Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Юма Антрацит
Записки влюбленной юмы
Часть пятая"
Чудовища вида ужасного"Голоса были напряженные, будто кто-то или собачился вполголоса, или обсуждал что-то важное и невеселое, или совмещал первое со вторым.
- Вы что-то скрываете!
- Нет.
- Не ври!
- Не смей!
- Смею! Буду! Я кто, игрушка, домашнее животное?! Значит, гладить и тискать меня можно, а разговаривать со мной необязательно?
- Прекрати.
- Не прикасайся! Конечно, сильнейший всегда прав! Сгреб в охапку и прав! Хватит! Ненавидеть тебя, наверное, будет легче!
- Можешь попробовать, только не кричи, весь дворец перебудишь.
- Пускай! Вы меня стесняетесь, мой Король?!
- Я боюсь за тебя.
- Боитесь? Это неподобающее чувство для Первого генерала и королевского фаворита.
Судя по звуку, пощечина была полусимволическая, звонкая, но не крепкая. Накрывая голову подушкой, я досадливо подумала: «Почему надо выбрать для семейной сцены именно отрезок коридора в непосредственной близости от моей двери? Издеваются они, что ли?» Однако, разбудила меня отнюдь не эта зубодробительная лирика. Тогда что? Прихлопнув подушку на ухе еще и ладонью, для полной звукоизоляции, я стала вспоминать. Да! Присутствие! Чужая воля, холодная, сковывающая, гнетущая. Вряд ли это сквозь дверь и теплое одеяло до меня досквозило наше руководящее сугробище, да и зачем? Воспоминание было настолько неприятным, что я передернулась, послала на сложную конструкцию из трех сплетенных иероглифов с эротическим подтекстом всех экспериментаторов в сфере снов и подсознания и попыталась опять уснуть.
- Зойсайт…
- Пусти! На плацу будешь мной командовать, перед своей коронованной б… будешь мной помыкать! Сейчас нет!
Еще лучше. Теперь они орут мысленно. О, Металлия! Ну нет у меня сил ставить экран в три часа ночи! Нет мне покоя! Стоп. Покой!!! Вот оно! Чудовищная, гигантская, необъяснимая тревога разинула черную пасть, поглотила меня и теперь медленно переваривает. Не ночь с королевой – причина этой ссоры там, в темном коридоре, что-то большое, страшнейшее. Мой «чуткий» руководитель действительно чуток на психологические перемены, чужие тайны и мысленные угрозы, даже тщательно заэкранированные. Моя интуиция, большая не по чину, видимо, осталась мне от какой-то из предыдущих жизней. Интересно, какую такую кармическую каку я отрабатываю в юмах. Крупная, видать, была кака, едва на лопату уместилась, как сказал бы Макс Фрай. Ладно, самоковыряния оставим на потом, если будем живы, а пока…
Я на цыпочках подкралась к двери, прислушалась, потом, затаив дыхание, выглянула. Голоса доносились из-за ближнего поворота. Три шага, мысленное прощание с жизнью, и я зыркнула в полглаза. Да… «Они сошлися, лед и пламень…», холодильник и кипятильник… Зойсайт с пылающими щеками, Кунсайт серый, застывший. Меня просто-таки накрыло волной удвоенного страха, один рвущийся, полыхающий, второй, точно стальными обручами стиснутый. И надо всем, черно и холодно веяла чужая воля.
- Пойдем.
Лорд Зойсайт попятился.
- Пойдем. Ты спрашивал, что я скрываю?
- Вы расскажете?
Кунсайт коротко кивнул, отвернулся и ступил в темноту. Это было невероятно, но Первый из лордов отчетливо сутулился. Зойсайт покорно и пришибленно побрел следом.
Вздрагивая и размазываясь по стенке, я двинулась за ними.
Они вышли из-под тяжелых сводов Темного королевства в сияние льдов и резкий, хлещущий ветер. Они шли, утопая в снегу, лорд Кунсайт кутал плащом своего дрожащего спутника. Наконец, они укрылись от ветра в узкой нише между глыбами. Первый лорд крепко прижал к себе Зойсайта и заговорил, почти касаясь губами его виска. Здесь, среди льдов, за пределами мрачной Отчизны, ему, конечно, не пришло в голову загородиться. Скорчившись в двух метрах, за соседней глыбой, я не слышала его голоса, но без помех улавливала мысленное отражение.
- Если ты еще не знаешь, как приходит беда, Зойсайт, она приходит вот так, даже к сильным, даже к лучшим.
