Наверное, он должен был сразу заметить хоть что-нибудь, увидеть хоть какой-то признак того, что вскоре все полетит в тартарары. В сказках настолько важным событиям всегда предшествовали особые знамения — затмения, землетрясения, встречи с необычными людьми или просто странные происшествия.

Эндимион жил не в сказке и не заметил ничего.

Потом, через много лет, уже в другой жизни, он как-то попытался подробно вспомнить те последние несколько недель и понял, что не может отличить то, что случилось на самом деле, от того, что он придумал сам.

В чем он был абсолютно уверен — все началось вскоре после того, как он вернулся домой.

Это была совершенно рутинная поездка. Ему надо было всего лишь посетить парочку далеких от столицы областей, махая местным жителям рукой и радостно улыбаясь. Везде был довольно прочный мир, никаких кризисов не наблюдалось и не планировалось, все важные вопросы были решены, а в неважные Эндимион предпочитал не вмешиваться, оставляя их на откуп местных властей. У него было достаточно людей, следивших за соблюдением законов, и они были куда как компетентнее его. Вместо Эндимиона можно было послать двойника или даже обычную куклу ("принц, одна штука, в полный рост") — наверняка почти никто не заметил бы разницы. От него требовалось только встретиться с людьми и выслушать их. Все должно было быть настолько спокойно, обыденно, невинно, что он даже не взял с собой никого из своей четверки телохранителей, решив обойтись обычной охраной.

И это, как он понял потом, было первой ошибкой.

Но Джедайт сказал, что, разумеется, он поедет с принцем куда угодно, с таким видом, будто у него заболели все зубы сразу; Зойсайт вспомнил, что у него срочные дела, которые он, конечно же, отложит ради принца и его такой важной поездки, Нефрит предложил взять только Кунсайта, уверяя, что тот вполне способен испугать кого угодно одним своим видом; Кунсайт вздохнул, и Эндимион, рассмеявшись, послал их всех к черту — после чего они расстались, крайне довольные друг другом.

Он вернулся через три недели.

***

В коридорах дворца было прохладно — и как же Эндимион скучал по этой прохладе, трясясь по жарким дорогам в провинции. Конечно, это была его провинция, и там жили совершенно замечательные люди. Но это не означало, что он обязан был любить местную погоду.

Зойсайт с утра куда-то умчался, Кунсайт встречался с кем-то из своих родных, и Эндимион, добросовестно разобрав документы, подписав пару бумаг (и не подписав две, потому что, давайте будем честными, он пока еще не сошел с ума, чтобы соглашаться на такое), пошел искать хоть кого-то из своих телохранителей. Которые вообще-то должны были бы постоянно присутствовать при его особе, но они уже давно сошлись во мнении, что принцу и его ближайшему окружению надо иногда отдыхать друг от друга.

Эндимион примерно знал, куда именно он должен идти, а довольно громкие голоса служили неплохим указателем. Похоже, Нефрит с Джедайтом... нет, не ссорились, просто очень бурно дискутировали.

— ...Разве не так?

— О чем вы? — Эндимион, зайдя на балкон, пригнулся — его мать в свое время решила, что увитый розами балкон будет смотреться романтично. Она оказалась права, но розы разрастались так, что их не успевали подстригать, и те, кто не смотрел, куда идет, часто щеголяли царапинами на руках — или на лбу. Ни Нефрит, ни Джедайт и не подумали встать, ограничившись вежливыми кивками.

— О них, — Джедайт кивнул в сторону висевшей в небе Луны. Эндимион проследил за его взглядом и привычно попытался разглядеть яркую точку на поверхности — столицу Серебряного Тысячелетия. Не удалось, но для него это всегда было любимой игрой из детства — я вижу то, чего не видишь ты.

— Они называют себя хранителями Земли и всей Системы, говорят, что они на стороне добра, — продолжил Джедайт.

— Я знаю.

— От кого или чего они нас охраняют?

— Ты же помнишь, как они нас спасли от Тени.

— Двести лет назад. Нас еще не было на свете.

