Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.  

Альмандин

Отец

II

 

Лакей доложил о Лорде Зойсайте, и в комнату вошел худощавый, небольшого роста мальчик на вид лет десяти с военной выправкой и хорошеньким, но слишком не по-детски серьезным личиком. Он был одет в форму воспитанника Военной Школы, такую чистенькую и наглаженную, как будто её только что доставили из прачечной.  Темно-золотые кудряшки превратились в длинные волнистые локоны, аккуратно собранные в хвостик. Губы мальчика изгибались в приветливо-любезной улыбке. Он с изяществом придворного поклонился сначала матери, потом отчиму:

—    Сударыня. Лорд Кунсайт, — приветствовал он взрослых нежным полудетским голосом, но с абсолютно взрослыми, присущими светскому человеку интонациями.

Морион указала Зойсайту на кресло. Мальчик сел, ещё раз любезно улыбнулся, как полагалось по этикету, и обратился к матери, все тем же взрослым тоном завсегдатая светских салонов:

—    Как вы изволили почивать сегодня, сударыня?

До крайности удивленный странным поведением ребенка Кунсайт автоматически отметил про себя: “Значит, они ещё не виделись… Как странно он обращается к матери! Как будто она посторонняя женщина или королева, обращаться к которой иначе запрещено даже её собственным детям. Но и Морион обращается к нему на вы, словно мальчик наследный принц или взрослый.”

А мальчик продолжал обмениваться с Морион ничего не значащими любезностями. Потом он встал и обратился к Кунсайту:

—    Лорд Кунсайт. Простите меня великодушно за то, что я в такой степени увлекся разговором с матушкой, разлука с которой столь тягостна для меня. Мне следовало сразу обратиться к вам, чтобы выразить те чувства, что владели мной с самого получения известия о вашей женитьбе на моей досточтимой матушке, — тут мальчик галантно поклонился Первому Лорду, а потом матери, — Я бесконечно благодарен и неизмеримо горд стать членом вашей семьи. Я понимаю ответственность, которую налагает на меня ношение вашего имени, и постараюсь не уронить его чести.

—    Да, — коротко ответил Кунсайт, который, хотя и владел собой достаточно, чтобы не выказывать крайнего удивления, все же не был в состоянии вести распространенную беседу.

Тогда Зойсайт снова сел и завел следующий светский разговор с Морион, временами обращаясь и к Кунсайту, впрочем, очень деликатно, только с вопросами позволявшими ограничиться кивком, вместо ответа. Первый Лорд кивал в ответ, пытаясь понять, как нужно вести себя с этим странным существом. Самым неприятным было то, что Зойсайт не выглядел ребенком, изображающим взрослого по какой-то прихоти, а настоящим взрослым, странным образом высушенным до детских размеров. Это показалось Кунсайту болезненно неправильным.

—    Ну, а как ваши успехи в учебе? — равнодушно поинтересовалась Морион.

Повелитель Льда тотчас вспомнил, каким волнующим был для него самого момент изучения табеля отцом, с какой гордостью он приносил его, отдавал родителям, замирая внутренне в предвкушении похвалы. Отец сделал из просмотра табеля целый ритуал. Он надевал очки, садился в кабинете и, собрав всю семью, вслух зачитывал оценки. А Кунсайт стоял рядом, светясь гордостью за свои успехи, и розовел от удовольствия при каждой похвале, на которые не скупились домочадцы.

—    Я старался быть достойным чести нашей семьи, — вежливо отвечал Зойсайт, небрежно добавляя, — В этом семестре я снова первый в классе.

—    Похвально. Думаю, вы заслужили некоторое поощрение…

“Поощрение?! Это должно называться ПОДАРОК!!!” Перед мысленным взором Кунсайта предстал вносимый служанкой поднос, полный ярких свертков и коробочек, и беловолосый мальчик с горящими от восторга глазами нетерпеливо разрывавший красочные обертки.

—    …Вы уже выбрали то, что хотели бы получить?

“А сюрприз?”

—    С вашего позволения, сударыня, я заранее списался с одной букинистической лавкой по поводу некоторых трудов посвященных многоуровневой магии огня. Недавно мне ответили, что нашли в одной частной коллекции то, что интересовало меня. Владелец согласен продать книгу. Мне только нужно убедиться в приличном ли она состоянии. Кроме того, если это не выйдет за пределы суммы поощрения, то мне хотелось бы получить небольшой телескоп, для некоторых исследований.