Позже, у себя в комнате, почти засунув прозябшую спину в камин, я пыталась утешить себя тем, что из-за холода и перепуга что-то не так поняла. Согревшись и обретя ясность мысли, я восстановила услышанный разговор от начала до конца, и утешаться стало нечем. Как ни анализируй, а выходило вот что: недавней пылкой ночью, если слово «пылкость» можно хоть в каком-то смысле применить к лорду Кунсайту, королева открыла ему план грядущих идеологических перемен. Клятва, силами всех верных, всей добытой энергией, возродить Великую Металлию, отныне, конечно негласно, отменяется. С чего начнет возродившаяся владычица? С расчистки политического плацдарма, с усекновения чрезмерно возвысившихся голов, с начищения некоторых, уютно усидевшихся задов, одним словом, с установления нового террора и фавора. Что с этого будут иметь нынешние столпы общества во главе с Берил? Сомнительную благодарность, крохи с хозяйского стола и множество лишних забот.
Итак, веря в собственные силы и верность соратников, и главное, в беспомощность Металлии, королева Берил меняла политический курс, со временем собираясь начисто изъять из идеологического словаря королевства культовое имя Металлии. Отныне всю грядущую мощь и процветание Темного королевства должна была олицетворять сама Берил. Что Металлия, - призрак, слабый голос из прошлого. Грядущее – живым.
Когда лорд Зойсайт стал терять сознание от холода и новостей, оба перешли опасную полосу пограничья, где не действует ни магия, ни Закон Пустот и Стихий, и вернулись в Темное королевство.
На полосе приграничья я немного помедлила. Падал снег, густой и тихий, скользил по щекам, ложился на губы, доверчиво прятался в ладони, чтобы там погибнуть, соприкоснувшись с теплом живого тела. Странное движение почудилось мне за спиной, не движение даже, какое-то сгущение пространства, уплотнение рассеявшейся было тревоги. Я обернулась. Ничего. Только высокая, кривая глыба льда, похожая на оскаленный клык, будто потемнела, налилась подвижным, мутным мороком изнутри, но тут же облако, закрывшее луну, сплыло к горизонту, и видение исчезло. Я нервно передернулась и осторожно двинулась за лордами.
- Что нам делать? – донеслась до меня последняя пульсирующая мысль Зойсайта, и мощный глухой экран надежно загородил обоих.
Что же делать. Я знаю то, что мне никак не полагается знать, хуже того, я знаю даже больше. В пылу выяснения отношений и обсуждения ситуации лорды вряд ли заметили это холодное дыхание за спиной, эту тень, накрывшую все. Это было невероятно, этого вовсе не могло быть, но вышептанное на любовной постели, а потом выдохнутое на ухо, среди ревущего ветра и метели, стало известно Металлии. Пусть ей не восстать и не воплотиться, но призрачные монстры ее ярости уже парят над нами, ползут из углов, захлестывают наши горла. Что это? Во что это выльется позже?
Становлюсь перед зеркалом и долго смотрю себе за спину… Волны мрака сминают, захлестывают что-то маленькое, крохкое. Это улицы? Это башни? Это здесь? Или в том мире, где мой университет и квартирка на восемнадцатом этаже? В низвергающемся темном потоке – крохотная искра, рыжие волосы, игольчатая, сухая вспышка неудавшегося заклятия, и ненасытный водоворот мрака поглощает еще одну жизнь.
Я коротко ударяю в зеркало. Кровь на кулаке.
- Вот так не будет! – говорю чужой воле, змеящейся из углов.
Когда лорд Нефрит крикнул «Войдите!» и я приоткрыла дверь, мимо прошмыгнула полуодетая белокурая юма с бледно-зеленой кожей и очаровательными золотыми глазами, эдакий перепуганный нарциссик. Я проводила ее завистливым взглядом. Нет, не звонкие и легковесные поцелуи Нефрита, которые она уносила на себе, были причиной моей зависти, она не чувствовала спиной этого… Может быть, пока не чувствовала?
Лорд Нефрит указал мне на кресло, а сам пройдясь по комнате, устроился ни широком подоконнике:
- Ты сегодня еще серее, чем всегда, не выспалась? Сочувствую, сам спал омерзительно, урывками и так тяжко, муторно, вроде голову в пыльный мешок засунул.