— А они были, — Эндимион прислонился к балконным перилам, так чтобы смотреть на обоих своих друзей одновременно. — Даже принцесса Серенити уже родилась. И это именно королева Селена послала к нам своих воинов. Между прочим, я помню, как кое-кто зачитывался хрониками как раз того периода.

— И кое-кто до сих пор не понимает, откуда взялась Тень. Тогда это так и не выяснили.

Эндимион обернулся посмотреть на Луну еще раз.

— Откуда берется зло — из людских сердец, — процитировал он. Нефрит поморщился:

— Не самое лучшее из его произведений.

— Я тоже никогда не понимал, почему именно Шерейта решили считать самым гениальным поэтом того поколения, — согласился Эндимион.

— Мне всегда казалось, что Тень призвали, — Джедайт махнул рукой, возвращаясь к теме. — А учитывая, что на Земле нет никого, кто владел бы магией...

— Неправда, есть.

— Меньше одного процента! И то по сравнению с лунарцами у них почти нет способностей. И все с детства обучаются на Луне. Там знают, на что они способны. В случае чего, у нас не будет никакого фактора неожиданности.

Эндимион потер переносицу. Что-то тут было не так.

— Джед. Давай сразу к делу? Тебя кто-то укусил? Тебе же никогда не было дела до того, какие отношения у нас с Луной.

— Может быть, мне стало не по себе при мысли, что Луна настолько сильнее нас, — Джедайт пожал плечами. — В случае если они решат, что Земля достаточно наигралась в независимость — что мы сможем им противопоставить?

Нефрит согласно кивнул.

Эндимион недоуменно посмотрел на них и постарался перевести разговор на другую тему. Через полчаса он уже перестал думать о странных словах своих друзей.

И это тоже было ошибкой.

***

Следующим, кто заговорил с ним о Луне, оказался Кунсайт. Эндимион даже не придал этому особенного значения поначалу — речь шла о воинах планет, живших вместе с принцессой Серенити, а у него давно было подозрение, что Кунсайт не просто так сопровождает его в каждую поездку.

По словам Кунсайта, с помощью Серебряного Кристалла можно было бы создать атмосферу на всех остальных планетах Солнечной Системы. Всем было известно, что сначала Луна была простым куском камня, пока не пришла лунная династия с Серебряным Кристаллом. Остальные воины планет появились позже и не без помощи магических артефактов. И если, говорил Кунсайт, если допустить, что Кристалл способен поддержать жизнь и на других планетах — какие открылись бы перспективы!

Эндимион действительно не понимал, почему это должно его интересовать.

— У нас нет перенаселения. На Земле недостаточно людей для того, чтобы колонизировать даже одну планету.

— Дело не в том, что сейчас у нас нет такой возможности. А в том, что это потенциально возможно.

— Спроси королеву Селену, как она к этому относится.

— И как ты думаешь, что она мне ответит?

— Почему бы ей не согласиться?

— По сравнению с жителями Луны мы слишком недолговечные существа.

Эта фраза была настолько странной, что Эндимион на секунду остановился.

— И что?

— Я думаю... — Кунсайт пошел вперед, так что Эндимиону пришлось его догонять. — Как можно относиться к кому-то, кто проживет настолько мало времени?

— Как к людям, чья жизнь будет короче, но все равно такой же ценной?

Кунсайт с сожалением посмотрел на него.

— Только если они считают нас людьми.

***

После этого Эндимион начал прислушиваться к разговорам вокруг.

— Они слишком долго живут.

— Они только притворяются добрыми.

— Почему они никогда не предлагали нам помощь? У них же есть магия!

— У них же есть магия, как думаешь, для чего?

— Что значит, они охраняют нас? Кем они нас считают, детьми? Домашними животными?

Это было только то, что он услышал во дворце за неделю. Он понятия не имел, что творится на улицах — до того момента, когда Джедайт положил ему на стол сообщение о том, что случилось накануне.

