Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.
Альмандин
ВДВОЕМ
Мы будем созерцать,
погружены в экстаз,
Глубины наших душ неутомимым взором.
Отравой опоить мы не позволим ссорам
Любовь, которая соединяет нас.
В одно сольемся мы, друг другу сердцем вторя,
Нас приглашает жизнь на свой великий при.
Мы, как самих себя, полюбим этот мир,
Природу и инстинкт, вселенную и море.
Да будет наша страсть похожа на родник,
Где может всякое стремленье утолиться!
Брать, чтобы разделить, давать, чтоб насладиться,
И светлой радостью наполнить каждый миг!
О, погрузиться в мир, как в океан бездонный,
Освободив себя от всех цепей и пут,
И ощутить, как в нас всемирные законы,
Свою мелодию, ликуя, запоют!
Эмиль Верхарн
На улице уже третий день лило в три ручья. Мокрые избы зябко жались друг к другу, словно чувствуя страх одиночества оттого, что отрезаны от мира разбухшей грязью дорог. Однако жителей изб мало волновала такая обособленность. Их, погруженных в тяжелую борьбу за своё нищенское существование, мир интересовал только раз в году с сугубо практической стороны. После уборки урожая, когда можно свезти его на ярмарку, чтобы выручить какие-то гроши. Людям, с утра до вечера занятым работой, не свойственно впадать в меланхолию.
Кун никогда и слова-то такого не знал. И отец его не знал, и дед и все прекрасно без него обходились. Конечно, бывало Куну взгрустнется, особенно в детстве, когда спать ляжешь без ужина (после краюхи хлеба на обед). От голода не спится, вот и слушаешь, как урчит в животе. Бывало ещё подзатыльник кто даст или вожжами протянет, тоже обидно. Только это давно отошло в прошлое, вместе с детством. Сейчас Кун на пол головы выше кузнеца Яро, а остальных и вовсе на голову, руку на такого детину никто не подымет. И о голоде он забыл ещё с тех времен, когда подростком поступил в кузницу учеником. Теперь же Кун правая рука Яро. Мужики боятся его силы и от этого уважают, бабы считают будущего хозяина кузницы видным женихом и тоже уважают, а девки вздыхают по широким плечам и лисьим глазам цвета талого льда.
Другими словами, Кун грустить не собирался. Из-за звона молотов и молоточков шум дождя не проникал в жаркую и сухую кузницу. А коротко скользнувший по нему взгляд черных глаз Варис, красивой дочери кузнеца, принесшей обед отцу, согрел парня получше летнего солнышка. Непогода была им с Варис только на руку. Ничто не могло лучше дождя разогнать всех любопытных кумушек по домам, и помочь Куну не замеченным пробраться вечером в кузнецов овин. Последний раз ударяя молотом по будущему плугу, парень слегка кивнул девушке. Потом отложил инструмент и присоединился к обедающим кузнецу и подмастерьям. За столом говорили о работе, а Кун думал, что если будет столько же заказов, сколько теперь, то за зиму он накопит заветную сумму и, наконец, можно будет открыться родителям Варис. Как человеку прямому и бесхитростному, ему было тяжело прятаться, а главное врать Яро, которого он почитал и любил, как отца.
— Ку-ун, ты, о чем размечтался, — прервал его мысли Церус, младший подмастерье, — барчуком, что ли захотелось побыть?
— Почему барчуком?
— О, да ты точно не с нами. Не слышал, что Варис сказала? Из замка Керме прибегал в панике, к ним нежданно-негаданно барчук пожаловали.
— А мы здесь причём? Это их, замковых проблемы. Я с рождения к кузнице приписан, а не к замку. Меня больше тревожит, как нам плуг закончить и с воротами для старосты в срок уложиться.
— Меньше лясы точить надо, — подытожил Яро, вставая и принимаясь за работу, — дался вам тот барчук.
— Так лютует же проклятый. Уже плети на конюшне свистят.
— Не твоя спина бита и радуйся. А будешь языком хлопать вместо работы, тоже на конюшне окажешься, — кузнец всегда знал, как настроить подмастерьев на рабочий лад.
Такая настройка Куну не требовалась, он взялся за дело вместе с мастером. Парень не любил пустопорожней болтовни и хотел остаться наедине со своими мыслями.
Младший же подмастерье был не против ещё поболтать о том, какие теперь невзгоды свалятся на замковую прислугу. Замковых в деревне не любили, завидовали их праздности и достатку. Поскольку замок пустовал, обслуга занималась ничегонеделаньем, пусть денег за службу не получала, зато даром мягко спала и сытно кормилась из запасов замка, усердно пополняемых за счет немилосердных поборов всё с тех же деревенских крестьян и мастеровых. Внезапный приезд молодого княжича положил конец такой вольготной жизни.
До этого момента замок пустовал уже много лет. Он находился в отдаленном имении, в такой глуши, что князь с княгиней жившие в столице не добирались до него. Последним там был ещё дед молодого княжича, который любил порядок в делах и твердой рукой управлял всеми своими многочисленными имениями. Его сын, нынешний князь, был человеком иного склада, любившим светскую жизнь и выезжавшим из столицы разве, что на модные курорты. Единственный раз ещё младенцем отец привозил его в это отдаленное поместье. Молодой княжич же и вовсе там не бывал. В именье только знали, что у князя родился сын. В тот год всех освободили от податей, а в следующем собрали их в двойном размере. Общение подданных с господами заключалось в ежегодной отсылке податей в столицу. И вдруг — гром среди ясного неба — барчук собственной персоной.
Первое, что узнали о барчуке, что он гневлив и крут на расправу. Увидев пыль и паутину в покоях, юноша впал в ярость. Засвистели плети, опускаясь на спины челяди: от управляющего поместьем до мальчка-служки. Метода молодого княжича оказалась действенной. На следующее утро замок из замшелого склепа превратился в сверкающее чистотой жилье. Сытно накормленный барчук, сидевший перед жарко растопленным камином не выглядел таким грозным, как давеча. И всё же никто старался не попадаться на его хмурые очи.
С самого пробуждения на непривычной кровати в чужом месте Зойсайт не мог избавиться от хандры. Ему было неуютно и одиноко в этих старинных стенах, вдали от привычного шума столичных улиц, от веселых друзей и особенно от любимой. Лишь неделю назад Зойсайт покинул её, когда был вынужден бежать из столицы, но уже тосковал безмерно. Дождь ни на минуту не переставал стучать в окна, и от него на душе Зойсайта становилось ещё безнадежнее. Юноша достал из внутреннего кармана надушенное письмо, которое успел выучить наизусть и пробежал его глазами.
“Зойсайто! Любимый мой! Я знаю, что ты храбр и безрассуден. Своим безрассудством ты спас мою честь, но сейчас речь идет о твоей жизни. Заклинаю тебя во имя нашей любви — беги. Пройдет время и всё уладится, верь мне. Я приложу все мои силы, чтобы ускорить твое возвращение. Теперь же беги. Живи, ради того, чтобы я жила. День, в который перестанет биться твоё сердце, будет последним для меня.
Целую…
пусть женщине, а тем более принцессе не пристало так говорить, но всё же…
…целую тебя бессчетное количество раз.
Берилл.”
Зойсайт словно видел бледное, взволнованное лицо и дрожащую руку, пишущую эти слова, слышал её нежный, любящий голос. Покрыв милые сердцу строчки поцелуями, юноша почувствовал чуть менее несчастным.
Он поднялся из кресла, и, велев дворецкому посветить себе, отправился изучать замок в надежде найти хоть какое-нибудь занятие. К его приятному удивлению в левом крыле обнаружилась обширная библиотека. Книги были старинными, написанными ещё вручную, на пергаменте, что повышало их ценность в глазах Зойсайта.
— Эту библиотеку начал собирать ваш прапрапрапрадед. С тех пор коллекция пополнялась и другими вашими предками. Последние книги были привезены сюда вашим дедом в один из последних его визитов, — пояснил Зойсайту дворецкий с такой гордостью, будто это было его личным достижением.
— Очень интересно. С чего бы ему устраивать большую библиотеку в такой глуши. Значит правда, что именно отсюда берет начало наш род?
— Да, господин. Замок был заложен вашим предком в…
— Только не надо нудных исторических справок. Расскажи мне что-нибудь поинтереснее. Должны же здесь, как в любом старинном замке быть свои придания и легенды. Вот фамильное приведение, например. Скажи, человек, есть у нас фамильное приведение?
— Нет, господин.
— Жаль.
— Зато есть Таинственная Башня.
— Таинственная Башня? Это уже интересно. Где она и что же в ней таинственного?
— Она находится над библиотекой, то есть прямо над нами. В эту башню нет ни лестницы, ни входа. Никто не знает, как туда попасть, и зачем она построена.