Он ободряюще улыбнулся, ожидая улыбки в ответ. Ее не последовало. Щит… Он ближе всех был к Зойсайту… Он не подал щита, не спас. Что же я делаю здесь? Почему я пришла к нему?
- Уберите экран.
- Что?
О таком нельзя просить, даже равного, не говоря о высших. Только низшему ты мог приказать открыться.
- Уберите экран.
Не вставая с подоконника, он подался вперед и еще раз всмотрелся в меня, и вдруг открылся, резко, точно рубаху на груди рванул. Все впечатления прошлой ночи, от моего пробуждения, до прихода в эту комнату, выплеснулись в мозг лорда Нефрита единым болезненным всхлипом. Он побледнел, скулы обозначились резче, глаза стали пасмурными, чернильными.
- Да что у нее все таланты в бюст ушли, на голову совсем не осталось? Кунсайтово тиранство, ее бл…, необдуманное поведение, наш экстравагантный Зой, мы с Джедом, темные политические лошадки, слабо известные массам. Чем мы сдержим смуту и анархию, если не именем Металлии? Чем мы сдержим это без мистического страха перед Металлией? Или мы начнем кусать себя за хвост, тратя драгоценную энергию Темного королевства на то, чтобы наводить порядок в самом королевстве? Ужас, Антра!
- Ужас. – устало согласилась я. Рыжая искра в черной пасти хаоса… О, конечно, лорд Нефрит смотрит на вещи шире. Я бы тоже смотрела шире, но рыжая искра…
- Почему вы плохо спали этой ночью?
- Ну, я же говорю, тяжко было, дышалось как-то через силу, вроде, ходил кто-то, в лицо заглядывал. Муть, конечно, а может, Джед с парапсихологией балуется. Прибью гада! Да, вот что, пойдем-ка поговорим с ним.
Выслушав мой рассказ и комментарии лорда Нефрита, лорд Джедайт так долго молчал, что Нефрит стал прищелкивать пальцами. По привычке того мира, я непочтительно стукнула его по руке. По привычке того мира, он не оскорбился, а даже сказал:
- Пардон.
Наконец Джедайт произнес:
- А не устроить ли нам обычную дружескую вечеринку? Четверо демонов расслабляются, одна юма обносит их вином и фруктами…
Я сразу поняла, к чему он клонит:
- Они меня убьют.
Нефрит невесело ухмыльнулся:
- Мы рискуем примерно одинаково. Гнев Кунсайта – это электромясорубка, ему – что хрящик, что косточка… А от припадка ЗОЕлогического бешенства мы тебя прикроем. Пошли!
Он сдернул меня со стула и потащил за собой, замыкал эту минипроцессию сосредоточенный лорд Джедайт.
Часть шестая
Вечеринка в стиле «мрак»
Перед самой дверью Кунсайтовых покоев в наших стройных рядах произошла неожиданная перегруппировка: лорд Джедайт решительно отстранил лорда Нефрита и, столь же решительно постучал. Из-за двери не ответили. Тогда Джедайт, совершенно спокойный, белый, как стена, взялся за массивную стальную ручку и вошел. Лорд Нефрит и я замерли на пороге у него за спиной. Странная картина предстала нашим глазам. Ледяной Король сидел в кресле, упершись локтями в колени и стиснув кулаками виски. Щеки его заливал темный, синеватый румянец напряжения, лорд Зойсайт примостился на подлокотнике и, хмурясь, скорее машинально, перебирал пальцами прямые серебряные пряди Кунсайта. Увидев нас, Кунсайт так и не вышел из своего оцепенения, а Зойсайт непривычным, твердым и бесцветным голосом сказал:
- Уходите.
Странно подавшись вперед и чуть перекособочившись, он будто пытался заслонить от наших взглядов большое, как-то оплывшее в кресле тело Кунсайта.
- Выслушайте нас, - начал Джедайт, делая к ним несколько шагов, - мы знаем то же, что знаете вы. Если вы дадите мне все объяснить, без лишних эмоций…
Кунсайт угрожающе поднял руку, но рыжий демон неожиданно тяжело опустил на нее свою:
- Не надо.
Рука Кунсайта безвольно подчинилась. Нервы мои взвизгнули, как шины на крутом повороте, и пошли юзом. Я выступила из-за такого надежного плеча лорда Нефрита и выпалила все, как есть.
- Ты умрешь, - так же твердо и холодно сказал Зойсайт.
- Мы все умрем, - ответил Нефрит, делая шаг вперед, так, чтобы я снова оказалась у него за плечом.