От таких слов из уст ребенка болезненное ощущение неправильности у Кунсайта усилилось. “Металлия! Да что же они творят! Разве нормально, чтобы мальчик САМ списывался с БУКИНИСТИЧЕСКОЙ лавкой, да ещё по поводу СТАРИННЫХ книг по МНОГОУРОВНЕВОЙ магии? Да в его возрасте нужно увлекаться приключенческими романами в ярких обложках и не иметь представления о существовании букинистов в природе! Разве нормально, чтобы ребенок задумывался о деньгах и выбирал подарок не только по своим склонностям, но и по его стоимости? Вообще, есть в этом Зойсайте что-нибудь нормальное для мальчика его возраста? И почему его матери такое поведение кажется нормой?”

Тем временем жена и пасынок выяснили размер суммы, и что именно требуется на неё приобрести. Тогда Зойсайт встал и вежливо раскланялся, извиняясь за то, что столь долго занимал ценное взрослое время, своими детскими глупостями (Кунсайт после этой фразы задумался, не издевается ли мальчишка над ними), особенно если он, Зойсайт, знал, как матушка устала, заботясь о его приезде, а Лорд Кунсайт утомился на службе.

Внутренне Кунсайт уже устал протестовать, поэтому только вяло отметил про себя, что мальчишке было бы правильней думать о том, как он сам измаялся после долгой дороги в тряской, холодной карете, а не о каком-то Лорде Кунсайте, которого он впервые видит.

—    Видишь, — сказала Морион мужу, когда они остались одни, — самый обыкновенный Ребенок, одни цацки на уме: книжки да игрушки. Телескоп вот захотел!

—    Ты полагаешь, что это подходящая игрушка для мальчика его возраста?

—    Конечно, раз он ему понадобился.

—    Угу, — согласился Кунсайт потому, что не знал, что возразить жене против такой логики,  — Морион, я пойду к себе, поработаю.

Работать Первому Лорду было не над чем. Он никогда старался не приносить служебные проблемы домой, а уж сегодня, когда он рассчитывал на семейный вечер, тем более не взял с собой ничего. Кунсайт просто захотел побыть в одиночестве, молча побродить по коридорам — на ходу лучше думается. Ему нужно было разобраться в своем отношении к пасынку. Понять, отчего мальчик так странно вел себя, и почему жена не видит этой странности, а наоборот ведет себя с маленьким сыном как с взрослым мужчиной. И что же всё-таки звучит в этом её: “Ребенок”.

“Может пойти, посмотреть, как мальчик устроился на новом месте? Среди своих вещей он должен чувствовать себя свободнее, а стало быть, и вести себя естественнее.”

Кунсайт пошел к комнате, отведенной пасынку. Там Зойсайта не оказалось, только старая служанка из тех, что привезла с собой Морион, сидела на кровати. Увидев хозяина, она сразу вскочила:

—    Лорд Кунсайт, я не делала ничего плохого, только ждала молодого господина.

—    Я ничего плохого и не подумал. А почему ты ждешь его, разве ты к нему приставлена?

—    Нет, господин. Я только хотела посмотреть на моего мальчика, ой, простите, обмолвилась, на Лорда Зойсайта.

—    Ты его няня? — догадался Кунсайт.

—    Да, господин.

—    Скажи, твой питомец всегда такой серьезный?

Старуха как-то странно и не очень вежливо хмыкнула в ответ и заговорила на другую тему:

—    Что ж так долго его нету? Может, заблудился? У вас такой большой замок, господин, а Лорд Зойсайт его совсем не знает.

За подобную неучтивость Кунсайт мог отругать и даже наказать служанку, но в настоящий момент предпочел не обращать внимания:

—    Надо было проводить его, — сказал он себе, думая, что мальчик вел себя так взросло, что никому не пришло в голову дать ему провожатого.

Без труда Кунсайт обнаружил ауру пасынка и телепортировался к нему. Мальчик оказался на черной половине там, где жили слуги. Он как раз проходил мимо приоткрытой двери, и остановился, когда появился Кунсайт. По военной привычке Первый Лорд сразу отметил про себя все детали, но анализ оставил на потом, сейчас он замешался, не зная, как обратиться к пасынку: как к ребенку — невозможно, как к взрослому — глупо. Зойсайт заговорил сам:

—    Лорд Кунсайт, мне очень неудобно, что вам пришлось разыскивать меня, поскольку я сначала заблудился. Но теперь я уже сориентировался, и вы можете не жертвовать более неотложными делами ради того, чтобы заниматься мной.