— Забавно. Ну, поди, поди, человек. Оставь мне свечу, я буду читать. И не вздумайте трогать меня до обеда. Понятно?
— Да чего уж не понятного, княже. Всё понятно. Не извольте гневаться.
Когда дворецкий, кланяясь, покинул библиотеку, Зойсайт рассмеялся.
Таинственная башня!!! Ни лестницы, ни входа!!! Подумаешь, какая тайна! Неужели люди действительно настолько глупы, насколько говорит Берилл. Столетиями живут рядом с демонами и ничего не замечают. Можно подумать они не задают себе вопросов. Конечно, демонам их внутренними законами запрещено применять магию при людях, (он сам сейчас услал дворецкого, чтобы телепортироваться в башню без свидетелей). Однако, обладая некоторой наблюдательностью и любопытством можно догадаться, что у дворян есть действительно стоящая тайна, что обращение к слуге “человек” не случайно и “голубая кровь” существует не только, как метафора. С другой стороны, может, кто-то и догадывался, тогда жизнь его становилась короткой и печальной. Наверное, среди людей есть некоторые особенно одаренные единицы, ведь жалует же их король дворянскими титулами, вместе с которыми они получают право носить Полное Имя (то есть Тено становится Теноритом, Роувол — Роуволфитом, Вудвар — Вудвардитом, а Хризо — Хризопразом), а также взамен красной крови получают голубую, вкупе с магическими способностями. Хотя Берилл говорит, что новообращенные лишь недодемоны и никогда не сравняются с потомками истинно демонических родов. Зойсайту надоело раздумывать о людях и их предназначении в природе, тем более его интересовало содержимое Таинственной Башни, куда он и телепортировался в вихре лепестков сакуры.
Наверху оказался посвященный магии отдел библиотеки. Увидев стеллажи, уставленные редчайшими, старинными изданиями Зойсайт пришел в восторг. Он не ожидал найти здесь такое сокровище.
“Берилл с ума сойдет, когда увидит это, ” — думал он, —“Здесь есть многое из того, о чём она давно мечтала, и что уже совершенно отчаялась найти.”
Выбрав самые интересные книги, юноша вернулся в библиотеку, чтобы не вызывать подозрений своим исчезновением. За увлекательным чтением он провел весь этот день, и следующий, и ещё один, и ещё… Дождь, изгнание и неуютный замок, всё меркло перед светом древних знаний, раскрывавшихся перед любознательным княжичем. Проглатывая том за томом, Зойсайт не мог остановиться, пока не понял, что книг осталось не так много, а сидеть ему в этой глуши неизвестно сколько. В библиотеке, конечно, была и другая литература, но что такое беллетристика по сравнению в истинным Знанием, к которому он прикоснулся?
“Придется растягивать удовольствие,” — решил юноша, ставя книгу на полку. — “Надо убить как-нибудь пару дней, а когда станет совсем невмоготу, вернусь сюда. Интересно, насколько я зачитался? Кончился уже дождь?”
Он подошел к узкому окну башни. На улице не только кончился дождь, но уже успел выпасть первый снег. Замок стоял на холме, и припорошенная белым снегом деревня была видна, как на ладони. Ненадолго избавленная природой от извечных грязи и копоти, она показалась Зойсайту даже симпатичной: крыши беленькие, окошки светятся, как на картинке.
Из сараюшки на краю деревни выскочил полураздетый человек, заплясал, подкидывая снег, сыпля его на себя, потом упал, широко раскинув руки и замер. Темная фигурка на белой земле.
“Кажется, ему хорошо…”
В ответ предположение княжича на пороге появилась другая фигурка, женская. Одной рукой она придерживала рубашку на груди, а второй яростно жестикулировала. Видимо, звала мужчину обратно. Тот встал, отряхнулся, подбежал к женщине и закружил её на руках. Его белые волосы, спокойно лежавшие на плечах, разлетелись веером, спутались с её черными прядями.
“Хорошо. Им хорошо!!! Как им может быть хорошо, когда мне так плохо!?”
Зойсайт ощутил болезненный приступ одиночества. Как же ему не хватало его любимой, ласковой Берилл, её рук, её голоса, её смеха… Он спустился в каминную залу, свернулся калачиком в кресле и без конца перечитывал заветное письмо.
* * *
Выдумать себе занятие на ближайшие дни оказалось не особенно сложно. Зойсайт просто обратился к управляющему, а тот предложил поохотиться. Охоту молодой княжич любил. Правда, ему не приходилось заниматься этим одному, без шумной ватаги друзей. Поэтому для начала Зойсайту взгрустнулось, но морозный воздух, лай собак, звуки рога и стремительная скачка быстро подняли ему настроение. Он был весел, смеялся и даже шутил с егерями.
Хорошее настроение было недолгим. Лошадь юноши потеряла подкову и захромала, как раз тогда, когда нужно было нестись во весь отпор. Окончательно его разозлило то, что увлеченные погоней егеря промчались мимо своего хозяина.
“Чудесно! Люди, мои холопы, развлекаются, а я тут плетусь никому не нужный.”
Оставить на месте охотников большую, черную прогалину с дымящимися краями, вот чего захотелось Зойсайту. Ведь для этого потребуется всего одно не самое сложное заклинание. Но он мог быть разумным демоном и умерять свои порывы.
“Зачем поднимать такой шум? Вот телепортируюсь отсюда, а они пусть ищут до следующего утра, куда я девался. А завтра явятся все в ужасе, губы распустят: барчук в лесу пропал! Тогда их и обучат на конюшне начальство глазами есть.”
— А с тобой, что делать, животина глупая? — поинтересовался он вслух, глядя на печальную морду лошади, — Молчишь. Подковать тебя надо. Ну, что встряхнем деревню своим светлейшим визитом? Перепугаются людишки, забегают, может, хоть там повеселюсь.
Зойсайт обнял животное за шею, и они переместились в овражек за деревней, где никто не мог увидеть их внезапное появление. Первой на дороге им попалась девушка, поднимавшаяся от реки ведрами на коромысле.
— Эй, девка… — начал было Зойсайт.
Но увидев перед собой княжича во плоти, она перепугалась до смерти и теряя вёдра повалилась на колени:
— Не вели казнить, молодой барин. Не признала сразу особы твоей княжеской… — завыла она в голос.
— Не голоси, дура, — оборвал её Зойсайт, — скажи лучше, знаешь, где здесь кузница?
— Знаю, как же не знать, когда я кузнецова дочка.
— Вот и веди, кузнецова дочка. Лошадь папаша твой подкуёт?
— Обязательно подкует, — она немного осмелела, догадавшись, что казнить её никто не собирается, — Он в наших краях кузнец самый лучший, другого такого не сыщешь.
Кузница оказалась низенькой, дочерна закопченной избушкой с подслеповатыми окошками. Зойсайт толкнул дверь и вошел. В жаркой полутёмной кузнице трудились четверо мужчин, одежда их состояла из холщовых штанов и кожаных фартуков, багровые отблески пламени выхватывали из общего сумрака фрагменты влажных от пота, мускулистых тел. Ритмичные удары молотов наполняли звоном душное помещение.
— Кто здесь кузнец будет? — крикнул Зойсайт, перекрывая голосом звонкий стук.
Работа прервалась, молотки испуганно замолкли.
— Княже…
“Не вели казнить…” — усмехнулся про себя Зойсайт.
— … не вели казнить, грешным делом не слыхали, как ты вошел…
Демон усмехнулся, чувствуя исходящую от людей волну страха:
— Ну, будет. Я не серчаю. Если ты быстро подкуешь моего жеребца, я даже хорошо заплачу.
Вздох облегчения.
— Это мы, барин, мигом. Не изволь гневаться. Только посмотрю лошадку.
“Ишь, как быстро успокоились, осмелели. Встряхнуть их надо,” — решил князь, ожидавший большего переполоха, и ткнул пальцем в сторону ближайшего человека:
— Ты, поди сюда.
Человек сделал шаг от наковальни. Пламя из горна перестало подкрашивать розоватым его белые волосы.
“Что-то знакомое…”
Позади Зойсайта, где стояла вошедшая вслед за ним девушка, раздался сдавленный стон ужаса. В голове демона мелькнуло подозрение. Зойсайт обернулся к кузнецовой дочке, черт лица он, конечно, помнить не мог, но черная прядь, выбившаяся из-под платка, превратила подозрение в уверенность.
“Вчерашняя парочка. Попались голубки!”
— Пляши, человек, — приказал он, отступая так, чтобы видеть лицо девушки, — скачи, скачи, потом руки в стороны и падай навзничь.
“Вот и проверим, правы ли те, кто считает людей безнадежно тупыми.”
— Не серчай, барин, не умею я, — парень виновато опустил голову, — казни, как знаешь.