Через секунду мы выстроились в первоначальном порядке, Джедайт встал впереди Нефрита, заслоняя и его, и меня:
- Вот именно. Если мы все не хотим умереть, глупо, ни за что, мы должны сесть и обдумать ситуацию, спокойно, без взаимных угроз.
Лорд Кунсайт молча кивнул на свободные кресла. Их было достаточно в обширной гостиной, но лорд Нефрит рывком усадил меня себе на колени. В жесте этом не было ничего игривого, я чувствовала, как электрическая дрожь напряжения пробегает по телу Нефрита. Он каждую секунду ждал удара.
- Ваши соображения? – севшим, каким-то плоским голосом произнес Кунсайт. Глаза Джедайта сверкнули ему навстречу странной, дикой искрой:
- Мы бы хотели услышать ваши соображения, лорд Кунсайт. Судьбы миров определяют сильнейшие, а вы сильнейший среди нас.
- Когда еще ты посмел бы перечить Первому из лордов?! – голос Зойсайта сорвался.
Глаза белокурого демона продолжали гореть бледным, свирепым, газовым пламенем:
- Только теперь, когда все мы равны перед будущим.
И снова Зойсайт, не вставая со своего подлокотника, как-то завалился на сторону, заслоняя от нас Кунсайта.
- Да что с вами со всеми? – рявкнул Нефрит.
- Хороший вопрос.
Я встала, силой разомкнув его руки, сцепленные на моей талии:
- Лорд Нефрит совершенно прав: что с вами? Что – с каждым из нас? Послушайте эту тишину. Что ЭТО?
- Это СТРАХ.
Голос Кунсайта прозвучал слабо и грустно. Он поднялся, осторожно отстранив руки Зойсайта, и медленно обвел глазами комнату:
- Была в России такая религиозная секта «Духоборы», и не строили они никаких церквей для бога. «Всяк человек – храм», - говорили эти самые духоборы, подразумевая, что в каждом живет Бог. Не гнева «народного» стоит нам опасаться, Нефрит, о котором ты так громко думаешь, а гнева внутри нас. Металлия не идеологическая уловка, не «символ единения нации». Какая уж мы нация? Металлия – древняя сила, замкнутая, скованная, но часть ее – в каждом из нас. Смотрите, что мы делаем: мы держим щиты друг против друга, потому что каждый сделался непредсказуем.
Долгую паузу прервало вежливое покашливание Нефрита:
- Прошу прощения. Боюсь показаться легкомысленным, или, того хуже, недостаточно впечатлительным и тонко психически организованным, но, может, сначала обсудим внешнюю, так сказать, сторону ситуации, а потом уж глубоко вдохнем и опустимся на дно подсознания, откуда нам, почему-то, корчит страшные рожи не дедушка Фрейд, а Металлия-сама. А может быть, они сидят там вдвоем?
Я хихикнула, и тут же на глаза мне навернулись слезы. Не будет больше пьяных генеральских вечеринок и моего придушенного хихиканья в углу, не будет свежего, благоухающего утреннего лорда Джедайта, надежного, невозмутимого, не будет похмельного лорда Зойсайта, разметавшего рыжие кудри по шелкам покрывал, не будет… Все сгустилось и потемнело. Какое-то жуткое растение-мутант поднялось из пестренького цветничка детской сказки. Говори, Нефрит, говори! Шути! До самой нашей смерти шути! Как я люблю вас всех!
Кунсайт сделал над собой усилие:
- Хорошо. О внешней стороне ситуации. Внешняя сторона такова, что все мы давали клятву верности королеве Берил, и каждого отступника я убью самолично.
- Тогда начинайте с меня! – Зойсайт встал перед ним, отчаянно вскинув голову. – Если Берил обретет абсолютную власть и объявит себя богом живым, как ты думаешь, кто будет первой жертвой этому богу? Так лучше убей меня ты! Побольше точности, поменьше боли! Договорились?
- В таком случае, можете считать отступником и меня, – Джедайт встал рядом с Зойсайтом. – Кому нужна моя жизнь? Я всегда творил иллюзии для других, но никогда не создавал их для себя: Берил никогда не ценила меня, впрочем, равно, как и вы все. То, что «мир – склеп» мы уже давно выяснили, что ни живые существа, ни живые порывы в нем никому не нужны, зато добросовестные могильщики всегда пригодятся. Любая власть будет нуждаться в таких, как я. Я не собираюсь подставлять свою голову в качестве очередной ступеньки для наполеоновских амбиций Берил.