Одного из землян, учившихся на Луне магии, нашли мертвым. Не просто мертвым — со сломанными руками и ногами, со вспоротым животом, с вытащенными внутренностями и кастрированного. Эндимион знал, для чего это было сделано. В свое время он достаточно прочитал о пытках, которым в темные века подвергали тех, кто владел магией — до того, как пришло Серебряное Тысячелетие и объяснило, что необычные способности не всегда используются во зло. В современных исторических книгах приводились сухие факты — сколько именно человек было замучено, утоплено, сожжено, в источниках того времени описания, как правило, были более... цветистыми.

Колдуну обычно ломали руки — чтобы не колдовал, и ноги — чтобы не убежал, после чего скопили — чтобы не передавал свою порченую сущность детям, а после этого искали источник зла у него внутри. А для этого надо было, разумеется, посмотреть внутрь, для чего, конечно, надо было взять меч поострее и вспороть колдуну живот. Если магия проявлялась у женщины, то внутри нее иногда находили плод — и его-то и объявляли сосредоточием зла. Все знали, что магия иссушает жизненные силы и зачать дитя обычным путем такие люди не в состоянии. Если ведьма была еще жива, когда плод вытаскивали из нее и сжигали — то ее оставляли в покое, считая, что она очищена. Иногда такие женщины даже выживали. Из мужчин не выживал никто.

— Какого?... — начал он.

— Их уже нашли, — Джедайт выглядел, пожалуй, скучающим. — Несколько человек, перепили накануне и пошли искать развлечений. Наткнулись на нашего колдуна, попросили показать несколько фокусов, а когда он отказался... Слово за слово, — он пожал плечами. — Странно, что они знали, как именно надо их убивать. Никогда бы не подумал, что такая публика читает настолько старые тексты.

"Как именно их убивать", — повторил про себя Эндимион. Месяц назад Джедайт бы сказал не так.

***

Через месяц пострадали еще трое (одной из жертв была женщина, Эндимиона трясло полчаса после того, как он прочитал, что именно с ней сделали), тех, кто остался, взяли под охрану для их же блага, а принц впервые в жизни поссорился со своими телохранителями.

Началось все невинно — Эндимион спросил, почему все так ополчились на жителей Луны. В ответ он увидел четыре пары совершенно пустых глаз.

— Никто на них не ополчился, — сказал Джедайт.

— О них всегда думали именно так, — пожал плечами Зойсайт.

— Два месяца назад никто не додумался бы сжигать заживо магов, — Эндимиону очень хотелось схватиться за голову. — Два месяца назад никто не сказал бы, что Луне было лучше остаться безжизненной планетой. Два месяца назад еще никто не сошел с ума!

— Ты слишком редко выходишь из дворца, — Нефрит смотрел на него с жалостью. — Я с самого детства слышал именно это. Ты никогда не думал, что Луна действительно опасна, что они не отпустили нас на свободу — не на самом деле? Как ты считаешь, каково им жить на своей планете, зная, что без Серебряного Кристалла они погибнут? И смотреть при этом на нас — на нашу планету, где нам не нужна магия, чтобы сделать глоток воздуха?

— Разве не ты говорил, что было бы неплохо "уметь что-нибудь такое"?

— Если ради этого я буду заложником на Луне — или заложником Луны — благодарю покорно, не надо!

Они уже кричали друг на друга, и это было не обычной перепалкой.

— Вы спятили, — убежденно сказал Эндимион.

"Они действительно спятили", — пришло ему в голову.

— Может быть, мы, наоборот, пришли в себя, — Кунсайт смотрел на Эндимиона — слишком пристально, слишком внимательно.

Эндимион пожал плечами. Ему было не по себе. До сих пор он всегда знал, к кому именно надо идти, чтобы получить совет, поделиться сомнениями и опасениями. Таких людей он мог пересчитать по пальцам, и сейчас, похоже, их стало на четыре человека меньше.

