Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Юма Антрацит
Хотелось пожить...
Нефрит купил зеленый воздушный шарик и подарил Мако. Шарик был не просто зеленый, а покрытый серебрянкой изнутри и сиял, как солнце.
Мако смотрела на парящий над ней шар, предоставив Нефриту вести себя за плечи.
А потом они влетели под возмущенное кудахтанье билетерши на уже тронувшуюся карусель. Их веселило все, и то, что они чуть не опоздали, и судорожные метания шарика на его нитке, и кокетливые ужимки рыжеволосой девицы в оранжевом платье на переднем сиденье. На краткий миг обоим почудилось в этой девице что-то знакомое, но они тут же забыли, заглядевшись не волнообразные вереницы фонариков, которые зажгли над каруселью гранадские сумерки.
Гуляя по улицам наугад, Мако и Нефрит забрели в хмурый складской район, где стали объектом живейшего интереса шести подпивших грузчиков. Те, надменно поикивая и посвистывая, окружили хорошо одетую парочку. Один потянулся к добротному рюкзаку Нефрита, другой к рельефно проступающей сквозь тонкий трикотаж груди Мако. На “раз” парочка развернулась друг к другу спинами, на “два” профессионально выбросила вперед кулаки, на “три” сокрушительные носы туфель. Действовали они синхронно, как один человек, стоящий спиной к зеркалу.
Через несколько минут, удовлетворенно обозрев шесть фигур, в комиксном разнообразии распластанных, либо скрюченных, на тротуаре, парочка двинулось дальше, истошно горланя в сгустившейся тьме: “Ехал на село, да на черный на пустырь!”
-
Они шли по ночной улице. Плотный, теплый ветер усилился. Мичиру, которой волосы все время налетели на лицо, достала из кармана заколку и собрала их в пучок на макушке. Идя рядом, Джедайт почувствовал неожиданное отчуждение. Что он делает здесь, на этой улице среди ночи, зачем плетется за этой эксцентричной, проще говоря, пришибленной, скрипачкой? Генерал стал потихоньку отставать. С неприязнью, перерастающей в злость, поглядывая на собаку, мелким, легким шагом скользившую слева от девушки. Гликерия, его надменная Гликерия, которая и на хозяйский зов голову поворачивала с королевской неторопливостью, сейчас трусит за этой мамзелью, как прикормленная дворняга! Джедайт внутренне кипел, все замедляя и замедляя шаг. Так он и вовсе отстал бы, если бы темная высокая фигура не шагнула навстречу Мичиру, если бы та не замерла перед ней, как вкопанная.
- Значит – правда.
Мичиру подняла голову, чтобы Харука, в свете далекого фонаря, могла видеть ее совершенно спокойное лицо:
Машинально Джедайт подается вперед, успевает подхватить, поворачивает к себе лицом. Смешной пучок на макушке, завитая челка, руки прижаты к груди, и по ним, и сквозь них, горячее, темное, блестит… Губы в последней, виноватой, извиняющей улыбке: “Хотелось пожить…” Его видение. Не убитая им, Джедайтом, Юпитер, а заслонившая его Нептун. И снова, на мгновение, Джедайт точно упал в глубину себя. Ничего не прощающее, ничего не требующее понимание в глазах собаки. Эти глаза держали его, привязывали к жизни его полумертвую, обмороженную душу. Было еще что-то. Ах да, Нефрит. Дружеские объятия, дыхание с легким запахом дорогого ликера, и вдруг, его губы, горестно вздрагивающие на ресницах Джедайта, на его лбу и висках. Это никогда ничем не оканчивалось, потому что оба ясно осознавали – это не любовь, а только острая тоска по любви, мучительное ощущение ее отсутствия. И Джедайт баюкал не плече своенравную голову друга, не находя слов утешить его. Мир был пуст, пусто было Темное Королевство. “Нефрит… Она думала, что умрет за твою любовь, за любовь к тебе этой веселой, сильной девочки, а умерла за…” Он очнулся и потрясенно посмотрел на неподвижную Мичиру.
В эту же секунду очнулась Харука. Оцепенелое, пришибленное удивления на ее лице сменилось такой болью, что Джедайт вздрогнул.
встал и выпрямился:
Умный Джедайт, скрытный Джедайт, страшный Джедайт, с чистыми, точно две проруби в солнечный день глазами, повторил:
Он был абсолютно свободен, он был почти счастлив, он не был больше ни четвертым, ни королевским. ОН БЫЛ СОБОЙ.