—    Как угодно, Зойсайто, — Кунсайт решил придерживаться нейтральной формы, — Ваша старая няня ждет вас в спальне.

—    Спасибо, Лорд Кунсайт.

Мальчик повернулся и пошел в сторону своей комнаты, сразу верно выбрав направление. Эхо его шагов гулко прокатывалось по пустынному коридору.

“Эхо! Когда я появился здесь, эха не было,” — вспомнил Кунсайт и сделал выводы: “Значит, мальчишка никуда не шел, а только сделал вид, что идет для меня. Он, что подслушивал у той двери? Что могло его привлечь здесь, в помещениях прислуги?”

Темный Лорд тихо подошел к двери и заглянул внутрь. В ярко освещенной комнате юма-кухарка читала большую книгу юмам-детям, сидевшим вокруг неё на скамеечках, самого младшего она взяла на руки, а ещё один положил голову к ней на колени. Что-то начало вырисовываться для Кунсайта. Но, что именно он еще не мог разобраться. Юма читала негромко, и до Кунсайта не доносились слова сказки. Значит, и пасынок не мог их слышать. На что же тогда он смотрел, стоя в темном коридоре перед приоткрытой дверью? Лорду Льда показалось важным увидеть встречу мальчика с няней. Хотя подглядывать было не в его правилах, Кунсайт создал сферу, в которой была видна комната пасынка.

Няня обнимала и целовала Зойсайта, как полагается любящей няне после долгой разлуки.  Мальчик стоял с тем выражением смущения и неловкости на лице, которое бывает у юношей, считающих себя взрослыми, когда близкие нежничают с ними так же, как в детстве.

Кунсайту стало мучительно стыдно за себя, ведь он также стоял, немея от неловкости, когда его старая няня ласкала его, как ребенка. Правда, ему тогда было порядка пятнадцати лет, и такая реакция являлась вполне естественной для его возраста. Но, если бы вернуть то время! Он обнял бы старушку нежно, как делал в детстве, он прижимался бы к родителям, не стесняясь выглядеть ребенком… Тогда он упустил последнюю возможность сделать это. Кто знал, что, когда Кунсайт уедет в столицу поступать в Академию, разразится внутренняя война, и от его маленькой родины не останется ничего, кроме пепла… Темный Лорд вздрогнул, словно снова пережив ужас того времени, и вернулся в настоящее.

—    …я вам и гостинчик припасла, — продолжая прослушанную задумавшимся Кунсайтом фразу, сказала няня, протягивая что-то Зойсайту.

—    Конфеты? — удивился тот, — Няня, конфеты — это для детей.

—    Для…? — начала было старуха, и вдруг, уронив пакетик, заплакала, закрыв лицо руками, — Простите меня Лорд Зойсайт, дуру старую, запамятовала, что вы взрослый уже совсем. Простите…

И от её слез карликовый взрослый неожиданно пропал, остался девятилетний мальчик:

—    Няня? Нянечка? Не надо! Ну, что же ты? Не плачь, милая, — голос Зойсайта, из которого исчезло взрослое салонное равнодушие, зазвенел испуганно и горько. Охваченный внезапным порывом он со слезами бросился обнимать и утешать старуху, покрывая поцелуями её морщинистые щеки, — Ты из-за конфеток? Так я их скушаю. Все скушаю прямо сейчас, только не плачь, нянечка, любимая… Смотри, я уже ем…

Мальчик схватил пакетик и, быстро срывая обертки, дрожащими от волнения пальцами принялся совать конфеты в рот одну за другой, глотая их целиком:

—    Ты видишь? Видишь, я кушаю, нянечка? Только не надо плакать…

А Кунсайту, наблюдавшему всё, было совершенно ясно, что плачет старуха не о сладостях, а о затерявшемся детстве своего любимца. Но, что же мешает Зойсайту быть  нежным, ласковым ребенком, когда он так страстно об этом мечтает? Ибо теперь Кунсайт понял, что привлекло мальчика в приоткрытой двери на черной половине.

—    Ну, вот, ничего не осталось, — в подтверждение своих слов он протянул старухе пустой пакетик, — Ты не станешь теперь огорчаться няня?