- Ну, что ж, - Кунсайт сухо засмеялся, - коли есть в религиозных песнопениях термин «ангелогласность», то должен же быть и уравновешивающий его, «демоногласность». Говори уж и ты, Нефрит, не стесняйся.
Лорд Нефрит встал плечо в плечо с лордом Джедайтом:
- А что тут говорить? Если Берил затолкала нас в эту задницу (будем называть вещи своими именами), ЗАДНИЦА! Так почему я должен сохранять к Берил теплые чувства, материализованные в вашей долбаной клятве?
Так и стояли они, трое, единый фронт, а перед ними – высокая фигура в плаще, громоздкая, в эту минуту, какая-то нелепая, неуместная.
Я переводила взгляд с этой сплоченной стенки на Кунсайта и обратно. Мощная пружина терпения, заведенная во мне за много жизней до этой, на много жизней вперед, сжималась и сжималась, до предела, до состояния страшного стального клубка. Что Берил, могущественная и нелюбимая. Ей кажется, обрети она статус богини, сама собой обретется власть над судьбой, власть удержать не только тело, но и душу этого властного, замкнутого возлюбленного, или заполучить того, далекого, уж совсем недосягаемого. Бедная Великая Королева! Даже боги не властны над такими штуками, как судьба. Что Кунсайт – он не может простить Металлии своего страха. Сохраняя верность ненужной, опасной для него Берил, он бросает вызов Металлии, вызов своему страху.
И тут я делаю несколько шагов, которые даются труднее, чем суворовский переход через Альпы, и оказываюсь на стороне Первого из лордов, на шаг за его правым плечом.
Юмы так не поступают, и, уж точно, так не поступают влюбленные юмы, но опыт прожитых веков накопился в костях, реберной решеткой охватил желтую чакру. Чувствовать можешь своим больным солнечным сплетением сколько угодно, до потери сознания, а решай всегда головой. Впрочем, теперешнее мое решение было не полностью от головы. Да, я люблю Зойсайта! Хватит выпендриваться и оправдывать эстетством что-то значительно более серьезное. Да, я многим готова пожертвовать ради Джедайта и Нефрита, но тот, кто бросает вызов собственному страху, врагу внутри себя, не должен оставаться один, даже если он самый сильный, даже если за его спиной всего лишь слабая юма.
Кунсайт бросает на меня скользящий, равнодушный взгляд:
- Ломаешь стереотипы.
- Нет, карму.
Тишина медленно затягивает комнату, тонкая, хрусткая, как ледок. По лицу Зойсайта проходит судорога, он порывается сделать шаг вперед и замирает. Он держит себя. Какая воля! Кто бы мог подумать? Рука Джедайта на его плече. Глаза и губы Джедайта сейчас одного цвета, бледного, с едва заметной стальной подсинькой, и такого же оттенка жилка бешено билась на впалом виске.
Неожиданно статику эпизода нарушил Нефрит, он шагнул к Кунсайту, протягивая руку, точно для пожатия:
- Послушайте! Но это же дурь несусветная! При каком столбе тут клятва, верность? За что мы глотки друг дружке грызть собрались? На самом-то деле, прибейте меня, если я не прав, мы все хотим одного: чтобы все оставалось по-старому, хотим вернуться в рамки мультяшной развлекалочки, где всем нам было так хорошо и уютно. По-моему, пора сесть и углубиться в нелюбимые мною философские дебри, и выяснить: не за кого драться, а для чего, и, главное –КАК.
Говоря, он продолжал держать руку перед собой, сжимая и разжимая кулак. В конце концов, Кунсайту надоела эта нервическая распальцовка, он поймал руку Нефрита и крепко стиснул в своей.
Я облегченно перевела дух. Теперь они, по крайней мере, не поубивают друг друга, и, может быть, все, гуртом, не прибьют меня за эти психопатические домыслы.
Часть седьмая
«Спокойной ночи!!!»
Голос королевы повис в воздухе, ровный, серый, легкий, точно кусок алюминиевой проволоки:
- Через час я жду вас на Совет, всех четверых.
