Нефрит был готов завыть в голос от однообразности третьих суток дежурства. Соваться через границу больше никто не хотел. Уже часов семь, как не хотел. До этого мелкие атаки приходилось отбивать каждые полтора часа. Он, конечно, посылал юм, но за ними тоже приходилось следить.. И было еще два крупных сражения. Первое – в самом начале, чтоб вдолбить в головешки тварям пустыни, что звездный свет крошит их хитиновые панцири ничуть не хуже, чем они сами чахлые колючие кустики того, что они считали едой. И потом – на вторые сутки, когда в недоразвитых членистоногих мыслишках созрел было план контратаки. Так же с блеском отбитой.

Первые сутки лорд наслаждался заданием. Пустыня, солнце, удушающий сухой ветер, пригоршнями кидающий к ногам и в глаза песок, жалкие мысленные стоны юм, даже под навесами корчащихся от жары… Нефрит, оценив обстановку, что-то нелестное процедил сквозь зубы. На зубах тут же заскрипел песок. И лорд молниеносно развил бурную деятельность: взял за шкирку ближайшего адъютанта и буквально зашвырнул того в Королевский дворец, с ласковой просьбой к Берилл об открытии постоянного портала. Адъютант не вернулся. Зато появился Джедайт за уточняющими сведениями. Одного взгляда на испаряющихся от зноя юм ему хватило и аналитик задал только два вопроса, исправив настроение Нефрита, привычно восхитившегося быстротой ума четвертого лорда.

• Во-первых, - сказал он, кивнув в знак приветствия и одарив взглядом едва уловимо потеплевших глаз, - кто останется наблюдателем? И во-вторых – ты прикинул место второго входа в телепортатор? Желательно, чтобы оно отстояло не более, чем на 15 миль.
• Ближайший приличный оазис в 12 милях отсюда на северо-восток, - кивнул Нефрит, радуясь, что не надо тратить лишних слов на объяснения очевидного, - Наблюдателем останусь я. – Секунд двадцать Джедайт смотрел на него в упор, прикидывая стоит или не стоит отговаривать его от торчания под открытым солнцем в 50-70-градусной жаре, решил, что Нефрит сам знает что делает и коротко кивнул.
• Группа моих юм прибудет через три минуты. Телепорт будет готов через пятнадцать,
• Металлия, ты дура, - хмыкнул про себя Звездный лорд, - вот кого нам надо было в начальники: Точность, вежливость королей.
• И еще.. – Джедайт на мгновение оторвался от перехода обратно и еще раз окинул взглядом окрестности, - Если будут непредвиденные осложнения, можешь рассчитывать на меня, я не буду блокировать канал связи. – И телепортировал.

Настроение Нефрита стало повышаться дальше. Ярость уже развеялась без следа, пока юмы Джедайта деловито и четко эвакуировали его армию, Нефрит успел прийти к мнению, что жизнь стоит того, чтобы ей радоваться.

Он остался стоять на песчаной дюне и наблюдать за тускло светящейся границей владений Королевства. Периметр силового поля и не думал прерываться, ближе полумили к нему с той стороны тоже никто не подходил. Пейзаж был как раз во вкусе лорда – песок разнообразных оттенков теплой гаммы – от едва ли не белого светло бежевого до багровых тонов, изредка попадающиеся чахлые кустики, каким-то чудом не заметенные ветром, синеватое пульсирование арок телепорта вдоль границы – и никого. Никаких стонов и идиотских замечаний. Да что там – ни Берилл, ни Рыжей метелки. Тихо. Жарко. Хорошо.

Звездный лорд был превосходно приспособлен к жаре. Даже его (как ни крути, а все-таки человеческое) физическое тело спокойно выдерживало собственную температуру в пределах сорока с лишним градусов без всяких побочных эффектов, типа слабости или головокружения. Глаза только становились светлее от почти пропадавших зрачков, а зрение даже улучшалось от слишком слепящего излучения. Нефрит мог при необходимости спокойно смотреть прямо на солнце, в конце концов, оно тоже было звездой. А его волосы как будто наливались жаром и начинали сиять тысячью оттенками своего собственного света. Смуглая кожа только еще немного темнела, но не загорала, и после нескольких часов в тени возвращала свой оттенок неизмененным. Для дыхания Нефриту было нужно совсем немного кислорода, и отсутствие влаги в нем было скорее плюсом, чем минусом. Прикосновения обжигающего ветра пустыни, от которых самых стойких юм начинало шатать на пятом часу пребывания тут, доставляли коже Звездного лорда такое же наслаждения, как другим струи горячей воды. В общем, демон всегда наслаждался, примеряя на себя человеческое тело, и “носил” его с тем же шиком и небрежностью, с какой одевал свои костюмы человек.