—    Нет, милый, я уже совсем успокоилась. А то и сама разревелась, дура старая, и мальчика своего расстроила.

—    Пустое, нянечка. Я очень рад был повидать тебя, а теперь иди… — Зойсайт говорил все ещё просто, но уже без той чистой детскости, что слышалась в его голосе мгновение назад, —  Мне хочется побыть одному. Потом ещё придешь, и мы поговорим.

—    Конечно, радость моя. Вы устали с дороги, а я тут реву почем зря. Может, помочь вам раздеться или расстелить кровать?

—    Ничего не нужно, нянечка, ты иди, я сам все сделаю.

Она вышла из комнаты и снова заплакала в коридоре. А мальчик, молитвенно сложив руки, обратился к кому-то наверху:

—    Это не должно считаться. Она уже старенькая, вот и хочет, чтобы я оставался шумным и безалаберным Ребенком. Она просто не понимает! Но такого больше не повторится, я буду только Хорошим мальчиком, — его голос задрожал, — и тогда и мама, и может быть даже тот важный господин… может они все же, если я буду хорошим… может они тогда меня…, — Зойсайт бросился на кровать и зарыдал, уткнувшись в подушку так, что Кунсайт не расслышал середину фразы, но ему хватило и окончания, — …совсем, как няня.

Повелитель Льда смотрел на содрогавшуюся от рыданий детскую фигурку  с жалостью и болью. Так вот значит, ради чего мальчик приносит в жертву свое детство! Ради любви. Зойсайту так отчаянно хочется, чтобы его любили, что он готов на все. Отчего же он выбрал такой странный способ? Лично Кунсайту не нужна такая жертва, да он и не может принять её. Война отняла у Лорда последние, самые сладкие, может потому, что они запоминаются на всю жизнь, годы детства. Те, когда мы уже считаем себя невероятно взрослыми и мудрыми, но ещё смотрим на мир широко открытыми детскими глазами. В несколько минут, достаточных для прочтения письма, он из мальчика превратился в мужчину. Разве может Кунсайт смотреть, как другой ребенок добровольно отказывается от того, что у него самого отняли силой?

Нет, Зойсайта нужно немедленно утешить, объяснить, в чем он заблуждается. Кунсайт уже совсем собрался телепортироваться к мальчику, но понял, что не сможет поговорить с ним, как нужно. Ведь он для пасынка всего лишь “тот важный господин”. Тогда он телепортировался к жене:

—    Морион, Зойсайт у себя плачет…

—    Только что был доволен и уже плачет? — Морион раздраженно повела плечами, — Неудивительно. Он же Ребенок! Чего от него ждать?

Лишь сейчас Кунсайт по-настоящему обратил внимание на её странную интонацию. В ней слышалось нечто, похожее на отвращение. И Повелитель Льда сделал для себя открытие: для Морион быть ребенком значило что-то вроде болезни или увечья. Лорд знал, что при многих достоинствах его жена не была женщиной глубокого ума (он ведь искал себе жену, а не научного сотрудника), но чтобы так воспринимать детскую непосредственность и невписываемость в рамки взрослого поведения? Она не любила сына за то, что он не подходил для светских гостиных, составлявших всю её жизнь. Не любила именно за то, что он был ребенком!

 А мальчик, как все дети чувствительный к настроениям матери, старался избавиться от того, что мешало завоевать её любовь.

Если бы Морион, как многие матери их круга, втайне ненавидела сына за то, что он своим рождением испортил ей фигуру или позже донимал слезами и капризами, то Кунсайт, чувства которого были обострены до предела, разглядел бы это в душе жены и проникся бы к ней презрением. Но она всего лишь не принимала невзрослости Зойсайта и не любила мальчика, относясь к нему, как к неизбежному злу. Повелителю Льда стало только жаль её. Раньше жена представлялась ему воплощением всевозможных добродетелей, теперь их блеск слегка померк.  Не то, чтобы она стала гадка мужу. Нет, но чувства Кунсайта к Морион изменились. Он понял, что сможет и дальше любить её хозяйственные руки, принесшие уют в его жизнь, её соблазнительное тело, дарящее удовольствие на ложе любви, но душа жены останется ему чуждой и непонятной. Ещё он знал, что детей у них не будет, ибо он не в состоянии обречь свое родное чадо на холодную, безразличную мать.

