Зойэре сидел на уступе, устало прислонившись к камню. Почти бесплотный дух Коэна мягкой туманной сизой дымкой покачивался рядом. 

Очередная непоследовательная попытка вернуть этому миру непоследовательность, случайности и неожиданные мелкие пакости. Крайним – он же первый – в отсутствии генератора безумных идей, был как всегда Коэн, вот эта сомнительная честь и выпала ему. Дайто был нужен в Немури, чтобы активировать алтарь и следить за его работой, посылать Зойэре – само по себе безумие, если он кого и притащил бы из этой свистопляски, то точно не Фрая. А вопрос о Владычице даже не вставал.

И вот эта попытка завела Коэна в извилистые подземные ходы, темные, насыщенные затхлой влагой подземелья. А потом – все ниже и ниже, к самому ядру земли.

К самому ее пламени, в лабиринт его водоворотов и всполохов, передвижение по которым поневоле напоминало причудливый танец. Да вот только танцевать Коэн никогда не умел. По крайней мере – на должном уровне. 

Зойэре успел почти вовремя. По крайней мере, пока еще были неплохие шансы на то, что все выживут. Но даже самый лучший танцор с ношей не может двигаться так же безупречно, как налегке. Беспощадная расплавленная плеть плазмы исхлестала  его щиколотки, превратив сапоги в ошметки кожи. Больше на физическом уровне повреждений не было. А энергетическая оболочка…весьма походила на сапоги. От нее остались маловразумительные лоскуты с рваными краями. Восстановимо. Но далеко не сразу. Много-много покоя – вот что ему сейчас нужно. 

Огонь. Его исконная стихия. Да вот только соприкосновение с ним всегда слишком остро – как скальпель по венам. Особенно, когда сосредотачиваться надо на другом. Например, на том, чтобы вытащить из магмы хотя бы отчасти живое сознание. А на память – аура, иссеченная невидимыми хлыстами плазмы, пылающими яркой, светлой болью. В ней нет ничего тягучего или воспаленного. Если отвлечься от силы ощущений, это было бы почти приятно. Да вот только сил не было…  

Оставалось надеяться на Владычицу Риэлл. Да вот только на волнах сознания покачивается  такое настойчивое, такое эгоистичное желание: чтобы она помедлила. Еще чуть-чуть. Еще немного, и он сможет встать. Силы вокруг полным полно, только вот слишком медленно она усваивается.

Полу-призрак должен как можно быстрее быть воплощен. Да, конечно, это важнее. Но может быть, еще немного времени есть… нет. Повелительное мерцание силы уже близко, оно подхватывает туманный силуэт и тот скользит тенью под сень алтаря Немури. В точеные искусные руки Владычицы. Она знает, что делать. Она это сделает. Она имеет на это право… 

Но, пламя, пламя моё, как горько! 

Он мой. Он ведь мой… И опять ты отбираешь его. И ты будешь считаться его спасительницей. И на этот раз. Ну почему нет сил даже на слезы? Я знаю, это эгоистично и глупо. И давно уже все перепутано, и никто не помнит, кто из нас кого друг другу заменяет. Такую же горечь я чувствую оттого, что ты забираешь к себе его, а не меня. И мне самому противно мое нытье.  В который раз одно и тоже… 

Мелодия магии раскачивается качелями, и я слышу ее, как всегда слышу то, что касается вас. И я почти проваливаюсь в ревность и беспамятство, когда замечаю их. Стая нормуров, набирая обороты, летит наперехват. Полу-стихии, полу-драконы, полу-энергетические потоки, то, что защищает нашу планету от космических излучений и мусора. Щит, созданный Коэном, после того, как метеорит превратил наш мир в стихийное бедствие. Он нужен нам и нужен целым. А им тоже нужен, но их создатель. Они чувствуют опасность для него и инстинкт ведет их на его защиту. Ведет на защиту, а приведет на смерть.

Владычица не может отвлечься от мелодии транспортировки, да и не умеет обращаться с ними. Если долетят, Коэн погибнет, не успев возродиться, а Владычица, пожалуй, отделается средней тяжести травмами. А по миру прокатится волна радиации. И стоило его спасать при таком раскладе?  

Пламя, пламя моё, откуда еще эта ирония берется?… Сил же нет совсем. И что же?  

Встаю и заставляю себя забыть обо всем. Флейта так привычно льнет к губам, что от нее разливается по ноющим мышцам тепло. Пальцы легко скользят по мелодии магии Владычицы, укрепляя ее сосредоточение…

Ну вот, вроде бы и все, больше прорывов быть не должно… 

Дайто в тревоге смотрит в сторону гор со ступеней Немури. И ему хочется кричать проклятья, когда я, резко выдохнув и отрывисто рассмеявшись, встаю на крыло, в безумном вираже срываясь с откоса. Я должен успеть, а тут без безумия нельзя. 

Обогнать нормуров может только безумное пламя. Я и не помню, как оказываюсь там, где только что был Коэн. И нет времени ни на что, потому что меня срывает навстречу ормурам. Они несутся стеной огня, они не способны остановиться резко, даже если захотят. Их слишком много и они слишком разогнались. 