Нефрит буквально впитывал энергию и бодрость. Он не чувствовал усталости, никакого желания уйти в тень или просто присесть. Внимание не ослабевало. Первую атаку он раскидал почти один, играючи и радостно смеясь, под конец плюнув на магию и исключительно искусства ради ломанувшись к последнему уцелевшему отряду врагов с мечом, попутно рявкнув на юм, чтоб убирались обратно в свой оазис.

Лицезрение своего лорда, легко и беззаботно разбрасывающего пригоршни солнечных зайчиков, рикошетом от ослепляющего лезвия, и за несколько минут порубившего полтора десятка последних монстров, было лучшим уроком покорности. Очищая меч песком, Нефрит усмехаясь, думал, что еще одно поколение юм теперь целиком и полностью предано своему лорду, восхищено им до костного мозга и готово ради него на все.

• Вот и славно!

А потом оставалось двое с половиной суток полугодовой неустойчивости магического купола, преграждающего дорогу в королевство всяким хтоническим тварям. Южного купола. Который должен был удерживать он, Звездный лорд. И удерживал. Пока глаза не начали слипаться, а ноги подкашиваться. Слишком разводить ощущения человека и демона в нем было опасно. И Нефрит это знал. Но во время этого торчания в пустыне подобное отдаление было неизбежно. Человек устал, хотел спать, есть, пить и много чего еще, что может желать измотанное тело. Демон был счастлив и доволен. Он в буквальном смысле лучился силой и энергией и о таких вещах, как сон, подозревал смутно и вовсе не в отношении себя, а, скажем, как о вечном сне для монстриков пустыни, и о его, демона, существенном вкладе в колыбельные.

Если бы не надо было ждать, проблем бы не возникало, но ожидание выматывало человека куда больше любых битв, и глаза так и норовили закрыться. И не открыться никогда. Тогда Нефрит прибегнул к проверенному способу – стал беседовать. С самим собой и звездами. Диалог был мысленным, потому что губы пересохли уже давно и голосовые связки стоило беречь для экстренных случаев. Да и кому это надо, чтоб тебя за несколько шагов мог услышать любой дурак? Особенно, если ты собираешься поговорить с собой искренне, потому что врать изящно – не хватает внимания и сил, а неизящно – не интересно. Таким незамысловатым образом Нефрит коротал уже третьи сутки в пустыне.

• Ну, дорогие мои, - начал он. Звезды, само собой не видимые за сиянием полярного дня, самодовольно оглядели своего повелителя. Он был сейчас хорош. Болтать звезды любили, как и запутывать его и вообще – развлекаться, так что собирались ответить какой-нибудь колкостью, к примеру, о своей цене, но Нефрит, усмехнувшись, не дал им развернуться. – У нас с вами впереди еще почти трое суток обоюдного общения, сразу выступаю с предложением не тратить все остроумие за первые несколько часов.
• На себя посмотри, - посоветовали звезды.

Потом беседа старинных собеседников перешла в плоскость проторенных тем, типа софизмов в предсказаниях, закономерностях движения, и развития в частности, и тому подобное. На этот раз Нефрит позволил себе даже поболтать о собственной двойственной природе, чтобы хотя бы выяснить, какие у него в ближайшем будущем шансы на поддержание статуса-кво. Вообще-то звезды не имели к этому ровным счетом никакого отношения – решение остаться человеком, даже став демоном было целиком и полностью на совести Нефрита. И поддержание устойчивого-по-возможности равновесия между этими составляющими тоже касалось исключительно Звездного лорда, и не имело к его силе никакого отношения. Мораль вообще силе не свойственна. Но звезды были слишком любопытны, чтобы не сунуть нос в эту проблему. К тому же между ними и их повелителем складывались какие-то странные отношения.