Лорд Льда рассудил, что не стоит просить Морион поговорить с сыном. Будет только хуже, ибо она и есть источник странностей мальчика. Хотя Кунсайт и был “тем важным господином”, но он мог справиться с этим лучше.

—    Ну, раз все в порядке, тогда я пойду к себе.

—    К себе? — маленькие ручки женщины легли на широкие плечи Лорда, — Ты точно не хочешь остаться?

Кунсайт поглядел сверху вниз на обольстительные округлости, ясно вырисовывавшиеся под тонкой ночной рубашкой, и подумал, что хочет остаться, но ему сдавалось более важным пойти, успокоить мальчика. Ведь сотрясаемые рыданиями худенькие плечи все ещё стояли перед глазами Лорда. Поэтому он ласково снял руки Морион:

—    Я сегодня слишком устал, дорогая, — Кунсайт не хотел говорить, что отказывается из-за мальчика. Кто знает, как тогда бы изменилось отношение жены к сыну? 

—    Вот видишь! Я же говорила, что дети утомительны.

“Такое впечатление, что она запомнила всё, что говорят её подружки о детях, и автоматически применяет это к собственному сыну, даже трудясь соотнести свои представления с живым мальчиком: то обвиняет его в шумности и визгливости, то в утомительности, то в излишней любви к игрушкам. Поразительно…”

Когда Кунсайт оказался в комнате пасынка, то увидел, что на сегодня опоздал с задушевными разговорами. Утомленный дорогой и переживаниями Зойсайт заснул в слезах. “Бедный малыш”, — подумал Кунсайт, глядя на ещё не просохшие следы на бледном личике. Он сел на кровать рядом с мальчиком и ласково потрепал золотистый затылок: “Я постараюсь помочь тебе”. Посидел немного и бесшумно вышел.

Ночью Кунсайт долго не мог заснуть, все думал, как ему лучше поступить. “Просто поговорить с Зойсайтом, сказать делай так, не делай эдак? Вряд ли такая беседа сможет превратить этого карликового взрослого в нормального ребенка. Нет, нужно каким-то образом вызвать у него детские эмоции, как это давеча получилось у няни. Только не хочется лишний раз расстраивать мальчика. Может, его наоборот развеселить. Но как? Сделать что-то такое, о чем мечтают все мальчишки. А о чем они мечтают? О чем я мечтал? Да о чем только я не мечтал: от перочинного ножика до сокровищ древних королей. Но я был другим ребенком. А чего хочет любой мальчишка?… Ну, конечно же, щенка! Разве может мальчишеское сердце устоять перед мокрым носом, бархатными ушками и толстыми лапками?”

За завтраком Лорд сказал Зойсайту, что решил добавить к тому, что он получит от матери, подарок от себя. Как он и ожидал, мальчик стал заверять его в своей признательности, благодарности и проч. и проч. и проч. Тогда Кунсайт объявил, что им придется поехать выбирать подарок вместе. Произнес это и сам испугался того, что придется остаться наедине с этим странным ребенком, поскольку так и не представлял, как обращаться с ним.

Оказалось все не так уж страшно. Сидя в карете, мальчик сам завел светскую беседу ни о чем. Первому Лорду оставалось только поддерживать разговор, но он никак не мог избавиться от ощущения нелепости ситуации. Такой разговор с девятилетним мальчиком ненормален! И Кунсайт направил беседу в более определенное русло.

—     Почему вы не спросите меня, что мы едем покупать?

—     Если бы мне следовало знать, то вы сообщили бы мне это сразу, Лорд Кунсайт.

—     И вам не любопытно?

—     По моему скромному разумению, любопытство не та добродетель, которую надлежит поощрять в себе.

—     Весьма похвально, — мрачно согласился Первый Лорд и добавил без перехода, — Я думал купить вам щенка.

—     Щенка? — изумленно поднял брови мальчик.

Точно такое выражение лица и такие же интонации Кунсайт уже видел у своей бабушки много лет назад. Тогда ему было пять. Он гостил у бабушки в усадьбе. Однажды маленький Лорд удрал от бонны поиграть с сельскими мальчишками, вымазался весь до неузнаваемости и притащил с собой щенка, умоляя бабушку его оставить. Вот тогда-то старушка и прореагировала в точности, как Зойсайт. Поэтому Кунсайт догадался, что сейчас услышит.