Пламя, пламя моё… 

Мне нельзя думать об усталости и я не думаю не о чем. С моих губ стекают весенней капелью радостные звуки, счастья и жизни, самые простые, самые нужные слова,  они пытаются проникнуть в охваченный безумием мозг ормуров, но конечно же, отскакивают и умирают эхом.

Они несутся на меня, и даже узнав, не успеют отреагировать. Я не хочу им боли. Уничтожения – тем более. 

Пламя, пламя моё … Были бы силы… 

Раскидываю руки. Простейшая ловушка. Непреодолимая. То, что называется «только через мой труп».  Кто сказал, что это преграда? Ну, это смотря, чей труп. Я, к примеру, обычно умираю долго и со вкусом… а пока это длится, ловушка непреодолима.

Времени хватит. С избытком. Кто сказал, что выхода нет? Просто надо уметь искать. 

Волна страха, гнева и пламени накатывает на меня и отступает, как прибой, наткнувшийся на скалу. Красивое, должно быть, зрелище. Если б еще мог видеть, полюбовался бы. Но последнее, что видел – распахнутые в ужасе глаза Дайто, и беззвучный страшный его крик. …Мне.. я не хотел, правда.. 

Волны боли накатывают вместе с прибоем ормуров. Они пришли в себя довольно быстро, всего семь накатов. И меня еще хватает на «всё хорошо, ступайте домой». Они слушаются. Вот за что люблю стихии – в отличие от сознательной жизни, те никогда не высказывают соболезнования… 

Вокруг меня потрескивает догорающее пламя. Я даже не падаю, Дайто осторожно подхватывает меня, но эти легкие движения причиняют такую острую боль, что он тут же отдергивает руки. Его пальцы дрожат. Первый раз присутствую при том, что  наш аналитик не знает, что делать…

Он сидит рядом со мной и молчит. Ему тоже больно. Запоздало пытаюсь возмутиться: какого демона он не следит за алтарем? Ах, да…меня…

Где-то краешком сознания, которое еще не сожрала боль, чувствую вину за то, что ему приходиться видеть меня таким. 

А магия Владычицы все так же прекрасно и непрерывно плетет возрождение. Да вот только не для меня. Она ничего не видела, слишком велика концентрация. Это хорошо.  

Из обожженых глаз льются слезы, но вместо обезболивания, соль только разъедает потрескавшуюся, сочащуюся сукровицей кожу. Ожог 100% эпидермиса. С таким диагнозом не выживают даже огненные создания.

Защититься легко. Было. Но тогда меня не услышали бы ормуры. Да и эта ловушка предполагала снятие всех щитов. Поступок камикадзе.

Боль наконец кончается вместе с жизнью, и Дайто позволяет своим дрожащим пальцам коснуться моей щеки – сплошное кровавое месиво. Он нежен, и его глаза странно блестят. Никто никогда не видел его слез. Я ведь не буду первым? Нет.

Он чертит простейшую охранную пентаграмму, встает и, сгорбившись, шагает к Немури.  

Владычица уже почти закончила. Успешно.  

Коэн лежит на алтаре и ровно дышит. Нефритовый кристалл, который он все-таки достал из глубин Пространства, Дайто сразу защелкнул в предназначенном для него гнезде. Значит, и Фрай рано или поздно начнет портить мне жизнь своим существованием… 

Ну, хоть здесь все в порядке. Дайто стоит прямо и его глаза светлы и прозрачны, как хрустальная вода. 

-           Как прошло? – вот только голос немного холодноват для участия. И слишком хриплый.

-           Удачно. – Владычица опускается на ложе. Она истратила много сил.

-           Когда он сможет очнуться? – что-то в резкости тона заставляет ее посмотреть на Дайто удивленно.

-           Через несколько часов. Зачем он тебе так срочно нужен?

-           Мне нужно чтобы он зажег огонь. – угрюмо. Спасенная жизнь – благо. Чувство долга не позволяет предпочесть выжженным землям мою смерть. Но боль утраты не имеет никакого отношения к чувству долга.  

Владычица смотрит на его руки в пятнах моей крови, и ее глаза застывают. Она могла бы зайтись в плаче, она видит в этих ритуалах смысл и ее знания о погребальном фольклоре практически необъятны, но сейчас воспринимает это слишком остро. Поэтому она недвижна. И она молчит. 

Это именно то, что мне нужно. Это, и колыбельная, которой моя Королева проводит меня в смерть, как провожала в сон. Ей не нужно об этом напоминать. Потеря заставила ее дрогнуть, но не забыть.  

Мой Коэн, возвращенный к жизни, не помнящий обо мне, ровно дышит во сне. Только он может зажечь мой погребальный костер. Но совсем необязательно, чтобы он знал, что делает. Просто действия будет достаточно. 

Мне хватает скорби двоих… 

Потому что радоваться мне будут трое…потом…

А четвертый – еще и фырчать… 

Ради этого – стоило.