Последний звук пробрезжил в напряженной атмосфере Кунсайтовой гостиной и погас. Лорды переглянулись. И таки было с чего переглядываться. Берил не имела обыкновения соваться в мысли подчиненных, то ли из гордости, то ли из эгоцентризма, но, мысли - мыслями, а с лицами что делать? Дикое газовое пламя все еще плясало в глазах Джедайта, Нефрит как-то разом осунулся и потемнел лицом, Зойсайт, наоборот, был бледен до какой-то зеленоватости, и взгляд взрослого, очень усталого человека струился из-под неуместно кокетливых изогнутых ресниц. Но страшнее всего было смотреть на Кунсайта. Точно по аналогии с дорогим его сердцу князем Андреем, ожидающим смертного часа, весь он как-то размяк, истончал. Тревожные, юношеские черты проступили в замкнутом лице генерала, болезненная незащищенность сквозила в каждом жесте.
Я невольно порадовалась, что не могу в эту минуту видеть себя. Впрочем, извечная тираническая придурь лорда Зойсайта никогда не позволяла мне расслабиться и расцвести. Опаленная кожа, острые скулы, кривоватая ухмылка на сосредоточенной, волчьей физиономии. Вряд ли сейчас я выгляжу хуже. Ни первообраз, ни первоимя не спасают от недоброй маски, налагаемой долгим житейским опытом. Кто я? Сколько во мне от меня? Достаточно ли мое «я» велико, чтобы дух Металлии во мне не заглотил его одним махом? Стоп. Почему это я думаю хором? А, ясно, это мы все похерили экраны и думаем гуртом, да так заунывно, прямо – сиротские песни.
С явным усилием Кунсайт заставил себя выпрямиться в кресле и придать лицу жесткое выражение:
- Вот что, у нас час, чтобы привести в порядок свои эмоции, наличие которых мы признали с таким неудовольствием. Взяли себя в руки!
- Не могу - брезгливый, - скорее автоматически, чем по зову сердца, кинул реплику Нефрит. Кунсайт вздохнул:
- Ну вот, один уже почти в норме.
Нефрит сперва несмело улыбнулся, потом, уже широко осклабясь, наклонился ко мне и громко прошипел:
- Конец, извините, света: Кунсайт с человеческим лицом!
- Не смей разговаривать так с лордом Кунсайтом! –холодно и тяжело сказал Зойсайт. Нефрит опустил глаза. Настала тишина, не прежняя, удушающая, новая, ровная, успокоительная.
- Так как же с этим бороться? – тихо, будто у себя самого, спросил Джедайт.
- Думаю, сейчас мы к единому, точному и конкретному решению не придем. – Кунсайт снова потер виски. – Дальнейшее развитие событий подскажет.
- Как это мягко вы выражаетесь, - все тем же холодным, замедленным голосом заметил Зойсайт. – Такие события не подсказывают, они спрашивают. Успеешь – ответишь.
- Пусть так, - согласился Кунсайт. Снова посыпались тихие, темные минуты. Когда их насыпалась целая гора, как подсолнечных семечек, лорд Кунсайт распорядился:
- Джедайт, ты самый пунктуальный, иди, потом я, потом Нефрит и Зой. Так будет выглядеть естественно. Вы двое можете доругиваться по дороге.
- Попробуем, - тихо ответил Зойсайт, растирая ладонями щеки, точно пытаясь насильно вылепить на своем лице прежнее капризно-стервозное выражение.
Уже в дверях Джедайт остановился и обернулся к Первому лорду:
- Простите меня. Я должен был быть с вами, а вместо этого первым запсиховал.
Кунсайт пожал плечами. Джедайт вышел.
* * *
Меня, конечно, Кунсайт в своих раскладах не учитывал. «Помоги себе сам!» называется эта моя жизнь, но отнюдь не помощью своей персоне я занимаюсь, а действую в полностью противоположном направлении под крупно написанным лозунгом «КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ПИ…ЕЦ СВОЕГО СЧАСТЬЯ!» В общем, вместо того, чтоб залезть в какую-нибудь щелку, от греха, я взмолилась всем богам, каких вспомнила, чтоб на совет были позваны юмы-офицеры. Боги меня услышали.
- Хай! – хмуро буркнула Бандана.
- Драсте! – в том же тоне ответила я, и мы традиционно подперли стенку в конце зала.
Когда мимо нас нарочито твердой походкой прошел лорд Кунсайт, Бандана полуобернула ко мне свое враз потеплевшее, озабоченное лицо:
- Это ж сколько выпить надо?! Краше в гроб кладут.
Я промолчала, провожая глазами Первого лорда до самого трона.
- Здравствуй, Кунсайт. – Голос – алюминиевая проволока, пустой, легкий, начни гнуть, сломается. – Где остальные? У меня мало времени.