Генерал Уранус так и не понял, почему его враг-близнец не поднял руки заслониться или ответить. Джедайт принял сокрушительный Харукин удар и рухнул на мостовую. Он понял, что в этом … мире есть любовь и спешил уйти, пока его не разубедили. По чистой случайности, его рука, в последней судороге стиснула тонкие пальцы Мичиру:
- Без-воз-врат-но.
-
Две дальние вспышки мощных магических атак привлекли внимание Зойсайта. Чертыхнувшись на тонкий каблук, застрявший между булыжниками, он неторопливо направился туда.
Задняя стена магазина, ограда детского садика да окна темной трехэтажной руины выходили в тихий тупичок, поэтому ни одному зеваке не повезло созерцать два красивых трупа в тени старых лип. Зойсайт еще успел заметить удаляющуюся нетвердой походкой высокую, светловолосую фигуру, и едва не окликнул: “Джед!”, когда увидел, что Джед лежит у его ног. Зой отступил и замер:
Он встал на колени, отер грязь со щеки Джедайта, оправил задравшуюся юбку на Мичиру. Вот она, смерть. Снова так близко. Какая разница, что здесь случилось, Джед отдал за это жизнь. Капризный и самодовольный Зой очень ценил свою жизнь и знал только одно, за что мог отдать ее. “Не вспоминай!” - истошно взвизгнуло сознание, но было поздно.
Трон, такой высокий, такой гнетущий, и такой маленький перед ним рыжий демон, игрушечный генерал.
Панический косой взгляд: “ Защити! Спрячь!” Но Кунсайт только чуть подымает руку и хмурится, точно хочет подать реплику на обычной оперативке. “Защити!!!” Пять молний из ее пальцев взрезают Зойсайту грудь, и приходит смерть. Не защитил.
Зой простил ему, Зой заставил себя забыть. Капризный, изнеженный Зой готов был прикрыть его каждый раз, когда в него целились, а он… “Что ж, будем ценить его жизнь, его долг, служение, так же высоко, как он сам их ценит. Будем отдавать ему себя, не рассчитывая, не сравнивая. В конце концов, даже самые дорогие коктейли существуют, чтобы утолять чью-то жажду. Их выпивают до дна. Не жалей себя, Зой. И не вспоминай свою прошлую смерть. Никогда.”
Он, с кривой улыбкой, вспомнил, что поклялся себе на веки быть персонажем комическим. Он стоял на коленях на мостовой, рыжий подросток, выпитый любовью до дна, и ощущал, как дикая, больная ярость, мрачной искрой, занимается внутри. “Нет, любовь моя, я ничего не забыл! Я только тщательно запудрил эту гниющую язву в себе, но у меня заражение крови, Кунсайт. Я тоже скоро умру, как эти двое.”
Мако замерла, пальцы, державшие палочку зеленого шарика, разжались, и тот улетел в ночное небо, увлекая за собой свое легкое древко. Мако присела, протянула руку, не решаясь прикоснуться, и жалобно позвала:
В тупичке было тихо-тихо, только старые стоики, деревья, ровно дышали, поглощая углекислый газ. Мако подняла голову и увидела нелепую фигуру в узком вечернем платье, с белым, пустым лицом. Только по знакомому полыханию рыжей челки в свете случайного фонаря она узнала:
Зой медленно покачал головой, но Мако не заметила этого жеста. В ту минуту она ничего не видела и не помнила, даже всхлипываний Ами: “Они все согласились! Все! Банни, Рэй, Венера, Харука, Ми…” Сейчас Мако понимала только одно, это мертвое тело у ее ног – Мичиру, которую убили. Талантливая Мичиру, умная Мичиру, маленькая Мичиру, Мако переросла ее на целую голову еще лет пять назад.