Нефрит очень редко САМ пользовался силой. Обычно его управление своей стихией исчерпывалось фразой – а не врезать ли нам вот этим гадам? – после чего звезды и Нефрит шли и “врезали”. По отдельности. Для Нефрита не было проблемой – отпустить свою силу на свободу, у него даже мысли не возникало о наличии у этой самой силы сознания и способности самостоятельно управлять процессом. Иногда он корректировал направление и силу выделения энергии, но в большинстве случаев Звезды сами выбирали как именно и насколько смертельно бить. И очень редко Нефрит действовал целиком и полностью сам. И тогда он становился очень жесток, даже деспотичен. Если он начинал контролировать, то контролировал ВСЁ, без исключения.

Так и продолжалось. Пока силовые стабильные линии с тихим гудением снова не прочертили границы Темного Королевства.

Ну вот. Даже не сказать, чтобы Нефрит так обрадовался завершению этого пляжного марафона. Но особо приятного было в этом мало. Потому что ему предстояло еще трое суток провести в подземелье. Наверное в единственном сухом подземелье в мире. Потому что любая влажность для него сейчас была неприемлема. Боги… как он мечтал в эти дни хотя бы о глотке воды!

Трое суток. Еще трое суток без сна. Там, где нет ничего кроме него – ни Берилл, ни Металлии, ни коллег, ни звезд. Трое суток наедине с самим собой. Чтобы тот жидкий свет в его жилах мог снова стать кровью.

Вообще-то, он мог бы поспать. Если бы чувствовал хоть малейшую усталость. Если бы в нем не кипела энергия. Если бы было не так ослепительно светло. В подземельях не было света. Другого света, кроме него. Это он, он, Второй лорд Нефрит сейчас сиял, подобно одной из своих звезд, пытаясь хоть таким образом истратить все то излучение, что накопилось в его теле за дни в пустыне. И нельзя было закрыть глаза, потому что тут же включалось другое зрение, столь же четкое и яркое, просто мир обращал цвета.

Но Нефрит уже давно.. очень давно нашел выход. Он не был бы собой, если бы не сумел найти глоток счастья и радости жизни даже в этом аду. Конечно же, он нашел выход. Эти ежегодные три дня, три неподконтрольных дня были заполнены мыслями, выпускаемыми на волю только здесь. Мыслями, о которых не знал никто, кроме него. О которых он и сам не знал за пределами этих стен. Мыслями, которые лежали на дне подсознания и целый год ждали своего звездного часа. Мыслями, благодаря которым он все еще продолжал быть человеком.

Обычно начиналось с того, что ему очень, просто безумно хотелось воды. Даже не пить, хотя бы прикоснуться, хотя бы посмотреть на прохладные успокаивающие струи. Посидеть рядом с водопадом, сбегающим по камням, который у него вместо камина… Вот. “У НЕГО”… Рано или поздно это слово было произнесено. Подумано. Оно будило память и та цунами бередила, смывала сознание, доставая с самого дна то, чего никогда не происходило и никогда не произойдет. Несвершившееся. Единственное, что помогало выжить в эти три дня человеку, не стать демоном Нефритом.

Прохладные пальцы, скользящие по лбу, скулам, чертящие морозные узоры на плече, заставляющие всю вселенную сжаться до них одних. До ощущений, которые они дарят. Легко-легко порхают по разгоряченной коже. И никогда не согревающиеся. Всегда несущие только прохладу.

Руки, притягивающие к себе, в такие же прохладные, освежающие, оживляющие объятья, тело, околдовывающее горьковатым чистым запахом, очень-очень неуловимым запахом. Не запахом его силы, который ощутим даже на расстоянии в несколько метров, а… его, только его ароматом.

Нет, нет, я не открою глаза. Кажется, все-таки стало немного темнее. Чуть-чуть. Если бы сейчас в моих жилах текла кровь, то эта липкая гадость все-таки просочилась бы сквозь ресницы. Да, это еще одно преимущество моего теперешнего положения – как и всякая жидкость в моем теле слезы стали не более, чем светом. Жидким ослепительным светом – не более. Поэтому их не надо сдерживать, их все равно нет. Только световые дорожки по скулам.

И ТАМ их тоже нет. Там. В комнате с полированными гладкими вечно холодными поверхностями. Где все отшлифовано и прозрачно. Он любит стекло. Оно такое же безупречное и неисповедимое, как он. Такое же. Прозрачность – цвет запредельного. Сияние. Холодное сияние, так не похожее на его плазменные звезды. Если бы не он, Нефрит никогда бы не смог поверить, что свет может быть прохладным. Холодным, таким… Таким желанным.

И его мысли опять же с неизбежностью возвращались к его чувствам. Чувствам, которые он никогда не выскажет, на которые ни за что не намекнет.