В эту минуту в дверях появились, вяло огрызаясь друг на друга, Нефрит и Зойсайт. Замолчали, подошли, поклонились, почтительно отступили.
- Вот что, лорды, боюсь показаться навязчивой, но Серебряный кристалл нужен мне не просто в скором времени, он нужен мне немедленно, сейчас, вчера! И если его у меня не будет, ваша личная энергия окажется вот здесь, - она постучала острыми ногтями по темному шару, - а ваши головы я подарю сейлорам, в качестве мягких игрушек!
Произнося этот монолог, она смотрела мимо Кунсайта, на посеревших Нефрита и Зойсайта.
- И еще. Если я засеку хоть одну каплю энергии, истраченную на материализацию рюмки виски или неоправданную левитацию, берегите ваши шкуры, выродки! Сказанное мной относится ко всем, от генерала, до рядового. Мы готовимся к войне, которая в корне изменит судьбу королевства. С сегодняшнего дня вводится комендантский час и начинается формирование войск особого назначения для поддержания внутреннего порядка в стране. Этим займешься ты, Джедайт. Нефрит, на тебе – инспекция вооружений и боеготовности в армии. Зойсайт, поезжай-ка, выясни настроение в провинциях. Кунсайт, останься, у меня к тебе разговор с глазу на глаз. Офицеры, сегодня из привилегированных дармоедов вы, единомоментно, превращаетесь в главную силу и надежду государства, а также в объект моего пристального внимания. И помните все: за промашку рядового я не оставлю мокрого места от командира, за недосмотр офицера спрошу с генерала. Свободны! Кунсайт, пойдем поболтаем у меня.
- Ни х… себе! – уже в коридоре выдохнула Бандана, осатанело подтягивая голенища осевших мягких сапог и обдергивая форму. – Ладно, пойду, донесу до младшего состава мудрейшие директивы.
С этими словами она повернулась ко мне своей внушительной кормой и, без обычной ленивой томности, убралась.
Трое лордов в понурой задумчивости топтались под уже закрывшимися дверьми тронного зала. Я помялась вблизи и уже собиралась уйти поразмыслить наедине, когда острые пальцы Зойсайта вцепились в мое плечо:
- Те, кто много знает, не должны упускать друг друга из виду.
- Как скажете, мой лорд.
- Пойдемте-ка выпьем, - на выдохе, точно сбрасывая тяжесть, предложил Нефрит. Джедайт и Зойсайт переглянулись и одновременно кивнули. Я побрела за ними.
- Постойте! Так война или кристалл, или что? – сварливо пробормотал Джедайт.
Уже утопая в мягчайших подушках зеленого бархатного дивана в покоях лорда Нефрита, лорд Джедайт напомнил:
- А что сказано было относительно затрат энергии на рюмку виски?
Нефрит ухмыльнулся:
- Обижаешь, браток, что уж мы, совсем нищие? Не все в погребах лорда Нефрита еще выпито за долгую, насыщенную празднествами жизнь!
- Смотри, осталось бы на поминки, - тихо отозвался Зойсайт, укладываясь на ковре перед камином.
- Ну что за настроения? – сказал Джедайт, бросая ему одну из диванных подушек. Нефрит разлил по бокалам вино, сделал глоток и нахмурился:
- Итак, пока мы еще соображаем, оценим ситуацию с открывшихся позиций. Берил, конечно, амбициями тронулась, но идея отвлечь народ хорошей внешней войной, проводя рискованные внутренние преобразования в государстве, вполне разумна. Да и вообще, не зря ли мы запаниковали? Кому-то что-то поглючилось, кто-то мается бессонницей, кто-то обчитался религиозной литературы… А на самом-то деле – банальнейшее становление культа личности. Все! Никакой тебе мистики! Нету во мне никакой Металлии! Негде ей тут быть! Она тут в спиртных напитках утонет, перегарными испарениями траванется. От припи.., ой, ну, от странностей моих крышей двинется! Все!!!
- Пей, Неф, пей. – Зойсайт приподнял голову и посмотрел на меня. Кровавое, больное солнце интуиции восходило из наших солнечных сплетений, но спорить с Нефритом означало окончательно убедить себя, напугать себя до смерти, и мы молчали.
- Завтра трудный день, - без интонаций, как-то вскользь, сказал лорд Джедайт и поднялся с дивана. – Пойду-ка я спать, господа.