Зойсайт не видел его лица и не мог понять реакцию. Зато испуг в глазах девушки говорил сам за себя, в них читалась мольба: “не выдавай!”. Выдавать влюбленных юный демон не собирался, слишком живы были воспоминания. В его случае вместо испуга и мольбы в глазах Берилл вспыхнула ненависть, да и он не пялился в пол, а вышвырнул её омерзительного братца, грозившего донести на них королю, из окна. Именно это происшествие послужило причиной бегства Зойсайта (Хризолит, брат Берилл был не только выродком, но и наследным принцем). Но как раз по причине разлуки с возлюбленной демон не мог оставить всё как есть и позволить этим людям быть счастливыми, когда ему так плохо. Чистой воды эгоизм, даже жестокость, однако Зойсайт не собирался считаться с людскими страданиями, если они могли облегчить его собственные. И что с того это было пакостно и мелочно злорадствовать, зная, что не одному ему плохо? Кто сказал, что благородный демон не должен опускаться до мелкой пакостности по отношению к людям?
— Пока никак не знаю, поедешь со мной в замок, там видно будет, — сурово приказал Зойсайт, круто повернулся на каблуках и вышел.
В дверях он обернулся, увидел, что парень мешкает в надежде попрощаться, а может и ободрить девушку, и нахмурился:
— Не медли!
Кун сменил фартук на рубаху, накинул нагольный тулуп и вышел следом.
— Лошадь одна, значит, ты побежишь рядом.
Отъехав немного, Зойсайт обернулся и увидел, как растерянно стоит кузнец, который при всей сцене не присутствовал, а подмастерья хлопочут над его упавшей в обморок дочкой. Демон почувствовал что-то вроде удовлетворения.
“Зверем меня считают. Думают, измываться над ним буду. А, действительно, что я с ним делать буду?”
Затея уже не казалась Зойсайту особенно забавной. Несмотря на это, отпускать парня он не намеревался — привык всегда доводить начатое дело до конца. В замке юноша приказал отвести Куну комнату, кормить, поить, никуда не выпускать, с деревней общаться не давать. Потом Зойсайт поднялся в библиотеку, оттуда в башню, погрузился в труд о древнейших артефактах и позабыл обо всех кузнецах на свете.
Кузнец же постоянно думал о молодом князе. Кун не понимал почему, если барчук действительно разгневался, то не наказал его по-настоящему, а обрек на это странное, унылое существование. День за днем сидеть в своей комнате без дела, что может быть страшнее, для человека с детства привыкшего работать. Даже поговорить Куну было не с кем. Прислуга относилась к нему заносчиво и грубо. Трижды в день кухарка приносила парню еду с видом оскорбленного достоинства, как же её заставили прислуживать деревенщине, с таким же видом горничная убирала комнату, и прачка, и лакеи, в общем, все смотрели на парня с нескрываемым презрением. Заговаривать было бесполезно, да Кун и не особенно искал дружбы чванливых и лицемерных слуг, в свою очередь, презирая их по деревенскому обычаю. Оставалось сидеть в своей комнате, либо гулять по замку, чем парень попеременно и занимался. Он хорошо изучил лабиринты коридоров и комнат мрачного старинного здания. Только библиотеку обходил стороной, во-первых, книги неграмотного Куна мало привлекали, во-вторых, барчук запрещал заходить туда в его присутствии, а покидал её только для сна.
Зойсайт читал и читал, пока не осталась лишь последняя полка магической литературы. Юноша снова напомнил себе, что нужно растягивать удовольствие и с сожалением покинул библиотеку. Вернувшись из мира книг в реальность, он снова почувствовал безнадежность своего нынешнего положения и одиночество. Время было вечернее, когда в столице как раз принято отправляться с визитами, от этого Зойсайту стало ещё печальнее, он вспомнил, как веселился с друзьями, переезжая из одних гостей в другие, их походы в театр, в оперу, вспомнил свою ненаглядную Берилл… Демон с трудом удержался, чтобы не завыть. От безысходности Зойсайт закинул голову и закрыл лицо ладонями.
“Я не в силах более носить в себе эту чашу отчаяния. Как бы я хотел выплеснуть всю боль, накопившуюся в моей груди. Но с кем я могу её разделить? С кем?”
Он почти бессознательно произнес формулу телепортации общего вида, то есть в любое подходящее место. Отняв руки от лица, Зойсайт нашел себя в малой гостиной перед зачехленным роялем. Ну, разумеется! Кому же ещё, как не музыке он может открыть свои чувства. Раньше он поверял ей все радости, теперь пришла пора поделиться печалью.
По щелчку пальцев исчез чехол. Зойсайт сел, закрыл глаза и опустил руки на клавиатуру…
Пустынные коридоры замка были уже настолько знакомы Куну, что, отправляясь на свои прогулки в темноте, он не брал с собой свечу, чтобы не вызывать лишнего любопытства. В этот вечер парень как обычно тихо и неспешно гулял по залам, пока не набрел на нечто сверхъестественное. На его глазах в малой гостиной прямо из воздуха возник княжич среди кружащихся розовых лепестков. Лепестки исчезли, а юноша остался стоять, закрывая ладонями запрокинутое лицо. Убраться подобру-поздорову, вот что моментально пришло в голову Куна. Бывший кузнец понял, что видел нечто не предназначенное для его глаз. Стараясь не производить ни звука, Кун на цыпочках попятился к двери, но музыка остановила его.
Прекрасные звуки заполонили комнату, обворожили и ошеломили Куна. Он замер в упоении не в силах сдвинуться с места. Мелодия росла и проникала во все уголки его души. Гибкие пальцы Зойсайта заставляли инструмент разражаться то рыданиями, то безумно хохотать. В чудесной музыке отражалось всё: и грусть расставания, и мучительное отчаяние, и страх безысходности, тяжкость одиночества… нежность, переходящая в захлебывающуюся страстность… тяжкость, снова давящая тяжкость неизвестности и светлые слезы успокоения. Последние аккорды растаяли в темноте гостиной. Обессилено, словно плети, повисли руки выдохшегося княжича. В наступившей тишине особенно отчетливо прозвучал выдох Куна, боявшегося дышать, чтобы не нарушить чудной гармонии звуков.
Словно от удара вздрогнул Зойсайт:
— Кто здесь?
— Кун, — голос парня дрогнул.
— Кто позволил тебе???
Зойсайт был вне себя: зол и унижен. Ему казалось, что примитивный человечишка, который был свидетелем его горячей исповеди, как будто протопал по его душе в грязных сапожищах. Гнев превратился в файербол, осветивший горящие зеленые глаза на побледневшем лице, обрамленном выбившимися из хвостика золотистыми локонами.
— Музыка, — Кун тщетно попытался проглотить сдавивший его горло комок восторженных слез, — она была такая красивая и такая изумительная, как будто исходила не снаружи, а из самого сердца. Я не мог уйти.
Неся файербол словно свечу Зойсайт приблизился к говорившему. Ему открылось выражение возвышенной одухотворенности на красивом смуглом лице и глаза, полные слезами.
“Как можно после этого утверждать, что душа передается человеку лишь вместе с демонической сущностью? Берилл не может быть права.”
Демон не мог отвести взора от человека, первый раз увидев его по-настоящему: не как говорящую домашнюю скотину, существующую для удобства и забавы демонов, но как разумное существо, наделенное метущейся и страдающей душой.
— Ты, плачешь, человек? — Зойсайт протянул руку и мягко провел пальцами по смуглой щеке.
В свою очередь, Кун также впервые посмотрел на Зойсайта по-другому. Молодой княжич всегда виделся ему непостижимым созданием, окруженным слепящим ореолом всемогущества. И вдруг оказалось это живой человек, способный страдать и чувствовать, точно также как и сам Кун. Тогда парень впервые увидел, что княжич ростом ниже его плеча, у него тонкие, мальчишеские запястья и горькая складка в уголке маленького рта.
— Да, — Кун преклонил колени медленно и с достоинством, не как подобострастный раб перед господином, а как восхищенный слушатель перед творцом, — твои боль и пыл заставили меня плакать.
— Спасибо, — порывистым движением Зойсайт обнял его, прижал к себе и замер, через одежду ощущая тепло чужого дыхания.
Кун тоже замер, спрятав лицо на груди княжича. Для них обоих секунды стали часами. Кроме физического соприкосновения оба чувствовали, как коснулись души друг друга, и это было словно откровение.
Впервые за время своего изгнания Зойсайт не чувствовал себя одиноким. Человек понявший, принявший и разделивший его боль оказался самым близким и нужным.