Слишком драгоценны. Слишком. Нефрит не мог позволить себе их потерять. Не мог позволить им развиваться и измениться. Звездный лорд был экспертом по чувствам. Он знал, что произойдет с его любовью, если она проявится. Сначала будет взрыв страсти, потом – ночи-ночи-ночи, потом куча свар и сплетен, потом… потом все кончится и останется пепел. Так всегда происходило с чувствами Нефрита. Всегда. Несколько лет. Не больше. Не более, чем несколько лет может просуществовать любовь Звездного демона, если станет высказанной. Если она станет чувством Звездного демона. Если та мизерная часть человеческого, которой он так упрямо и бессмысленно не дает умереть, откажется от последнего, что ей осталось. Это чувство принадлежало человеку в нем. Это чувство позволяло человеку не поддаваться демону. Это чувство сохраняло рассудок демона три кошмарных дня в подземелье. Поэтому демон не уничтожал его.

Это чувство было слишком дорого. Он слишком долго лелеял и разжигал его, почти втайне от самого себя, чтобы позволить ему так умереть. Нет. Он берег его. Хранил и доставал из глубин подсознания только один раз в год. Чтобы спастись самому и спасти свою человечность.

Но это было больно. Это было бесконечно больно. Вместе с любовью, вместе с прохладными пальцами и губами на его коже, вместе с его собственными опьяняющими прикосновениями и журчащими струями воды… нет, не вместе – потом. Рано или поздно первый восторг холодящего и успокаивающего душу и тело чувства проходил. Чаще всего его демоническая природа выбирала самый уязвимый момент для удара, для того, чтобы сообщить ему, что это иллюзия.

Нефрит никогда не был специалистом по иллюзиям, ему не хватало усидчивости и сосредоточенности для того, чтобы шаг за шагом, нить за нитью плести иллюзорную ткань – это была не его специфика. Но однажды Джед в порыве черт знает чего показал ему эту иллюзию. Это было единственное, что мог позволить себе Нефрит, и он этому научился. Сам. Без помощи Джеда. У него были только несколько вскользь брошенных реплик, свои ощущения, и безумное желание. Этого хватило.

То, что Джедайт назвал Воскрешением Наваждения…

Даже в человеческой своей составляющей Нефрит восхищался лордом Иллюзий. Но не его трудоспособностью, логикой или всеми прочими талантами, которыми природа его отнюдь не обделила. Нефрит преклонялся перед его интуицией, и еще более – перед его непоколебимым спокойствием и уверенностью, с которыми он этой интуиции доверял. Для решения любой задачи ему хватало минимума информации. Джедайт никогда не требовал дополнительных фактов и деталей – и очень редко интересовался истинными причинами или последствиями. Но если он считал нужным что-то сделать, он это делал. И с потрясающей легкостью забывал про сотворенное, перенеся внимание на другое.

Если бы не он, Нефрит никогда не смог бы смириться со своей силой. Это сейчас он превратил общение со звездами почти в водевиль, а поначалу их безжалостная и прекрасная в своей жестокости сила почти его сломала. Им нужен был голос, которым они смогли бы разговаривать, и они, играя своим черным юмором, выбрали голос эмоций. То, что Нефрит никогда не мог контролировать. И не хотел, с беспечностью баловня судьбы полагая, что ими надо наслаждаться, не представляя, какой силы оружие в них таится. Оружие против него самого.

Звезды, его сила, ломала его, и он вся чаще и легче терял контроль над ситуацией, все дальше скатываясь в безумие. И Джед, тогда еще только влюбленный, с удивительными, меняющими цвет глазами, какой-то почти потусторонний, постоянно весь обращенный в себя, почти не реагирующий на окружающее… В Нефрита никогда, ни до этого, ни после, так не влюблялись. И дело даже не в том, что от него ничего не требовали. Просто влюбившись, Джед как-то совершенно незаметно перестал быть собой, он стал воплощением желаний Нефрита – от сиюминутных, до самых тайных. Как потрясающе чуткий камертон, он откликался на любое чувство, любую мысль, сам стал самым точным зеркалом, не только показывающим состояние, но и помогающим, объясняющим, не дающим совершить ошибку. Сейчас Нефрит понимал, что Джед, кажется, даже неосознанно убрал всего себя целиком в подсознание, на какое-то время оставшись только отраженным светом Звездного лорда. Иллюзией желаний Звездного лорда.