***

Самым удивительным казалось то, что у них до сих пор были дипломатические отношения с Луной. В столице все еще было лунное посольство. Они все еще подписывали друг с другом торговые договора, хотя Эндимион — не иначе как под влиянием всех этих разговоров — понял, что Луну никогда не интересовала военная помощь Земли — или помощь для Земли. Даже когда двести лет назад на планету напали (и действительно, откуда появилась Тень?), Луна пришла на подмогу в самый последний момент.

Подписи на бумагах ставили те же самые люди, что позже вечером говорили:

— Лунарцы слишком много на себя берут.

Эндимион считал это потрясающе смешным. Теперь он многое находил смешным — как висельник по дороге на эшафот заходится от хохота, увидев простенькую карикатуру на стене тюрьмы.

К кому можно пойти со словами "мне кажется, мои подданные одержимы"? Потому что это было самым логичным, самым простым объяснением. Что бы ни говорил Нефрит — Эндимион знал своих людей. Луне всегда немного завидовали, но это была добрая зависть; про них рассказывали анекдоты, но как про друзей; магов, обучавшихся на Луне, уважали, а не боялись. Когда отношение к Луне, как к добрым соседям, переменилось на ненависть?

Луна на это изменение не отреагировала никак. Эндимиона со свитой даже пригласили на бал в столице Серебряного Тысячелетия. Несколько месяцев назад этот факт вызвал бы длинное и довольно ехидное обсуждение со стороны его телохранителей, которое закончилось бы подсовыванием ему журналов с секретами красоты и советами, как понравиться девушкам (особенно одной девушке). В этот раз все четверо пожали плечами и сказали: "если это действительно необходимо..."

Эндимион никогда не считал себя параноиком, но в последнее время ему казалось, что четверка не просто присматривает за ним, как раньше — хоть и со стонами и жалобами на принца, не желающего сидеть дома, но в то же время со спокойной уверенностью в том, что при необходимости сделают все, чтобы он выжил в любой ситуации. Сейчас за ним следили. Жалобы никуда не делись, и Нефрит все так же театрально подмел пол несуществующей шляпой, когда Эндимион в дождливый день отменил выезд за город. Но из их отношений исчезла былая легкость. Никто из четверки не заводил с ним разговоры на темы, связанные с Луной, но все внимательно наблюдали за его реакцией, когда об этом заговаривал кто-нибудь другой.

Эндимион стал все чаще повторять чужие слова про то, что Луна слишком зазналась.

Он сомневался, что ему верят.

***

Потом, через очень много лет, Эндимион (хотя тогда его уже звали совсем по-другому) спрашивал себя, почему первым под удар попал не он. Разве не логичнее было бы сначала перетянуть на свою сторону принца? Он не обольщался — сила, укравшая лояльность его лучших друзей, смогла бы справиться и с ним. Или что-то случилось в те три недели, когда его не было дома? Почему все четверо согласились пожертвовать своей жизнью — и не такой плохой, черт побери! — ради... чего? Что им обещали?

Спрашивать было больше не у кого.

Но он не сомневался, что с ними справиться было труднее, чем с обычными людьми на улице, которым, как оказалось, понадобилось всего лишь показать, что теперь кого-то можно ненавидеть безнаказанно.

К нему пришли в последнюю очередь, и это оказалось его удачей — он смог подготовиться, не поддаться сразу, сохранить достаточно присутствия духа и увидеть, что происходит на самом деле.

Ему сделали предложение, и Эндимион был достаточно честен, чтобы признать — оно было заманчивым. Ему давали силу, которой хватило бы для того, чтобы справиться с кем и с чем угодно. Магические атаки? Нападение с Луны или из любого другого места Вселенной? Он мог защитить свою планету от всего на свете.

И ему пообещали, что он снова стал бы близок со своей четверкой, по-настоящему близок. Ему показали, как можно общаться на самом деле, не ограничиваясь словами, соприкасаясь разумом, делясь душой, и это было... прекрасно. Он не представлял, что такое возможно.

Эндимион никогда не говорил об этом, но он почти согласился. Почти. Пока не понял, что дарованная ему частичка силы позволяет заглянуть в прошлое и будущее. И не увидел то, что должно было произойти — в этом ни у кого не было никаких сомнений.