Тут же Нефрит оказался перед ней, заслоняя Зойсайта:
Неоконченное заклинание потускнело и погасло на кончиках ее пальцев, она растерянно заморгала. Тогда тонкая рука в блестящем оранжевом рукаве указала ей, куда надо смотреть. Серый мундир, запрокинутая светловолосая голова с острым мальчишеским подбородком, далеко отброшенная рука сжимает пальцы мертвой Мичи. Нефрит опустился на колени, как за несколько минут до того Зой, и взял другую руку друга:
Зойсайт, наконец, разжал пересохшие губы. Голоса не было, он хрипел, как испорченный динамик:
-
Кунсайт заскрипел зубами и дернулся, но руки со страшным маникюром легли ему на плечи, пригнули, проковали к месту:
-
Оцепенение спало, теперь Зоя крупно трясло. Он и сам не смог бы объяснить причину этого своего состояния. Ну, да, он неплохо относился к Джеду, неплохо, только и того. Все, что выходило за рамки глобального понятия “Кунсайт”, будь то друзья, враги, приказы или выговоры, определялось для Зоя словами “неплохо”, “досадно”, “терпимо”. До теперешней минуты ему было в высшей степени начхать и на судьбу Нефи, и на жизнь этой агрессивной дылды. Что же случилось? А дело было в том, что, по расположению тел, наметанный глаз лорда Зойсайта сразу определил происшедшее. Скрипка, отброшенная рукой скрипачки, легкое тело, отброшенное далеко назад чудовищной отдачей. Она заслонила Джедайта. Она его заслонила! Страшная боль в груди, круглая, обугленная рана. Заслонила… Огромный, гулкий зал, ощущение безмерного ужаса, и высокая, широкоплечая фигура пытается возразить. Возразить, но не заслонить. “Предатель!” В первый раз, четко и внятно, почти вслух: “Предатель!”! И такое одиночество нахлынуло на лорда Зойсайта что, позорно всхлипнув, он уткнулся в куртку лорда Нефрита и затих.
Нефрит осторожно отстранил Зоя, снова встал на колени и, с натугой, поднял на руки Джедайта, который был не меньше, разве, только, чуть изящней его самого. Зойсайт нерешительно шагнул вперед и посмотрел на Мако, предлагая помощь. Мако покачала головой и легко подняла миниатюрный труп Мичиру. Так они шли по ночной улице, двое, несущие два тела и еще один, потерянно бредущий следом. Зой совершенно забыл, что на нем платье, модельные лодочки были сняты и переступлены, босые ступни темного лорда ощущали твердость и холод выщербленных булыжников. Зойсайту хотелось заплакать, о себе, бредущем по этим камням, о прежнем, утонченном и могущественном генерале Зойсайте, который так скоропостижно скончался внутри тонкокостного тела, увенчанного рыжими локонами, но что-то мешало ему заплакать. Была это, отнюдь, не генеральская честь. Были это две очень прямые спины впереди, и безвольная рука Джедайта, качавшаяся в такт шагам Нефрита.
Валенсия спала, Мельчайшие искры кварца в песке, под яркой луной, казались отражением звездного неба. Телепортация прошла слаженно и благополучно. Нефрит и Макото опустили тела на песок и сели рядом. Зойсайт, повинуясь подсознательному единству с мертвыми, вытянулся рядом с Джедайтом и запрокинул лицо к небу:
Нефрит подумал и сварливо добавил:
Хруст шагов, тени, зыбящиеся по неровной поверхности в кварцевых высверках.
-
В темной витрине давно закрывшегося магазина игрушек Харука увидела свое отражение. Остановилась, тяжело, исподлобья, уставилась в собственное лицо. Ну и сны снятся ей, ему, в последнее время! Сзади померещилось какое-то шевеление, Харука обернулась медленно, с полным ощущением сна, а значит, полной безопасности. Ну, так и есть, сон, вместо улицы – еще одна темная витрина, и оттуда смотрят еще одни Харукины глаза, темные, переполненные болью, которую не высказать никогда. Харука сморгнула, посмотрела еще раз: явь, трудное дыхание небоскребов, улица, собака. Высокая, тонкомордая, уродливая тварь. Это ее глаза Харука только что перепутала со своими. Тварь стояла близко и не мигала. Была она велика и, наверное, очень опасна в ярости. Харука напряглась, но тварь стояла неподвижно. И тут Харука вспомнила: собака Джедайта. Напряжение разом спало. Харука даже голову чуть запрокинула: “Прыгай, тварь, вот мое горло.” Животное склонило голову на бок, без обычного собачьего кокетства, скорее задумчиво, и вздохнуло. Вздох был таким глубоким, что Харука отчетливо разглядела, как, под космами длинной шерсти, вздулись и опали ребра. Немигающие темные очи продолжали вдумываться в генерала Урануса. Харука повернулась к твари спиной и направилась прочь. Это не сон, Мичиру мертва. Это явь, значит, есть надежда, что, рано или поздно, собака Джедайта загрызет ее.