Самым удивительным в этом для Нефрита было то, что Джедайт ни разу – ни во время, ни после – не воспользовался своей силой или полученной информацией, чтобы скомпрометировать его. Но постепенно он понял причину этого – дело было не в душевном благородстве или еще более смехотворных высоких мотивах. Просто Джедайт даже в самом начале никогда не слушал, в привычном смысле слова, его откровений (даже когда это были действительно откровения). С его логикой ему хватило бы пары слишком недвусмысленных предложений, чтобы узнать тайну Повелителя Звезд. Но – Нефрит действительно был поражен, когда понял это – Джедайту не было никакого дела до его тайн. Или – тем более – до шантажа. Повелитель Иллюзий жил исключительно по своим законам, его не интересовало даже мнение Берилл и Металлии, ему не надо было облекать в слова причины своих действий. Он просто всегда был в мире сам с собой, а до всего прочего ему не было никакого дела.

Он считал, что влюблен в Нефрита, и он чувствовал его состояние, не давая себе труда облекать его в слова, он делал то, что могло помочь, опять же не интересуясь, ЧТО именно делает, и чего это будет впоследствии стоить ему самому или Нефриту. Он, единственный из них всех был демоном. Ему не приходилось сражаться с собственной силой. От этого ему не становилось легче, но Нефрит даже не пытался понять суть его конфликта, Второй лорд не умел принимать безоговорочно и целиком, но он видел, что Джедайт вышел победителем. И в отличие от них, очень мало потерял в этой борьбе, на нем не осталось язв и шрамов вечных внутренних конфликтов. Он был демоном – и только. Ему не мешала так некстати напоминающая о себе человечность, ему не приходилось постоянно отстаивать право на существование обоих своих составляющих.

Он просто увидел и сделал то, что сделал – без каких-то причин со своей стороны, не анализируя. Он дал Звездам голос. Глубокий, завораживающий голос. Холодные серые глаза и прохладные пальцы. Голос, который поселился на границе между демоном Нефритом и давно уже безымянным человеком, не давая им друг друга уничтожить.

Он на несколько минут сумел вытащить Нефрита из его собственной именной преисподней, и этого хватило, чтобы сохранить рассудок. И он даже не посмотрел, КАКИХ призраков призвал, когда, шатаясь, обессиленный, ушел – Нефрит, каким-то краем сознания видел, насколько его вымотали эти несколько минут.

Но это не помешало Звездному лорду выплескивать остатки безумия на Джедайта. Долгие месяцы, когда у него самостоятельно не получалось это заклятие, Нефрит полусознательно изводил и мучил своего любовника – не давая с собой порвать, пытаясь превратить в свою собственность, чтобы иметь возможность всегда использовать его дар.

И Нефрит безумно завидовал ему. Даже не тому, что он может, что действительно обладает своей силой, повелевает ей, даже не его внутреннему спокойствию – а тому, что у него есть силы – не жалеть. Не сожалеть о своих действиях даже тогда, когда ярость и беспомощность перед очередной истерикой Нефрита накрывали его с головой. Кажется, он даже не вспоминал о том, что надо бы жалеть, что МОЖНО бы пожалеть. Он никогда не хотел изменить прошлое. Да, Нефрит этому завидовал. Потому что его одолевали мысли о том, что лучше жалеть о том, что было. И их приходилось гнать, на них тоже надо было тратить остатки и так невеликого самоконтроля. Потому что – не лучше. Потому что – неправильно. Еще бы с этим смириться…

А еще… еще он панически боялся. Возвращения в свой ад.

И он без угрызений совести бил в самые слабые места. Но это не помогло. Да, Джедайт терял самоконтроль, и на какое-то время Нефрит радовался, что добился этого. Пока не вспоминал, что хотел совсем другого. И ему пришлось найти выход. А разве он не был Нефритом? Он научился. Он, с трудом контролирующий простенькую иллюзию, смог создавать высшее наваждение. Только одно, только раз в год, но смог. Он, получеловек, смог контролировать силу демона. Остаться самим собой. Не сломаться.

Сегодня с самого утра Джедайта преследовал холод. И ничего с этим поделать он не мог. Можно было сколько угодно кутаться в меха, бегать до седьмого пота.. но и пот был холодный, и меха не грели. Не грел даже огонь, хоть уже до черноты закопти пальцы в камине. По всему телу пробегали неорганизованные толпы мурашек, заставляя постоянно зябко ёжиться. В свете существующего трехчасовая инспекция торосов и заснеженных пустынь выглядела совершенно идиотским провождением времени. Но она была назначена, а говорить Кунсайту, что он, Джедайт, не желает мерзнуть больше, чем уже замерз, было куда неприятнее, чем потерпеть три часа ледяной ветер.