Конечно, они победили бы Луну.

Люди — и лунарцы были в своей основе такими же людьми, — как правило, жили в мире, который придумывали себе сами и который не всегда совпадал с реальностью. Например, на Луне все были достаточно наивны, считая, что Земля их друг — Эндимиону это показали довольно четко.

Он и не представлял, что можно жить так долго и сохранить такую чистоту.

Принцесса Серенити верила в дружбу, в благородство, в честность. В любовь.

До тех пор, пока к ней не пришел Эндимион.

Дворец в столице Серебряного Тысячелетия уцелел — непонятно как, учитывая, что творилось на улицах. Внутри не было почти никого — все, кто мог защищать Луну, были либо убиты, либо прятались, либо сражались, пока могли. Сила прошла по городу, находя всех, в ком было хоть немного магии. Эндимион видел, что осталось от большинства лунных колдунов — из них вытянули жизненную энергию, оставив пустую иссушенную оболочку. Такие сморщенные тела лежали повсюду, их отпинывали в сторону, и они начинали тут же разрушаться. Эндимион чувствовал, как неправильная лунная магия переплавляется, становится такой, как нужно землянам, вливается в него, в его друзей, дает им силы — Эндимион знал, что смог бы разнести стены дворца в мелкую крошку, если бы захотел. Это было самым лучшим чувством — уметь такое.

Он понятия не имел, где сейчас находится королева Селена. Ее присутствие не ощущалось вообще — может быть, до нее добрался кто-то из его солдат, может, она израсходовала все силы, пытаясь добраться до Серебряного Кристалла, может, сбежала, решив поквитаться с захватчиками позднее. Эндимиону было все равно, главное — он знал, где Серенити.

Принцесса не сумела толком спрятаться, во всем полагаясь на своих подруг-воинов. Тех больше не было — Эндимион об этом позаботился, они все позаботились, но девушки успели велеть принцессе уйти, и та, веря в их силы, действительно убежала. Эндимион сначала думал принести ей что-нибудь из вещей подруг, чтобы увидеть выражение ее лица, но потом решил, что будет лучше, если она до последнего будет ждать спасения.

Принцесса верила в сказки, в то, что силой любви можно изменить все что угодно.

Он нашел ее в одной из дальних комнат, с мечом в руках — это было, пожалуй, даже мило, учитывая, что она наверняка не умела им пользоваться. Лунная династия всегда полагалась в основном на магию, а Серенити по их меркам считалась еще ребенком. Ее пока что не учили убивать, ее даже не учили как следует сражаться, ее учили только лечить. Эндимион считал, что это замечательная шутка судьбы.

Меч он выбил не сразу, дав ей как следует выдохнуться, даже позволил ей на несколько секунд направить на себя лечащую магию, сделав вид, что она подействовала. Разумеется, с той силой, что бушевала у него внутри и соединяла его с остальными, ему нечего было бояться глупой девчонки и ее фокусов.

"Заканчивай", — Эндимион почти видел, как Нефрит закатил глаза.

"Сейчас", — пообещал он.

Самым простым было бы перерезать Серенити горло ее собственным мечом, но тогда он лишился бы половины удовольствия. И, как согласились с ним остальные, сломленная Серенити могла бы оказаться так полезна.

Надо было только сломать ее как следует.

Серенити верила в любовь, и Эндимион знал, что она влюблена именно в него.

Было не слишком удобно одной рукой держать запястья брыкающейся девчонки, а другой расстегивать одежду. Остальные ушли — они все еще ощущались где-то на границе разума, позови — и придут, но Эндимиону ясно дали понять, что это развлечение только для него. По крайней мере поначалу, пока принцесса не открылась полностью.

"Всю тяжелую работу делать мне".

"Как всегда, мой принц", — кажется, это был Зойсайт. Или Нефрит? Эндимион еще не мог различать их голоса достаточно четко. Кто-то засмеялся, и все стало совсем тихо, даже Серенити почти не дышала, только смотрела на него.

Эндимион поцеловал ее как можно нежнее, чтобы она продолжала надеяться до последнего.