Она могла бы бродить по улицам до голодной или холодной смерти, если бы знакомый, требовательный голос не вывел ее из мира собственных рефлексий.
Она сделала ударение на слове “присутствовать”. Харука деревянно кивнула и послушно телепортировалась. Ступив первый шаг по мягкому прибрежному песку, Харука ощутила взгляд в спину. Обернулась. Это было решительно невозможно. Животные не… Внимательные, ни чем не грозящие, только не отпускающие глаза мерцали из ночи.
Тяжело погружая ноги в песок, генерал Уранус двинулся вперед.
-
Макото медленно поднялась, обернулась и встретила их взгляды. Банни приоткрыла рот и попятилась, эта высокая молодая женщина с тяжелым, останавливающим взглядом была не Мако. Эта женщина шагнула вперед и чуть влево, пытаясь прикрыть другую, чуть меньше и явно беспомощнее. Только приглядевшись Банни узнала во второй лорда Зойсайта. “Час от часу, страшная, чужая Мако, влюбленная в Нефрита и прикрывающая Зойсайта!” Бании уже совсем было собиралась всхлипнуть, но звук застрял у нее в горле, замороженный голосом Венеры:
Мако и Нефрит прыгнули одновременно, но Ами осуществила на удивление виртуозный маневр и, таки, умудрилась поймать узкой грудной клеткой огненный сгусток. Еще одно тело легло на остывающий ночной песок.
Издали было похоже на фейерверк, только тела на песке напоминали, что это не праздник. Среди молний, кипящего пламени и взрывов, кроме мертвых, абсолютно неподвижны были еще две фигуры, тоже напоминавшие покойников, стоящих на дне со ступнями, залитыми в тазик с бетоном. Одна маленькая, со светлыми волосами, собранными в два нелепых пучка у висков, другая чуть повыше, в не менее нелепом вечернем платье. Ярость битвы кипела вокруг, странным образом обходя их, и отражаясь в их огромных, остановившихся глазах.
Нефрит и Мако старались держаться спина к спине, пока азарт боя не оторвал их друг от друга и не предоставил каждого его ненависти. Скрученная цепью Венеры, Макото скалилась и рвалась, как зверь, умудряясь заклинать полупережатым горлом и метать молнии с одной, еше свободной левой. Рэй, боясь повредить цепь, на время перестала атаковать ее огнем и посвятила все старания Нефриту, который успешно держался против однообразных, механических атак Харуки. В какой-то момент Нефрит поднял глаза к ночному небу, почти ослепнув от летящего навстречу пламени, и, в этом небе, Нефриту почудилось знакомое раздражительное лицо, обрамленное темно-рыжими локонами и увенчанное хищной короной. Лицо заинтересованно следило, сузив глаза. На то, чтобы проморгаться у Нефрита ушла треть секунды, но этого хватило. Темный лорд не столько проморгался, сколько проморгал. Темень, пламя в горле, пламя в груди. Лорд Нефрит вдохнул свою смерть. “Огонь пожирает огонь…” Харука, извергавшая пламя с упорством огнемета, все-таки, попала. Последние силы – на самое нужное, на то, чтобы прижать руки к обгорелому лицу и не отнимать. “Уходи, Мако! Уходи, девочка!”
Он упал ничком. Мако рванулась так, что звенья цепи расскочились, брызнув искрами. Гром ударил с такой силой, что старухи в ближнем селе перекрестились на темные распятья. Венера глухо всхлипнула, точно вдохнула вместо воздуха что-то вязкое, давкое, и пала, раскинув по песку свои золотые локоны.
Инстинктивно почувствовав, что Харука целится, Мако обернулась к ней, но удар последовал совсем с другой стороны. Да и не удар, странное, теплое и липкое, расплылось под левой лопаткой, почти неощутимое, но, вот ведь, жизнь уходит. Мако, с трудом, повернула голову, в руке Рэй еще сочился жиденьким, подловатым дымком пистолет. Контрольный Мако получила от Харуки, уже магический, с полномасштабным ревом и блеском.
Чистые, лаковые бока машин на утреннем солнце, елочные игрушки в залитых светом витринах, Фонари под нехолодным летним ливнем, глянцевые, цветные обложки фэнтези, цветы, когда их много – пестрый хаос в железных ведрах… Светлое, живое, насыщенное цветом и свежестью… Глаза Нефрита. Почему она звала его Максом. У него было такое красивое имя!
Было похоже, что все они загорают на пустынном пляже, под чистой, полной луной. Расплавленное золото мрачных глаз в глубинах неба дрогнуло и затмилось.