Кого я обманываю.. – тоскливо думал Джедайт, с отвращением влезая в выстывшую за ночь форму, - Скажи я нечто подобное Кунсайту, он бы и инспекцию перенес.. и меня.. в лабораторию для опытов. Разве ж поверит Великий лорд, что демон, подчинивший стихии, не может заблокировать леденящие энергетические поля.. Ну могу.. наверное.. даже и без стихий, даже такой маг-ренегат, как я, на это способен. Но не хочу. – Он поднял к глазам стремительно стынущие пальцы, - Кто бы мог подумать, что я буду рад даже такому проявлению силы.. Джей-до побирается, и радостно стучит зубами, ощущая энергетический поток тактильно.. растеряв все более тонкие чувства… Так бы и убил..

Кого? – с интересом спросил дежурящий хранитель, скептически наблюдающий за его манипуляциями.

Себя. – скривившись фыркнул Джедайт, застегивая плащ, намеренно не вступая в перепалку.

В скорости намечалось назначение Зой, ах да, Повелителя Огня и Ветра Зойсайта, который как раз вчера примерял мужскую сущность, и несмотря на то, что крутился перед зеркалом как минимум часов пять, все еще морщил нос и находил какие-то несуществующие погрешности, которыми мог быть недоволен.

Этого ослепительно яркого красавца называли открытием столетия и считали лучшим доказательством гениального предвидения Кунсайта. Кто, кроме всеведущего Первого лорда смог бы разглядеть в маге, не выдержавшем даже поступления в Королевский корпус, будущего повелителя Стихии?

Джедайт, развалившись в кресле, тихонько посмеивался, наблюдая, как Зой роется в стопке парадных мундиров. У каждого свои способы скрывать, как дрожат руки. Вот он, к примеру, в день своего назначения засел за чтение какого-то жуткого трактата, название которого впоследствии ужаснуло даже его самого. Так что, не ему было осуждать своего самого старого друга. Но удержаться от смеха, глядя на то, как Зой пытается выбрать один лучший мундир из кучи совершенно одинаковых, было трудно.

Королева, посвящающая Зойсайта в Великие демоны, была ослепительна. Это был один из тех редких моментов, когда даже Джедайт, несмотря на всё своё игнорирование приличий, не мог не признать ее воистину монаршего величия. Вообще-то, если уж быть совсем честным, то он только в день собственного назначения действительно понял, почему королевой стала именно Берилл. Но с того момента он твердо уверовал в то, что она на своем месте именно на троне. Она могла быть какой угодно самодурой и стервой, но она поистине была Королевой.

Кунсайт следил за посвящением с обычным непрошибаемым выражением лица. Но, если приглядеться, то можно было заметить, что он задерживает дыхание. Судя по спине Зойсайта, он приглядеться успел. Но Джед видел и кое-что другое. Кунсайт был задумчив. Наверняка, очередной раз пересматривал состояние дел в королевстве в связи с появлением новой ключевой фигуры – Лорда.

Глаза остановились на портрете: только черное и багровое. Глаза, видящие тебя и то, что более тебя.

Прохлада тлела на кончиках пальцев. Хотелось, чтобы было холоднее.. но она оставалась только искрами на краю ощущения. Джедайт безжалостно содрал перчатки и протянул ладони навстречу порыву зимнего ветра. Тот послушно окутал кожу морозом, но прохлада упорно осталась только на кончиках пальцев. Виски ломили. Было душно. Хотелось проветрить себя, как комнату, чтобы всё выдуло…

В сознании возник теплым дыханием вопрос.. даже не так, просто указание на две точки на висках, отстраняющие боль, и рука уже почти начала подниматься, движимая не его волей. Спокойные взгляд Илл возник теплым пледом на плечах.

• Не надо, - на мгновение прикрыл глаза Джедайт, отвечая на приветствие, - боль все равно вернется. Пусть будет, я не хочу не чувствовать…

Уже привычная их реакция, которую нельзя точно передать словами, - так родители смотрят на ребенка, который вырос, и осознают это. Это не гордость, просто.. просто надо привыкнуть к нему новому.