Он не говорил ни слова, просто смотрел ей в глаза. Серенити не кричала (за это Эндимион был ей благодарен), она вообще почти не издавала никаких звуков — слезы у нее лились совершенно бесшумно. Секс с ней оказался не слишком приятным — внутри было слишком сухо, она все время пыталась оттолкнуть Эндимиона, дергала ногами, но он и не собирался заниматься с ней любовью. Может быть, потом. Пока что у него были совсем другие планы.

Ближе к концу он позвал всех.

Он мог точно сказать, в какой момент Серенити поверила, действительно поверила, что ей никто не поможет — когда поняла, что из глаз Эндимиона на нее смотрит еще несколько человек.

Вот тогда она отвернулась и разревелась.

Сломать ее оказалось так просто.

***

Эндимион никогда не обманывал себя: все, что он увидел в том своем сне — в том кошмаре — произошло на самом деле. В каком-то другом мире они уничтожили Луну, завладели Серебряным Кристаллом и поймали принцессу Серенити. Вернее, он ее поймал. Где-то там они прошли — буквально — по трупам, Эндимиона до сих пор начинало мутить, когда он вспоминал сладковатый тошнотворный запах. И крики.

И слезы Серенити.

Он не хотел увидеть их еще раз.

Он не знал, кем ему полагалось считать себя — предателем, сошедшим с ума отщепенцем, который в горячечном бреду продает свой народ Луне, или, наоборот, единственным оставшимся разумным человеком, который делает все, чтобы спасти своих подданных. В любом случае у него больше не было выбора. Никто на Земле не мог помочь ему — и фраза, годившаяся разве что для дешевых романчиков, в его случае была абсолютной правдой. Как и в прошлый раз, им нужна была помощь Луны, и Эндимион готов был уплатить любую цену, лишь бы вернуть разум своим друзьям.

К нему снова пришли, на этот раз наяву. До этого дня Эндимион никогда не обращал на Берилл особого внимания, она была для него всего лишь одной из кузин по материнской линии. Он и представить не мог, что она была в него влюблена. Ему было ее жаль, он хотел бы ей помочь — но именно она нашла остатки Тени (той самой), именно она призвала их и использовала для своих целей, именно она подсказала Тени — Металии, вот как та называлась на самом деле — как лучше взбаламутить людей. Эндимион признавал, что получилось это у нее отменно.

Берилл не говорила с ним прямо (никто из обращенных не говорил прямо, предпочитая намеками вызнавать, что именно он думает), но достаточно ясно дала понять, что Металия будет общаться со всеми через нее. Металия предпочитает, чтобы ее сосудом стало женское тело, более выносливое, лучше умеющее приспособляться, чем мужское. Металия даст им силу, всем, даром, и каждый получит то, о чем мечтал больше всего.

Им нужен только Серебряный Кристалл, чтобы древняя богиня снова обрела полную мощь.

Эндимион слушал ее, кивал, соглашался, строил планы. Четверка его телохранителей стояла позади Берилл, и Эндимион точно знал, на чьей стороне они будут сражаться, если он сейчас выхватит меч.

***

— Когда? — спросила Берилл. — Когда мы нападем на них?

— Нам нельзя торопиться, — возразил Кунсайт, и на секунду Эндимион задумался, не может ли его друг до сих пор быть... нормальным, не может ли он просто притворяться так же, как и сам принц. Потому что было совершенно ясно — чем скорее они нападут, тем лучше. Рано или поздно на Луне заметят, насколько все не в порядке на Земле. И тогда, какими бы добрыми или наивными лунарцы ни были, они придут к ним сами.

Добрые люди могут убивать так же, как и злые, Эндимион видел это — ему показали альтернативу победе. Разрушенные города на Земле не нравились ему так же сильно, как и руины на Луне.

Ему сказали, что он должен выбрать.

Он выбрал свой собственный путь и надеялся, что сумеет воплотить свои планы в жизнь.