То же самое чувствовал Кун. Тот, кто разбудил его душу, заставил чувствовать так полно и остро, стал ему роднее всех. Лишь в этот миг он осознал, что, постоянно окруженный людьми, до сих пор оставался одиноким. Раньше парню казалось, что смутное томление в его груди, которого он не замечал у других, ежеминутно занятых добыванием хлеба насущного, это что-то вроде болезни, которую нужно подавлять в себе. Но музыка заставила вспыхнуть слабо тлевший огонек его души, обожгла её богатством и красотой возвышенных чувств. И Кун поверил, что только создавший волшебную мелодию сможет понять его. В его новообретенной душе возникла уверенность, что сейчас он должен содеять нечто, способное связать их обоих, позволить ему навсегда остаться подле княжича, открывшего мир его души.
Мысли демона полностью совпадали с мыслями человека. Он знал, что не достаточно банально приказать Куну остаться, так он получит лишь физическое присутствие. Нет, он должен совершить нечто, дабы привязать к себе его душу. Зойсайт опустил взор, как раз, когда Кун поднял лицо, чтобы посмотреть на него. Взгляды их встретились, и каждый в зеркале души другого видел абсолютное отражение своих мыслей. Оба поняли, что остаться вместе их общее желание, значит, делать ничего не нужно. И юноши одновременно закрыли глаза, поскольку они не хотели этого знать. Вернее, им уже необходимо было познать Нечто. С закрытыми глазами Зойсайт тоже опустился на колени, не снимая рук с шеи Куна и чувствуя ответные объятия. Два кольца рук сомкнулись, замыкая для обоих юношей всю вселенную друг на друге. То, что осталось вне колец этих рук перестало быть настоящим, прежние привязанности и увлечения потеряли всякое значение.
Полные, мягко обрисованные губы княжича встретились с тонкими, резко очерченными губами кузнеца. Такое слабое, нежное касание и… ураган горячий, страстный и чувственный. Восхитительный, глубокий поцелуй перетек в откровенные ласки, порождавшие дрожь во всем теле. Одурманивающие касания рук, губ языка… Упругое пылко-требовательное, болезненно-нежное вторжение и упоительное единение двух тел… Перемешанное золото и платина волос, белая и смуглая плоть, стремящаяся слиться воедино, перепутавшиеся дыхания… и… головокружительный полет над бездной… крик…, изнутри, из самой глубины рвущийся крик… Ничто. Маленькая репетиция смерти.
Снова змеятся, слепо тычась ищущие руки. Тонкие белые пальцы переплетаются с длинными смуглыми, переплетаются запястья, руки, тела… Охмеляющий, влажный язык по груди, по плечам, по спине — начало нового божественного ада…
Когда обессиленные и счастливые они поднялись в спальню, ночь уже была на исходе. Не открывая глаз, Зойсайт обнял подушку:
— Все. Я сплю.
Хотя сил у Куна оставалось не больше, после пережитого возбуждения он никак не мог заснуть. Лежал, глядя на нежно белеющее в предрассветной тьме лицо, прекрасные черты которого скорее угадывал, нежели видел, и думал. Происшедшее этой ночь было для него словно волшебный сон, поэтому смуглый юноша без конца повторял про себя: “Только бы не проснуться”. С этой молитвой на губах он и заснул.
Первый солнечный луч запутался в длинных ресницах и разбудил Зойсайта. Невыспавшийся демон недовольно раскрыл глаза и, увидев перед собой спящего Куна, блаженно улыбнулся. Зойсайт заботливо поправил начавшее было сползать одеяло, и пошел задергивать шторы, размышляя о том, что стало бы с его жизнью, если бы вдруг исчез Кун. У последнего окна он остановился, чтобы полюбоваться спящим. Словно почувствовав его взгляд Кун зашевелился во сне. Его правая рука легла на подушку Зойсайта. Пальцы нашли лишь ещё теплую ткань, скользнули вниз по простыне не находя искомого. Кун, потерянно озираясь, сел на кровати, увидел Зойсайта, стоящего у окна, и облегченно вздохнул:
— Я испугался, что тебя нет. Зачем ты встал?
— Задернуть шторы. Побоялся, что солнце разбудит тебя.
— Уж лучше пусть меня разбудит солнце, чем твоё отсутствие, Зойсайто.
— Во-первых, для тебя я просто Зой, а во-вторых, больше ты не сможешь пожаловаться на моё отсутствие, — юркнув под одеяло и обвив Куна руками, со смехом ответил Зойсайт, — я стану спать только обнимая тебя. Но и ты обнимай меня, — попросил он неожиданно серьезно.
— Обязательно, — так же серьёзно ответил Кун.
Юноши улеглись, поудобнее пристраиваясь и сразу же заснули.
Так прошло первое утро в новой, отдельно взятой вселенной — вселенной Куна и Зоя. У них было ещё много утр, дней и вечеров, самых разных: то нежных, то веселых, то деловитых, то расслабленных, но обязательно совершенно самодостаточных. Ничто внешнее не существовало для этой пары, никто больше не был нужен. Это не значит, что жизнь любовников ограничилась маршрутом спальня — столовая. Наоборот, они проводили своё время достаточно разнообразно.
Стоило только Зойсайту окончательно проснуться, как он решил, что Кун не может больше влачить безграмотное существование. За дело юный княжич привык браться обстоятельно, поэтому на бедную голову его любимого свалились чтение, чистописание, арифметика, литература и география. На своё счастье Кун оказался прилежным и талантливым учеником. Вскоре юноша достиг таких успехов, что Зойсайт начал учить его азам магии. Законы демонов запрещали посвящать людей в такие области, но не имелось такого закона, который Зойсайт не нарушил бы ради своей любви. Кун тоже не оставался в долгу. Если Зойсайт мог открыть для него культурные богатства цивилизации, то Кун знакомил любимого с красотой живой природы, с тем, что безвозвратно теряет любой цивилизованный городской житель.
Однако, как ни удивительно гармонично было их обособленное существование, оно не могло длиться вечно, как бы обоим этого не хотелось. Мир постучался в их уединение звонким мальчишеским голосом, отчаянно звавшим Куна. Теплая августовская ночь была уже на исходе, звезды померкли, и восточный край неба посветлел. В открытые окна княжеской спальни ворвались эти крика, вперемешку с ругательствами дворни и лаем собак. Стало ясно, что крикуна пытаются выдворить, а он отчаянно сопротивляется. Разбуженные суматохой любовники бросились к окнам.
— Кому меня надо? — перекрывая гвалт, поинтересовался Кун, перегибаясь, через подоконник.
— Кун, это я, Церус. Тебе надо быть у дядьки Яро. Варис помирает родами, хочет с тобой попрощаться.
Человек и демон кинулись одеваться, проводя в уме несложные арифметические расчеты. Сроки совпадали — Зой забрал кузнеца в начале декабря.
— Мы должны спасти её и ребенка, — категорично заявил Зойсайт, проворно сбегая по ступеням, — я немного могу исцелять. Мальчик, — продолжил он, обращаясь к подмастерью, — расскажи по подробнее, что случилось.
— А чего рассказывать? Рожает она уже вторые сутки. Повитуха сказала не жилица она. Варис сказала — помираю, лишь на Куна охота разок взглянуть. Дядька Яро мне и велел бежать в замок, кричать, что есть мочи.
— Молодец, Церус. Только, что же раньше за мной не послали?
— Робели.
— Робели, — передразнил его Кун. — А заранее, почему не предупредили, что Варис на сносях?
— Так опять же робели. В замок нам ходить заказано, а в лесу да в поле ты не один, — подросток опасливо покосился на княжича, — вот и боялись, а вдруг осерчает?
— Боялись! Да с чего же ему серчать? Смотри, княжич такой же человек, как и мы, — говорил Кун, совершенно забыв, что чувствовал по отношению к барчуку в начале, — ничего в нем страшного нет.
Они вошли во двор, наполненный притихшими людьми. Здесь были те, кто окружал Куна всю его прежнюю жизнь, они стали ему чужими и не вызывали никаких чувств. Все расступились, пропуская юношей к крыльцу, на котором беззвучно плакал кузнец:
— Ты опоздал Кун, — горько сказал он.
— Позови ты меня раньше, дядя Яро, все могло бы обернуться иначе, — ответил юноша не ощущая ничего, кроме жалости и сострадания к чужому горю.
Кузнец горько затряс головой.
— Можно, мне увидеть её?
— Зачем? Уходи, Кун.
— Прощай, — повернулся было парень, и вдруг вспомнил, — А ребенок?
— Мальчик так и не закричал.
Знаком позвав не проронившего звука Зойсайта, Кун вышел со двора. Молча, они пошли назад по пустынной ночной деревне.
— Зой, ты не сказал ни слова от самого замка. Что тебя так расстроило? Ты же знал, что у меня была любимая.
— Знал. Бедная девушка, мне жаль её.
— Мне тоже.
Они немного помолчали.
— Зой, ты, наверное, посчитаешь меня чудовищем, но я словно чувствую облегчение. Ничто больше не держит меня в том мире.
— О, я очень хорошо тебя понимаю, — совсем уж печально сказал княжич.