—     Собаку в дом?! Но от неё же столько грязи и беспорядка! И потом, кто будет следить за ней, когда я уеду (в бабушкином варианте было: “когда она тебе надоест”)?

“Вот же маленький старикашка! Услышать такое от мальчишки, которому предлагают щенка! Я был прав, когда ожидал чего-то в этом роде.”

—     Ничего страшного. У нас достаточно слуг, чтобы убирать за животным и ухаживать за ним, когда вы вернетесь в Школу.

Примерно на такой аргумент бабушка ответила Кунсайту, что у них именно потому столько денег на слуг, что они не тратят их без надобности. И сейчас, чувствуя, что от общения с этим маленьким старичком сам начинает поступать по-детски, Первый Лорд про себя загадал, что если получит ответ в этом ключе, то из его затеи ничего не выйдет. Однако Зойсайт промолчал (правда, исключительно оттого, что не осмелился поучать отчима в финансовых вопросах). Кунсайт мысленно облегченно вздохнул.

 Наконец, они достигли нужного магазина. Увидев карету Первого Лорда, хозяин сам выбежал встречать покупателей. Однако Кунсайт быстро отправил и его, и приказчиков, окруживших их с мальчиком, восвояси. Он и сам ушел, когда отвел Зойсайта к вольеру со щенками, сделав вид, что хочет поговорить с хозяином об экзотических животных. Кунсайт понимал, что в присутствии взрослых мальчик останется скованным, как обычно. Расчет Лорда оправдался.

Некоторое время спустя Кунсайт приоткрыл дверь, за которой беседовал с хозяином и замер. В салоне раздавался красивый, мягкий с переливами смех. Лорд даже не поверил, что так чудесно может смеяться Зойсайт. Повелитель Льда выглянул в салон. Сидевший на руках у Зойсайта щенок умильно лизал его щеки, а мальчик уворачивался и тихо смеялся от удовольствия. Кунсайт незаметно подошел к нему и полушепотом, чтобы не напугать, спросил:

—     Ну, что, возьмем этого?

—     Я не знаю, — тоже полушепотом ответил замявшийся мальчик, — все же, когда я уеду, он останется один-одинешенек…

—     Неужели в таком большом доме, как наш не найдется никого, кто был бы способен полюбить маленькую собачку? — сказал Кунсайт и осекся, ещё на середине фразы поняв, что нельзя было говорить этого Зойсайту.

И точно мальчик, начавший было раскрывать створки своей раковины, захлопнул их так, что Кунсайту даже послышался стук. Зойсайт сразу положил щенка обратно в вольер и сказал спокойным и мертвым голосом:

—     Я не хочу собаки: ни этой, ни другой.

—     Да, да, конечно, — сразу согласился Лорд едва ли не заискивающим тоном, настолько виноватым он чувствовал себя из-за необдуманно сказанных слов.

Ну, нельзя было говорить мальчишке, что какую-то там собачонку с легкостью полюбят там, где не хватает сердечного тепла ему самому! Ведь это был жестокий удар, пусть нечаянный, но мучительный — в самое больное место.

Они молча вышли на заснеженную улицу. Прямой, как палка, подтянутый и жесткий ребенок выглядел молчаливым укором Кунсайту. Первый Лорд лихорадочно соображал, как ему исправить им же содеянное.

—     Если вам не подходит собака, — предложил он, подумав, — то поедем в Манеж, посмотрим лошадок…

Мальчик молчал, неторопливо идя рядом с ним. Кунсайту отчаянно хотелось остановить его, схватив за плечи, развернуть к себе, заглянуть в лицо и извиняться до тех пор, пока с него не сойдет эта болезненная жесткость. Однако он сам понимал нелепость и невозможность подобной сцены.

—     …Лошадь вы сможете взять с собой в Школу. Вас же обучают верховой езде. Думаю, никто не будет против, если вы будете ездить не на государственной лошади, а на своей собственной.

И они направились в Манеж. Но дважды в одну реку не входят. Хотя мальчик с удовольствием выбирал себе коня, он делал это по-взрослому деловито и осмотрительно, как выбирал бы лошадь сам Кунсайт. Тогда, Лорду Льда, который решил не отступаться, пришла в голову новая идея:

—     Зойсайто, вы видели когда-нибудь живого дракона?

—     Нет, считается, что они давно вымерли.

