Bishoujo Senshi Sailormoon is the property of Naoko Takeuchi, Kodanshi Comics, and Toei Animation.  

Aigsil 

(По-)следствие

…Сама ты айсберг! А Кунсайт, между прочим, натура очень эмоциональная, с тонкой душевной организацией!..

из беседы в аське

- Ты, может быть, считаешь, что все закончилось?

• Что ты от меня хочешь?

Это странная комната. Дизайнер интерьера то ли был безнадежно слепым, то ли исступленно боролся с подступающей шизофренией, свойственной творческим личностям. Никак иначе не объяснишь всплески ярости и глухой тоски, скользящие в каждом изгибе угрюмой мебели, каждом бра, каждой портьере. От дикого сочетания красок, слегка приглушенных светлым пушком пыли, где-то в закоулках сознания просыпается память загнанного, затравленного хищника – далекого предка. Тянет разметать одним ударом шторы, окна, стены, и выть на гноящуюся в небе луну. Из-за окон не проникает ни одного лучика.

• Ты же не можешь всерьез взывать к моей совести? Ты же не думаешь, что у меня есть совесть?

Нельзя сказать, что комната так уж захламлена. Состояние некоторых предметов обстановки заставляет предположить, что ими даже ни разу не воспользовались, несмотря на безошибочные признаки чьего-то длительного здесь проживания, и, бесспорно, когда-то хозяин квартиры предпочитал держать комнату в чистоте. Теперь поверх четко намеченного порядка небрежно разметалась некоторая доля хаоса в виде осколков и обломков различных мелких вещиц, которые явно швырялись во всевозможных направлениях, а также битого стекла. Несколько уцелевших бутылок и стаканов образуют живописную скульптурную группу рядом с покрытым свежими царапинами столиком.

Один из углов комнаты, похоже, пережил неоднократные атаки огнем, водой, льдом и другими менее очевидными средствами уничтожения – так удручающ его вид.

— Ну что – что тебе надо? Покаяний? Извинений? Сожалений? Демонстративного харакири?

Это странный дом. Семиэтажный, он стоит на очень удобном, красивом и перспективном с точки зрения специалистов преуспевающей строительной компании месте. Кирпичик к кирпичику, перемежаемые плетением балконных решеток и стеклянными пустотами окон, стены тянутся вверх, и дом с гордостью осматривает пенящуюся у его подножья зелень, бросает снисходительные взгляды на близстоящие пятиэтажки и отдаленную автостраду. Дом знает себе цену, а агенты по продаже предлагают баснословно дорогие квартиры за неслыханно смешные деньги.

— Я – предатель! Я – трус! Я – лжец! Ты это хочешь услышать?

Никто из хмелевших от неожиданной удачи жильцов не остается в доме дольше двух месяцев. Они съезжают, отказываясь объяснять причины такой спешки, забывая в шикарных квартирах пожитки и без единого возражения выплачивая требуемые неустойки. Бомжи даже не пытаются забраться в весьма теплый и еще почти не загаженный подвал, а собаки жалобно скулят, если хозяева выгуливают их в парке возле дома. Голуби не толкаются на карнизе, и только иная кошка, лениво развалившись на подоконнике, презрительно щурится на испытывающих иррациональный страх перед гостеприимным, хотя и несколько самодовольным зданием прохожих. Вложившие в постройку дома внушительную сумму коммерсанты рвут на себе волосы, и досадливо отмахиваются от растерянных агентов, несущих маловразумительную чушь о нечистой силе.

— Да, я сбежал! Я этого хотел! Я с самого начала это планировал, слышишь! Так это! Так!

Это странный человек. Если, конечно, это вообще человек, что нельзя ни отрицать, ни утверждать. Нельзя сказать, что он очень уж красив, но в любом случае он выглядит не только экзотично, но и внушительно. Светлые волосы на фоне очень смуглой кожи в сочетании со светлыми глазами и крупными чертами лица заставят случайно скользнувший по его лицу взгляд, вернуться и задержаться надолго, а величественная осадка и царственная посадка головы вызывают невольное опасение. Причем, порой остаться незамеченным этим неевропейским разрезом глаз страшнее, чем привлечь их внимание.

Так было раньше.

— Да, я не защитил тебя! Должен был, но не защитил! Я тебя предал! Я признаю это! Я! Тебя! Предал!

Ну а сейчас при виде его нельзя испытать даже жалости – лишь недоумение. Разум отказывается сопоставить то полное достоинства и внутренней силы существо, вызывавшее отнюдь не платонический интерес любого встречного, с тем, кто сидит на диване и держит в руке наполовину пустой "тумблер"*. Он почти не изменился внешне: прибавилось морщин на лбу, вокруг век и в уголках губ, глаза покраснели и слезятся, у кожи нездоровый цвет, а волосы нечесанны – ничего такого, что бы хороший крепкий сон и несколько простых усилий не могли исправить. Но пальцы его неприятно дрожат, плечи напряжены, и весь он представляет собой столь жалкое зрелище, что казавшееся раньше привлекательным тело выглядит нелепым и уродливым.

— А что ты от меня ждал?! Я жить хотел! Жить! Да плевать мне на всю эту высокопарную блажь, на великие цели! У меня нормальные здоровые инстинкты, можешь ты это понять?! Хочешь сказать, что ты не такой?! Что ты молчишь?! Тебе вообще есть, что мне сказать?!

Это странная картина. Раздавленный невидимой тяжестью человек – если все же это человек – с каждым часом все глубже проваливающийся в зловонную тьму кроличьей норы – тьму, что когда-то считал роднее собственной физической оболочки. Теперь ему страшно падать в забитую гниющими листьями бездонную яму, и он вяло сопротивляется, уже почти чувствуя резкий привкус земли на языке. Все его мироощущение сузилось до объемов небольшой комнаты – и даже когда он набирается сил, чтобы ненадолго из нее выбраться, он не ощущает себя за ее пределами.

— Как ты меня достал! Ненавижу тебя! Все ненавижу! Себя ненавижу! Ты счастлив теперь?! Что ты смотришь? Ну что ты на меня смотришь?

Нужно иметь немалую долю терпения, чтобы день за днем лицезреть постепенное превращение уверенного и сдержанного мужчины в издерганное нервное существо, бесцельно швыряющее попадающиеся под руку предметы и выкрикивающие невнятные обвинения в пустоту квартиры. Большую часть времени он пьет и громко разговаривает, изредка вскакивая и пытаясь заставить себя оставить эту квартиру, этот дом, этот город. И он всегда возвращается в необходимости разубедиться – доказать себе нереальность, иллюзорность того, что планомерно сводит его с ума.

Входя, он лишь в очередной раз разочаровывается в своей неправоте. Уйти после этого становится много сложнее, и выходит он все реже.

— Прекрати это! Я не понимаю! Что ты от меня хочешь?! Что?!

Это более чем странная квартира, в более чем странном доме, с более чем странным человеком, живущем в ней, более чем странно себя ведущим. Это более чем странные объекты для наблюдения.

Но полупрозрачного призрака Зойсайта, неподвижно парящего в углу комнаты, они более чем устраивают.

*"Тумблер" (“tumbler – англ) – традиционный стакан для виски, невысокий, с толстым донышком, изначально был предназначен для смеси виски с содовой

Октябрь 2004

By Aigsil