Ну сколько тебе объяснять? – Игорь поморщился. – Не дойдешь. Никак. Так уж придумано!

Верю, – согласился я. – Только знаешь, я все равно буду пробовать. Всегда.

Сергей Лукьяненко "Запах свободы"

Останавливаться имело смысл раньше – когда аккуратные галочки еще не отметились в каждой строчке списка обязательных дел, подведя итог; когда шесть лет верной и преданной службы, благодаря лишь невероятной удачливости не оборвавшиеся самым грубейшим образом, еще не доказали мою неподдельную лояльность Лорду; когда последняя достойная называться здравой мысль еще не покинула звенящую от страха и предвкушения голову, многозначительно покрутив пальцем у виска вместо прощания. Но не имело никакого смысла менять давнее решения, стоя у дверей его спальни – так близко к цели.

Да и желания передумывать не было.

Это необычное ощущение, местазами пронизывающее момент, к которому вел столь долгий путь, затаилось где-то в закоулках пищеварительной системы, напоминая о сложном устройстве организма. Попросту говоря, меня трясло от ужаса, и желудок подкатывал к горлу. Странным образом это не мешало мне оставаться до противного хладнокровной, абсолютно механически совершая тысячи и тысячи раз мысленно воспроизведенные действия. Пока рука медленно, точно пробиваясь сквозь густой липкий сироп, тянулась к дверной ручке, сознание с податливостью сливочного масла под ножом разделилось на три относительно независимые личности. Первая захлебывалась причитаниями, испуганно голосила и проявляла незаурядную изобретательность, одну за другой выдавая крайне уважительные причины для немедленного бегства. Вторая меланхолично отслеживала затверженные движения, не позволяя ничему извне или изнутри сорвать тщательно продуманный план. Третья же умудрялась совершенно независимо от двух остальных предаваться абстрактным размышлениям. Благодаря последней в возбужденном мозгу проносились тысячи моментальных снимков, выстроенных в хронологическом порядке, заново, по стоп-кадрам проигрывая всю последовательность ломанной кривой, приведшей меня сейчас сюда ради мизерного шанса, который при всей его ничтожности я не могла позволить себе упустить.

Ожидание пьянило – нечто вроде внутреннего метронома отсчитывало мгновения, которые еще оставалось преодолеть. Пальцы осторожно легли на металлическую прохладу ручки и бережно ее повернули, бесшумно втягивая язычок замка. Дверь легко скользнула навстречу, открывая проход в наполненную присутствием цели комнату. Покадровая прокрутка памяти, закончив с показом событий минувших, в стотысячный раз перечисляла причины тому, почему запланированное непременно должно быть сделано. В стотысячный раз уверившись, что даже столь безнадежная игра стоит каждой из бессчетных свеч, я скользнула за порог, и исключила себя из темного гулкого пространства коридоров замка, заодно тем же шагом решительно выдворяясь и из жизни. Мягко потянув дверь за собой, я замкнулась в резко разросшемся до объемов мира пространстве спальни, отрезав последние пути к отступлению. С новой силой накативший приступ тошноты неприятно изумил меня – оказывается что-то во мне отчаянно верило-таки в возможность альтернативного исхода. Впрочем, времени дивиться собственной наивности особо не имелось, и изумление было спешно вытолкнуто взашей.

До кровати, на которой лежали он и миловидная самочка нашей расы – из гаремных, четырнадцать с половиной шагов. Ласковым движением достав из-за пояса длинный тонкий стилет, я нежно провела пальцами вдоль острия, и, крепко сжав не лишенную незамысловатого изящества рукоятку, сделала первый шаг. Возможно, стоило двигаться стремительно и постараться покончить с задуманным как можно быстрее, но отчего-то мне казалось, что это немногое изменит. Полная безнадежность положения змеила губы иронией – какими же нелепыми виделись все эти потуги. Ни одна! Металлия, ни одна из попыток не увенчалась успехом! Но даже рациональных упрямиц вроде меня это не останавливало. Мы продолжали, продолжали и продолжали, бесконечно учась на ошибках предшественниц, находя все новые способы проникновения и нападения. Пусть для них не составляло труда сводить на нет наши жалкие усилия, но мы упорно искали мыслимые и немыслимые варианты, почти не надеясь на их действенность. Порой это было до невероятного смешно и глупо – как, к примеру, сегодняшняя попытка использовать простое холодное оружие без каких-либо вмешательств магии. Провал неизбежен, но… никогда ведь не знаешь. Наверное поэтому безумная надежда стискивала горло, заставляя собственное дыхание казаться таким оглушительно шумным.

Четыре шага.