— Тогда почему ты так болезненно печален?
— Случившееся кажется мне плохим предзнаменованием. Дело в том, Кун, что у меня тоже была любимая…
Тревога Зойсайта оправдалась. В воротах замка их обогнал всадник в костюме курьера. Он спешился и, узнав Зойсайта, поспешил к нему:
— Ваше сиятельство, вам письмо от королевы.
“Началось. Только с чего бы королева мне писала, она, как и король, даже не должна знать, где я нахожусь?”
Не желая откладывать дело в долгий ящик, княжич сразу сломал сургучную печать на конверте. Знакомый почерк сразу бросился в глаза.
“Зойсайто! Любимый мой! Вторую неделю ты не отвечаешь на мои письма. Мне страшно помыслить, что изгнание подорвало твои внутренние силы или подточило здоровье. Возвращайся, здесь ты найдешь ту, которая своей любовью исцелит твои раны, телесные и духовные.
Письмо привезет верный человек. Он поможет тебе добраться до столицы, если слабость или болезнь не позволяют тебе сделать это в одиночку.
Берилл.”
В этом послании не было объяснения, что произошло в государстве, отчего Берилл стала королевой, а его больше не искали, как убийцу принца. Найти ответы Зойсайт надеялся в письмах Берилл, которые, как он подозревал, спокойно лежали среди скопившейся за это время не интересовавшей его нераспечатанной корреспонденции. Княжич был прав, там были три письма от Берилл. Первое датировано двумя с половиной неделями раньше.
“Зойсайто! Любимый мой! Прости за долгое молчание, оно было вынужденным, я боялась обнаружить твоё местопребывание. Обстоятельства изменились.
Великое горе постигло нашу страну. Мой августейший брат, Апатит трагически погиб на охоте от клыков дикого кабана. (Ситуация практически не возможная. Апатита никогда не интересовали развлечения. Ничто кроме научных изысканий не занимало его времени.) Король же, мой августейший отец, скончался от горя, не вынеся гибели любимого сына. (Ситуация ещё менее не возможная. Задумчивый, прилежный и правильный Апатит вызывал у короля что-то вроде отвращения. Свою любовь отец Берилл отдавал разудалому, бесшабашному гуляке Хризолиту, невзирая на мелочность и подлость последнего.) Эти две смерти тяжким грузом легли на плечи моей бедной матушки, которая пожелала удалиться от света, дабы свободно предаться горю. Все бремя государственной власти легло на меня. Надеюсь, ты поспешишь в столицу, чтобы разделить со мной эту непосильную ношу.
Берилл.”
— Берилл, Берилл… Что же ты наделала? К чему теперь эти жертвы? — Зойсайт схватился за голову. — Счастье эгоистично. Почему я не вспомнил о тебе раньше? Почему не написал обо всем?
— Зой, что-то случилось? Ты так стремительно убежал с письмом королевы…
Княжич молча протянул Куну оба письма.
— И что? Нам нужно ехать?
— А как же иначе? Я должен всё рассказать ей сам. Возможно, раньше хватило бы простого письма, но теперь после того, что она совершила… Бедная Берилл, как тяжело ей будет! Меньше всего на свете мне хотелось бы причинить ей боль…
— Что ты имеешь в виду под “совершила”?
— То, что написано между строк. Ты не знаешь двора, поэтому не увидел этого. Берилл практически поднесла мне трон на блюдечке с голубой каемочкой. Остается ещё Эндимион, но убрать этого простофилю мне, видимо, предоставляется самому.
— Эндимион?
— Ну да, командор Эндимион, мой фактический начальник и её номинальный жених.
— Начальник?
— Стоило побольше рассказывать тебе не о высоких материях, а о моей прежней жизни. Я — Темный Лорд, Лорд Огня и Ветра.
— Ты — Темный Лорд! Никогда бы не подумал, глядя на тебя.
— А я никогда бы не подумал, что ты родился на лавке и провел большую часть жизни в избе, которая топилась по-черному. И хватит об этом. Нам стоит поспешить со сборами.
Через каких-нибудь пять дней они уже поднимались по парадной лестнице королевского замка. Накануне Зойсайт один ходил на аудиенцию к Берилл.
Наудивление спокойно молодая королева приняла его покаянную повесть. Она лишь побледнела и закусила губу. Зойсайт слишком хорошо знал свою бывшую любимую, чтобы не понимать насколько глубоко оскорбленной и униженной она себя чувствует. С другой стороны, он понимал, что слова утешения здесь бессильны и постарался ограничиться одним изложением причин и следствий происшедшей в нем перемены. Выслушав Темного Лорда до конца, Берилл знаком отпустила его. Лишь когда двери залы закрылись за Зойсайтом, она дала выход своим чувствам. Ярость и обида клокотали в её груди: променять её нежную и страстную женщину на мужчину, королеву — на кузнеца, демонессу — на жалкого человека. Никого Берилл не любила так сильно, как Зойсайта. Никто не был способен заставить её так страдать. Берилл рыдала, заходясь в крике, она ломала руки, царапала себе грудь, словно желая вырвать истекающее кровью сердце. К утру бурная и кипучая любовь обратилась жгучей черной ненавистью, а прекрасная богиня мстительное эринией1.
“Я отомщу за свою поруганную любовь. Я не позволю тебе быть счастливым,” — решила королева, когда утро заглянуло в её апартаменты. Спеша утолить свою боль чужой, она набросала Зойсайту записку:
“Зойсайто! Пришли ко мне Его сегодня же утром. Мне необходимо увидеть его, поговорить с ним. Не беспокойся, я не причиню вреда человеку, которого ты любишь. Всегда верная своему слову
Берилл.”
И вот, они поднимались по парадной лестнице королевского замка.
— Не трепещи перед Берилл, она обычная женщина, хоть и королева, — инструктировал Зойсайт Куна. — Будь спокоен, вежлив и уверен в себе. Помни, хоть ей сейчас очень тяжело и больно, ты ни в чем не виноват перед ней. Берилл не причинит тебе вреда. Я подожду тебя в королевской приемной, заодно узнаю последние новости. Ну, иди…
Кун нагнулся и легко поцеловал Зойсайта.
— Зой, я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Иди, не бойся.
Резные двери, ведущие в покои Берилл, закрылись за Куном. Натянув на себя маску светской любезности, Зойсайт отправился в приемную. Как всегда там было полно народу. Одни ждали аудиенции, другие пришли за новостями или сплетнями. Появление Лорда Огня вызвало удивление.
— Зойсайто-кун! Ты тоже сегодня возвратился в столицу! А мы с Нефритом всё ломали головы, когда ты наконец, соизволишь вернуться ко двору, — обратился к нему Джедайт, пробираясь сквозь толпу. — Хотя в нынешнем положении не удивительно, что королева решила собрать всех Темных Лордов.
— Джедайто-кун! Давай по порядку. Во-первых, почему тоже возвратился? Во-вторых, в каком нынешнем положении?
— По порядку. Во-первых, мы с Нефритом сегодня вернулись из инспекторских поездок по гарнизонам. Во-вторых, в положении активной подготовке к войне. Где ты был, что ничего не слышал?
— Был я в одном хорошем месте. А что за война?
— Да, Зойсайто-кун, вижу, тебе многое надо рассказать. Совсем ты одичал за прошедшие месяцы — ничего не слышал, ни о чем не знаешь! Отойдем-ка к окошку, — предложил Джедайт и потащил товарища в оконную нишу, чтобы спокойно рассказать ему о событиях приведших государство к режиму полной боеготовности. — Во всем виноват Эндимион.
— Эндимион? Наш? Виноват?
Удивление княжича было объяснимо. Эндимион, последний отпрыск одной из дальних ветвей королевского рода, был милым, мягкосердечным, тихим и невероятно правильным юношей. Звание Командора полагалось ему по рождению, но благодаря врожденному такту, уму и трудолюбию Эндимион неплохо справлялся со своими обязанностями. Темные Лорды, его подчиненные, относились к Командору дружески, но не без оттенка некоторой снисходительности к его открытости и бесхитростности. Кроме звания Командора Эндимиону по рождению полагалась ещё и рука принцессы Берилл. Здесь дела у него обстояли хуже. Не такого мужчину блестящей Берилл хотелось бы видеть рядом с собой, её раздражали бесцветность и абсолютная предсказуемость Эндимиона.
