Красота в глазах смотрящего.

Оскар Уайльд

…но зато это единственные в мире глаза: столько в них огня, так они блестят, пронизывают, умиляют.

Жан-Батист Мольер “Мещанин во дворянстве”

 

От автора: Помните, как я говорила, что никогда не буду писать яой? Так вот, я врала. Как оказалось. Нет, на самом деле все весьма в рамках, но подтекст… Короче, во всем прошу винить ваше собственное воображение, лично я как раз виню свое.

Предупреждение: Если поначалу кому-то не понравится поведение рыжего, все равно наберитесь терпения и прочитайте до конца. И вообще – считайте это местью.

 

• Кунсайто-сама!

Ветки липы вздрагивают, стряхивая вспугнутых звонким криком птиц. Солнечные зайчики сыплются в траву сквозь зашевелившуюся листву, путаясь в травинках. Зеленые стебли сминаются босыми пятками бегущего подростка.

• Кунсайто-сама!

Дом стоит на краю долины в некотором отдалении от маленькой боснийской деревушки, взгромоздившейся на склон хребта. Ручеек рассекает тропинку в нескольких десятках шагов от крыльца. Июнь едва успел начаться, вода еще холодна, и мальчик с ловкостью скачет по влажным камням, стараясь не оступиться. Ветер настойчиво теребит висящие на веранде колокольчики, а те весьма немелодично бранятся вслед неосторожно задевшей их рыжеволосой макушке.

• Кунсайто-сама!! – запыхавшийся зеленоглазый вихрь в белой рубашке и обрезанных по колено джинсах влетает в дверь, снося все предметы интерьера, не успевшие своевременно убраться с его пути.

Сидящий на софе мужчина отрывает взгляд от страниц книги и улыбается восторженному триумфу на веснушчатом лице:

• Что, Зой-тян?

• Кунсайто-сама! – мальчишка с размаху плюхается на подушки рядом с мужчиной и принимается нетерпеливо мять рукав его рубашки. – Моя вишня! Она зацвела!

• Вот как? – мужчина перехватывает терзающие хлопчатую ткань пальцы и подносит к губам. – Ты рад?

• Конечно! – подросток горит желанием расплескать свою радость на всю комнату, на весь дом, на весь мир... – Знаете, Сэлма – ну, та женщина из деревни, что угощает меня свежим молоком – она сказала, что моя вишня выздоровела и в этом году…

Мужчина нежно перебирает длинные волосы мальчика, извлекая из рыжих завитков бледно-розовые лепестки. Затем притягивает его к себе на колени, позволяя закрывшейся книге соскользнуть на пол.

• … а может даже и ягоды! Кусайто-сама! – обиженно надувшиеся губы уворачиваются от поцелуя. – Вы совсем меня не слушаете!

• Слушаю, Зой-тян… – успокаивающе бормочет мужчина, щекоча горячим дыханием шею жмурящегося от удовольствия подростка – Конечно, слушаю.

• Нет, не слушаете! – мальчик выгибается дугой в скользящих по золотистой от загара коже руках, но упрямо не желает смириться с обидой. – Вы никогда меня не слушаете! И еще Вы… мммм… – на какое-то время он замолкает, но едва получив доступ к воздуху, делает судорожный вдох и продолжает. – … еще Вы ничего мне не рассказываете!

• Вот как? – повторяет мужчина, расстегивая светленькие пуговицы.

• Да! – выкрикивает мальчик, старательно делая вид, что он игнорирует поглаживающие живот горячие пальцы. – Вы не рассказывали мне про фотографию!

• Фотографию? – переспрашивает мужчина, неожиданно ослабляя объятья, и гибкое тело тут же вырывается, отпрыгивая от софы.

• Да, фотографию! – голос напряженно звенит – Я видел! Я нашел у Вас в столе фотографию! Там Вы и я в странной одежде!

• Зойсайт. – между бровей пролегает легкая морщинка, а в голосе просыпается намек на лед. – Ты лазил в мой стол?

• Я не хотел! – бледнеет подросток. – Я не специально! Я просто искал…кое что… А там… А Вы… – на длинных ресницах дрожат блестящие капли – Вы…

• Зой-тян… – мужчина протягивает руку. – Глупый, иди сюда.