—     Считалось. До недавнего времени, пока не нашли одного. Его содержат при королевском дворце. Пока не многим удалось увидеть дракона, но мы с вами могли бы посмотреть…

“Дракон, королевский замок, куда не всех пускают — должен же он купиться на это!”

—     Это может быть интересно и познавательно.

—     Значит, отправляемся к дракону.

Вообще, дракон — это было громко сказано. То есть он, конечно, был настоящим драконом, только очень маленьким детенышем, забавным синим существом, ростом не больше пони, листопадным и мамным, как щенок спаниеля. Завидев посетителя, дракончик с визгом бросался к нему, обнюхивал карманы в поисках вкусненького и принимался лизаться и ласкаться. Он то откидывался на спинку со смешно растопыренными толстенькими когтистыми лапками, приглашая почесать его чешуйчатый животик, то приседал, подставляя для того же спинку, между крошечными кожистыми крылышками, то приникал к самому лицу, умильно заглядывая в глаза и бесстыдно напрашиваясь на поцелуй в нос. Последнего Кунсайт никогда не делал, ограничиваясь подношениями сладостей, которые дракончик обожал, и различного вида объятьями и ласками. Зато Нефрит, который, кстати, и нашел животное в одной из своих экспедиций в малоисследованные области государства, дня не пропускал без поцелуя в этот синий любопытный нос. Обаяние дракончика распространялось и на командора Эндимиона, который также не раз был застигнут во время пресловутого поцелуя в нос, и на королеву Берилл, всячески баловавшую малыша, и на всех остальных, кто имел случай пообщаться с ним. Вот на это и надеялся Первый Лорд, ведя Зойсайта в замок.

Нельзя сказать, что его надежды не оправдались совершенно, но и желаемого результата не получилось. Зойсайт ласково потрепал животное по шкуре и вежливо, но непреклонно отодвинул его мордочку, не позволяя лизать себя:

— Ты меня испачкаешь, малыш, —  сказал он взрослым голосом и погрозил дракончику пальцем. — Я могу почесать тебя, если ты будешь Хорошим драконом.

Тут на глазах Кунсайта случилось чудо. Впервые на его памяти дракончик перестал егозить и чинно уселся перед мальчиком, снисходительно почесывавшим его шею. Да уж! При желании этот ребенок мог заморозить что угодно, но сам он, как показалось Кунсайту, все же слегка оттаял при виде ласкавшегося к нему дракончика.

Идей по поводу того, что делать дальше у Темного Лорда не было, почему-то они больше не хотели приходить по заказу. Кунсайт с Зойсайтом побыли с дракончиком, сколько было возможно, но и когда они покинули синего подлизу, в голову Лорда ничего не пришло. Он уже совсем было собирался расстроиться, как вдруг во дворе замка почувствовал присутствие Нефрита.

“Нефрит — это хорошо”, — намеревался подумать Кунсайт, но заметил краем глаза летящий в него снежок, сообразил, что это гениальная идея, и подумал: “Нефрит — это отлично!”

Первый Лорд намеревался позволить снежку прикунсайтиться, чтобы был повод для тотальной снежной войны (почти идеального способа расшевелить любого мальчишку), но белый комочек жалко шмякнув, рассыпался от встречи со своевременно выставленным магическим щитом. “Однако у ребенка реакция!” — пронеслось у Кунсайта в голове, когда он едва успел изменить траекторию довольно внушительного роя острейших ледяных кристаллов, направленных на его предполагаемого обидчика:

—     Зойсайто, что вы делаете? Разве так отвечают на снежок? — Кунсайт захватил горсть снега, быстро смял её в шарик и кинул в елки, за которыми прятался Нефрит.

Судя по произведенному шуму, бросок был удачным. Лорд скорее нагнулся за следующим снежком, заодно уворачиваясь от ответного:

—     Что же вы стоите, Зойсайто? Помогайте мне!

Мальчик послушно слепил снежок и кинул его, потом следующий и ещё один. Нефрит ойкнул и ответил целым дождем видимо заранее приготовленных снежных снарядов. Кунсайт с Зойсайтом, объединив свои силы, также накрыли его шквальным огнем. Первым Лордом предполагалось, что игра развеселит мальчика, поскольку и Второго Лорда, и его самого она забавляла. Ему в голову не пришло, что тот воспримет подобное баловство серьезно. Но именно так и произошло. Зойсайт  лепил снежки и посылал их в цель со скоростью и расчетливостью, сделавшими бы честь любой метательной установке. Какой там смех! Более сосредоточенного и целеустремленного выражения Кунсайт ещё не видел на его лице.