— Представь себе. Король незадолго перед смертью Апатита отправил с какой-то миссией Командора на Луну. Эндимион, ты же его знаешь, выполнил все так тщательно и дотошно, что вернулся уже после смерти самого короля. Пошел к Берилл-сама на доклад. А там в своей обычной повышенно вежливой форме отчитывается ей и добавляет, что она прекрасная королева и женщина и др. и пр…, а ему куда с суконным рылом в калачный ряд…, другими словами, он полюбил другую и желает Берилл-сама найти себе более достойного спутника жизни. После этого разворачивается и прямиком на Луну, к их принцессе. Берилл-сама, естественно, решила такое унижение не сносить молча. В итоге мы готовимся к войне. Хорошо, хоть ты вернулся…
— Уж и не знаю, хорошо ли это…
Лорд Огня живо представил себе, что должна была чувствовать Берилл, уже оскорбленная до глубины души изменой Эндимиона, после его собственного признания. Разговор Куна с королевой перестал казаться Зойсайту безопасным мероприятием. Зная вспыльчивость Берилл, ему оставалось только молиться, чтобы с его любимым всё было в порядке.
— Я не совсем понял твою последнюю фразу, — поинтересовался Джедайт, но разъяснений не получил.
В приемной появилась фрейлина королевы, которая сообщила, что Её Величество желает немедленно видеть Темных Лордов. По дороге в тронный зал их догнал Нефрит:
— Давно не виделись, Лорд Зойсайт! Я уж боялся соскучиться.
— Взаимно, Лорд Нефрит!
— Вы первый день при дворе, а разговоры только о вас.
— Это оттого, что вы все время при дворе, и обсуждать вас всем надоело.
— Ничуть. Это оттого, что вы с утра пораньше отвели к королеве некоего прекрасного юношу, причем человека, которого нежно целовали на прощанье.
— Вам не кажется, Лорд Нефрит, что моя личная жизнь касается только меня?
Не бывший в курсе последних сплетен и ничего не понимавший в разговоре Джедайт изумленно переводил взгляд с одного коллеги на другого.
— Ваши личные пристрастия меня совершенно не волнуют. Меня касается лишь то, что вы, демон, позволили человеку использовать себя для удовлетворения его амбиций.
— Каких амбиций, Лорд Нефрит?
— Немалых, судя по тому, как он умело воспользовался вами, чтобы попасть на прием к самой королеве.
— Воспользовался! Вы судите всех по себе.
— К вашему несчастью все мало отличаются от меня. Попомните моё слово, с такими внешними данными и ловкостью, которой хватило, чтобы обвести вокруг пальца Лорда Зойсайта, ваш протеже выйдет от королевы, как минимум демоном.
— Не забывайтесь! Вы говорите о нашей государыне.
— Я всего лишь помню, что наша государыня несчастная, брошенная женщина.
— Лорд Нефрит, вы омерзительны.
— А вы жалки, Лорд Зойсайт.
Перепалка закончилась, когда Лорды вошли в пустой тронный зал. Королева Берилл не заставила себя ждать, она появилась из своих покоев и прошла к трону, опираясь на руку Куна. Делала она это гораздо более фамильярно, чем полагалось.
Нефрит победоносно глянул на Зойсайта, словно говоря: “Я же знал, чем это кончится.” Лорд Огня не заметил этого торжествующего взгляда, он не отрывал глаз от лица Куна. Выражение холодной надменности, сковавшее любимые черты взволновало его больше, нежели все остроты и предсказания Нефрита вместе взятые. Кун скользнул взглядам по лордам, не останавливаясь ни на ком, и снова повернулся к королеве, помогая её занять место на троне.
— Господа! Я собрала вас здесь, чтобы объявить, что период вялого раскачивания миновал. С сегодняшнего дня вы займетесь активной подготовкой армии к войне. В этом аспекте особенно важным видится тот факт, что именно сегодня мной был окончательно укомплектован состав верховного командования. В связи с переходом на военное положение мне видится необходимым уточнить субординацию среди верховного командования, чтобы покончить с вашими разногласиями по этому поводу. Лорд КунСАЙТ, — она особо выделила голосом вторую часть имени, — последним присоединился к вашей четверке, но сообразно с его силой и способностями займет положение Первого Генерала.
Берилл сделала паузу, чтобы дать Лордам время оценить её сообщение.
Лорд Джедайт перестал понимать что-либо в происходящем ещё до прихода в тронный зал, поэтому не обнаружил никаких эмоций.
Лорд Зойсайт с момента, когда увидел Куна изменившимся и понял, что Нефрит оказался прав, не слышал ни одного из прозвучавших слов. Пытаясь разобраться, как могло случиться, что он так ошибся в человеке, который в течение последнего времени составлял всю его жизнь, Лорд Огня и Ветра не обращал внимания на такие чисто практические вопросы, как служебная иерархия.
Кого такое назначение оскорбило по-настоящему, так это Лорда Нефрита. Он, как и говорил Зойсайту, ожидал какой-нибудь пакости, но чтобы бывшего человека поставили выше него, урожденного демона! Нефрит настолько увлекся собственной обидой, что даже на время перестал кидать торжествующие взгляды на ненавистного Зойсайта. Который их, впрочем, не замечал, как не слышал слов Берилл. Однако стоило королеве сказать, что, Нефриту принадлежит место Второго Генерала, в соответствии с его заслугами и талантами, Лорд Звезд утешился. Как бы там ни было, его поставили выше несносного мальчишки. Даже обоих мальчишек. Джедайта Нефрит также недолюбливал за близкую дружбу с Зойсайтом. Вот теперь, думал Нефрит, он им покажет…
К Зойсайту у Нефрита был длинный счет. Во-первых, Лорд Огня живой, остроумный, богатый на выдумки всегда был любимцем общества, оставляя Нефрита в своей тени. Во-вторых, из троих Темных Лордов именно к Зойсайту всегда благоволил покойный король, считая его лучшим своим генералом. Что, правда, не спасло бы Лорда Огня от кары за убийство обожаемого королем наследника престола. Самого Хризолита Нефрит презирал за низость и подлость и не думал сожалеть о гибели принца, но знай он, где укрылся Зойсайт, тому никогда бы не избежать королевского возмездия. А в-третьих, и именно это положило начало их с Зойсайтом вражде, сердце принцессы оказалось закрыто для кого-либо, кроме грациозного зеленоглазого красавца. На это сердце у Нефрита были свои виды, но ухаживания его были отвергнуты, и надежды пошли прахом. С Джедайтом было проще. Лорд Звезд не мог простить ему готовности оставаться в тени Зойсайта, во всем поддерживать его и подавать другим пример, первым бросаясь в любое головокружительное мероприятие Лорда Огня.
На дальнейшую речь королевы Второй Генерал не обращал внимания, предвкушая удовольствие иметь эту двоицу в своем подчинении.
А Берилл тем временем назначила Третьим Генералом Лорда Иллюзий. Рассудительный Джедайт удивился неразумности такого поступка. Его с самого начала не покидало ощущение, что происходит что-то неправильное, гнусное по отношению к Зойсайту. Сначала Первым Генералом становится неизвестный ему демон, согласно сведениями Нефрита бывший любовник его друга и ещё утром человек. Что бы ни сделала с ним Берилл, какой бы силой и способностями он не обладал, одного этого недостаточно, чтобы возглавить армию. Совершенно очевидно, что у него нет опыта и боевой закалки. Дальше Вторым стал Нефрит. Безусловно, он прекрасный генерал, но под умелым руководством. Покойный король, а он был отличным военачальником, всегда отмечал у Лорд Звезд бесшабашность и прямоту, недопустимые для хорошего стратега. Следом он, Джедайт, пусть он не обделен талантами, а боевыми качествами не уступает ни Нефриту, ни Зойсайту, но практикой он был обделен. В последнюю, единственную на их памяти войну, пока два других Темных Лорда покрывали себя славой и увивали лаврами на полях сражений, он организовывал снабжение, сидел в глубоком тылу и пороха даже не нюхал. Где здесь логика? Неужели благоденствие собственного государства так мало значит, по сравнению с желанием унизить того, кого она любила ещё так недавно?
Происходящее и вовсе стало напоминать Лорду Иллюзий фарс, когда Берилл заявила, что, поскольку Лорд Зойсайт долгое время провел вдали от двора, расслабился, растерял былую скорость мысли и быстроту действий (имелось в виду, что он вообще всячески ослаб и размяк), то ему совершенно необходимо освежить свои знания под началом более опытного (так и сказала “более опытного”) и искушенного в магии старшего товарища — Лорда Кунсайта. В этом месте Берилл доверительно посмотрела на своих генералов и призналась, что её так же неприятно говорить на такую тему, как им слушать, поэтому, предложила она, нужно постараться, чтобы эта “маленькая неприятность” осталась в их узком кругу. Один взгляд на Нефрита давал понять, что герольдам раструбить на всех площадях королевства об ученичестве Зойсайта было бы менее эффективно.
Это, по мнению Берилл, должно было окончательно раздавить её бывшего любовника. Зойсайт же принял это указание так же спокойно, как предыдущие. Новоиспеченный Четвертый Генерал до сих пор не мог поверить, что так ошибся в своём Куне. Ему казалось, что он видит дурной сон и должен скоро проснуться.