* * *
Отпуская меня спать, лорд Зойсайт приказал:
- Не ставь экран.
- Хорошо, не буду, - ответила я не по уставу.
- Я тоже.
Было в этих словах что-то почти дружеское, что-то от доверия и взаимопомощи. Или мне показалось.
* * *
Ощущение потери, острое, просверливающее до костей, и кости, насквозь! Где это? Где это! Где это! Розовый, пронзительный воздух, цветы. Маленькое тело, еще меньше оттого, что колени поджаты, точно пытаются спрятать от моего взгляда чудовищную, обугленную дыру в груди. Зубы стиснуты, лицо искажено, глаза крепко зажмурены. Где это!
Темноволосая голова судорожно запрокинута, мышцы на шее напряжены, тело проткнуто чем-то острым. Таким острым! Губы еще вздрагивают. Где это!
Лицо стылое, черты заострились. Давно лежит на морозе, закоченел. Подымаю такую тяжелую руку. Твердая, красивая, крупная, совсем твердая, постучишь – звенит. Смерзшаяся, ледяная корона светлой челки.
Свет в лицо. Удар в грудь. Собственным оружием! Собственным оружием. Тяжело падать с такой высоты, с высоты своего роста, с высоты своего высокомерия. Высокая фигура опрокидывается навзничь, страшные сияющие глаза меркнут.
Пусто. Не темно, не светло – пусто. И уже – трупные пятна. На шее, на лбу. Пальцы вцепились в камни, тело распластано, точно ее прибили к поверхности, как большую синюю стрекозу. Голова свернута на сторону, побелевшие глаза смотрят в пустоту.
Ненависть. Ух, как я это ненавижу! Что? Терять ненавижу! Пустые оболочки, из которых вышибли суть, ненавижу! Себя ненавижу за то, что ничего нельзя изменить! Сделайте что-нибудь! Сделайте!!! Еще секунда и я не смогу проснуться. Неподъемный камень потери утянет меня на дно, утопит в собственном подсознании. Сделайте что-нибудь!
Вспышка. Луч. Рука. Крупная, белокожая, с ухоженными короткими ногтями. Луч – из ладони. Бьет в мутный, клубящийся хаос, смыкается кольцом, захватывая грязные клочья ползучей мути, сжимает их, не пускает расползаться.
- Уходи!
- Что?
- Просыпайся!
- Что?
Чуть откачивается назад, не размыкая удерживающего кольца, левой рукой сильно бьет меня по лицу. Боль. Глаза открыты. Комната, ночь.
Приходя в себя, поминаю «незлым, тихим словом» Маргарет Уэйс и Трейси Хикмена. Тоже мне, б…, сон Лорака! Стоп! В сне Лорака у всех были равные шансы. Меня выбили. Наверное, выбили первой, потому что я самая слабая. А как же?..
Путаюсь в поясе халата. Хрен с ними, с тапочками! Холод каменных ступеней. Вверх. Вверх по знакомой лестнице. С силой толкаю дверь. Не заперто. Темно, ощупью добираюсь до кабинета. Почему-то уверена, что он в кабинете. Магическая, несгорающая свеча в медном подсвечнике. Светло-серый кожаный диван. Руки стиснуты у горла, светловолосая голова запрокинута, дышит жестко, трудно. Дикий, все заслоняющий порыв:
- Джед!
На мой голос со стола медленно взлетает белый листок бумаги. Красивый твердый почерк, ни единой дрогнувшей буквы: «Если тебе дороги жизни остальных, не смей будить меня!»
Я перевожу взгляд с записки на спящего:
- Но как же это? Как?..
Если я разбужу Джедайта, они утонут, захлебнутся страхом, как только что чуть не захлебнулась я. Если я не разбужу Джедайта, он наверняка… Или не наверняка? Сто раз осмеянный и охаянный феномен Веры. Верю ли я в его силу? Верю… Но, если…
Записку осторожно берут из моих рук. Рыжая, всклокоченная голова склоняется над бумагой. Потом в полутьме кабинета глаза взблескивают подозрительно влажно:
- Что же делать?
- Не знаю, - говорю я и начинаю, наипошлейшим образом, плакать.
- Что делать? – повторил Зой, машинально протягивая мне носовой платок.
- Уже ничего не делать, - донесся бесстрастный голос с дивана. – Доброе ВСЕМ утро. Сейчас как раз четыре. Уважающим себя государственным мужам самое время вставать и приниматься за РАБОТУ.