—     Всё. Я так не играю, — возмущенно закричал Нефрит, выходя из своего укрытия, — Мне не нравится, когда меня методично расстреливают со зверским выражением лица…

Кунсайт находился в поле зрения пасынка и не мог подать другу никакого знака, поэтому он только мысленно зажмурился: “Всё! Теперь Зойсайт так скукожится, что не развернешь его до самого пришествия Металлии!”

—     …добрые дети хотя бы смеются, когда попадают снежком в цель, — подойдя к ним, назидательно закончил Второй Лорд, а потом приобнял мальчика за плечи и, резко сменив тон на задушевно-доверительный, продолжил, — Ты чего такой надутый? На папеньку обиделся, что он тебе подарка заранее не купил? — он повел Зойсайта в сторону ворот, — Не обращай внимания, он только с виду такой решительный, а сам… вчера мне столько крови попортил! Ой, говорит, Нефрайто-сама, посоветуй, что мне купить самому лучшему мальчику на свете. Я отвечаю, отстань, не время сейчас, работать надо. А он мне — не могу я работать, зная, что он вот-вот приедет. Ой, говорит, я так волнуюся, а вдруг я ему не понравлюся… Работай, говорю, лучше, а то выгонят тебя из Первых Лордов. А он: пусть выгоняют — не работается, как подумаю, что мой мальчик уже может, приехал, а я и подарка купить не сподобился, эх, голова моя садовая…

Мальчик сначала послушно шел рядом, не пытаясь прервать болтовню Повелителя Звезд, и вдруг оттолкнул его от себя:

—     Врете вы всё, — выкрикнул Зойсайт и побежал прочь.

—     Зойсайто, погоди, — кинулся за ним Кунсайт.

Привыкший к безоговорочному послушанию ребенок остановился, но так и остался стоять спиной к подбежавшему мужчине. Кунсайт почувствовал, что сказанное им сейчас может многое изменить, и постарался подобрать правильные слова:

—     Зой-чан, — начал он, вложив в голос все свои тепло и ласку, — Лорд Нефрит никогда не обманывает, он только слегка приукрашивает события. Я действительно ждал твоего приезда и не знал, что подарить тебе, ведь мы раньше не встречались. И мне хотелось тебе понравиться и подружиться с тобой, чтобы мы стали одной семьей, сынок…

От последнего слова Зойсайт вздрогнул, развернулся и напряженно заглянул в глаза Кунсайту, будто ища там подтверждения его слов. Темный Лорд замолчал под испытующим взглядом мальчика. Даже в бою Кунсайт не испытывал такого напряжения, как под этим недоверчивым, но полным надежды взглядом. Ему внезапно показалось, что от этого, ещё вчера утром незнакомого ему ребенка с измученным, но отзывчивым сердцем, зависит нечто важное в его жизни. Секунды ползли, как часы, а мальчик продолжал вглядываться в зрачки мужчины. И он нашел там ответ. Лицо Зойсайта словно осветилось изнутри, когда он все также молча протянул Кунсайту руку для пожатия.

Солнце, с утра прятавшееся за тучами, вдруг взглянуло на Землю, и снег, покрывавший внутренний дворик замка, засверкал в его лучах, словно подчеркивая торжественность момента. Кунсайт понял, что если он пожмет протянутую руку, это будет клятвой верности, более важной, чем присяга, принесенная королеве. Измену стране можно оправдать личными или политическими причинами. Однако ничто не сможет искупить предательства по отношению к этому суровому мальчику, душа которого, казалось лежала в узкой ладошке, протянутой Первому Лорду. И Кунсайт решился принести эту клятву. Он твердо и уверенно пожал руку Зойсайта. Ещё мгновение мальчик и мужчина стояли неподвижно, продолжая глядеть друг другу в глаза. Потом Зойсайт метнулся вперед, обвил талию Кунсайта руками и прижался к нему личиком. Мальчик не издал ни одного звука, но Кунсайт знал, что он плачет. Лорд не стал утешать его, слезы Зойсайта не причиняли никому боли, напротив, от них становилось светлее и теплее внутри…