Покончив с этим, Берилл занялась изложением плана дальнейших действий. По её мнению армия, состоящая из людей, мало подходила для войны с Лунным Королевством. Требовалось разбудить в людях демоническое начало.
— Конечно, — сказала она, окидывая Кунсайта многозначительным взглядом, — только из единиц получатся достойные демоны. Остальные станут обыкновенными юмами, но это уже прогресс, по сравнению с их нынешним состоянием. Для этого мы с Первым Генералом (ещё один многозначительный взгляд) разделили территорию государства на три части. Каждый из младших генералов будет отвечать за скорейшее проведение требуемых преобразований на вверенной ему территории. Лорд Кунсайт останется в столице для координирования ваших действий в провинции, а также разработки дальнейших планов подготовки и ведения боевых действий. Я думаю, что вам, господа, ясны стоящие перед вами задачи. Если нет вопросов ко мне, то все свободны, кроме Лорда Кунсайта, — последний взгляд королевы был совершенно недвусмысленным, — с которым нам предстоит обсудить некоторые рабочие моменты.
Лорды по-военному развернулись и покинули тронный зал. Высокие резные двери не успели как следует закрыться, и всем троим было слышно, как томно растягивая звуки Берилл звала своего Первого Генерала.
— Ку-ун, — и створки дверей плотно сомкнулись.
Только в коридоре со звуками этого тягуче-жеманного голоса действительность происшедшего навалилась на Зойсайта, стремясь раздавить его своей тяжестью. Не подавая виду, с прямой спиной и беломраморным лицом, маленький генерал направился к выходу. Он не позволил ни единому чувству родиться в своей душе, зная, что должен сохранить это мраморное спокойствие, пока его видят другие.
— Зойсайто-кун, подожди меня, — догнал его Джедайт и дружески коснулся окаменевшего плеча — тебе слишком тяжело, чтобы оставаться одному.
— Спасибо, Джедайто-кун, — голос Зойсайта звучал ровно и мягко. Он повернулся к другу и с сожалением улыбнулся, — Ты хороший друг, Джедайто, но мне никто не нужен. Прости.
Устав от постоянного внимания, будь то издевательского или доброжелательного, Лорд Огня телепортировался в свой дворец. Но и там не разразилась буря, он не корчился от боли, не рыдал от унижения, не бесился от гнева и жажды мщения. Ни одно чувство не могло прорваться в вакуум, заполнивший Зойсайта. Его маленькая вселенная, замкнутая на Куне, была разрушена, внутри осталась пустота. Эту пустоту не волновало, как и почему рухнул их мир, не волновало это и Зойсайта, ставшего пустотой. Ничто больше не могло поколебать равновесия когда-то горячего и вспыльчивого Лорда, ибо все, что не являвшееся Куном не касалось его мира и не трогало его пустоты. Лорд Кунсайт тоже не волновал его — он был не Куном, а очередным представителем чужого внешнего мира.
Зато внешний мир не оставлял Зойсайта в покое, он постоянно требовал каких-то действий, и пустота молчаливо покорялась. Надо было ехать в провинцию — Зойсайт ехал, надо было обучать солдат — он обучал, надо было предоставить доклад — предоставлял, читал на очередном совещании пустые слова пустым голосом, не видя ни холодности Кунсайта, ни насмешливости Нефрита, ни сочувствия Джедайта.
— Ну, и чего вы добились? — спросил однажды Кунсайт, по традиции заведенной Берилл, оставшись с ней в тронном зале после совета.
— Я заставила его страдать.
— То, чего нет страдать не может, а Зойсайта нет.
— Откуда тебе знать, что он не прячет свои муки от чужих глаз?
— Откуда мне знать? — горько усмехнулся Кунсайт.
— Только не говори, что вы были одним целым… и ваши сердца бились в унисон… и мысли делились пополам… Ах, что это была за любовь, что за кристально чистое чувство!!! — придав лицу издевательски-возвышенное выражение, с глубоким сарказмом произнесла Берилл, — Ненавижу патетику.
Кунсайт не ответил на этот выпад, наедине он практически никогда не разговаривал с королевой.
— Молчим, как обычно. Обижены. Злодейка Берилл убила та-акое чу-уйство!!!
Она продолжала говорить то сама с собой, то обращалась к Кунсайту, надо же было занять чем-то то время, в которое, согласно старательно поддерживаемому самой Берилл общественному мнению, они с Первым занимались любовью.
Он молчал и думал, что даже её резкий голос остается снаружи, не в силах пробиться к нему сквозь пустоту, ставшую его естеством, с того самого момента, как высокие резные двери закрылись за Зойсайтом и отрезали их друг от друга. Сначала у Кунсайта было много ощущений, то есть сначала он был Куном. Кун негодовал, ненавидел хитрую Берилл, изумлялся её мстительности, страдал от того, что станет причиной мук любимого. Потом, по воле королевы, он стал Кунсайтом. А эмоции не изменились, они переполняли его. Когда они с Берилл появились в тронном зале, где их ждали Темные Лорды, Кунсайт ещё чувствовал надежду на чудо. Тогда каждое слово Берилл, каждая реплика или смена настроение Лордов находили в его душе свой отклик. Но, когда порвалась та нить, что связывала Куна с Зоем, пустота заполонила все. Мир снаружи виделся, будто сквозь толщу воды: расплывчатым, далеким и ненужным.
Лишь встречи с Зойсайтом разбивали ненадолго этот вакуум. Хотя Кунсайт понимал, что для любимого он только Лорд Кунсайт, очередное цветовое пятно в пустоте, все же рвался к нему душой, мечтая снять противную высокомерную личину, подойти к нему, обнять, посмотреть прямо в дорогое лицо. Ничего такого он позволить себе не мог. Поскольку замок Первого Генерала находился в процессе строительства, ему предоставили покои в королевском, под постоянным наблюдением. Королева была на все готова, лишь бы отомстить Лорду Огня по своему вкусу. Кунсайт с Зойсайтом виделись только на совещаниях под неусыпным оком Берилл, запрещавшей даже взгляд останавливать на Четвертом Генерале. Ни о каких занятиях со своим “учеником” Кунсайт даже не заикался, он заранее знал ответ:
— Вам стоит увидеться наедине, и все пойдет по новой. Не дождетесь. Будете с муками пропадать поодиночке, а я полюбуюсь, кто первый зачахнет.
Берилл была права лишь отчасти. Кунсайт знал, что уединение не обязательно. Чтобы поставить все на свои места ему нужно заглянуть в милые зеленые глаза, взгляд которых теперь не обращался на него.
Крошечный файербольчик разорвался рядом с Первым Генералом. Кунсайт вздрогнул и недовольно повернулся к Берилл, интересуясь, что ей ещё нужно.
— Время вышло, можешь убираться к себе. И хватит мечтать! Что бы ты ни задумал, ничего не выйдет. Конечно, ты считаешь себя очень умным, хитрым и коварным, с тех пор, как я дала тебе демоническую силу, дав прикоснуться к сознанию Металлии. Ты справедливо считаешь, твоих талантов действительно хватает, чтобы по праву носить титул Темного Лорда, но до меня тебе далеко. Так, что лучше выброси всё из головы и смирись. Поскольку, стоит тебе сделать шаг, как я уже буду знать об этом. И тогда пеняй на себя — я сделаю с твоим драгоценным Зойсайтом то, что обещала. Иди и помни об этом…
“Зачем постоянно напоминать, что мы оба в её власти?” — думал Кунсайт идя к себе. Он и не собирался предпринимать что-либо, зная мстительную натуру Берилл. Но запретить думать о Зойсайте она не могла. И Кунсайт думал о нем каждый миг, заполняя внутренний вакуум образами любимого. Увы, с каждым днем они становились все бледнее. Не потому, что Кунсайт любил меньше, а оттого, что увеличивалась пропасть, разделявшая их — Зойсайт все дальше уходил в пустоту. С другой стороны, росла и потребность Кунсайта быть ближе к нему. Эта мысль превратилась в навязчивую идею. Кунсайту безумно хотелось пусть не подойти, заговорить или прижать Лорда Огня к себе, чтобы не спровоцировать Берилл, но хотя бы побыть в непосредственной близости. Оставаясь в тронном зале после советов, он всегда становился там, где стоял Зойсайт. Берилл язвила и насмешничала по поводу такого поведения. А Кунсайт молча ждал, когда закончится время, отведенное королевой для их “занятий любовью”, чтобы вырваться из ее общества и пройти по тем коридорам, по которым недавно прошел Зойсайт. Несомненно, всех этих наивных попыток ему было не достаточно, но страх подвергнуть любимого опасности оказывался сильнее желания приблизиться к нему. Но вечно удерживать Кунсайта страх не мог.
