Но по дороге нас встретил Жерман, он милостиво согласился сопроводить нас до поместья, - Опал отряхнул снег со своей меховой шапки и легонько поцеловал жену. – Извини, я с холода… Закрой дверь, Катарина. Господа, прошу в зал. Камин, надеюсь, зажжен? Нам не достаточно тепла свеч!

Молодые люди с шумом и смехом вошли в гостиную. Опал первым делом направился к окну, едва завидев своего сына, сидящего на подоконнике.

- Кунсайт, - в его голосе, всегда властном и строгом, слышалась любовь и нежность. Так он умел разговаривать с теми, кто был ему дорог. – Сынок, а ты ведь совсем большим стал…

- Папа! – мальчик спрыгнул с дивана и повис у отца на шее. – Как же я давно тебя не видел! Ты вчера уехал задолго до того, как прибыл мой экипаж из школы. Почему ты меня не дождался?

- Слезай с меня, малыш. Что подумают все эти важные господа, увидев тебя висящим на моей шее? – Опал заговорщицки подмигнул Кунсайту. – Не забывай – когда ты вырастешь, они станут твоими покровителями. А, возможно, со временем – даже подчиненными.

Кунсайт весело рассмеялся. Он знал, что папа шутит, но, тем не менее, слез с его шеи.

- А кто это у нас здесь? А, Нефрит, здравствуй.

- Здравствуйте.

- Ты становишься похож на Изумруд, Нефрит. Только вот телосложение у тебя все равно отцово. И это сослужит тебе хорошую службу в будущем. Ты станешь прекрасным воином, помяни мое слово. Бой на мечах изучаешь?

- Ага, - выдохнул мальчик, пряча за спину руку с перевязанным запястьем.

- Будь осторожен, когда будешь изучать драку с кинжалами. На мой взгляд, самое коварное оружие, которое только можно придумать, - Опал картинно закатил глаза и улыбнулся Сердолик. – Лика, привет.

- С праздником, лорд Опал.

- Спасибо. Ой, чует мое сердце, разобьешь ты немало жизней, маленькая.

- Почему? – девочка испуганно воззрилась на мужчину. – Я что-то не так делаю?

- Нет, все так. Просто мне кажется, из тебя вырастет настоящая придворная дама для двора Короля.

- Пап, - Кунсайту надоело слушать пророчества отца, ему хотелось поговорить с ним самому, - а почему вы не привезли назад Джеда, Лазурита и других…

- Уже поздно, малыш. Деткам пора спать.

- Вот так всегда! Ты всегда отправляешь меня спать, а когда наутро я просыпаюсь, тебя уже нет!

- Обещаю, малыш, что завтра мы вместе слепим снеговика в саду. И позовем на праздник всех ваших друзей.

- Правда?!

Опал широко улыбнулся.

- Я когда-нибудь тебе лгал? Но это только при том условии, что вы трое сейчас отправитесь спать.

- А мы получим новогодние подарки? Я весь год вела себя хорошо и получила аттестат с отличием за полугодие, - робко сказала Сердолик. – Как вы думаете, лорд Опал, я заслужила подарок?

- Конечно, милая. Идите наверх, завтра, когда вы проснетесь, подарки будут ожидать вас под елкой.

Дети с обреченным видом слезли с подушек и собрались идти наверх.  Кунсайт задержался. Его давно мучил один простой, но очень важный вопрос.

- Пап…

- Что, сынок? Неужели ты до сих пор боишься засыпать один?

- Нет! Я не об этом…

- Ладно, уговорил. Залезай ко мне на спину, я тебя отволоку в спальню, - Опал снова улыбался.

Как только маленькие, но уже довольно сильные руки обвили его шею, мужчина с легкостью поднялся по лестнице и пошел по длинному коридору, освещенному множеством свечей в золотых канделябрах. Кунсайту происходящее казалось   волшебным сном – папа уже сто лет не катал его на спине! От счастья мальчик почти забыл о терзавшем его вопросе. Но как только его ноги коснулись пола, желание снова охватило его. Желание знать.

- Пап…

- Ммм?