Мальчик, всхлипывая, бросается ему на шею и потихоньку успокаивается под ласково гладящей волосы рукой.

• Зой-тян, ты же знаешь, что у тебя провалы в памяти. Я же не могу рассказать тебе всю твою жизнь. – рыжая голова согласно кивает в ответ на эти слова, словно в необходимости всего лишь лишний раз убедиться в давно известном. – Конечно, есть эпизоды, которые я тебе не рассказал. Но разве не лучше жить настоящим, чем мучаться от невозможности знать прошлое? – еще один утвердительный кивок. – Та фотография… я просто не хотел расстраивать тебя, позволяя тебе постоянно видеть момент своей жизни, который ты не можешь вспомнить. Если тебе интересно… Мы тогда были в парке развлечений. И фотографировались в павильоне, в костюмах каких-то воителей из одного фильма. Тебе очень захотелось, и ты уговорил и меня переодеться. Может, мне и стоило оставить рамочку с фотографией на видном месте, но пойми – я заботился о твоем состоянии.

• Конечно! – личико демонстрирует снисходительному взгляду виноватое выражение. – Вы меня извините! Извините, пожалуйста. Я просто…

• Ничего страшного. – со счастливый вздохом, подросток прижимается щекой к плечу мужчины.

• А мы еще поедем в тот парк? – неуверенная надежда в вопросе.

• Конечно, Зой-тян. – мягкая улыбка. – Все что захочешь. Только окрепнешь немного, и мы поедем куда угодно.

• Кунсайт-сама! – в искрящихся счастьем зеленых зрачках снова пляшут бесенята – Вы самый лучший! А та фотография… Можно,… я поставлю ее на стол? Прямо сейчас? Пожа-алуйста!

• Можно, – кивает мужчина, и мальчик, радостно взвизгнув, кидается к лестнице, ведущей на второй этаж.

И все же, Металлия, какое сходство! Совсем как тот! Правда, у настоящего Зойсайта веснушек не было – тот не потерпел бы подобного недостатка кожи, да и солнце Темное Королевство не слишком-то баловало ультрафиолетом. Но все же этот мальчишка похож на дерзкого огненного демона больше, чем предыдущие два.

Характеры вот у всех разные – это никакое воздействие на психику не исправит. Наводимая инфантильность очень помогает с контролем, но не в состоянии изменить суть личности. Что в очередной раз доказывает отсутствие незаменимости. Этот мальчишка, например, мало чем напоминает изысканную утонченность Третьего Лорда. Зато тот давний французский паренек владел настолько изящными манерами, что самодовольному демону и не снилось. Пусть это и играло второстепенную роль, поскольку Кунсайт снисходительно переносит любые причуды своих подопечных, как две капли воды похожих на давнего любовника.

Зой, чертенок… так и не вернулся в этот смешной, совсем отбившийся от рук мир, переполненный абсурдными людьми, вещами и идеями. Почему-то оказалось невыносимым и нелепым просыпаться без щекочущих подбородок рыжих прядей. Но разве сложно найти возможность вернуть эти ощущения?

Они не так уж и похожи на того Зойсайта. Но в глазах смотрящего – в глазах Кунсайта – каждый является именно тем, что ему требуется, и ничем большим. И ничем меньшим тоже.

А еще, каждый мальчик остается с ним слишком недолго, чтобы успеть надоесть. Что такое несколько лет для почти бессмертного демона?

Они ведь растут. Как ни печально, но они вырастают – с этим ничего нельзя поделать. Через пару лет и этому будет семнадцать. Черты его лица огрубеют, голос сломается, а значит придет время от него избавляться.

Выбирая нового мальчика, Кунсайт сознательно подписывает ему приговор. Вмешательство в память и рассудок – слишком тонкая работа, слишком необратимая. Подопечные уже не в состоянии стать полноценными людьми, с их умышленно детским интеллектом и острой зависимостью от демона. Кунсайт, наверное, мог бы их пожалеть. Но он не пытается. Ему не бывает грустно, неуютно или неловко, когда он ищет в толпе очередную пару зеленых глаз, напоминающих ему те – утерянные.

И на самом деле, Кунсайт уже и не помнит толком, что же такого особенного было именно в тех глазах.

Октябрь 2004

By Aigsil