Последней каплей оказалось совещание, на котором Берилл объявила своим генералам, что довольна проведенной ими подготовкой, и приказала завтра же начать наступление. Первый Генерал понял, что этот день последний. Завтра младшие генералы отправятся с войсками на Луну, а он останется вместе с королевой руководить армией из штаба. А дальше — война есть война. Кто знает, представится ли другой случай? Кунсайт не собирался встречаться с Зойсайтом, чтобы не навлечь на него гнев Берилл. Он только решил не противиться больше желанию, прогуляться вокруг замка Лорда Огня и Ветра.
Решить легко, сложнее выбраться незамеченным из замка Берилл. За Первым всегда следили верные юмы королевы. Лишить их жизни с помощью магии такому сильному демону, каким стал Кунсайт ничего не стоило. Но любая магия затронула бы энергетические поля, лучше самой преданной юмы осведомив о его действиях Берилл. Тогда Кунсайту пришлось вспомнить, что он каких-нибудь полтора года назад в силу особенностей кузнечного дела, был очень сильным человеком, без труда работавшим многопудовым молотом. Он посмотрел на свои мускулистые руки с длинными сильными пальцами и решил, что королевство не проиграет войну из-за отсутствия пары королевских юм. Освободившись от преследования, Лорд Льда и Снега закутался в длинный теплый плащ и вышел в сырую, ветреную ночь.
Ноги быстро несли его по маршруту единственный раз пройденному вместе с Зойсайтом, да ещё и в обратном направлении. Прошедшие полгода не притупили памяти Кунсайта. Узкие кривые улочки не могли запутать его, а дождь со снегом — заставить повернуть вспять. Чем ближе он подходил, тем быстрее шел. Последние кварталы Первый уже бежал. Он завернул за угол и как вкопанный остановился перед знакомым замком, гордо возвышавшимся над ближайшими зданиями. Замок был мрачен и темен, светилось лишь одно боковое окошко. От этого маленького желтого огонька Кунсайту стало тепло и покойно: “ Вот и свиделись на прощание”. Он повернулся, но не смог уйти, а вместо этого вошел в незапертую садовую калитку и прислонился к каменной ограде, продолжая думать о том, кто был там внутри: “Наверное, работает. Далась ему эта война. Шел бы лучше спать, не высыпается, наверное…”
Четвертый Генерал действительно работал. Он не думал о сне, как не думал ни о чем другом. На совете сказали, что до завтра требуется завершить все дела. Пустота, составлявшая Зойсайта, завершала их с равнодушным автоматизмом штамповочного аппарата. Вдруг лорда Огня что-то толкнуло изнутри. Он встал, хотел подойти к окну, но отчего-то не решился. Вместо этого Зойсайт вышел из кабинета и стал спускаться по лестнице к выходу. Парадный вход он тоже пропустил и выскользнул в ночной сад через черный. Не понимая, что его сюда привело, Зойсайт пошел между мокрыми стволами, пока не увидел причину неожиданного беспокойства. Высокая фигура, закутанная в плащ.
Зойсайту не нужно было угадывать, кто стоит, прислонившись к забору, и неотрывно смотрит на освещенное окно кабинета. Младший генерал закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Пустота, жившая в нем так долго, испуганно замерла и неожиданно взорвалась бурей ощущений, которые обходили его стороной все прошедшее время. Незаметно они где-то накапливались, чтобы теперь излиться одним грохочущим водопадом мучительной боли, чуть не сбившим с ног Зойсайта. Тем не менее среди этой мрачной какофонии различных оттенков страдания, словно первый весенний солнечный луч после длинной полярной ночи, робко пробивалась надежда. Надежда на то, что может в стоявшем у ограды чужом демоне есть хоть частица его дорогого Куна, ибо что ещё могло привести ненастной ночью в пустынный сад его замка Первого Генерала Её Величества.
Кунсайт почувствовал пылающий взгляд, устремленный на него из гущи деревьев. Он обернулся и между стволов, качавшихся от резких порывов ледяного ветра, нашел глазами маленькую неподвижную фигурку. Между мечущимися тенями ветвей с грацией и настороженностью дикого оленя, готового метнуться молнией и скрыться в чаще при малейшем признаке опасности, стоял Зойсайт. Он словно ждал чего-то.
“Как быть? Я должен немедленно убраться отсюда, или же я дам Берилл повод сделать с ним то, что она обещала. Лучше обречь себя и его на вакуум в душе, чем на это,”— лихорадочно думал Кунсайт. Но, ощутив мучительную волну отчаяния, исходившею от Зойсайта, пустота внутри Первого захлебнулась ею, заполнилась и прекратила быть пустотой, и он остался. Впервые ему пришло в голову, что никакие ужасы и издевательства, заготовленные Берилл, не смогут сравниться болью, испытываемой сейчас его маленьким Зоем. И в его, Куна, власти прекратить это. Пусть ценой других, физических страданий, но Кунсайт чувствовал, что Лорд Огня согласен на любые пытки, только бы знать, что он никогда не ошибался в своем любимом.
Откидывая капюшон с головы, он шагнул к Зойсайту, призывно протянув руки:
— Зой…, — дальше Кунсайт хотел сказать: “Я не предавал тебя”, но не смог выговорить из-за спазма, сдавившего горло, а только побежал навстречу двинувшейся к нему изящной фигурке.
— Кун…, — зазвенел слезами голос Зойсайта.
Кунсайт подхватил его и стал часто и неловко целовать, куда попало, шепча: “Зой” оттого, что ничего больше не выговаривалось. И Зойсайт целовал его, отвечая: “Кун”. И обоим не требовалось больше никаких объяснений. Их правильная, рассчитанная на двоих, вселенная ожила, забилась в собственном ритме.
Ураганный всплеск в энергиях двух Темных Лордов разбудил их бдительную королеву. Узнав переплетавшиеся силы Огня и Льда, она сразу же поняла, что произошло. Ярость и ненависть оскорбленной женщины вспыхнули в ней с новой силой: “Они снова решились бросить мне вызов! Ну, что ж они поплатятся за это!” Берилл телепортировалась к источнику возмущения в энергии. Так и есть! Эти двое повизгивая, как довольные щенки, нежно ласкались друг к другу, словно и не существовало сотворенного ею нагромождения лжи, разделявшего их все прошедшее время.
— Кунсайт! — вскричала королева, начиная плести смертоносное заклинание ужасающей мощи. — Разве я не предупреждала тебя?
Темные Лорды не вздрогнули и не отскочили в разные стороны, как делают это застигнутые врасплох. Они только повернулись к ней.
— Королева Берилл, — констатировал факт Кунсайт, спокойно глядя, как она вызывает смертоносные силы.
— Она пришла, — в том же тоне продолжил Зойсайт.
От их невозмутимости у Берилл опустились руки. В спокойствии любовников не было ни вялой покорности судьбе, ни отважной решимости встретить неизбежную гибель лицом. Когда они были вдвоем, то просто не боялись смерти. Вдвоем они вообще ничего не боялись. Берилл это разгадала и, бросив первое заклинание на полуслове, принялась плести второе, призванное разделить эту пару.
Оба Лорда наблюдали за действиями королевы, не пытаясь помешать ей или переубедить её. И в этом безразличии к её действиям Берилл заподозрила некий новый источник внутренней силы, не понятный ей. Она вгляделась по очереди в льдистые, и в травяные глаза и, оскалившись от злобы и бессилия, зашипела:
— Будьте вы прокляты!!! — она поняла, что ничего не может сделать влюбленным.
То есть может расщепить их на атомы, разбросать по разным уголкам мироздания, подвергнуть самым изощренным пыткам… Но зачем, раз для этих двух демонов, таких слабых и беспомощных по сравнению с могуществом их королевы, подобные меры отныне страшны не более, чем любые житейские невзгоды? Зачем, если ничто не может заставить их страдать пока они вдвоем? А разлучить их не в силах всемогущей королевы Берилл и даже грозного бога Металлии. Ни расстояния, ни годы не властны разрушить их собственную вселенную, ведь для этого надо прервать связь двух любящих сердец. А теперь это невозможно потому, что ни Лед, ни Огонь не поверят никогда больше, что ошибались в своей любви.
Берилл вся затряслась, завыла от бессилия и исчезла в яростной вспышке.
А Кунсайт и Зойсайт стояли вдвоем, светясь своим счастьем, безмятежные и мудрые. Им ведомо было все: что завтра им придется идти на войну, и что суждено погибнуть под мощью Серебряного Кристалла и возродиться снова, и снова погибнуть, и снова… что жизнь вообще это театр абсурда, и что для них каждый будущий миг прекрасен, ведь они ВДВОЕМ.
Жалобы и предложения жду по адресу: almandin@pisem.net Отвечу всем, но не сразу, т.к. доступ к инету ограничен
_____________
1 Эринии – (греч.) гневные — В греческой мифологии неумолимые богини мщения.