• Да и мне… - усмехнулся Джедайт, - мне тоже надо привыкнуть к себе. И хоть узнать, как я теперь отношусь к вам.. не говоря уж про понять..

Он шел, лениво размышляя о том, что боль отступает перед любым нацеленным воздействием – тонкий магнитный луч, прикосновение льда… Земная заснеженная улица плавно текла под ногами. И тут раздался удар колокола. Вибрация коснулась висков и проникла внутрь… Джедайт жадно поднял голову, как навстречу потоку свежего воздуха, жадно впитывая чистый звук. Одиночные удары раздавались через равномерные промежутки, демон подходил все ближе к церкви. Боль в висках не исчезала, а истекала из тела. Когда он подошел совсем близко к колокольне, раздался диссонансный последний удар, призывающий на службу - и колокол стих. Джедайт вдохнул последнюю вибрацию, и продолжил свой путь, вспоминая разговор с Зой о религии..

Та пыталась ему доказать, что чувствует себя не в своей тарелке в церквях.. Всё-таки, предрассудки – великая вещь.. любая высшая сила может повлиять на тебя только если ты признал ее власть. Или она, по крайней мере, тебя видит.. А если существуешь в параллельных вселенных… Лорды никогда не сталкивались с христианством, ни один из них не пытался проникнуть на территорию этого Бога, - так почему же они должны были его опасаться?

Очередной отчет для королевы был только что дописан и благополучно забыт. Никакие посещения, предчувствия и откровения, судя по всему в ближайшее время Джедайту не грозили, поэтому он наугад метнул активирующую вспышку в кучу музыкальных кристаллов. Мелодия наполнила воздух. Он поднялся из кресла и швырнул отчет лоток для бумаг…

А когда возвращался в кабинет, остановился на пороге. Просто послушать. Место было довольно удачное, хотя, почему именно оно, было лень думать. Вместо этого он закрыл глаза, и, отпираясь ладонями в доски косяка, следка покачивался, изображая своеобразный маятник. Потом он склонил голову и прислонился к косяку лбом.

Музыка продолжала ритмично отсчитывать такты.

Что еще ему было надо? Все на своих местах – сила тут, Рат, Илл – да пожалуйста, он сам не зовет.. Ощущение полноты бытия… так что же?

Он открыл глаза и слегка удивился – вид отсюда был неплохой – прозрачная струящаяся гладь воды в аквариуме и арка косяка.. Он наконец усмехнулся, а потом и вовсе засмеялся – нашел место постоять – порог. И чего же он ждет на этом перекрестке, интересно знать? Джедайту стало весело. Ну и куда, лорд желает попасть из данной конкретной переходной точки? А никуда, лорду просто хочется тут постоять – ответил он сам себе, и неожиданно вспомнил ту самую, запомнившуюся навсегда, лекцию Кунсайта о том, что разум не может вынести остановки на пороге, точке соприкосновения миров с различными законами, и рано или поздно необходимо шагнуть в какую-то одну вселенную. Если поздно – само собой – здравствуй, безумие..

Значит, никто не может одновременно осознавать два мира – наставительно сказал себе Джедайт, но остался стоять. И тут до него долетели слова песни, на которую он раньше не обращал внимания:

И пойдет по горлу ветер

И откроются врата…

Он как можно сильнее сжал глаза, нахмурился и резко запрокинул голову вверх. Впрочем – зря. Ни слез, ни комка в горле не предвиделось. Хотя что-то предельно напоминающее отчаяние клокотало в венах.

Он мог сейчас все – даже умереть мог, но… впрочем, что же именно его останавливает, он придумывать не хотел. Сила всемогуща. Любая сила. А он именно теперь, когда ее вернул, не мог понять, нужна ли она ему. Ну, откроются врата – и что? Ему же даже не интересно – что там, не говоря уже о том, что не нужно.

Ни Рата, ни Илл, ни даже хранителей не наблюдалось.. редчайший случай. Видимо, они в который раз впали в оцепенение ошарашенности по его поводу, потому как не только не высказывались, но и даже не ощущалось никаких эмоций с их стороны. Впрочем, вчера он вел себя с ними не слишком корректно, и может, сегодняшнее отсутствие было просто следствием не до конца рассеявшейся блокировки.. Проверять не хотелось, говорить ни с кем – тоже. И он один стоял на пороге – сжав косяк с обеих сторон локтями и задумчиво глядя прямо перед собой.