— Еще несколько недель, — голос Кунсайта был успокаивающим, как будто он говорил о чем-то давно ему известном. — Как раз в то время, когда на Луне будет праздник урожая. Он для них священен, в столице соберутся все, кто хоть что-то представляет из себя. Мы сможем избежать лишних жертв, убив только тех, кого нельзя оставить в живых.

— Какое нам дело до того, сколько народу останется на Луне, — фыркнула Берилл. — Нам нужен Серебряный Кристалл.

Эндимион кивнул, видя перед собой разрушенное Серебряное Тысячелетие и пустые глаза Серенити.

***

Его почти не оставляли одного. У них все еще не получалось общаться мысленно (Эндимион изо всех сил противился дополнительным попыткам, отговариваясь головной болью или делами), но за ним все время ненавязчиво наблюдали, и не только люди. Эндимиону пришлось принять от Металлии немного силы, просто чтобы доказать свою благонадежность, и теперь ему казалось, что над головой у него висит огромный указатель, чтобы каждый, кому это взбредет в голову, сумел найти его.

С другой стороны, он тоже теперь мог видеть. По углам таились, перешептываясь друг с другом, тени, из которых иногда появлялись куклы или животные из кошмаров. Некоторые из них выглядели старыми, покрытыми толстым слоем пыли, как будто пролежали или просидели там...

Двести лет.

Эндимион споткнулся на ходу, когда подумал об этом впервые. Никто не знал, почему Тень — Металия — тогда исчезла почти без боя (сейчас-то он понимал, что, захоти богиня, она стерла бы с лица планеты несколько городов, даже не особенно запыхавшись). Говорили, все потому, что у Земли тоже есть свой защитник, который сумел прогнать зло.

Похоже, до конца ему это не удалось. Металия оставила невидимых шпионов, ищущих, кого бы перетянуть на свою сторону. Наверное, именно они первыми подошли к Берилл.

Твари или не обращали на Эндимиона внимания, или склонялись перед ним в пародии на изысканный дворцовый поклон. Берилл, когда он упомянул о них, засмеялась и сообщила, что юмы (вот как они назывались на самом деле) стоят нескольких опытных человеческих воинов, и что они ждут не дождутся, когда смогут пойти вместе с ними в бой.

А пока что они охраняют своих хозяев.

***

Эндимион был уверен, что от поездки на бал в Серебряное Тысячелетие придется отказаться, что его не отпустят, и уже придумывал, как бы потихоньку улизнуть от постоянной опеки, чтобы пробраться к тем, кто знает, как избавиться от Металии. Но, к его удивлению, даже Берилл посчитала посещение Луны удачной идеей. Она выходила из себя, стоило ей услышать о принцессе Серенити, но согласилась с доводами Кунсайта о необходимости делать вид, что все в порядке. Кунсайт и Нефрит должны были остаться на Земле (Эндимион не знал точно, считали ли их самыми надежными или, наоборот, до сих пор не верили им до конца), а принц с остальными своими телохранителями должен был прибыть на Луну, протанцевать все положенные по протоколу танцы со всеми положенными по протоколу дамами и вернуться обратно, убедив всех в том, что Земля по-прежнему считает жителей Луны своими лучшими друзьями.

То, что телохранители принца могли попасть, куда не положено, и увидеть то, что не полагается, было само собой разумеющимся.

Все визиты Эндимиона во время поездки были тщательно распланированы. Чтобы сбежать на час раньше и предупредить Серенити, ему пришлось впервые воспользоваться силой и усыпить Зойсайта.

И это, как он понял уже много позже (и одновременно сразу же, стоило только горизонту вспыхнуть), было его последней и самой главной ошибкой.

Потому что, как оказалось, до конца ему так и не поверили. Луна должна была стать его последней проверкой. Эндимион так и не узнал, кто именно предложил удержать от него в тайне дату нападения на Серебряное Тысячелетие и пойти в атаку немедленно, если окажется, что он на самом деле не на стороне Металии. Когда он попал в Темное Королевство, спрашивать было уже не у кого.

Спасибо бетам Мен и Фереште.:)