На пятом шаге чутко дремлющая юмочка-куртизанка открыла глаза и посмотрела прямо на меня. Я даже не вздрогнула, продолжая двигаться в том же темпе. Она и не думала каким-то образом меня выдавать, лишь не отрываясь следила за моим приближением. Что еще я могла увидеть в ее взгляде, кроме одобрения и яростного пожелания удачи? Ничего. Хотя и ей едва ли придется выжить. Лорды-Лорды, что же вы за существа, если и мысль о неизбежном уничтожении – не причина для, в общем-то, неплохо устроившейся смазливой юмы вскочить и поднять тревогу при виде убийцы, нацелившейся на устранение ее хозяина? Даже для нее – считающейся несравненно везучей по нашим меркам?

Восемь шагов.

На самом деле, я тоже невероятно везуча, поскольку пришла именно к нему. Доведись мне посетить с теми же намерениями кого-либо из остальных.… Тот же Лорд Зойсайт легко заставил бы меня пожалеть, что в свое время меня не оказалось на поле битвы Серебряного Тысячелетия – в числе участников достопамятного сражения, когда всех присутствующих очень неторопливо тонким-тонким слоем атомов размазывало по изнанке пространства, сохраняя им при этом способность ощущать и даже относительно разумно мыслить. Ну а уж если Третий Лорд не слишком напрягаясь превосходит такое, что уж говорить об оставшихся двоих, от которых можно ждать только более извращенных методов.

Одиннадцать шагов.

Никаких следов сожаления обнаружить в себе не удавалось. Но это вряд ли можно было причислить к необычным явлениям. Как и отсутствие пресловутого сожаления на лице неподвижно лежащей рядом с Лордом гаремной юмы. Кстати, наличие совсем рядом кого-то солидарного с тобой было огромной моральной поддержкой. Но и реши Лорд провести эту ночь в одиночестве, я бы чувствовала все ту же поддержку – от тех, что приходили до меня и тех, что еще придут после. Рано или поздно, Лорды, рано или поздно…

Тринадцать шагов.

Ухмылка стала откровенно угрожающей, обнажив крупные клыки.

Четырнадцать шагов.

Лежащая юма затаила дыхание.

Последний рывок.

А вдруг?.. Вдруг сталь все же сумеет то, что не удалось магии или…

Замах!.. Лезвие невыносимо медленно раздвигало пласты воздуха, приближаясь к ничем не защищенной коже…

Да! У меня полу…

Ох!..

Отлетая к стене, я с философским спокойствием признала, что вся затея с самого начала была обречена. Жалею ли я? Ни капельки. И даже готова поверить, что следующей повезет больше.

Может это и возвышенное желание – увидеть перед смертью что-нибудь потрясающе красивое. Но я почти брезгливо отвела взгляд от обворожительного Темного Лорда, поводящего ладонью в смертельном заклятии, и ободряюще улыбнулась завернувшейся в простыню малознакомой юме. Не серчай, сестричка.… Уж извини… 

* * *

Уничтожив нахальную чертовку со смутно знакомым лицом – скорее всего, кто-то из близкого круга подчиненных – проникнувшую в его спальню посреди ночи, Нефрит повернулся к кровати и, постаравшись не оставить на постели следов, развеял безмятежно наблюдавшую за ним юму, с которой неплохо развлекся несколько часов назад. Устало потерев висок, он поднял с пола тускло блеснувший узким лезвием стилет, покрутил в пальцах, и, пожав плечами, отшвырнул его в угол, предоставив разбираться с этой ерундой уборщице. Кстати, придется, наверное, слегка проредить прислугу и охрану, не заметивших, или – что более вероятно, особенно если вспомнить демонстративное невмешательство той же бывшей наложницы – не пожелавших заметить побеспокоившую его сон визитершу.

Зевнув, он плюхнулся на кровать и решительно приказал себе поспать еще часа четыре. Завтра он не станет сообщать об этом происшествии коллегам. Подобные досадные мелочи были вполне обычным делом, но в остальных они почему-то все еще вызывали жажду активных действий. Сам Нефрит давно не видел в этом смысла – было перепробовано многое: и демонстративные акции запугивания, и вырезание огромных масс причастных и непричастных, и пытки с целью что-то узнать или просто с целью отвадить желающих, и какие-то совсем экзотичные меры.… Все это ни к чему не приводило. Покушения продолжались, и он давно решил относиться к этому как можно спокойнее, уничтожая посетителей по мере надобности и не тратя время на забавы, если только у него не было соответствующего настроения. Все эти глупые существа не стоили того, чтобы с ними возится. Если воспользоваться аналогией, то смертные, например, вынуждены терпеть комаров.

Только одного засыпающий Нефрит никак не мог взять в толк. Вроде бы при немалой бестолковости, определенная доля интеллекта у большей части юм присутствует. Они не могут не осознавать всей бессмысленности своих действий. Так отчего же они так настойчиво продолжают приходить?..

Апрель 2004

By Aigsil