- Заткнитесь! Оба!
-
Рэй, кривя губы, посмотрела на лорда Зойсайта:
Она переступила через тело Венеры, взглядом измерила расстояние и свела руки в атакующем заклинании. Жалкая кукла в оранжевом платье внезапно ожила. Стеклянные глаза мрачно блеснули. Воин, переступающий через воина, друг, переступающий через друга… “Германия превыше всего…” Господи, откуда это? Не важно. Демоны, люди, боги, черти, что творится у них в головах? За что они убивают друг друга понятно, но за что они убивают себя? Кто умер в тот раз, перед троном Берил? Он-то, Зой, возродился. А тот? Такая хорошая была Рэй, но великая идея оказалась слишком велика для нее. Губы странной куклы разжались:
Зой медленно развел руки и пламя хлынуло из его ладоней, точно он был распят на невидимом кресте и две широкие струи сияющей крови били из него. Марс натужно вскипела кратким сопротивлением, которое тут же потонуло в тотальной атаке Зоя, вместе с самой Рэй.
Банни всхлипнула и осела на песок, не отрывая глаз от демона. В ее взгляде не было страха, разве, только вопрос. Демон устало покачал головой, отвечая на этот вопрос, потом опустились его очень длинные ресницы, опустились руки в нелепых рукавах, ветер колыхал яркий подол вокруг его босых ног.
Девушка на пустынном пляже подняла к ночному небу огромные голубые глаза:
Длинная молния сорвалась с кончиков длинных ногтей и, сияющей фиолетовой петлей, захлестнула горло Сэйлор-Мун.
Берил вторично вознесла руку и тут заметила, что одинокая фигура, бредущая по пляжу, уже не касается песка. Харука медленно уходила в пустоту и туман безвременья постепенно размывал очертания ее высокого тела. Следом двигалась узкая четвероногая тень.
-
Звездный генерал Уранус уходил в сопровождении демонической собаки Гликерии, сильно пошибая на булгаковского Понтия Пилата и совершенно не подозревая об этом.
хорошие мои, никто ничего не вспомнит. Это предусмотрено условиями эксперимента. -
Она склонилась над прозрачным подобием саркофага и провела рукой по черным, блестящим волосам спящего:
Голос протянулся в пространстве дальше руки, дальше взгляда. Голос длился, вытягивался, как жилы из страдающего тела. И уходящий понял: не будет ему больше ни одной спокойной ночи, из тишины, в тишину будет тянуться за ним это кровящее, страдальческое эхо.
В цыганском кафе было дымно и людно. У стойки бара сидели парень и девушка, оба крупные, темноволосые и спокойные. Они пили пиво и негромко переговаривались. Скрипка старого Хорхе ненавязчиво вплеталась в их беседу. Дверь открылась, впуская не по-испански зябкий осенний ветер и еще одного посетителя. Был он строен, рыжеволос и очень невесел. Посетитель вошел и задумчиво остановился у порога. Парень у стойки обронил зажигалку, спрыгнул с высокого табурета, поднял, сел не на свой табурет, а на соседний. Таким образам, между ним и девушкой оказалось свободное место. Рыжий медленно двинулся через весь зал и, бочком, устроился на освободившемся табурете.
Через время дверь снова открылась. Очередной пришелец был высок, серьезен, глухо застегнут, лишь ветер бесцеремонно растрепал его короткие, светлые волосы. Он кивнул троим и сел поодаль, за свободный столик и развернул газету.
Очередной порыв осеннего ветра принес миниатюрную скрипачку. Она подошла к парню за столиком, села и заказала апельсиновый сок. Рука парня легла не ее руку, хотя глаза продолжали бегать по странице “Финансового менеджмента”. Темноволосый поерзал на табурете, подул на пивную пену:
- Ну, не могу я! Пошли кайф ломать! А?
Все трое поднялись и, с невинными, приветливыми лицами, пересели за столик. Парочка подняла на них взгляды и, почти синхронно, улыбнулась, мол, что с вами делать.
Так они молчали, теснясь впятером за столиком на четверых. Вдруг рыжий тяжело поставил легкую, пустую рюмку:
Все дружно пожали плечами, а когда снова распрямились, плечи их соприкоснулись.
Ничего не произошло, было тихо. Женщина у стеклянного саркофага почувствовала тяжелый взгляд повелительницы времени на своем затылке:
Эпилог