- А почему ты все время говоришь мне, что я в будущем займу какой-то высокий пост? И что все эти люди – твои друзья – будут мне подчиняться? Я не понимаю, что во мне особенного? Я ведь только в этом году получил аттестат с отличием, и ничего не помешает мне завалить экзамены в следующем.

- Это не зависит от результатов экзаменов, малыш, - весело ответил Опал. – Ты поймешь это, когда вырастешь.

- Мне уже десять, и я не ребенок! Папа, объясни мне!

- Ты вырастешь сильным и мудрым, Кунсайт, - вдруг серьезно заговорил Опал. – В твоих руках будут судьбы миллионов. Ты станешь великим воином и сильным магом, малыш. Но это будет еще нескоро. Я не хочу выделять тебя среди твоих друзей, ты потом еще скажешь мне спасибо. Это – твоя Судьба.

- А Нефрит? А Лика? Ты знаешь, что будет с ними?

- Могу лишь сказать, что тебе очень повезло с друзьями, поверь мне. А теперь – спать! Мама обидиться, если я не спущусь. Ведь я не видел ее так же долго, как и тебя.

- Обещай мне, что завтра мы слепим снеговика. Ты и я. Вдвоем. Чтобы никто нас не видел.

- Хорошо. Завтра встанем раньше всех и слепим его прямо перед окнами. Пусть это будет новогодний подарок. Да, малыш? – Опал чмокнул сына в серебристую макушку.

- Да, пап. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Кунсайт с обреченным видом взялся за дверную ручку и вошел в свою комнату. Тихое посапывание с соседней кровати говорило о том, что Нефрит уже заснул. Лика спала в комнате напротив, но мальчику не захотелось ее беспокоить. Он скинул праздничный камзол и брюки, влез в пижаму и забрался под теплое пушистое одеяло.

В комнате было темно. Луна, показавшаяся на миг из-за облаков, заставила светиться хрустальные колокольчики, висящие под потолком. Они висели там с самого его рождения, но даже теперь Кунсайт не хотел их снимать. Они стали частью его сущности. Неотъемлемой и прекрасной.

Завтра будет уже новый день. И новый год. И совсем новая жизнь. Завтра они с папой слепят снеговика…

Но завтра снег растаял.

Кот, гонявший по кухне тощих голодных мышей, опрокинул стоящую на столе свечу. Вспыхнуло пламя. Пожар охватил все левое крыло дома. Его удалось остановить, но…

Узнав о том, что случилось, Кунсайт долго не мог прийти в себя. Он всегда скучал по отцу, несказанно радовался его приездам в каждый раз боялся, что Королева его не отпустит домой.

Мальчик и подумать не мог, что мама, всегда находящаяся рядом с ним, всегда вносящая в дом тепло одной только своей улыбкой, расстанется с ним навсегда. Останется в сером, едком дыму. Она пыталась найти выход из пылающей ловушки, выбежала к лестнице… И лестница провалилась под ней, обуглившись от пламени, бесстыдно пляшущем на всем, что попадалось на его пути.

Кунсайт видел, как в безумной пляске закружились снежинки, летевшие на огонь и погибающие от жарких   и неистовых его поцелуев. Он слышал, как кричала леди Изумруд, как ругался лорд Хризопраз, пытаясь скрыть охвативший его ужас…

А потом он увидел выходящего из огня отца. Нет, он не нес на руках Бирюзу, он не смог спасти жену из пылающего дома. Он молча подошел к мальчику и надел ему на шею кулон из бирюзы на простом кожаном шнурке. И обнял его. Крепко-крепко, будто хотел раздавить хрупкую оболочку и выпустить переполнившую мальчика боль…

Это были последние слезы в его жизни. Отец не говорил ему слов утешения. Он понимал, что сейчас они бесполезны. Опал окинул взглядом стоящих рядом друзей. Затем посмотрел на Нефрита и Лику. Девочка тихо плакала, уткнувшись в плечо отцу. Нефрит сжал кулаки и зубы, чтоб не разрыдаться. Опал впился зубами в нижнюю губу. Он не имел права раскисать. У него сын… Настоящий сын, который должен вырасти мужчиной.